Отступники.

снова темнота. не пронизывающий страх и дрожь по телу. темнота. липкая и вязкая, навевающая воющим ветром тоску. ты погружаешься в неё из раза в раз с головой и каждый твой раз может стать последним. Николас всё ещё не знает, почему дышит. ему снова снится сон. где всё тот же голос, до дрожи в руках весёлый, живой, говорит, что всё будет хорошо. всё будет хорошо, Исян. обязательно. но когда тебя рядом нет – никогда не станет хорошо. он просыпается, снова подолгу смотря в стену. он чувствует холод, исходящий от неё и спешит укутаться в одеяло. он не слышит никаких движений от Ыйджу, списывает это на то, что тот ушёл. прислушавшись сильнее, понимает, что и дыхания тоже не слышит. точно ушёл. в последнее время что-то стало меняться. и в голове Николаса тоже произошли свои изменения. по крайней мере у него появилось навязчивое желание выходить из каюты хотя бы раз в три дня. по крайней мере что-то движет им, заставляя это делать. кажется, она бы не хотела, чтобы он страдал. Ван поднимается с постели, потирая плечи от холода и открывая скрипучий шкаф, находит первую попавшуюся кофту, надевая её на себя. когда-то любимая двухцветная укороченная зипка грела душу и тело не хуже летнего солнца. и взглянув на себя в мутное зеркало, он поправляет растрепавшиеся волосы и накидывает на голову капюшон, тихо выходя из каюты. с кухни доносятся несколько голосов. в них Николас узнаёт Кея и Юму. он, кажется, ещё ни разу не был свидетелем их перепалок, так что для Вана это было что-то вроде "новенького", но в глубине души его это всё так же не касалось. не интересовало. – ты что, глупый что ли? я конечно подозревал, что ты окончательно конченный, но признаюсь, что верил в остатки твоего здравого смысла, – ругается Юма, но старается не повышать голоса, чтобы это не так сильно коснулось Фумы, чья каюта находилась чуть дальше каюты Николаса. – здравый смысл есть. нам нельзя сейчас выходить на вылазки, понимаешь? они ищут нас, если мы оставим Таки здесь, то его никто не сможет защитить. или ты рассчитываешь на бездарного Харуа, которому тоже так-то защита не помешает? – Кей выглядит необычайно злым и чем-то сильно обеспокоенным. Николас остаётся в дверном проёме, решая не мешать диалогу. его взгляд сам находит Ыйджу, спокойно завтракающего за столом и сидящего с ним Таки и Джо. никто даже не пытается их разнять. кажется, это нормально? – окей, хочешь так разговаривать? тогда я объясню. ты сейчас делаешь ему же хуже. не ограничивай ему свободу, тебя слишком много, – Юма складывает руки на груди. Ван оглядывает подполковника с ног до головы. на его лице читалась усталость, синяки под глазами, а перевязанное плечо, не скрытое майкой, напоминало о том дне, когда они остались ночевать в лесу. что было бы, если бы его убили? был бы Кей так дерзок сейчас? изменилось ли хоть что-то в Николасе, после смерти Юмы? а что если бы умер не Юма? – может вы перестанете обсуждать меня при мне? – встревает Таки, тяжело вздыхая. Юма хмыкает, вскидывая бровь, смотря на Кея. Кога лишь фыркает, но ничего в ответ не произносит. они стоят в тишине, прежде чем Юма вновь роняет слово. – будь добр, не усложняй нам жизнь, мы и так в полной заднице, –  он окидывает его оценивающим взглядом. – я ничем не усложняю, я говорю, что им нужна защита, по крайней мере Таки, он ведь даже не военный, ему всего шестнадцать! – Кей звучит как одержимая защитой своего ребёнка мама. Накакита поджимает губы. кажется, он беситься с каждой секундой ещё сильнее. – будешь меня заебывать – я тебя изолирую, понял? и с ним ты больше ни секунды не проведёшь. если ты решил прямо сейчас поехать кукухой, то я могу помочь и добить тебя, но оставь свои манипуляции для кого-нибудь другого. да, ему всего шестнадцать, я рад, что ты это понимаешь, так пойми и то, что ты, двадцатилетний амбал, давишь на него не хуже той ситуации, в которой он находиться. поэтому закрой рот и больше не беси меня, не заставляй меня опускаться до такого, что мне приходится брать и разжёвывать тебе очевидные вещи. ты ведь самый умный, как я помню? так давай, иди, подумай над своим поведением, – Накакита хмыкает, оставляя Кея стоять посреди кухни, а сам проходит к столу, чтобы сесть обратно и допить свой кофе. Кей оборачивается в сторону коридора и встречается с холодным взглядом Николаса там. они редко разговаривали с Кеем. практически никогда. по крайней мере Николас не помнит ни единого раза. не помнит, чтобы он вообще контактировал с кем-то кроме Ыйджу и Фумы. кажется, это плохо? но он ничего не чувствует. но сейчас, противореча самому себе, выходит к ним по собственной воле. может, он и ничего не говорит, может он и пугает их своим присутствием. но по крайней мере они видят его. едят рядом с ним. болтают. чувствуют, что он не опасен. она бы хотела, чтобы Николас снова был таким, как прежде. но он пытался. и пытается по сей день. теперь не только ради неё. Кей проходит мимо, отправляясь в каюту, а Ван заходит в кухню, проходя к шкафчику с кружками, чтобы заварить себе чай. кофе его не бодрит, да и он не сильно его любил. расправившись с чаем, он садиться за стол в полной тишине. – доброе утро, – в своей обычной тихой манере произносит Асакура, обращаясь к Николасу. он колеблется, не зная, нужно ли ему на это отвечать. – утра, – хрипло произносит он и делает глоток чая. компания погружается в полную тишину. казалось, что появление Николаса усмирило абсолютно всех, иначе это никак нельзя объяснить. Таки решает покинуть их компанию, уходя из-за стола, встречаясь в дверном проёме с недавно проснувшимся Фумой. – что-то случилось? – первым делом интересуется Мурата, зайдя в кухню. – да, мне кажется, что нам пора прогуляться. заточение давит на психику, – Юма пожимает плечами, – Кею, кажется, нездоровиться, – добавил он, но более отрешённо. – в каком смысле? – уточняет Фума, садясь рядом с Николасом. Юма бросает многозначительный взгляд на Фуму, намекая, что этот разговор должен быть более приватным и Мурата лишь коротко кивает и они вновь на короткое время погружаются в тишину. – я думаю, что ты прав, надо возобновлять вылазки, иначе.. будет худо всем, – он вздыхает, – и, думаю, нам нужно искать новое место, – добавляет Фума. вся компания изучает его взглядом. Николасу, в прочем, всё равно, где ему жить. ему впринципе всё равно, будет ли он жить вообще. иногда, это пугает. хочется чувствовать всё как раньше. гнаться за жизнью. но нет сил. слишком нет сил. – у тебя есть мысли? – интересуется Бён. – есть одна, но.. я совершенно в ней не уверен, – он потирает переносицу, думая о своём. все переглядываются, решая не наседать на генерала. сейчас всем нелегко. и ему, безусловно, хуже всех. – холодно на улице нынче, – в кухню заходит Харуа. он одет теплее, чем обычно, видимо только вернулся из порта. вся компания в миг обратила на него взгляд, – если вы ещё думаете, хотите вы тут сидеть или нет, то думайте быстрее, в порту аварийный режим, – он треплет свои волосы и припадает спиной к косяку. – почему? что случилось? – Юма встаёт из-за стола, разминая спину. – да опять эти гнилые припёрлись, как мухи на дерьмо, – Харуа фыркает, – задолбали, сил на них не хватает, – он проходит вглубь кухни, чтобы вновь сварить себе кофе. – понятно, тогда, самое время. Николас, поможешь? – Фума знал, кого нужно брать с собой в таких ситуациях. Ван лишь коротко кивнул. к слову, выбора у него нет, поэтому идти придётся. по крайней мере это лучше, чем гнить в каюте наедине с самим собой. это даже страшно. пожирает прямо изнутри. он допивает чай, уносит кружку и направляется вместе с Фумой к каютам. Мурата стучится к Кею и Таки, когда дверь открывается, Николас краем глаза замечает красное и чуть опухшее лицо Юдая. блестящее, похоже, что от слёз. Ван хмыкает и проходит дальше к себе, чтобы найти снаряжение и быстро собраться. не его это дело. не его.                            

☆☆☆

жар наполнил голову, а чужие руки нежно гладили волосы. нервы сдают. это понятно всем. чувство собственного ничтожества и бесполезности разъедало мозг изнутри. и он слишком долго терпел и сорвался. – тебе лучше? – мягко интересуется Таки, нежно перебирая чужие волосы. Кей не может говорить. одно слово – и он снова разразиться слезами. его голова устроилась на чужих коленях. он сам не знал, почему плакал сейчас. слишком плохо. в глазах мутнело с каждой секундой, а тело покрывал холодный пот. он не помнит, когда последний раз ему было настолько плохо. возможно, в первый день на безопасной зоне? когда наконец пришло осознание, что они все мертвы. все его родные, все его друзья, которых он когда-либо знал и ценил больше жизни, мертвы. а сейчас, когда жизнь Таки весит больше тысячи золотых слитков – Кею становится хуже. он не может потерять и его тоже. тогда у него и правда не останется смысла бороться за эту бессмысленную жизнь дальше. зачем, если у него больше никого не останется. собственная голова стала врагом. Кей стал заключённым своих собственных эмоций. сколько раз он плакал? можно посчитать на пальцах. сколько раз он был на грани? тысячи и больше. он держался и держится только ради него. – пообещай, что никогда не оставишь меня, – дрожащим голосом произнёс Юдай. – обещаю, мы ещё увидим наш рассвет, – Таки мягко улыбается, продолжая гладить Когу по волосам. и он всё-таки вновь ощущает новую волну слёз. он практически давиться ими, плачет навзрыд. кажется, он потратит все силы на то, чтобы просто выпустить эмоции. просто, чтобы вновь оказаться слабым, вновь доказать самому себе, что сильных людей не бывает. даже сильные люди плачут. даже сильные люди чувствуют себя слабыми.                           

☆☆☆

в порту было неприятно даже просто находиться. все контейнеры были заперты, кажется, большая часть поселения смогла спастись. но Николас видел трупы людей. это напрягало Фуму, да что уж, всех это напрягало. Ван не думал, что когда-то безопасный порт окажется эпицентром убийств. приходилось разбираться быстро и особо не думать. стрелять в голову, лишний раз не моргать и не тратить время на то, чтобы стереть с себя чужую кровь. возможно, в чём-то Николас имел преимущество – в отсутствии жалости. и эмоций в целом. ему было всё равно, насколько жестоко он убьёт его. главное, что оно больше не встанет. главное, что оно больше не похоже на живое существо. возможно, свои лучшие годы в спорт зале наконец дали плоды, потому что сила Николаса превосходила силу мертвецов, но даже он заметил, что что-то неясно изменилось. то ли их поведение, то ли сила. может, то, что они наконец-то добрались до людей – дало им энергии? свежая плоть дала им сил. об этом думать хотелось в последнюю очередь. а что, если Николас пропустит удар? насколько будет больно.. умирать? – не зеваешь? – с улыбкой интересуется Фума, и Николас качает головой. у них ещё много работы. Фума по рации передаёт, что нужна подмога. в голове в ту же секунду всплывает образ Бён Ыйджу. они отходят чуть поодаль, чтобы не привлекать к себе внимание. но оказалось это бесполезно. они находят их запаху. Николас защищает тыл Фумы, пока он отдаёт указания на судно. вдвоём идти было рискованно, но впрочем, они проверили обстановку. вскоре к ним присоединяется Джо и Ыйджу. в восемь рук дело пошло быстрее. Николас всё равно предпочитал одиночную работу. и кажется, она вышла ему боком. будучи окружённым, Ван не испытал страха. и он не видел пролетающие кадры жизни перед своими глазами, как говорят знатоки интернета, что ни раз бывали присмерти. он чувствовал боль от удара, что пришелся железной стеной контейнера по голове и ощущал, как темнеет пейзаж перед глазами. и как звуки становятся тишине. но, может, он видел её глаза. или чужие? – Николас, не отходи от отряда, – произнёс пропадающий голос. Ван не разобрал его, пока не взглянул в лицо его обладателя. Бён Ыйджу. и снова его глаза. – я.. не важно, – он чувствует, как земля уходит из под ног. именно так чувствуются последние секунды жизни? так легко и темно? – тебе плохо? – последний вопрос, который слышит Николас, прежде чем окончательно потерять сознание. «И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих».                          

☆☆☆

он просыпается в каюте с сильной головной болью. затылок болел так сильно, что хотелось вновь побыть в том спокойном бытие, когда всё было неважно. он не умер. потому что с ним всё ещё Бён Ыйджу. а если он рядом – значит либо они оба мертвы, либо живы. но Ыйджу не мог умереть так рано. – Николас? – произносит голос парня, когда Ван соизволил открыть глаза. он не отвечает. не находит в себе силы ответить. да и смысла не видит. что ему сказать? дверь в каюту отворяется и заходит Мурата, аккуратно закрывая за собой дверь. – ну как? – он остаётся в пороге, поглядывая на Ыйджу. Николас переводит равнодушный взгляд на Мурату. почему он здесь? разве ему не должно быть всё равно? Николасу не понять мотивов Фумы. он всегда и всем помогает. разве ему не надоедает играть в супер героя? – всё хорошо, – отвечает Ыйджу, даже не списывая неразговорчивость Николаса к чему-то странному. даже его равнодушное поведение казалось привычным. за это Ван должен быть ему благодарен. Фума уходит. и снова становится тихо. Николасу так даже лучше. – воды? – тихо произнёс Ыйджу, а Ван лишь мычит в знак согласия. рядом с ним в ту же секунду появляется Бён с кружкой. Николасу приходится подняться, побороться с головной болью и выпить воды. легче ему не стало. – почему я потерял сознание? – решает поинтересоваться Николас. возможно, вопрос бы звучал по другому, будь Ван намного прямолинейнее, но навязчивое желание не говорить истинных мыслей было сильнее. да и Ыйджу бы, наверняка, не понравилось. и сейчас, когда перед Николасом вновь чужое лицо, Ван вновь смотрит в чужие глаза. настолько долго, что кажется, он даже пропустил слова Ыйджу о его потере сознания и забыл, что в его руке всё ещё стакан. – ударился затылком.. сотрясение, может. я не медик, к сожалению.. – Бён вздыхает, в ту же секунду отводя взгляд и изымая из чужих рук злосчастный стакан, ставит его на стол. Николас ложится обратно и отворачивается от него. и вновь ему хочется провалиться под землю. и забыть, кто он есть. было так хорошо, чувствовать, как теряешь сознание. и так плохо знать, что ты снова очнулся. но почему-то после пробуждения Николас не так сильно сожалел о том, что очнулся, как бы мог. почему-то увидев Ыйджу ему стало легче. и почему-то его голос действует на него как-то по другому. Ыйджу другой. совершенно не такой, как они все, Николас это чувствует. он хочет корить себя за то, что в его голове так много мыслей. настолько, что он забывает о том, кто по настоящему реален, а кого уже не существует. – Николас, – вновь зовёт его Бён, – ты сможешь идти? нам нужно послушать Фуму, у него новый план, – Ыйджу встаёт из-за стола. Ван мнётся. если честно, ему не хочется никого слушать. и идти куда-то. и впринципе что-то делать. он ничего не хочет. – пожалуйста, – добавляет Бён и Ван вздыхает, разворачивается и аккуратно встаёт. он все так же чувствует боль в затылке и легкое головокружение. Ыйджу берет его за руку. Николас смотрит на него с редким недоверием, но они вместе выходят из каюты. Вана хватает ровно дойти до дивана, прежде чем он снова начинает чувствовать сильное головокружение. Бён почти силком усаживает его и садится рядом. каким-то образом на диване помещаются семь человек. не хватает непришедшего Харуа и Фумы, что стоял поодаль. – в общем, что я хотел сказать...я думаю, что нам всё-таки стоит начать искать новое убежище. мы не протянем тут долго, учитывая то, в какое состояние приходит порт. нам нужно более уединенное и более защищённое место. по расчётам Юмы, нам стоит двигаться... восточнее порта. и возможно вылазки будут длиться по несколько дней. мы просто обязаны что-то найти, это не обсуждается. сейчас мы дадим время всем восстановиться и подлечиться, чтобы быть готовыми к тому, что нас ждёт за пределами порта, так как мы не были там.. достаточно давно. я верю, что мы сильные и что в любом случае нас ждёт удача, – он улыбнулся, хлопнув в ладоши, – не думаю, что сейчас лучшее время впадать в апатию. отдохнём пару дней, а потом с силами отправимся дальше. в любом случае, нас никто не остановит, им скоро станет всё равно на нас, – он оглядывает компанию воодушевлённым взглядом. кажется, Фума не знает ни грусти, ни слёз. настоящий лидер, именно тот, на ком держится их компания. просто они все без него никто. вот и всё. – думаю, что мне не обязательно присутствовать, – неожиданно произнёс Джо, потирая ладони от холода. Николас обращает свой взгляд на него. – почему же? – поинтересовался Фума. все, кажется, догадывались о таком развитии событий, но почему-то все всё равно хотели услышать это из его уст. – вы ведь ищете новое укрытие, а я не собираюсь уходить с судна, – для Николаса его слова не были чем-то удивительным. как и, кажется, для всех. судно – дом Джо. как и дом Харуа. они всё равно останутся здесь, как бы тут не было опасно. Харуа не может оставить практически единственное сохранившееся семейное достояние – их огромный корабль. – хорошо, я в любом случае не могу заставить вас, это ваш выбор, – Фума мягко улыбается. все молчаливо подтвердили его слова. они ещё немного поговорили о их новом плане. о том, что им нужно брать, кому нужно идти и сколько по времени, чтобы быстрее добиться успеха. Николас всё время чувствовал себя плохо, будто сейчас упадёт, хотя, казалось, падать было некуда. его голова, уже казавшаяся тяжёлой, легла на плечо рядом сидящего Ыйджу. Ван закрыл глаза, тяжело вздыхая и слушая непринуждённое обсуждение деталей. он осознал свой жест только спустя пару секунд, но настолько удобно уложил голову, что в прочем, не хотел ничего менять. – Нико, иди спать в каюту, – шёпотом произнёс Бён. Вану впервые показалось, что он не узнал его голос. рука машинально нашла чужую левую и ощупала запястье. – помоги мне, – в ответ шёпотом произнёс Николас, не зная, что он в самом деле имел ввиду. помочь дойти ему до каюты или же помочь ему выбраться из собственной тюрьмы. того нереального мира, где всё хорошо. того, что уже не существует.