За глазами Лары

— …мне никто не сможет больше помочь, Лара, даже ты, — дрожащим голосом сказала Сэмми в трубку, со слезами на глазах смотря на нее сквозь толстое стекло, что их разделяло в комнате для свиданий в психиатрической клинике, куда поместили девушку после того, как она напала на человека. — Я не такая сильная как ты, я сломалась. Лара хотела возразить, но горло перехватило, слова просто не шли, и все, что она могла делать, так это тоскливо смотреть на подругу, чье сознание не выдержалось соприкосновения с сознанием Королевы Солнца. — Больше не приходи ко мне, — твердо сказала Сэмми, несмотря на ручейки, текущие по ее впалым бледным щекам. — Слышишь? Я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ!… Удар о стекло и звук клаксонов вырвал Лару из повторяющегося кошмара, преследующего ее с того дня, как она в последний раз видела Сэмми в клинике, куда ее поместили после ареста. Никто не знает причин, почему милая и добрая девушка вдруг так взъярилась на бедного парня, который просто спросил у нее дорогу, и ударила его в лицо, а потом пинала того снова и снова, когда он упал, пока прохожие ее не отцепили от него. И только Лара и Иона подозревали что все дело было в том, что Сэмми перестала выносить прикосновения мужчин, даже своих друзей, после ее плена у Братства на Яматае, видя в каждом из них своих похитителей. В конце концов, и сама Лара до сих пор то и дело видела в кошмарах не только вопившую подругу, битвы со Штормовыми стражами, Пимико и Братством, но и того засранца, которому откусила ухо, когда он пытался ее домогаться. Но она все еще могла держать себя в руках, и каждый день, несмотря на едкие статьи в прессе, называющей ее сумасшедший, и несмотря на то, что дядя Атлас упорно отправлял ее к психотерапевту, явно в тайне надеясь, что тот подтвердит все слова журналюг, чтобы наконец-то отобрать у нее наследство и поместье, Лара старалась не падать духом и каждый день, иногда пересиливая себя, делала шаг за шагом, продолжая жить, дышать и просто всячески цепляться за реальность. А вот Сэмми это сломило. Ларе хотелось плакать от несправедливости всего этого. Ну почему, почему ее друзья должны были погибнуть тогда, на острове? Алекс, Гримм, Ротт. Почему Сэмми должна была все это пережить и выжить, чтобы только закончить свои дни в психушке, накаченная транквилизаторами и снотворным? Почему Ротт должен был ее оставить, как ее мать, которую она едва помнила, а потом и отец? Столько разных «почему» и не на один из них не было верного ответа, который мог бы удовлетворить ее. Лара была только благодарна, что у нее еще осталась Анна и Иона, без которых точно бы чокнулась и поселилась в соседней с Сэмми палате. Но это было мало. Она ощущала, как в ее душе все шире разрасталась пустота, впервые появившаяся там, когда мама замерзла в Гималаях после того, как самолет, на котором она летала в Тибет, разбился. Последующие самоубийство отца, так полностью и не оправившегося от смерти любимой жены, спустя пару лет после этого, сделал ее еще больше, а потом случился Яматай, все эти смерти, как те, что она видела, как и те, что совершила, и все стало еще хуже. Как ни странно, ей помогли исследования отца. Лара вплотную занялась их изучением, с горечью осознавая, что, кажется, зря ополчилась на него и не доверяя его вере в мифы о бессмертии, Святом Источнике и Пророке отрицать которые, после столкновения с Пимико и ее стражами, было просто кощунством. А уж столкновение с «Троицей», некой организацией, следившей еще за ее отцом, еще больше ее уверили, что дело ее отца было подлинным и Лара считала себя обязанной его закончить. Найти Святой Источник, изменить мир к лучшему и, самое главное, очистить, ввернуть доброе имя, ее отца, опороченное пересудами и насмешками над его исследованиями. Во что бы это ни стоило. Какая-то маленькая часть нее шептала, что даже если она это сделать, то пустоту в душе это не уймет и не изгонит ее кошмары, но Лара не хотела обращать на это внимание. Ведь если она потеряет цель, то точно развалится. Ей нужно найти ответы и сделать что-то… что-то хорошее. Чтобы доказать не только всему миру, но и себе, что ее руки могут не только убивать и грабить, но и созидать, привносить в мир что-то лучшее, чем смерть и разрушение. Доказать себе, что не все умирает, к чему и кому она касается, если решает сделать шаг к живым вместо того, чтобы зарываться в книги и проводя время больше в гробницах с мертвецами, которым уже не навредишь, чем где бы то не было еще. Звук клаксона вновь резанул ее по ушам. Лара вяло огляделась и поняла, что автобус, на котором добиралась до своей квартиры, был пуст. Судя по всему, противный звук посылом ей к тому, что пора бы пошевеливаться и покинуть транспорт. Она натянула поглубже капюшон своей толстовки на голову и, схватившись за поручень, встала на ноги. Лара покинула автобус, мгновенно попав под начавшийся в какой-то момент ливень, и, сунув руки в карманы кожаной потертой куртки, быстро направилась в сторону своей небольшой квартирки, как можно незаметнее оглядываясь по сторонам. В последние дни, ей все больше казалось, что за ней следили, не исключено, что «Троица», поэтому Лара всегда была напряжена и готова к бою. К счастью, ее дом был недалеко от остановки. И уже через пару минут она увидела знакомый комплекс, где находилась ее квартира-лофт. И настороженно застыла, когда увидела в больших окнах своего жилища отблески фонарика. К ней явно кто-то влез и шарился в ее вещах, и хуже всего в исследованиях ее отца, разбросанных по всей квартире!.. Лара сжала кулаки в карманах, и свела брови на переносице, а потом бросилась в сторону входной двери. Она буквально взлетала по лестнице на третий этаж и всего на миг замерла перед своей дверью, прежде чем положила руку на ручку и повернула ее. Дверь открылась без сопротивления. А ведь Лара ее запирала перед тем, как отправится на очередной бессмысленный визит к психотерапевту, чтобы доказать своему дяде, что она ответственный и психически здоровый человек, способный сам управлять своим наследством и поместьем Крофтов, которое он хотел снести в отместку ее отцу, женившемуся на его сестре вместо какого-то там герцога, чей век был слишком короток на этой земле. Она прошмыгнула в темную квартиру и настороженно огляделась. Коробки с книгами и ее вещами, рабочий стол с открытым ноутбуком и всякими бумагами, пробковая доска с ее исследованиями… И никого больше. Лара медленно прошла дальше, ощущая, как от прилива адреналина у нее обострился слух и зрение. Но так ничего и никого, кроме открытого окна, отчего звуки ливня громко разносились по квартире, а вода заливала пол, не нашла. Лара подошла ближе к окну и выглянула наружу. Улица перед жилым комплексом была пуста, и в конце концов ей ничего не осталось, кроме как захлопнуть створку. Тут же в квартире стало тише. Грохот грома и капель дождя стали приглушенными, почти не слышимыми, и Лара медленно выпустила воздух, которые не помнила, как успела задержать. Она скинула капюшон, и, поймав своей мутное отражение в стекле, на мгновение замерла. — Лара, тебе нужно нормально выспаться, — проворчала она, даже на такой нечетко отображающей поверхности заметив синяки под своими уставшими глазами. Лара быстро отвернулась, когда поймала своей же взгляд в стекле. После Яматая она не могла выносить взгляд собственных глаз в зеркале дольше пары секунд, чтобы не ощущать, как к горлу подкатывала тошнота, а почти постоянная боль и пустота за грудиной не приобретала вес и не начинали физически тянуть ее к земле, не давая дышать и мыслить здраво. К своему сожалению, Лара слишком ярко запомнила вид своего отражения в мертвых зрачках членов Братства, которые пали от ее руки, и вряд ли когда-то об этом сможет забыть. Внезапно, в наступившей тишине, она услышала тонкий скрипучий звук. Растерянно оглядевшись, Лара остановила свой взор на столе, где лежал старенький диктофон, на котором она прослушивала должно быть с десятки раз записи отца. Быстро преодолев расстояние, разделяющие ее и стол, Лара взяла в руки диктофон и нажала на кнопку «стоп», опять же, точно зная, что перед уходом записи не включала, а значит это сделал тот, кто вломился сюда. Вдруг от входа в квартиру донесся звук поворачивающейся ручки. Она вскинула голову, широко распахнутыми глазами уставившись на дверь и тонкую полосу света из-под нее, благодаря которому было видно тень чьих-то ног. Лара лихорадочно огляделась в поисках оружия. Ее взгляд почти сразу зацепился за ее верные ледорубы, стоящий около одной из коробок. Она метнулась вперед, и, схватив обмотанную тканью ручку, замерла около двери, с занесенным снаряжением для покорения гор, готовая нанести удар тому, кто неприкосновенность ее личного пространства. Взгляд Лары был направлен на ручку, которая поворачивалась так медленно, что звук ее ускоряющегося сердцебиения становился настолько громким, а уровень адреналина таким высоким, что казалось еще немного, и она потеряет сознание от перевозбуждения. Наконец та распахнулась, а Лара занесла ледоруб повыше, чтобы нанести удар. — Боже, Лара!.. Это же просто я! — испуганно воскликнула Анна, отшатнувшись назад, когда она едва успела остановить свою руку, едва не опустившая зазубренный конец своего оружия прямо в голову своей несостоявшейся мачехи. Лара опустила ледоруб и прижала одну из рук к груди, где бешено колотилось ее сердце. Конечно, несмотря на смерть отца, Анна Миллер все еще общалась с ней и поддерживала связь. Даже послала команду спасателей в воды Тихого океана, где в последний раз подавал сигналы «Эндьюранс» перед тем, как был взят курс на Треугольник Дракона, где случилось кораблекрушение и высадка выживших на Яматай. Хотя, когда жив был отец, Лара не очень любила женщину, пришедшую на место ее матери. Она в принципе была мятежным ребенком, которому очень не доставало родительской любви. А когда пришла Анна, тогда еще юной Ларе казалось, что даже те редкие мгновения, которые отец с ней проводил, теперь будут доставаться не ей, а этой чужой незнакомой блондинке. Но потом отца не стало и все изменилось. У Лары осталось не так уж и много хотя бы не близких, даже знакомых людей. Дядя Атлас не возжелал брать на себя ответственность за племянницу больше, чем-то требовалось, чтобы управлять финансами и ее наследством. А других кровных родственников у нее не было. У нее был только Ротт, старый друг отца, заменивший ей опекуна во всех смыслах этого слова в те моменты, когда он не был в разъездах, а Лара покидала стены Уимблдонской школы-интерната для девочек, где провела все то время, пока не пришел день выпуска и она поступила в Университетский колледж Лондона на археолога, каким был ее отец до нее. Ей пришлось работать на нескольких работах, чтобы оплатить учебу и аренду квартиры, поскольку той скромной выплаты раз в месяц из фонда, учрежденного для нее дядей до вступления в наследство, которое он всеми силами оттягивал для нее, было недостаточно, чтобы все это оплатить. Впрочем, это помогло выработать в ней сильное чувство ответственности, приземленности и уравновешенности, за что Лара была даже немного благодарна. А помимо Ротт у нее еще была Анна, также старающейся уделять ей время, и не оставляющая ее на произвол судьбы. Они не были близкими подругами, и не стали чем-то вроде семьи. Но общая потеря, какой была смерть Ричарда Крофта, заставила враждебность Лары исчезнуть, и связала их незримыми узами, не дающими потерять связь и разойтись в разные стороны на веки вечные, забыв друг о друге, как пара простых незнакомцев. А уж после Яматая они и вовсе виделись как минимум раз или два в месяц, а то и чаще, поскольку таблоиды взялись за Лару всерьез и Анна беспокоилась о ней. Наверное, боялась, что это погубит ее также, как отца. — Анна!.. — выдохнула Лара, извиняюще смотря на перепуганную женщину, с чьего песочного плаща капали капли мелкие воды, составляющие небольшие лужицу на старом деревянном полу ее лофта. — Господи, прости меня, пожалуйста. Я просто подумала… Я не хотела тебя напугать!.. Она нахмурилась. — Что ты здесь делаешь? — недоуменно спросила Лара, припоминая, что они видели буквально на прошлой неделе. — Я увидела, что про тебя вновь пишут в газетах, — мрачно произнесла Анна, и протянула ее газету, где было фото ее лица и большими буквами был написан заголовок «Еще одна безумная Крофт?». Лара выпустила раздраженный вдох. — Врут опять, — недовольно сказала она, и, пропустив Анну в квартиру, на миг выглянула в коридор, чтобы убедится, что там никого нет, прежде чем захлопнула двери. — За тобой не следили? — Следили? — вскинула бровь Анна. — Конечно, нет. Что случилось, что ты так взволнована? Она на миг замерла, прежде чем обернутся, и выпалить правду о своем открытии, которое совершила не так давно. — Я, кажется, нашла гробницу Пророка, которую искал отец, — выпалила Лара, щелкнув переключателем, чтобы включить свет и парой стремительных шагов пересекла пространство, разделяющие ее и кофейный столик, где также были разложены бумаги и карты, касающиеся ее исследований. Анна удивленно моргнула. — Не может этого быть, — медленно произнесла она, и ее лицо на секунду исказилось в странной гримасе, которою Лара пропустила мимо себя, слишком возбужденная своими открытиями и взломом своей квартиры. — Миф о Пророке подтвердился, — убежденно произнесла она, склонившись над картой. — Папа бы прав насчет него… — Лара… — терпеливым тоном произнесла Анна, который ей так не нравился. — Твой отец… Ричард был просто нездоров, дорогая. Ты не должна так увлекаться его работой. Это не к чему хорошему тебе не приведет. — Нет! — твердо воскликнул Лара, выпрямившись и обернувшись к Анне. — Он стоял на пороге великого открытия. Неопровержимого доказательства о бессмертии души!.. Она вновь вернулась к своим бумагам, стараясь делать вид, что не слышала печального вздоха Анны, предвещающий небольшую лекцию о том, что она зря губит свою жизнь, занимаясь этим. Они имели этот спор не единожды с тех пор, как Лара погрузилась в дело жизни своего отца и искала ответы, которые тот так и не успел найти, сломавшись под гнетом обстоятельств. — Лара, я любила Ричарда и была готова стать его женой, — тихо произнесла Анна, делая осторожный шаг в ее сторону, как будто она была диким неспокойным животным. — Но это исследование сгубило ему жизнь. Ее руки коснулись плечи Лары, отчего та застыла. — И я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое, дорогая, — продолжала Анна, пытаясь повернуть ее себе и поймать ее взгляд. — Ты еще так молода… — Но Анна! Он же ведь был прав! — воскликнула Лара, обернувшись к ней. — Как ты не понимаешь? Я могу доказать, что он не был сумасшедшим, могу очистить его имя и… Она покачала головой и направилась к своей пробковой доске, где было прикреплено десятки вырезок и еще одна карта мира, где было отмечено то место, где, как она думала, должна была быть гробница Бессмертного Пророка. — Гробница в Сирии, — резко сменила тему Лара, заранее зная, чем кончится этот разговор, и что они друг друга не переубедят. — В Сирии? — пораженно воскликнула Анна, обернувшись следом за ней. — О боже, Лара, нет!.. Это безумие. Она утомленно вздохнула. — Приди в себя, дорогая, — успокаивающе произнесла Анна. — Хватит гонятся за миражами. Закончи курс лечения у доктора Мэриленд, дай ему тебе помочь. И тогда твой дядя передаст тебе наследство, и ты сможешь вернуться домой… — Я не могу!.. — резковато произнесла Лара, упорно не отводя взгляд от точки, обозначенной на карте как Сирия. — Ты же знаешь. Дядя Атлас не отдаст мне ничего, пока не будет доказана смерть матери, чье тело папа похоронил там, где даже не знаю я сама, и я не докажу, что я не психопатка. У меня даже нет его завещания, и… У меня есть только эти исследования и возможность добиться очищения имени отца. У меня есть цель. И я буду идти до конца, чтобы ты мне не говорила. Анна вздохнула. — Это мания тебя погубит, — печально произнесла она. — Это не мания, это осознание, что папа был прав, — упрямо произнесла Лара, и обернулась. — Там, на острове, я видела… Видела то, что невозможно объяснить. То, что теперь дает мне понять, как должно быть чувствовал себя папа. И… Это теперь все, что имеет для меня смысл. Я найду гробницу Пророка. — Или раннюю смерть, — тихо прошептала Анна, смотря своими серыми усталыми глазами будто бы сквозь нее, вероятно, вспоминая о ее отце. — Значит так тому и быть, — поставила точку в разговоре Лара, стиснув челюсти. — А теперь прости, но мне нужно подготовиться к поездке. У меня завтра рано утром рейс и я должна успеть закончить все дела до отъезда. Анна покачала головой, и, сжав ее плечо напоследок, вновь попросила не совершать глупостей, после чего тихо ушла. А Лара, не теряя больше времени, принялась за сборы, которые не успела закончить из-за визита к глупому психотерапевту, чья верность, как она поняла, все равно была не клятве конфиденциальности, а деньгам ее дяди Атласа.