Аутодафе

      Всё было нормально — как много смысла и полнейшее ничто значили эти слова.       Сколько всего, а на деле пустой звон.       Под ногами татами, напротив зеркало. Ты снова маленький ребёнок, на дворе две тысячи пятый, в голове уже как второй месяц две тысячи двадцать четвёртый.       Твоему телу три года, за душой неполные прожитые четверть века.       Вокруг просторно, но уныло. Не в плане интерьера, а скорее в том, что комод, татами и низкий журнальный столик — совершенно не то, что ты привык видеть каждое утро.       Ты совершенно один, у тебя никого нет, в углу витрина, трельяж или буфет — не помню, как это называется — внутри фотографии в чёрных рамках. В углу портретов чёрные ленты.       Мужчина — молодой мужчина, сказала бы, что парень лет двадцати пяти — двадцати восьми — совсем ещё молодой — и женщина неопределённого возраста. Отчего-то не могу сообразить, кто эти люди. Но тупое осознание размытыми воспоминаниями помогает допетрить до нужной мысли. От чего сообразить, что к чему, как раз таки получается.       Да толку, кроме того, что это мне совершенно не нравится. С кряхтением пытаюсь перевернуться, чтобы лучше видеть эти сомнительные рожи, но ничего не получается — противные пелёнки-простыниʼ!       Раз, два — вздох. Тудум — удар сердца.       Смотрю вниз, маленькие ноги согнуты в коленях, гляжу на маленькие ручки малыша. Снова выдох.       Я влипла.       Ком из воздуха застревает в глотке.       Нет смысла горевать, нет смысла противиться.       Что не сделано, то к лучшему.       Что случилось, не воротишь.       Как бы ни так, закатай губу, Судьбинушка. Думала, нашла дуру?       А вот хрен там плавал.       Я знаю, где я.       И мне от этого не легче. Не легче и не проще, так ведь?       Ведь. И ещё как.       Хочется протяжно взвыть и материться до посинения на великом и могучем. Единственное, что младенческий рот не предназначен пока что для подобных эпитетов и словосочетаний, да и детям таких слов лучше не знать.       А я и подавно ребёнок. Тот самый, к сожалению, которому материться физически противопоказано... Поросёнком на закланье всего предстоящего трындеца быть решительно не хотелось, а того чувака, что родил меня в этот мир, мне от чего-то захотелось экзетологически грохнуть...