Так иди же сюдааааа Поднимайся ко мнеееее...
Я прислушиваюсь, настраиваю звук. Все делаю весело и без нервов. Раньше меня такие вещи жутко бесили! А сейчас все идёт само собой. Когда я подхожу к Саше Левшину и начинаю с ним петь, то с боку сцены мелькает знакомый силуэт. Вскоре я уже пою не гитаристу, а своему МУЖУ.Без тебя мне так плохо, А с тобой хорошо!
О боже! Он здесь? Давно, интересно знать? Я бросаюсь к нему и говорю, что нельзя быть таким ревнивым. Я всего лишь репетирую. Ему не о чем беспокоиться. Филипп загадочно улыбается и остаётся стоять на своём месте. В этой шляпе он выглядит умопомрачительно. Все, дальше иду вразнос. Филя не сводит с меня глаз. Мои ноги без чулок и едва прикрыты короткой расклешенной юбкой. Она постоянно поднимается вверх, когда я подпрыгиваю на сцене. Делаю я это совсем не специально, кто бы что ни думал. Я всегда так одевалась. Когда репетиция закончена, Филипп крепко хватает меня за руку. Мы идём в машину, а он, слегка хмурясь, спрашивает: - Ты же не в этом будешь выступать? - У меня платье есть концертное, - отвечаю я. Филя выдыхает. Меня веселит его отношение. Совсем недавно как муж, а уже такой собственник. В номере он объясняет мне свою позицию. - Алла Борисовна, вы слишком сексуальны. Эта юбка, она буквально провоцирует мужчин, которые так и вьются вокруг тебя. Я прыскаю от смеха. Это он моих музыкантов имел ввиду? Неужели придётся искать женскую музыкальную группу, чтобы играли на моих сольниках? - Ну, зачем тебе это надо? - продолжает уговаривать меня Филипп. - Они же не могут играть, все время пялятся на твои голые ноги, на твою короткую юбку. - Пусть смотрят. Они привыкли и давно не видят во мне женщину. Я их товарищ, член коллектива. И запомни, Филиппчик, с музыкантами у меня никогда не было других отношений, кроме музыкальных. Филипп вздыхает. Мне интересно, что там в его голове? Так ко мне мужчины ещё не относились. Никто не пробовал оспаривать мою свободу. Филипп молчит, но за этим такая тирада. Я вижу, что он сдерживает слова, только желваки играют на его лице. - Мне надо к концерту готовиться. Ты пойдешь со мной? - Разумеется! - отвечает Филя, удивленно округлив свои глаза. Я сажусь на кровать и начинаю медленно снимать одежду. Удобная кофта моего любимого чёрного цвета остаётся лежать на гостиничном пледе, следом за ней идёт пресловутая юбка. Я потягиваюсь, будто кошка. Филипп молчит. Он понимает, что мне надо подготовиться к концерту. Я иду в душ и встаю под тёплые струи воды. - Филь, иди ко мне! - зову я из душа. Киркоров тут же толкает дверь и подходит ко мне. Его руки скользят по моей влажной коже. Я понимаю, что он совсем не собирается намыливать мне спину. Нет, так не пойдёт. - Всё, проваливай. Дал мыло, и хватит с тебя. Филя улыбается во все 32 зуба. Вот же угораздило меня его позвать. Уже на сцене, выходя под звуки "Снежного мальчика", я ищу глазами Филиппа. Он проводил меня, внимательно и даже придирчиво осмотрел мой наряд и, одобрив... Боже мой, я уже тысячу раз в этом выступала! Одобрив мой выбор, отпустил меня на сцену, а сам помчался в зал. Весь концерт я чувствовала на себе его взгляд. Подпрыгивая на сцене, я смущенно думала о том, какое желание я вызываю в этот момент у Филиппа. От этих мыслей мне хотелось ещё больше кокетничать и соблазнять. Каждый мой жест был пропитан такой сексуальностью, что я даже заметила пару взглядов своих музыкантов. Хотя этих мужиков уже, казалось, нельзя было пронять ни чем. Но они ошибаются. Сегодня всё для моего мужа: и поцелуи, и взгляды, и улыбки. "Осенний поцелуй" посвящается Филиппу. Я пою так самозабвенно, что даже забываю о зрителях. К концу концерта Филипп уже стоит за кулисами, чтобы встретить меня и больше не отпускать. Как же горят его глаза! Но я не могу просто повернуться и уйти. Нас ждут поздравления, торт для молодоженов. Я машу рукой, приглашая Филю на сцену. И вот мы уже вдвоем. Мой высоченный муж, в черной шляпе, делающей его еще выше, крепко обнимает меня за плечи. Он прижимает меня к себе, словно боится, что я убегу. Мы стоим и слушаем крики "Горько!" из зала. Это становится нашей фишкой! Но свадебный поцелуй недолог. Я чувствую, что Филиппу не терпится вернуться в наш номер. - Ты с ума сошла! - кричит Филипп, едва мы закрываем за собой дверь. - Что такое, любимый? - Нет, так не пойдёт! Я муж или не муж? Филя срывает с себя шляпу и бросает её на кровать - кудри разлетелись по плечам, вид у него устрашающий. - Муж, конечно, ты муж. Не понял ещё? - говорю я и, потянув платье набок, оголяю своё плечо. Киркоров закатывает свои прекрасные глаза и рычит, как раненный зверь. - Я же говорил тебе, что ты ведешь себя чересчур вольно! - Чтооо? - я не верю своим ушам. Мне смешно слышать эти претензии. Я вспоминаю свой танец на сцене и решаю повторить его в приватной обстановке, исключительно для Филиппа. Он смотрит, и его глаза наливаются кровью. Киркоров прекрасно понимает, что я дразню его. - Так нельзя танцевать, да? - усмехаюсь я. Тут же я чувствую шлепок по попе. Чёрт! Я же знала, что он любит шлепать девочек из своего балета, но чтобы он решился проделать это со мной?! - Ты сумасшедший? Я не какая-то дамочка из твоей подтанцовки. Что ты себе позволяешь? - Не дам делать из себя посмешище, - угрюмо отвечает Филипп. - Я и не собиралась, - отвечаю я, чувствуя свою вину. О чем я думала, в самом деле? Он же молодой парень, и наша свадьба была несколько дней назад. Разве можно было так беззастенчиво и вызывающе вести себя на публике? Стоп! Я же всегда так себя вела. Это мой стиль, мой образ, наконец. Я же Пугачёва. Он не забыл, на ком женился? Кожа горит огнём в том месте, где он прикоснулся ко мне. Этот огонь разжигает моё желание. Никогда бы не подумала, что такое возможно. Как последняя дурочка, тону в его бездонных глазах. Вспоминаю его взгляд, когда он принёс мне в театр свою "Примадонну". Мне же так хотелось отдаться ему, почувствовать себя его добычей. Неужели я так легко разрушу все, что случилось с нами за эти несколько месяцев? Опять стать посмешищем для всех? Но я не хочу расставаться с Киркоровым. Это уже не для меня. - Филиппок, а что же мне теперь прикажешь делать с песней "Пригласите танцевать!?" - усмехаюсь я и сажусь рядом с ним, едва касаясь его тела. Филя нервно дергает плечом. - Не надо делать из меня дурака. Песня есть песня, что я, не понимаю? - То есть в этой песне танцевать можно, - уточняю я и осторожно провожу по его плечу. - Можно, - отвечает Филипп и замирает на месте. Моя рука проводит между лопатками и дотрагивается до его чёрных завитков. Я легонько тяну и тереблю волосы, играя с крупными чёрными локонами. - А цветы у зрителей брать можно? - Можно, - приглушенно отвечает Филипп. Я расстегиваю пуговицы на его рубашке и провожу языком по его маленькому мужскому соску на груди. Поцелуи спускаются к его животу. Филя ложится спиной на кровать, и я остаюсь между его ног. Плоть напряглась, и стоит мне расстегнуть замок на его брюках, как тут же я замираю, любуясь открывшейся мне прекрасной картиной. - А если мужчина цветы подарит? - спрашиваю я, проводя пальцем по вздувшейся вене на его достоинстве. - Можно, - отвечает Филипп и начинает постанывать. - А если меня поцелуют? - Нельзя! - рычит Киркоров и переворачивает меня на спину. Мы меняется ролями. Теперь уже не я нависаю над ним, а он смотрит в мои глаза и вдавливает моё тело в кровать. Я чувствую себя покорной и распутной одновременно. Потакая его желаниям, принимая его волю, я впервые в жизни осознаю счастье быть ведомой, а не ведущей. Филипп управляет мной, подчиняет своей воле и соблазняет своей красотой и желанием властвовать. Он единственный заслужил это право - быть моим мужем в прямом смысле этого слова. Руки Киркорова такие же нежные и беззастенчивые, как и их обладатель. Он ласкает меня, прикасается языком к моей груди, и чувствует, как дрожит моё тело. Заполняя меня, Филипп доставляет мне неземное удовольствие. Его движения во мне так же уверены и органичны, как и все, что он делает на сцене. Взгляд из-под густых чёрных бровей: это взгляд демона-искусителя. Тёмный лорд поймал в свои сети доверчивую птичку с перышками цвета солнца. Я бьюсь, будто в силках, но он продолжает двигаться, и даже мой стон, переходящий в хрип, не останавливает его. Если бы он замер хоть на мгновение, я была бы самой несчастной во Вселенной. Но Филипп неумолим. Он доводит меня до экстаза и упивается своей победой. Это вид властелина. Наполеон на поле боя, наверное, не имел такого гордого вида. Подумаешь, Наполеон. Над кем он там победы-то свои одерживал, как их звали, никто и не вспомнит. А мой муж покорил саму Пугачёву! Как он там сказал, Примадонну? Я не против.