Госпожа Аль-Аббас

— Я в душ. У меня через час встреча, — быстро сказал он и скрылся за дверью в ванную. — Стоять, любимый! — девушка тут же кинулась за супругом. — Один раз успеем! Я на тебе тоже кое-что оставлю! Однако Ясмин не успела проскользнуть следом, ибо деревянное препятствие захлопнулось прямо перед ее носом. Несколько раз потеребив ручку в надежде, что та поддастся, а то и вовсе сломается, она в конце концов принялась истерично колотить в дверь своими маленькими кулачками. — Эй! Открой мне, Зейн! — возмущалась, но ее либо не слышали, либо старательно игнорировали. — Так нечестно! С той стороны доносился шум льющейся воды, который для Зейна сливался с негодующими криками его жены. Он и не собирался выходить из душа до тех пор, пока Ясмин не успокоится, а, зная ее, ждать оставалось недолго. Мужчина оказался прав: вскоре девушке надоело бессмысленно ломиться в дверь. Пнув ту со всей силы, она отчаянно выругалась и уселась на смятую постель, скрестив руки на груди. Разгоряченная в своем праведном гневе, даже не сразу вспомнила, что все еще была обнажена. Опустив взгляд, вновь встретилась с бесчисленными засосами на своей груди и темными полосами от галстука на запястьях. — Если только тональником скрывать, — тяжело вздохнула. Эта идея ее совсем не прельщала. В Рио сейчас буйствовала сорокаградусная жара, и последнее, чего бы хотелось Ясмин, это замазывать следы страсти, что оставил на ней Зейн, чтобы элементарно выйти на улицу. Девушка даже ни разу не накрасилась за время их пребывания в Рио — уж больно некомфортно было ощущать плотную маску косметики на лице, которое из без того нещадно обжигало солнце. Носить закрытую одежду? В ней еще хуже, чем с косметикой! А выставлять на всеобщее обозрение свои отметины тем более не хотелось. Зачем показывать всем и каждому, чем они с Зейном занимались? Безвыходная ситуация. Постепенно пульс девушки пришел в норму, а спокойствие охватило тело, изгнав прочь ярость, будто экзорцист — дьявола. Жар, согревающий ее кожу, спал. Укутавшись в одеяло, как обиженное дитя, Ясмин надула губки. Мысли ее были лишь об одном: — Ну я тебе покажу! Ты еще пожалеешь о том, что был таким несдержанным, Зейн!

***

По прибытии в Сефер ни Зейн, ни Ясмин не вспоминали о своем интересном сексуальном опыте… по крайней мере, на словах. Мысленно мужчина время от времени возвращался к тому разу, когда сталкивался с женой в стенах родного дома. Его взгляд невольно скользил по ее открытой шее и чуть оголенным рукам, подмечая, что почти все следы той бурной ночи практически полностью сошли, оттого в глубине души возникало пугающее своей пошлостью желание поставить новые. В отличие от Ясмин, Зейна не смущало, что каждая живая душа — будь то прислуга, охрана или просто знакомые семьи Аль-Аббас — увидит очевидные в своем значении метки. Он и сам не понял, в какой момент его стремление тщательно скрывать все детали своей жизни, в том числе самые интимные, превратилось в собственническую потребность выставлять на всеобщее обозрение наглядные доказательства своей власти над женой. Порой, ему было стыдно за эти мысли, поэтому мужчина всякий раз одергивал себя, когда в нем возникала тяга поставить новую отметину на нежной коже. Разумеется, не задумывался о том, что было бы, укрась девушка его шею подобными шрамами. Понравилось бы ему это?.. Однажды Зейн поздно вернулся домой. После полета в Рио он даже не подумал о том, чтобы устроить себе небольшой выходной — сразу кинулся в работу и, как всегда, доводил все дела до конца, даже если для этого приходилось задерживаться. Для спокойствия супруги мужчина всегда предупреждал ее: говорил, во сколько придет, и иногда даже просил ложиться спать без него. В этот раз, поняв, что тонет в бесконечных отчетах, как в бескрайнем море, так же позвонил Ясмин и сообщил, что, скорее всего, вернется домой за полночь. Девушка настояла, что дождется мужа, хоть и получила в свой адрес возмущенные вздохи и обвинения в бессмысленной упертости. К счастью, удалось разобраться с делами гораздо раньше заявленного срока, поэтому уже в начале двенадцатого Зейн перешагнул порог родного дома. Устало поднялся по лестнице, мечтая упасть на постель прямо так, не раздеваясь. Открыл дверь спальни и вошел внутрь, оповестив супругу о своем возвращении: — Ясмин, я дома! Не глядя по сторонам, прошел к шкафу с одеждой, попутно снимая свою черную накидку. Услышав откуда-то сбоку тихое покашливание — явно для привлечения внимания — повернул голову в его сторону и замер от изумления. В зеленом бархатном кресле, что стояло возле кровати, в расслабленной, по-своему развязной позе сидела Ясмин. Ее совершенное в своей красоте тело было облачено в мягкий шелк красного платья, низ которого касался дорогого паркета. Округлые плечи прикрывал черный пиджак мужа, но взгляд Зейна зацепился за другое: за откровенный вырез сверху. Ткань не обтягивала женскую фигуру, а будто окутывала ее красной дымкой, оттого лишенные поддержки в виде нижнего белья груди едва не вылезали из-под прикрывающего их одеяния. Глубокий разрез от середины бедра обнажал стройные ноги, которые лежали одна на другой так, что казались бесконечно длинными. Маленькие, будто у Золушки, ступни были обуты в изящные черные босоножки на тончайшей высокой шпильке. Одной рукой девушка как бы невзначай поглаживала острое колено, другой — согнув в локте, держала бокал красного вина, что плавно плескалось, будто морские волны. Такого же цвета была помада на пухлых губах. Острые стрелки и густая тушь подчеркивали глаза, делая их ярче, выразительнее. Рядом с креслом, на комоде, стояла свеча, чье пламя рыжим светом падало на загорелую кожу, лаская своим теплом. Отражалось блестящими огоньками в зеленых очах так, что казалось, будто на мужчину глядела пантера, выжидающая свою добычу. Зейн на мгновение даже потерял дар речи: перед ним сидела не его миловидная девочка, а властная хозяйка… его смертельно опасная и обольстительно прекрасная госпожа Аль-Аббас. — С возвращением, дорогой, — сказала Ясмин, и голос ее лился, как вино, что она держала в своей руке. — Я ждала тебя. Муж слегка усмехнулся, будто не веря собственным глазам. Не сон ли то, что видит сейчас? Быть может, он задремал у себя в кабинете за отчетами? Незаметно для жены, больно ущипнул себя за бедро, сквозь ткань брюк, но не проснулся. Значит, и правда не бред… не видение воспаленного измором воображения. — Я вижу, — Зейн прикусил внутреннюю сторону щеки, сдерживая истеричный смешок. Никогда прежде Ясмин так не наряжалась для него… так откровенно. Да, раньше он, бывало, ругал ее за вызывающий внешний вид, хотя теперь понимал, что все те платья, которые считал неприличными, были просто монашескими рясами по сравнению с тем, как его жена одета сейчас. — Здесь было холодно. Я взяла твой пиджак, чтобы не замерзнуть. Надеюсь, ты не против? — специально коснулась пальцами шерстяной черной ткани, что укрывала голые плечи. — Конечно, нет. Тем более тебе очень идет, — ответил Зейн. — Правда? А без него? — девушка отставила бокал на комод и встала с кресла. Пиджак медленно соскользнул в ее руки, полностью открыв верх. Специально или нет, она отвернулась от мужа, чтобы повесить элемент костюма на спинку, и мужчина увидел на платье еще один вырез, что открывал вид на гибкую спину. Сглотнул, удерживая себя от того, чтобы не подойти к супруге прямо сейчас и не стянуть легким движением тонкие бретели с ее плеч. Вся усталость, которая мучила Зейна пять минут назад, испарилась, будто ее и не было. Теперь его изводило собственное желание, которое бушующим пламенем разгоралось внизу с каждой секундой, а пламя то раздувала Ясмин. — Новое платье? — спросил мужчина. — Нравится? Оно из твоего бутика, — повернулась к мужу лицом. — Слишком открытое. Надеюсь, ты не собираешься в нем никуда выходить? — вздернул бровь, пытаясь играть образ строгого господина Зейна, хотя в тот момент поймал себя на совершенно противоположной мысли. Вот бы выйти с Ясмин в свет, когда она одета так вызывающе и бесстыдно. Словно злой, охраняющий ее пес, идти рядом, придерживая за талию. Показывать недоступную другим красоту, что принадлежит ему… лишь ему одному. Пусть смотрят на нее. Пусть восхищаются. Пусть знают, что никогда не получат ее. — Что ты? Оно только для тебя, любимый. Ее пальчики пробежались по его каменной от напряжения груди вверх. Острые ноготки провели тонкую полосу по шее, и Зейн вздрогнул. Ясмин взяла лицо мужчины в свои руки и, обольстительно улыбнувшись, прошептала ему в губы: — Сегодня все только для тебя. Их уста соединились в жарком поцелуе. Таком безумно огненном, что эта страсть могла бы сжечь всю комнату, как пламя свечи, упавшей на разлитый по неосторожности бензин. Зейн крепко держал жену за талию, прижимая к себе, но чувствовал, что ведет не он. Это Ясмин целовала его то коротко и быстро, то долго и мучительно сладко. Это она грубо сплетала свой язык с его. Остервенело кусала несчастные губы, ощущая вкус крови во рту. Мужчина не сопротивлялся — лишь отдавался во власть ненасытной девушки, будучи сам таким же диким и жадным до ласк и прикосновений, как и она. Не разрывая поцелуя, Ясмин схватилась за черную ткань его рубахи и дернула ее вверх. Зейн послушно поднял руки, позволяя раздеть себя. Легкий холодок коснулся голой разгоряченной кожи, и от контраста температур та покрылась пупырышками. Теплые ладони жены блуждали по оголенному торсу, очерчивая контур мышц. Задевая чувствительные соски. Специально чуть надавливая на низ живота. Губы спустились к шее. Язык облизал выпирающий кадык, и Зейн невольно запрокинул голову вверх. Бедра сами толкнулись вперед, желая прижаться к Ясмин чуть ближе, а ей только это и было нужно. Девушка принялась шустро расправляться с ремнем. Мужчина решил не отставать и попытался снять с нее платье, подцепив бретели, но его супруга показательно дернула плечами, без слов говоря, что пока рано это делать. Муж был заинтригован: что такое приготовила для него эта дикарка? Когда ремень выскользнул из петелек и оказался в руках у девушки, та, загадочно улыбаясь, осторожно взяла запястья Зейна и, соединив их перед собой, перетянула плотным кожаным элементом одежды. Застегнула на последнюю дырку и дернула вверх, проверяя, не выскользнут ли кисти из этого плена. — Ай! Ты что, Ясмин? — мужчина не на шутку испугался. — Правило первое: ты делаешь только то, что я тебе говорю. За нарушение последует наказание, — хищный оскал. — Кивни, если понял. Зейн был шокирован происходящим, поэтому не сразу сообразил, что от него требуется. Мог лишь смотреть в упор на Ясмин и дивиться тому, сколько властности было в ее больших, по-детски округлых глазах. В ее позе, в мимике не было ни намека на фальшь — уверенность в каждом действии, в каждом слове била ключом, переливаясь через край ее личного бокала с вином. Откуда это все взялось? А если было в ней прежде, то где таилось до этих пор? — Что за игры ты устроила? — спросил Зейн. В этот момент Ясмин грубо взяла его за подбородок и приблизила себе так, что они стукнулись лбами. — Кто велел тебе открывать рот? — грозно сказала она. — Еще раз: кивни, если понял. Мужчина наконец начал осознавать, что происходит. Коротко кивнул, не проронив ни слова, и девушка довольно улыбнулась. Погладила его по голове, будто хваля за послушание, а затем, развернувшись на каблуках, присела в кресло. Взяла бокал вина и демонстративно сделала глоток. — Подойди, — приказала она. Зейн, сам того не понимая, инстинктивно двинулся в ее сторону. Его разум был затуманен желанием узнать, что будет дальше, а потому временно подавлял наглость ослушаться, чтобы не вызывать гнев своей госпожи. А так хотелось… — На колени, Зейн, — в голосе слышалась сталь, и мужчина вновь не смог воспротивиться. Ясмин глядела на него, будто на раба, сидящего у ее ног, и едва сдерживала смех. Было особое удовольствие в том, что ее Зейн, ее властный собственник и опасный интриган, что втемную плетет свою паутину и опутывает ею весь город, сейчас так покорно исполняет все ее приказы. Девушка не знала, по собственной воле он делает это или лишь подыгрывает ей — в любом случае, было не важно. Сейчас она была бесконечно рада, что ее маленькая игра идет так, как задумано. С той ночи в Бразилии Ясмин все крутила в голове мысль отомстить Зейну за то, как он ее украсил. Идеи сменяли одна другую, пока не остановились на самой очевидной, простой, но в то же время до ужаса гениальной — поменяться ролями. Взять за основу правила этого хитрого лиса, но играть по-своему. Долгое время девушка разрабатывала план до мельчайших деталей, вплоть до того, в каком виде встретить мужа с работы. Тайком брала его ремни и училась крепко-накрепко перетягивать ими запястья, а также вязать прочные узлы на своих шарфах. Выжидала удобного момента, чтобы наконец воплотить свою затею в жизнь, и вот он настал! Теперь полуобнаженный Зейн сидит перед ней на коленях, со связанными его же ремнем руками, и ждет ее следующего приказа. — У меня ноги устали на каблуках. Сними их, — Ясмин уперлась одной ступней в его плечо, от чего острая шпилька врезалась в голую кожу, вторую — пристроила в том месте, где уже заметно натянулась ткань брюк. Мужчина тихо прошипел от боли и бросил на девушку недовольный взгляд исподлобья, будто бы спрашивая, как выполнит просьбу со связанными руками. Однако та молча сделала еще глоток вина, показывая всем своим видом, что не намерена облегчать ему задачу. Кое-как Зейн принялся высвобождать ремешок на лодыжке из пряжки. Ему было жутко неудобно: запястья в изогнутом положении начали затекать, а затем — ноющая тупая боль дала о себе знать. Укол в плечо от второй шпильки только раздражал сильнее. Мужчине хотелось все бросить и потребовать развязать себя, но он подавил свое желание. Боялся показаться Ясмин слабым, беспомощным, поэтому, собрав волю в кулак, все же одолел упрямую застежку на босоножке. Аккуратно снял обувь с ноги девушки и бросил на пол, прямо между своих коленей. Взял в ладони вторую ступню и, не разрывая зрительного контакта с женой, оставил на ее сухожилии короткий поцелуй. Со вторым ремешком дело, кажется, пошло быстрее, но вдруг осложнилось непредвиденным обстоятельством. Голой ногой Ясмин специально коснулась спрятанного под брюками паха. Надавила на выступающий бугорок, и Зейн выдохнул, замерев от изумления. Девушка ухмыльнулась и продолжила свою ласку. Скользила по бедру, вновь возвращалась к стоящему члену, дразня его то медленными, то скорыми движениями, с нажимом проходясь по выпуклому месту. Мужчина и сам не заметил, как начал тихонько постанывать. — Ясмин… ах, — прикусил губу. Эта хитрая лисичка игралась с ним, явно получая удовольствие от процесса. Доводила его до исступления. Мучила, как и он когда-то ее — своими пальцами. Гадала, сможет ли довести его таким способом до разрядки или же Зейну этих прикосновений будет недостаточно? Мужчина начинал сходить с ума от этой пытки. То прикрывал, то распахивал глаза и видел перед собой Ясмин, что, как царица, восседала на кресле и увлеченно ласкала ногой его ноющую от желания плоть. В конце концов, ему стала надоедать эта невыносимая игра, и он, как мог, быстро расстегнул ремешок на ее босоножке, едва не разорвав его. Оголил ступню и схватился руками за ту, которой супруга в тот момент дразнила его. — Хватит! — потребовал и сам не узнал своего голоса. В нем слышалась мольба? Ждал, что довольное лицо девушки исказит злобная гримасса, но вместо нее — выражение недоумения, смешанного с пренебрежением. Ясмин со всей силы толкнула Зейна в грудь свободной ногой, и тот упал спиной на паркет. Она хотела было что-то сказать, но, судя по задумчивости во взгляде, не могла подобрать подходящих слов. Поднялась с кресла и подошла к лежащему на полу мужу. — На кровать, — четко и ясно произнесла тоном, не терпящим возражений. — Ложись на спину, головой — на подушки. В любой другой ситуации мужчина бы даже с места не сдвинулся. Он не привык, чтобы им помыкали. Не привык исполнять чужие приказы. Во времена своей бурной молодости господин Аль-Аббас имел связи с самыми разными девушками: тихими скромницами, развязными кокетками, равнодушными дамами и властолюбивыми стервами — и ни одной из них не позволял подчинять себя. Ни одной, кроме Ясмин. Лишь ей он будет дарить самые дорогие платья, украшения и все, что она захочет. Лишь для нее сам сварит вкуснейший кофе из своей личной коллекции. Лишь перед ней встанет на колени, чтобы заслужить ее благосклонность. В чем причина? Возможно, в том, что Зейн никого никогда не любил так сильно, что готов был отдать без остатка свои душу и тело. Как удивительно в нем сочетались собственническое желание обладать и кроткая покорность, с которой мужчина сейчас так охотно передавал всю свою власть жене, потому что она этого хотела. Оттого без лишних слов поднялся на ноги и направился к постели. Лег на спину, опустив голову на подушки. Подобрав подол своего платья, Ясмин забралась на него сверху. Схватила длинный конец ремня и потянула вверх, вынуждая Зейна поднять руки следом. Вытащила из-под подушки спрятанный там заранее белый шелковый шарф и, зацепив им импровизированные наручники, продела сквозь небольшую дырочку на спинке кровати. Обернув вокруг деревянного верха, завязала крепкий узел. Такой, что муж прошипел от стягивающей боли, резанувшей по коже. — Ах! Зачем это? — спросил он. — Чтобы ты никуда не убежал, — ухмыльнулась Ясмин. — Ты, конечно, не сможешь до меня дотронуться, но я все-таки озвучу второе правило: не смей прикасаться ко мне, пока я не разрешу. Зейн хмыкнул и специально дернул руками, но понял, что девушка намертво приковала его к кровати. Как? Где она вообще научилась это делать? Впрочем, его размышления быстро прервал ее злорадный смех. Мужчина вновь обратил взор на жену, которая тем временем по-хозяйски сидела на его бедрах. — Знала бы ты, как мне хочется нарушить хоть одно правило. Только ради того, чтобы посмотреть, как ты собираешься меня наказать, — с вызовом произнес. — Тоже отшлепаешь меня? — Ну что ты, Зейн? В этом деле ты у нас эксперт, — с сарказмом заметила девушка. — У меня другие методы. Она чуть отползла назад и ловко расстегнула брюки. Встав с постели, стянула их вместе с бельем. Будучи теперь полностью нагим, привязанным к кровати, мужчина вдруг почувствовал себя незащищенным, уязвимым, но готовым со всей страстью отдаться своей госпоже Аль-Аббас. Ясмин и не подозревала, что видеть его в таком состоянии будет в стократ приятнее, чем самой лежать под ним, с перетянутыми галстуком запястьями и завязанными платком глазами. Растянув губы в какой-то демонической улыбке, начала медленно — одну, затем вторую — снимать бретели со своих плеч. Потеряв свою поддержку, шелковое платье мягко соскользнуло по телу. Извиваясь, как танцующая змея, девушка подцепила край кружевных черных трусиков и стянула их вниз. Обнаженная, она была так красива, так соблазнительна, что мужчина, как завороженный, смотрел на это представление. Голодным взглядом блуждал по ее фигуре. Ясмин была похожа на дикую розу посреди пустыни, что длинными стеблями тянулась к солнцу, питаясь его теплом. Что, несмотря на внешнюю хрупкость и беззащитность, показывала острые шипы, отравленные ядом. О, как же Зейну хотелось коснуться этого дивного цветка, пусть даже для этого ему придется получить смертельный укол! Девушка вновь забралась на кровать и устроилась на бедрах мужа. Коснулась пальцами его чуть приоткрытых губ, и он, сам того не осознавая, высунул язык, чтобы лизнуть ее мягкую подушечку. Госпожа Аль-Аббас тихонько рассмеялась. — Если хорошо поработаешь языком, получишь соразмерную этому награду, милый, — сказала она и тут же развернулась всем телом на 180 градусов. Приподняла бедра, утыкаясь ими Зейну в лицо. Прямо намекнула, что следует делать, и тот не стал ждать. Его язык мягко скользнул по уже влажным половым губам, выписывая круги. Так тягуче, медленно, почти мучительно, но до безумия приятно. Ясмин прогнулась в спине и едва слышно застонала. Прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях: горячие поверхностные ласки сменялись проникновением, раздвигающим стенки мышц, а позже вновь — дразнящей щекоткой в самой чувственной части ее тела. Зейн умело чередовал свои действия и при этом сам наслаждался процессом. Да, ему нравилось лизать ей. Нравилось ощущать на языке вкус ее смазки. Оставлять короткие поцелуи на нежной коже. Вбирать рот и отпускать, срывая с ее губ высокие стоны. Нравилось видеть, как ей хорошо. Оттого он так охотно встретил ее приказ и так старательно его исполнял. Ясмин стояла на четвереньках, опустив голову. Сжимала простыни каждый раз, как язык мужчины входил в нее, и разочарованно вздыхала, стоило ему покинуть ее тело. Непроизвольно дергалась с громким вскриком от давления на набухший бугорок. Зейн был чертовски хорош в этом — стоило признать. Сложно было сохранять рассудок, когда он так ласкает истекающий соками клитор, но Ясмин старалась. Собрала силы в кулак ради исполнения своего плана. Встав уже на три точки опоры, она осторожно обхватила рукой стоящий колом член и сделала движение вверх-вниз. Мужчина почти никак не отреагировал. Тогда девушка опустилась чуть ниже и лизнула уздечку. Обласкала языком головку и всю плоть, чтобы тут же взять полностью в рот. — Ах! — Зейн не ожидал такого. «Коварная лисичка!» — промелькнуло в его голове. Он продолжил покрывать поцелуями внутреннюю сторону одного ее бедра, затем — второго. Коснулся губами между ног девушки, чтобы тут же провести влажную дорожку вверх, собирая кончиком тягучую смазку. Ясмин вздохнула. Два обнаженных тела в позе 69 существовали для нее только в порно, которое она однажды посмотрела втайне от мужа, но сейчас это происходило в реальности. Это было так странно, необычно и… возбуждающе. Стоять на четвереньках над Зейном, утыкаясь бедрами ему в лицо и в то же время пытаясь сделать ему приятно, и, к несчастью супруга, у нее это отлично получалось. Когда девушка помогала рукой, обхватывая основание и перебирая пальчиками яички, он не сдерживал глухие стоны. Когда брала глубже, не забывая одновременно облизывать плоть, невольно толкался бедрами, чтобы упереться головкой в заднюю стенку горла. Его женушка, как назло, делала минет неторопливо, растягивая собственное удовольствие, ведь и Зейн в то же время неосознанно замедлялся. Это продолжалось… сколько? Оба потеряли счет времени, наслаждаясь друг другом. Однако неспешные оральные ласки постепенно начали вызывать не приятную негу, а раздражение от жажды получить разрядку. Несмотря на это каждый из партнеров старательно оттягивал финал, терзая другого. Вдруг эту игру прервал голос Ясмин: — Тебе нельзя кончать, Зейн. Иначе я тебя накажу. В тот же миг движения ее рта стали в разы быстрее и резче. От неожиданной смены ритма мужчина задохнулся стоном. Запрокинул голову назад, зажмурив глаза до боли в веках. Больше не было ничего: ни этой комнаты, ни кровати, ни ремня, сковывающего его запястья до рези на коже — только глухая чернота и потрясающее в своей сладости удовольствие. Зейн чувствовал, как член проезжается по стенкам узкого горла. Как встречается с ласкающим его языком и выходит из горячего плена губ, чтобы затем вновь повторить это в обратном порядке. Потерявшись в своих ощущениях, мужчина совсем забыл о том, что должен ублажать свою жену. Вместо этого яростно кусал свои губы, сдирая зубами тонкую кожу, в попытке хоть как-то заглушить хриплые стоны. Острая, словно стрела, мысль вдруг вонзилась в его череп, напомнив о приказе Ясмин. Однако Зейн был уже не хозяин собственному телу. Разве может он удержать в узде наслаждение, которое накапливается внизу от скорых, безумно приятных ласк? Нет! Оттого и выстанывает мольбу о снисхождении, ощущая, что вот-вот сам рассыплется на атомы: — Нет! Ясмин, не так быстро! Я сейчас… — не успел закончить фразу, ибо последние слова утонули в хриплом пошлом звуке. Толкнулся в последний раз перед тем, как огненный экстаз охватил каждую его мышцу, от чего по конечностям пробежала дрожь. На лицо Ясмин выплеснулась белая жидкость. Девушка едва успела зажмуриться, чтобы вязкая сперма не попала в глаза. Довольная собой госпожа Аль-Аббас с победной улыбкой развернулась к Зейну. Легким движением рук убрала остатки семени с щек и подбородка, а те капли, что были на ее губах, демонстративно слизала. — Ты нарушил мой приказ, любимый. Боюсь, придется тебя наказать, — сказала она. Замутненный разум не давал сосредоточиться на ее словах, да и звучали они, будто за туманной пеленой, для еще глухих после оргазма ушей. Мужчина тяжело дышал ртом, ощущая, как от этого пересыхают губы. За клеткой ребер часто-часто билось сердце. Положив руки на вздымающуюся грудь, Ясмин почувствовала его ритмичные удары ладонями. Сейчас Зейн был подобен тряпичной кукле, которая не сможет сдвинуться с места, даже если вдруг обретет сознание и сильно этого захочет. Пользуясь временной слабостью супруга, девушка склонилась над ним и провела языком по уже мокрой от пота шее, а затем вдруг прикусила кожу, вбирая губами в рот, и тут же отпустила, оставив на этом месте синяк. Болезненный поцелуй отрезвил Зейна, и он попытался прижаться щекой к плечу, чтобы преградить жене доступ к ничем не защищенному месту на своем теле. — Ясмин, только не шея! — запротестовал он. — Будет заметно. — Правда? — язвительно бросила Ясмин и властно схватила мужа за подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза. — Что-то ты не думал об этом, когда искусал меня всю в Бразилии. Я из номера не могла выйти без платка или тональника. — Ты специально устроила все это, чтобы отомстить мне? За мою несдержанность? — догадался мужчина. Откинув голову назад, он расплылся в какой-то странной, довольной улыбке, словно его забавляла сложившаяся ситуация. Все, что начиналось как занятная игра в госпожу и ее раба, оказалось хитроумным планом мести. Эта лисичка оказалась еще коварнее, чем думал Зейн, но его это не злило — напротив, заводило только сильнее. Оттого в его голосе, озвучившем столь очевидный вывод, не было сердитых нот. Он произнес эти слова спокойно, быть может, даже лениво, словно смирился со своей участью. Ясмин удивилась его внезапной покорности, но спрашивать об этом не стала. — Ты, как всегда, проницателен, Зейн, — только и ответила она. Облизнув губы, продолжила украшать его кожу отметинами. Каждая была бордового цвета со следами зубов. Эта дорожка багровым ожерельем тянулась от шеи к груди. Внезапно испытав удовольствие от болезненных ласк, Зейн невольно выгнулся. В тот раз, в Бразилии, мужчина дивился тому, как Ясмин развязно стонала от каждого его шлепка по ее проблемной заднице, а теперь он так же пылко отвечает на ее укусы. Называл ее “маленькой извращенкой”, но и сам недалеко ушел от нее, раз сейчас так наслаждается легкими уколами боли, что причиняют ее острые зубки. Однако не от одних лишь физических ощущений он медленно сходил с ума. Ему нравилось, как супруга остервенело расписывала его тело. Каждый синяк, каждый шрам — подтверждение ее власти над ним. То собственническое желание, что муж испытывал к жене, обрело новую форму. Задвинуло куда-то на задний план здравый рассудок и его отчаянные крики о том, как это пошло выставлять напоказ столь интимные вещи. Возможно, позже, когда Зейн удовлетворит свою жажду, то пожалеет о том, что так охотно подавал себя на блюдечке своей грозной госпоже. Пожалеет о своих мыслях, в которых рисовал безумные картины, как случайная девушка, рискнувшая построить ему глазки, видит ничем не прикрытые засосы на его шее и отходит прочь, понимая, что этот мужчина уже принадлежит другой. Как любой из его знакомых, друзей или партнеров кусает локти от зависти, понимая, с какой дикой пантерой господин Аль-Аббас делит постель. Ох, да, определенно ему будет стыдно за эти грязные желания… но то будет потом. Сейчас же он со всей страстью отдавался во власть своей прекрасной царицы. «Я твой… только твой, любовь моя!» — шептало сердце, заставляя тело выгибаться навстречу новым укусам и поцелуям. Ясмин не оставляла на Зейне живого места: покрывала отметинами каждый миллиметр его кожи. Прикасалась горячими губами, вбирала в рот, чуть сжимая зубами, а затем отпускала, чтобы зализать нанесенную рану. Ей нравилось, как мужчина тяжко вздыхал от ее действий, еле слышно постанывая. Она могла бы продолжать так до бесконечности, но это не входило в ее планы. Помня о том, что собирается делать дальше, девушка усмехнулась. — Хороший мальчик, — промурлыкала, оставляя на его груди поцелуй. — Достойно принял свое наказание. Зейн приподнял голову, чтобы посмотреть на жену: гибкая, словно кошка, она полусидела, полулежала на нем, чуть повернув голову набок так, что ее роскошные кудри теперь спадали на лишь на одну сторону, оголив шею с другой. Взгляд исподлобья не сулил ничего хорошего, но мужчину это лишь возбуждало. — А теперь я хочу послушать твой голос, — с улыбкой сказала Ясмин. Муж вопросительно приподнял бровь: в каком смысле “послушать голос”? Что ему нужно сделать? Сказать что-то? Спеть? Крикнуть? Даже видя его недоумение, девушка не стала ничего объяснять — только хихикнула. Зейн сам поймет, чего она от него хочет. Скоро… совсем скоро. Ясмин провела языком по углубленной линии, разделяющей по вертикали кубики пресса мужчины: от груди до низа живота. Тот непроизвольно вновь откинулся на подушки и не увидел, как жена пристроилась между его ног. Лишь когда она аккуратно развела в стороны его колени, Зейн начал подозревать что-то дурное. — Что ты собираешься делать, Ясмин? — спросил, подняв голову. Девушка тем временем облизывала свои пальцы, будто бы специально обильно смачивая их слюной, и мужу это совсем не понравилось. — Ясмин? — вновь позвал ее, но та проигнорировала его вопрос. Закончив, она, не глядя на него, опустила руку и погладила мягкими подушечками его сжимающееся анальное отверстие. Глаза Зейна расширились от удивления. Он хотел было подняться с постели: дернул руками, от чего ремень натянулся, врезаясь в кожу на запястьях, но так и не поддался на приложенную силу. Очередная попытка освободиться из плена оказалась провальной, поэтому мужчина открыл рот, чтобы что-то сказать: возразить, потребовать остановиться прямо сейчас, — но не успел. Ахнул, когда девушка вставила в него палец на одну фалангу. Замер, ощущая, как тот медленно входит глубже, растягивая напряженные стенки мышц. — Нет, не надо… там… ах… — голова сама упала на подушки от странного тянущего чувства, которое было таким… приятным? — Почему? — вопрос Ясмин звучал невинно. Вставив палец до упора, девушка выждала несколько мгновений прежде, чем вытащить его, но не до конца. Одна фаланга все еще была внутри, и молодая госпожа начала специально двигать ею в разные стороны: вверх-вниз, вправо-влево, по кругу. Заинтересованно следила за реакцией Зейна: к ее счастью, все его чувства отражались на лице. Зажмурив глаза, он то часто кусал губы, то открывал рот, чтобы подышать. Так жадно и тяжело втягивал воздух, будто не мог сделать это носом. Ясмин попробовала вновь вставить палец полностью, и с губ мужа сорвался тихий стон. — Так почему, Зейн? Ты не ответил, — сказала она уже тверже, увереннее. — Странное… странное чувство, — прошептал с придыханием. В голове у него был всего один вопрос: как его женушка вообще додумалась до чего-то подобного? Ответ бы, определенно, удивил его. В поисках информации о женском доминировании в постели Ясмин случайно наткнулась на несколько довольно занятных статей, которые просветили ее на тему того, как могут получать удовольствие мужчины. Изучила их досконально, чтобы точно быть уверенной, что сделает все правильно. Ее маленький пальчик медленно двигался внутри, надавливая на стенки, но не так сильно, чтобы Зейн испытывал какой-то дискомфорт. Напротив, ему начинало нравиться это тянущее чувство. Мышцы постепенно расслаблялись, и девушка в какой-то момент заметила, что палец уже свободнее скользит. Смочив руку слюной еще больше, она предприняла попытку вставить второй. Мужчина слегка поморщился от неприятного ощущения, но оно прошло так же быстро, как и наступило. Дыхание его было частым, тяжелым. Выгибаясь в спине, Зейн напрягся всем телом. С закрытыми глазами мог концентрироваться лишь на том, как пальцы Ясмин плавно двигаются внутри него… глубже, а затем вновь возвращаются ко входу. Раздвигаются ножницами и сгибаются, усиливая давление. “Ох, шайтан, почему это так приятно?” — промелькнула мысль. Никогда прежде он не делал ничего подобного. Не позволял никому прикасаться к себе там, где сейчас его ласкала супруга. Быть может, сам не знал, какие необычные ощущения способен испытать от такой стимуляции? Впрочем, не одним лишь давлением на нервы, скрытые под кожей, ограничивалось все удовольствие. — Знаешь, внутри тебя есть одна точка. Если надавить на нее, должно стать очень приятно, — Ясмин закусила губу, пытаясь нащупать спрятанный под тонкой тканью мышц бугорок. — Где же она? — Ах! — вырвалось у Зейна, когда пальцы девушки коснулись чего-то твердого и специально надавили на это место. — Ой, кажется, нашла, — улыбнулась, будто дитя, и вновь нажала мягкими подушечками на простату. Мужчина дернулся и протяжно застонал. Так несдержанно, неприлично громко, откровенно, словно наконец потерял контроль над собой. От этих звуков Ясмин покраснела, чувствуя, как между ее ног становится влажно. — Зейн, у тебя такой красивый голос, когда ты стонешь. Мне очень нравится это слышать, — томно произнесла она. — Я хочу еще… Приказывать или просить было не нужно — Зейн все равно не смог бы заглушить в себе стоны, даже если бы сильно захотел. Один за другим они вырывались из его груди, перекрывая друг друга так, что мужчина начал захлебываться ими. Слыша эти звуки, громко кричащие о том, как ее мужу хорошо в этот момент, Ясмин начала действовать увереннее. Ее пальцы стали интенсивнее скользить внутри, входя максимально глубоко и каждый раз точно надавливая на плотный бугорок простаты. Второй рукой девушка то гладила напряженный живот супруга, то стимулировала возбужденный член. Зейн сходил с ума от происходящего. Глаза закатывались. Тело то извивалось во все стороны, то выгибалось дугой, словно никак не могло найти себе места. На автомате подмахивало бедрами навстречу движениям пальцев, чтобы сильнее насадиться на них. Вскоре к ним добавился третий. Мужчина чувствовал, что уже на пределе своих возможностей, но сказать об этом не мог. Слова, которые должны были вылететь из его рта, превращались в высокие стоны. Дальше все совпало: рука на члене, давление на простату, — и Зейн кончил себе на живот, но не так, как обычно. Вместо вязкого семени было что-то более жидкое, но все такое же белое. Оно продолжало выходить все то время, пока Ясмин надавливала на твердый бугорок внутри. Стоило ей убрать руку, как все прекратилось. Супруг, ахнув, обессиленно уронил голову на подушку. Тем временем девушка, довольная собой, заботливо вытерла одеялом капли спермы с его кожи. Встав на четвереньки, подползла к нему, нависая, и поцеловала в подбородок. — Понравилось? — лукаво улыбаясь, спросила она. — Да… — выдохнул Зейн, на большее его не хватало. — Скажи “Да, моя госпожа”, — поправила его Ясмин. Муж скосил глаза на нее и облизнул пересохшие губы. Определенно, девчонка вошла во вкус. Впрочем, сейчас злиться было бессмысленно. Он сам позволил ей руководить: пошел у нее на поводу, исполнял все ее приказы, подставлялся под ее ласки. Так что теперь сокрушаться, когда ты привязан к кровати и не властен даже над своим телом? — Да, моя госпожа, — выдавил из себя. Сил не было. Приятная истома охватила все конечности. Однако игра еще не была окончена, и мужчина это знал. Чувствовал где-то на подсознательном уровне, и интуиция не подвела. Ясмин уселась на бедрах супруга, разглядывая открывшуюся перед ней дивную картину. Зейн лежал под ней, утомленный собственным наслаждением. Черные пряди его челки выпали из растрепавшейся прически и прилипли к мокрому лбу. В слабом лунном свете блестело красивое, в меру накачанное тело. Капельки пота стекали по рельефу крепких мышц. На бледных пересохших губах виднелись маленькие трещины и кровавые капельки из-за частых укусов и содранной тонкой кожи. В уголке был заметен след от красной помады, который Ясмин случайно оставила во время страстных поцелуев. Желая прикоснуться к мужу, будто к шедевру своей живописи, она протянула руку, почти невесомо касаясь ноготками его скулы. Спустилась к шее, украшенной багровыми пятнами со следами укусов. Провела по гуляющему вверх-вниз кадыку до ямки между ключицами. Смело положила обе ладони на грудь, усыпанную засосами и красными отпечатками губ от все той же помады. Долго ласкала, задевая твердеющие с каждой секундой соски, а потом вдруг скользнула вверх, по рукам, и схватилась за перетянутые ремнем запястья. В глубине души Зейн надеялся, что девушка сейчас освободит его, ибо дальше держать верхние конечности в таком положении уже не было сил: мышцы начинало болезненно тянуть, а твердый край ремня врезался в кожу до кровавых полос. Однако разумом мужчина понимал, что до первого глотка свободы ему еще долго, и оказался прав. Ясмин убрала руки и с невозмутимым видом положила их обратно на грудь мужа. Чуть качнула бедрами и проехалась влажными от собственной смазки складками по члену — Зейн вздохнул. Быстро догадался, чего добивается девушка: хочет снова возбудить его. — Ммм… — промычала сквозь плотно сжатые губы она и прикрыла глаза от приятных ощущений. Ее уже давно изводило желание, чувство неудовлетворенности, но Ясмин упрямо подавляла его, чтобы выполнить все пункты своего плана. И вот теперь, когда ей наконец это удалось, можно отдаться своей страсти и сделать то, чего так сильно жаждало ее тело: почувствовать Зейна в себе. Однако для этого нужно было и в нем пробудить возбуждение, оттого и начала плавно двигать бедрами вперед-назад. Чувствовала, как плоть твердеет под ней, и от этого так сладко тянуло внизу. — Ах… Зейн, — вырвалось, когда она вдруг сорвалась на бешеный темп. Удовольствие от стимуляции настолько вскружило ей голову, что Ясмин на мгновение забыла, какую роль играет этой ночью. Лишь ответные стоны Зейна привели ее в чувства, и девушка резко остановилась. Ощутила, как член упирается в нее, и, приподняв бедра, приставила головку к себе. Медленно опустилась, прикрыв глаза от приятного чувства наполненности. Вновь начала плавно качаться, будто на волнах, но позже движения стали быстрее, агрессивнее. В такой позе каждый толчок был неописуемо глубоким, и Ясмин вскидывала голову вверх всякий раз, как член входил в нее до основания. Закусывала губу, ощущая, как твёрдая плоть проезжается по стенкам. То и дело сгибала пальцы, впиваясь ногтями в кожу мужчины и оставляя полосы на и без того израненной груди. Ее тяжкие, рваные вздохи постепенно переросли в высокие стоны, которые наполнили всю спальню. Лежащий под ней Зейн с особым наслаждением наблюдал за этим развратным танцем своей супруги. Как она извивалась на нем. Как ее роскошные каштановые кудри то спадали на лицо, то откидывались назад. Прилипали к мокрой шее. Сквозь узкие щели закрытых век поглядывали горящие желанием изумрудные глаза. Время от времени Ясмин поднимала руки над головой. Кожа натягивалась, вырисовывая очертания напряженных мышц, что в тот момент были тверже дерева, и ребер. Мужчине до ужаса хотелось прикоснуться к ней. Сжать до боли полную грудь, что вздрагивала каждого толчка. Гладить ладонями ее плоский живот. Спуститься к бедрам и, схватив их до синяков на коже, помогать ей двигаться еще быстрее. Однако все, что ему оставалось, лишь толкаться навстречу удовольствию. Ремень натягивался, сильнее врезаясь в запястья, но Зейн, наслаждаясь этим сладостным моментом единения с женой, будто не замечал этого. Отдаваясь во власть своих желаний, Ясмин самозабвенно двигалась все быстрее и быстрее. Перед глазами была то чернота, то мутная пелена. Казалось, последние остатки человеческого в ней исчезли, оставив вместо девушки ненасытную пантеру. В какой-то момент она сцепила руки на шее мужа и чуть надавила на нее. От резкой нехватки воздуха Зейн едва не подавился стоном. Запрокинул голову назад, сильнее подмахивая бедрами. — Жестче… моя госпожа, — прохрипел он. Пусть сожмет горло крепче. До разноцветных пятен перед глазами. До помутнения рассудка. До сдавливающей боли, так ярко контрастирующей с острым наслаждением. Вместо стонов из его груди теперь вырывались хрипы. От асфиксии зрачки расширились и начали уползать за край век. Увидев это, Ясмин испугалась и тут же поспешила убрать руки. Однако от такого необычного, пугающего своей сладостью удовольствия мужчина будто стал больше, и девушка почувствовала это. Выгнулась дугой, хватаясь пальцами за его колени. Специально сменила угол проникновения, чтобы усилить давление внутри. Ей даже не нужно было помогать себе рукой, чтобы дойти до финала. Член так глубоко проникал в нее, что задевал внутри все нужные точки. От быстрых и рваных движений она вскоре содрогнулась и упала мужу на грудь. Наслаждение, такое сильное, заставляло ее тело биться в конвульсиях, пока вскоре не отпустило. Чувствуя свинцовую тяжесть в голове, Ясмин кое-как слезла с бедер мужчины. Зейн, который так и не получил разрядку, ожидал, что девушка сейчас доведет его рукой, но вместо этого она принялась развязывать узел на ремне. — Что это значит? — спросил, когда наконец освободился от пут. — Урок окончен, — ответила супруга и встала с постели. С коварной ухмылкой на губах подошла к окну, чтобы открыть его и впустить в душную комнату свежий воздух. Однако не успела даже схватиться за ручку форточки, как тут же оказалась прижата к стеклу крупным мужским телом. — Эй! Ты что творишь?! — возмутилась девушка. Она начала дергаться и вырываться, пыталась оттолкнуться от окна, упершись ладонями в прозрачную стену. Зейн ловко перехватил ее запястья и, держа их вместе одной рукой, завел над головой, другой — обнял за талию. — Потом накажешь меня, моя госпожа, — прошептал он ей на ухо, прикусив мочку. — Сейчас я хочу тебя. Ясмин вскрикнула, когда муж резко вошел в нее. Из глаз брызнули слезы. Ее тело, еще слишком чувствительное после недавнего оргазма, непроизвольно извивалось от каждого толчка. Бедра подрагивали в попытке соскочить с проникающего в нее члена, но мужчина слишком крепко держал ее. Удовольствие отдавалось внутри какой-то болезненной сладостью, такой мучительной, что девушка захныкала. Однако не это было главной проблемой. Ее взгляд упал на внутренний двор риада, на который открывался вид из окна. В любой момент кто-то из охранников, водителей или служанок мог пройти по кирпичной дорожке вдоль дома и заметить своих хозяев в весьма интересном положении. — Зейн, нет! Не здесь! Нас же увидят… ах… — запричитала она и вновь попыталась высвободиться из плена сильных рук, прижимающих ее к оконному стеклу. — И пусть… ха… пусть видят, что ты моя, — вперемешку с глухими стонами прозвучали эти слова, произнесенные охрипшим от желания голосом. Когда Зейн отрезвеет после всего от своей страсти, то вряд ли признает, что на самом деле сказал это вслух. Сейчас же им полностью овладел тот собственник, что связывал Ясмин в Бразилии, шлепал ее по попе и оставлял на ее коже яркие отметины. И тот же самый, что этой ночью исполнял все ее приказы, позволял расписывать свои шею и грудь засосами, трахать себя пальцами и душить во время секса. Зейну нравилось осознавать, что он принадлежит Ясмин так же, как и она ему. Они были связаны не только брачными узами, а чем-то большим… гораздо большим. Какой-то красной, прочной нитью, что тянулась от одного сердца к другому, опутывая собой душу, разум и каждую мышцу в их телах. Мужчина сходил с ума от этого чувства, а потому в момент этой физической близости не просто не боялся отдаваться страсти у незакрытого шторами окна, а только сильнее возбуждался от мысли, что их заметит кто-то из охраны или прислуги. — Безумец… ах! — Ясмин выгнулась дугой, наконец привыкнув к грубым толчкам и сильной чувствительности, которая уже перестала причинять боль. Безумец… была в этом истина. Совсем забывшись в своем удовольствии, Зейн быстро двигал бедрами, врываясь во влажное лоно, которое, несмотря на протесты своей хозяйки, охотно принимало его. Покрывал поцелуями шею девушки. Кусал за плечи. Тяжело дышал ей на ухо. В какой-то момент он отпустил ее руки и уперся ладонями в окно. Благодаря этому у Ясмин появилось чуть больше пространства. Она сильнее прогнулась в спине, усиливая давление внутри. Прислонилась голой грудью к скрипучей поверхности стекла, которое с каждой секундой нагревалось от жара их тел. Запотевало от горячего дыхания, и на нем оставались следы от мужских и женских ладоней, которые блуждали по окну в поисках подходящей опоры. Было в этом что-то странное, развратное, но почему-то очень возбуждающее. Ясмин и сама не поняла, в какой миг ей тоже стало наплевать, что их может кто-то заметить. Вероятно, в тот самый, когда удовольствие полностью овладело ею, отключив разум. Как и Зейн, она теперь самозабвенно отдавалась наслаждению, перешагнув свою личную грань безумия. Не чувствовала ни пола под босыми ногами, ни твердого стекла под потными ладонями — только близость любимого мужа, которая доводила ее до эйфории. Запрокинув руки назад, девушка хваталась то за короткие волосы на затылке мужчины, то за его шею. Задрожала, когда супруг коснулся ее между ног. Повернула голову в сторону, чтобы поцеловать его, но смогла лишь проехаться губами по колючей от щетины щеке. Зейн понял ее намек, и тут же их уста встретились. Поцелуй вышел каким-то диким: больше напоминал развязную ласку языков. Движения пальцев внизу стали быстрее, как и толчки внутри. Ясмин вскрикнула, достигая разрядки. Прижалась лбом к стеклу, упираясь в него ладонями. Почти сползла по нему, но муж вовремя обхватил ее за талию, не давая осесть. Вышел из девушки и довел себя рукой, кончив ей на поясницу. У самого уже не было никаких сил стоять, не то что держать тонущую в истоме супругу. Вместе они опустились на пол. Зейн прижался спиной к окну, держа любимую в нежных объятиях. Оба тяжело дышали, пытаясь прийти в себя. Сидя на бедрах мужчины, Ясмин уткнулась лицом в его грудь. Вдруг господин Аль-Аббас почувствовал острый укол боли. — Ай! — вскрикнул и, опустив взор, увидел, что девушка укусила его за сосок. — Ты что?.. — Это твое наказание за непослушание, — устало пробормотала жена, крепко обхватив его за талию. Уголки губ Зейна поползли вверх, а затем он хрипло рассмеялся. Погладил Ясмин по голове, погружаясь пальцами во влажные густые локоны, и поцеловал ее в макушку. — Мне даже… ох… страшно посмотреть на себя в зеркало, — сказал он. — Не расскажешь, любимая, как мне ходить на работу в ближайшие дни? Пусть в глубине души ему и нравились все те следы, что оставила на нем Ясмин, но их демонстрация может дискредитировать его образ серьезного мужчины. С таким “украшением” на теле точно не стоит показываться на глаза сотрудницам своего бутика и встречаться с партнерами. — Могу одолжить свой тональный крем, — шутливо ответила девушка. — Отлично! И ты поможешь мне все замазать, — с сарказмом в голосе произнес Зейн. Тяжело вздохнул и тут же добавил. — Похоже, придется взять небольшой отпуск. Ясмин не поверила своим ушам. Подняла взгляд на супруга и внимательно посмотрела на выражение его лица, чтобы убедиться, не послышалось ли ей. Мужчина тепло улыбался, как бы говоря, что он не шутит. — Ура! — воскликнула девушка и поцеловала Зейна в губы. Признаться честно, когда она оставляла на муже эти отметины, то не думала о том, чтобы насильно посадить его дома. Да и не то чтобы это было возможно. Ох, Зейн… этот хитрый лис всегда найдет выход из любой ситуации. Наверняка, действительно стал бы замазывать свои следы тональным кремом или одеваться в такие костюмы, которые до подбородка закрывали бы шею, но сейчас… Ясмин показалось, что он просто устал. Вдруг понял, что переработал, а отметины на видных местах использовал как предлог, чтобы отправиться в отпуск. В любом случае, сейчас счастью его супруги не было предела. Чуть не подпрыгнув от радости, она взяла его лицо в свои руки и сказала: — Наконец-то будем целые дни проводить вместе! Валяться в постели до обеда, гулять по нашему саду, читать книги, смотреть дурацкие сериалы и заниматься любовью! Послышался тихий, хриплый смех. Зейн обхватил запястья девушки пальцами и посмотрел на нее полным любви и нежности взглядом. От того образа властной госпожи не осталось ни следа. Какая смешная она была с потекшим макияжем: подводка, которой Ясмин так старательно вырисовывала острые стрелки, и тушь превратились в черные пятна под глазами, как у мишки-панды. Красная помада почти полностью стерлась с губ, которые теперь выглядели так, будто их измазали клубничным джемом. Волосы совсем растрепались: торчали в разные стороны, делая густую гриву каштановых кудрей еще объемнее. Мужчина не смог сдержать улыбки, видя, что перед ним вновь его милая девочка с большими зелеными глазами, которые так красиво блестели в свете Луны. Но теперь он знал, что этот маленький котенок может в любой момент превратиться в хищную пантеру, и ему это безумно нравилось. — Все, что захочешь, моя госпожа Аль-Аббас, — ответил Зейн, увлекая свою царицу в новый глубокий поцелуй.