Аутодафе

      Сон составлял большую часть жизни ребёнка двух-трёх месяцев, насколько я помнила, дальше шла какая-то активность, но всё же большую часть занимал сон. Я не противилась, рефлексировать и выколупывать мозг из черепушки не пыталась, стать как папа-мама Кен мне претило, отвергая на глубинном уровне родительское наследие, о котором предательски думали мозги, вспоминая всё того же «шамана», что со своей наблюдательной улыбочкой не вылезал из моих мыслей, казалось, заимев там вид на жительство.       Минус был в том, что телу... Или мне по возрасту уже не исчислялось в месяцах. А в самых настоящих годах.       Мысль: «Была ли я Юдзи Итадори изначально или нет?» — грызла меня с самого начала моего здесь пребывания. Только здравый смысл на пару с внутренним паникером утвердили обратное, предварительно отпинав чувство дежавю в сторону. Навязчивые мысли никогда не привносили в мою жизнь ничего хорошего.       Однозначно, я сама не была никакой и никаким Юдзи. И фамилии Итадори в моём паспорте не стояло. Это я точно помню.       При попытке вспомнить свои имя и фамилию, возраст, да даже внешность, поняла, что не могу вспомнить ничего из этого.       Смешанные чувства внутреннего диссонанса и непонимания, что только что произошло, подкашивали колени. Стало дурно — почва, казалось, ушла из-под ног.       Тумбочка рядом оказалась как нельзя кстати. Оперевшись о первую попавшуюся мебель в комнате, думаю, как до жизни такой докатилась. Мысли не думалось, во внутреннем мире просвистело перекати-поле.       От досады сползаю вниз, подпирая детской спиной тумбу. Нервный оскал сам просился наружу, резко захотелось чего-нибудь выпить. Например, валерьянки или же пару капель настойки пустырника, горсть глицина и горячего молока с мёдом, чтобы уснуть — доза на сон получалась убойная, сон обещал быть крепким — и не проснуться до следующего утра.       Только вот, а наступит это утро? Увижу ли я его? Что я ещё забуду? Дату своего рождения, лицо своей матери, которое, по правде говоря, давно не различала, если только переносицу не грузили очки в тяжёлой оправе? Но в принципе достаточными казались походка, осанка, голос, цветовая гамма, которую предпочитала та женщина.       Всё это имело вес не меньший, чем размытое пятно лица, которое как въелось в подкорку головного мозга, так и не вспоминалось, если то не встретить вживую. В общем, лица тоже не имели особого значения, по крайней мере для меня. Как тогда, так и сейчас не думаю, что что-то изменилось, кроме того, что ближайшая встреча, скорее всего, больше не состоится, увы, никогда.       Толку-то. Залепив себе оплеуху на нервах, болезненно шиплю: удар был сильным, смачным и на удивление протрезвляющим от пьянящего чувства накатывающей хандры. Толку-то от моих слез, горя, страдания, если внутри на деле нет ничего, кроме плавучих мыслей депрессивного характера.       Даже если остатки моего спокойствия и уравновешенности от первых минут моего здесь пребывания выпиливало предательское ощущение реальности.       Паника собралась дожать крупицы моего нигилизма. Жизнь продолжалась…       Девчонки не было на месте, а собственно самого Юдзи здесь тоже не было, как бы я не стрессовала по этому поводу. Ситуация всё равно казалась абсурдной донельзя.       Его не было. Казалось, не существовало вовсе. Мысли продолжали сбиваться в цветастую кашу. А я и остатки меня дуреть от мандража-неизвестности, даже если прошлого не воротишь.       А было ли оно?       Было же?       Возможно.       Зато есть я. Здесь и сейчас. И комната с не то образами, не то посмертными портретами членов семьи.       Видными были только мужчина — Джин и Каору — его жена, судя по фотке, ещё без шрама и раскроенной черепушки. Если теория верна, я не сбрендивший на фоне не пойми чего ребёнок, а моя коцанная на передок память — не последствия фантазий сбрендившего ребёнка на почве отсутствия нормальной семьи, а у шаманов она либо есть, либо её нет. Но если есть, то врагу таких сородичей не пожелаешь. Чего Зенины с Камо стоили, не то что мама-папа Кен, который тоже в некотором роде был Камо, а, может, и есть он. Был. Причём, возможно, с самого начала, уж больно часто он паразитировал на этих сангвимантиках, что уже, возможно, гвоздь в крышку его гроба как родителя. А как родители, да и в повседневном вареве из быта маги ещё более чокнутые, чем обычные люди. А если помножить на то, что это Япония, изолированная морем, барьерами Тенгена, расизм и прочие составляющие жизни в жаровне жизни, варящихся на медленном огне из проклятой энергии консерваторов с поколениями недовольной стариками молодёжью, то думать об этом становилось ещё более грустно, чем не думать вообще ни о чём.       А думать было надо, даже если пока ещё ничего не ясно, неизвестно и вообще, может быть, неправда. Но, как говорится, стели подстилку с молоду, береги задницу.       Три года — это как раз таки тот самый возраст, когда ребёнок начинает себя как-то идентифицировать, осознавать свою личность, потребности, желания, но большую часть времени, кроме отдыха, пребывает в фантазиях и физической активности. Из чего можно было предположить, что вся моя жизнь до этого была всего лишь проявлением, жёстким эмоциональным скачком для проекции подобной фантазии. Поэтому можно было предположить, что это всё пустое.       Но нет.       В случае с девчонкой можно было подумать, что себя она осознала в полной мере, но как-то не так. Ведь я всё ещё была собой. И Итадори никогда не была мной. Бред какой-то, согласитесь… Ну вот откуда ей знать то, чего не всякий взрослый знает.       Ручки, ножки, голова и детское туловище говорили обратное. Я ловила стойкое непонимание и шок от того, что видела в зеркале трильежа. Оно меня обманывало, обманывало своим существованием.       На плечи навалилась непомерная усталость, такая, когда весь мир осточертел, на работе был аврал, но уже вроде как закончился, ты уже дома, а сил уже ни на что нет. И ты просто не понимаешь, как докатился до такой жизни...       Повезло ли, или нет, но я не видела ни родителей, что неудивительно (фотографии не в счёт), ни кого-то из взрослых, по крайней мере сейчас. Списывая всё это на то, что, как проживающий большую часть своей жизни ребёнка во сне, будучи взрослым, в ус не дула о том, что могу быть когда-нибудь спалена и оказаться ну в очень невыгодном положении…