драбблы по лендерам

Валят в институте будь здоров. Зендер боится, что на работе будут валить ещё хуже. Зендер в общем-то неожиданно сильно боится перед предстоящей взрослой жизнью. И Люк это в нём замечает. Люк вообще замечает в нём слишком много. И это заставляет Зендера волноваться ещё больше. А Люк никогда лишний раз не спрашивает. Потому что он знает, что Зендер этого не признает. Что он будет ворчать, злиться, пререкаться и спорить, лишь бы не признавать, что едва-ли не на постоянной основе переживает стресс, выжимающий из него все соки. Только Люку этого признавать и не нужно. Зендер тускнеет с каждым днём и каждое утро замазывает тоналкой синяки под глазами, отнекиваясь от любых вопросов, и продолжает работать сутками напролёт, лишь бы сдать. Лишь бы его не отчислили нахрен. Словно его, самого прилежного и выдающегося студента, могут отчислить. Но Зендеру ни одно слово не помогает. Зендер злится, что его пытаются впихнуть в какие-то рамки, заставить лечь спать, обратить на себя внимание и отвлечься, и огрызается, периодически выплевывая порции яда. Лишь бы Люк угомонил свои таланты и отстал от него. Он извиняется потом, правда. Извиняется по своему и молча. Приходит к нему в комнату, где бы он не находился, и обнимает его. Иногда приносит с собой чай или даже один раз нарисовал для него рисунок. Красивый, между прочим. С пейзажем. А Люк очень сильно любит пейзажи. Как и Зендера, в общем. Зендер постоянно стрессует. И ему очень сильно нужна поддержка и любовь, потому что он попросту не выдерживает это сам. А ещё он в этом тоже не признается. Но Люк видит это и без слов, и за это, наверное, Зендер благодарен ему больше всего. Не то чтобы Люк не стрессует. Но он относится к этому немного проще. Потому что для него будущее – это жизнь, а для Зендера – работа. Потому что они по разному смотрят на вещи, и иногда это помогает им обоим. Зендеру – самую малость расслабиться, а Люку – взяться за ум. Не то что бы он глупый, конечно, но периодически он... начинает спасать свою психику прокрастинацией. А уж ни Зендеру ли ему с этим помогать. И Люк благодарен ему тоже. Они оба знают, что сейчас никому из них не сладко. И поэтому не признаются, но по глупому сильно радуются оба каждый раз, когда наступает время сна. Потому что они живут вместе – спустя столько времени отношений, наконец-то, – и спят в одной кровати. Липнут друг к другу каждую ночь, ища тепла и понимания, и жить становится самую малость легче. Когда Зендер неожиданно поднимается посреди ночи, то Люк замечает это даже не сразу. Комкает одеяло и сжимает его в объятиях, пытаясь найти хотя бы что-то похожее на чужое тело чисто подсознательно, а после его будит включившийся свет. Он пытается протереть глаза; понять, что происходит, сколько сейчас вообще времени и почему свет выключается спустя пару мгновений. Что ж, может Зендеру нужно было срочно что-то найти. Он падает обратно на подушку, почти что засыпая обратно. И свет включается снова. — Зендер, — он сонно растягивает его имя, слыша, как еле ощутимо хрипит голос после сна, — что ты делаешь? Свет выключается обратно, но как-то он этому не особо доверяет, и потому всё равно пытается протереть глаза. Он не включается ещё какое-то время, и за эти несколько мгновений Люк успевает проморгаться и привыкнуть к темноте, разглядывая стоящего у дверного проёма парня. А после лампочка загорается снова, заставляя его зажмуриться. — Милый? — он трёт глаза, пытаясь привыкнуть к свету, — всё хорошо? Зендер ничего не отвечает, продолжая стоять рядом с выключателем. И спустя какое-то время выключает свет снова. Это... начинает казаться ему до боли странным. Он искренне пытается предположить, что за хрень сейчас происходит, садясь на кровати, и приподнимает вопросительно бровь, когда свет включается. А ту деталь, что даёт ему самый возможный и реалистичный вариант из всех существующих, он замечает только сейчас. У Зендера глаза закрыты и лицо умиротворенное, словно он продолжает спать и прыгать по радуге где-то в другом измерении. Люк поджимает губы, нехотя вылазя из-под одеяла и подходя к Зендеру ближе, и немного наклоняется, заглядывая в его лицо. Он определённо спит. Люк готов поставить на это свою почку, честное слово. И, прежде чем парень снова нажмёт на выключатель, он осторожно касается его ладони, беря её в свою. Ибо он искренне не знает, как себя в такой ситуации вести. У него не было ни одного знакомого, что хотя бы раз лунатил при нём – а он, если честно, особо этой темой не интересовался. Видимо придётся. — Дорогой, — шепчет, нежно улыбаясь, и искренне надеется, что это позволит его телу успокоиться. Поглаживает его ладонь большим пальцем, — пошли в кровать... Люк тянется ближе, прикасаясь губами к его лбу, и в именно этот момент, кажется, чужое тело немного расслабляется. Зендер мямлит что-то неразборчивое, подходя к нему ближе и зарываясь носом в его футболку, и почти что облокачивается на него всем своим весом. Петерсон глубоко вздыхает, качая головой. Ему определённо нужно будет почитать, что нужно делать при лунатизме и откуда он берётся... Он немного, максимально осторожно отходит назад, придерживая парня за плечо, чтобы тот продолжал стоять. Тянет его за руку, выключая свет, и аккуратно усаживает его на кровать, радуясь, что парень особо не сопротивляется. Он слышал, что лунатиков будить нельзя – бог знает, насколько это правда, но он, всё же, старается действовать тихо, чтобы не нарушить чужой сон. Помогает ему усесться на кровати и, стоит Зендеру сесть полностью на постель, он сам ложится обратно на подушки, переворачиваясь на бок. Люк выдыхает тихий, беззлобный смешок, укрывая его одеялом, а сам залазит к нему с другого боку, обнимая его за талию. — Нет, — он немного приподнимается, пытаясь глянуть на чужое лицо, и даже не знает, на что надеяться. На то, что это Зендер проснулся, либо на то, что он продолжает свою активную деятельность во время сна, — не знаю... мне Люк больше нравится... Люк озадаченно вскидывает брови, глупо моргая, а после едва-ли сдерживается, чтобы не захихикать. — нет, ну это как-то совсем некрасиво, — дальше он бубнит что-то невнятное, пока не выдаёт тихое, — нет, спасибо... Люк тихо смеётся, зарываясь носом в воротник чужой футболки. Надо будет спросить у него утром, что ему снилось. А пока он сжимает его в своих объятиях крепче, чтобы Зендер точно никуда не убежал, и засыпает со слабой, нежной улыбкой.

***

— Я лунатил?! — Зендер почти что давится кофе, — почему ты меня не разбудил? Боже! Скажи мне, что я ничего не натворил, умоляю! — Я проснулся от того, что ты включаешь и выключаешь свет, — Люк шумно выдыхает, обнадеживающе улыбаясь. Мол: "видишь, ничего страшного". Только Зендеру, кажется, от этого нихера не легче, — я слышал, что лунатиков нельзя будить, поэтому я просто отвёл тебя в постель... — Пиздеж! — Зендер упирается свободной ладонью в бёдра, оставляя чашку кофе на столешнице, — можно, но только не резко! Аккуратно чтобы. Разбуди меня в следующий раз. Люк послушно кивает, хотя он думает о том, что не сделает этого. У Зендера и так проскакивают периодически проблемы со сном – и ему совершенно не хочется его драгоценные часы отдыха прерывать. — А что тебе снилось, кстати? Уикхем задумчиво мычит, отводя взгляд и хмуря брови. Думает какое-то время, бегая взглядом по одноцветным обоям, а после пожимает плечами. — А жаль, — Петерсон отводит взгляд, довольно улыбаясь, и отпивает немного чая из своей кружки. — Пожалуйста, только не говори мне, что я ещё и разговаривал во сне. — Не буду. — Люк!