драбблы по лендерам

Зендер ругается, почти что инстинктивно обвивая его спину ногами. Черт, он определённо наслал на него уже порчу дай боже, если только на понос – Люк это по лицу видит. По его нахмуренным бровям и обиженно надутым щекам: а ещё он легонько стукает его по голове, заставляя его тихо смеяться, и как только негодует – но ничего не говорит. А говорит он только тогда, когда вода уже обволакивает чужие плечи. Ему бы она уже была по нос, стоял бы он на ногах. Он что, утопить его здесь собрался? — Притормози, эй, — он возмущенно вскидывает брови, пытаясь Люка от себя отолкнуть. Только толку от этого мало, — поставь меня на землю! — Ты уверен? — он тихо смеётся, потому что здесь правда достаточно глубоко. Для Зендера точно: спасибо на том, что море спокойнее, а не то, наверное, и его бы точно окунуло пару раз, — как скажешь. Он отпускает его, отводя руки в стороны. Почти что достаёт их из воды, чтоб показать, мол, сдаётся – но только парень цепляется за него, прижимаясь ближе, и совсем не думает спускаться. Тем более, что в воде ему держаться на весу проще. — Да я ж утону здесь, ахренел? — он щурится, и у него по стыдному заметно краснеют щеки. Люк хихикает, обвивая его спину руками, словно обнимая, и насмешливо склоняет голову в бок, — сначала отнеси меня обратно, а потом опусти. — А сам не доплывешь? — он улыбается, влюбленно его осматривая из-под прикрытых век. Зендер смущенно отводит от его взгляда свой. Уже задрал так на него смотреть, честное слово. — Ты меня сюда принёс, — он закатывает глаза, пожимая плечами. Кладёт ладони на чужие плечи, хмурясь, — ты меня и отнесешь. — Хорошо, — он снова смеётся. Смеётся так красиво и искренне, что так смеяться, кажется, вообще нельзя. Должны запретить законом и лично ему особенно, потому что это слишком... слишком, — ты очень красивый. Зендер удивленно вскидывает брови. Смущенно отворачивается, бурча себе под нос тихое "помолчи", и только сейчас понимает, что жуть как смущается смотреть в сторону берега. Не хватало ещё увидеть там их семьи, смотрящие на их дурачества – а он очень надеется, что они не смотрят. Но Люк такой милый. Совсем как маленький щенок, радостно виляющий хвостом каждый раз, когда видит Зендера. Прижимает его ближе к себе, ластится и носом притирается к его шее, выпрашивая внимания. До чего же он тактильный. Уикхем тяжело выдыхает, едва ощутимо прикасаясь губами к его виску – чтоб не зазнавался. Но только это не особо помогает. Люк поднимает на него взгляд, счастливо щурясь, и тянется к нему ближе. Зендер едва-ли не инстинктивно закрывает ему рот мокрой ладонью, отталкивая от себя, и тихо на него шикает: — Тут же люди, — бубнит себе под нос, смущенно переводя взгляд на собственную руку. Он убирает её, стоит Петерсону заговорить. — С каких пор мы стесняемся целоваться на людях? — он озадаченно склоняет голову в бок, слабо улыбаясь. Не то что бы стеснялись... просто это смущающе, ладно? Просто Зендер прижимается голой грудью к его и чувствует его голую кожу. Еле ощутимый прес на животе и голую спину, которую обвивает ногами, лишь бы не наглотаться воды – это другое. А Люк, наверное, ещё и чувствует его плавки на своем животе и жмётся к нему ближе так, словно ему этого позора недостаточно. Это другое. Просто другое, всё. Тем более, что как минимум Бетани не отрывает от них взгляда, продолжая недоверчиво щурится. Господи, он сейчас умрет со стыда. — Это другое, ладно? — он еле заметно качает головой, пытаясь эту картинку забыть. Лучше бы он жил в счастливом неведении, смотрит ли на них кто-то. Тихо бубнит себе под нос, — и не то что бы мы прям часто целуемся на людях... У него эта фраза отзывается бабочками в животе и быстро бьющимся сердцем. Потому что, господи, говорить о таком совершенно непривычно – думать о том, что они целуются вообще, что они встречаются непривычно. А главное, что говорить об этом так, словно это что-то максимально обыденное. Обыденное – то, о чем он даже подумать боялся последние года четыре. Может даже больше, у него сейчас башка не в том состоянии, чтобы считать. Люк выдыхает тихий смешок, ярко улыбаясь. Ему, видимо, эта мысль тоже доставляет удовольствие. — Никто на нас не смотрит, — он говорит тише, словно говоря, что и не слышит тоже. На этой глубине почти никого нет, а если есть, то достаточно далеко. Зендер вскидывает брови. Смотрит на него мол "неужели?", а после склоняет голову в бок. — Бетани смотрит. Люк удивленно поджимает губы, невинно хлопая ресницами пару мгновений. Поворачивает в сторону берега, встречаясь взглядом с девочкой, и вызывает у Зендера тихий смешок. А после он поворачивается спиною к берегу, щурясь: пусть даже Бетани смотрит на них, увидит она не особо много. — Теперь нет, — он гордо задирает нос, закрывая глаза, и млеет от того, как его парень смеётся в ответ. Если бы только он знал, как сильно на него влияет, то определённо бы умер от умиления. Не то что бы он не сделал это уже. — Всё ещё нет, — Зендер закатывает глаза, слабо улыбаясь. А после думает, что бог с ним: прижимается к нему тазом ближе, ладонями касаясь его щек, и горячо выдыхает в губы, — только один раз. Всё равно с такого ракурса их и вправду мало кто увидит. По крайней мере не то, как он прикасается к чужим губам своими, большими пальцами оглаживая его порозовевшие щечки, и как Люк почти что облегченно выдыхает через нос. Вынуждает чувствовать на коже свое опаляющее дыхание, жмётся к нему ближе и сминает его губы в своих – а Зендер от такого напора почти что инстинктивно наклоняется немного назад, зарываясь руками в его волосы. Пофигу, что они намокнут. Потому что у Зендера руки мокрые, и его это совершенно не волнует: тихо мычит в поцелуй, расслабляя плечи, и думает о том, что пусть Люк их помоет потом. Ему несложно... а целоваться приятно. И Люк словно его мысли читает. Отстраняется от него, тихо смеясь и щурясь от улыбки, и облизывается, совсем как довольный кот. А он в ответ только закатывает глаза прежде, чем поцеловать его снова.