Глава 1: Смерть и Рождение
22 февраля 2024 г. в 12:39
Рано или поздно этот день наступает для всех. В нем стоят равноценно счастье и печаль. Счастье — из-за возможности пойти дальше по своему пути в колесе Сансары, а для кого-то и выйти из круга страданий. А грусть из-за потери своей семьи навсегда. Мы больше не увидим их прежними, с теми же родными и любимыми чертами лица и характерами.
Виктория лежала в реанимации, подключенная к аппаратам. Посеревшая и изможденная после операции. Врач тихо подвел ее маму к постели.
— Ее руки часто сокращаются. Вам может показаться, что она просыпается. Я оставлю вас.
Деликатный, тихий голос врача мама почти не слышала.
Со слезами на глазах и дрожью в теле женщина подошла к постели единственной дочери. Она пережила столько операций и всегда возвращалась к ней, улыбалась, обнимала и восстанавливалась. Почему в этот раз должно быть иначе? Ведь она столько сил положила на ее жизнь, долгие десятилетия терпела бюрократию добиваясь ради нее самого малого “улучшения качества жизни”. Ее дочь ненавидела это словосочетание, с которым приходила ко врачам за помощью при очередном воспалении какого-то органа.
Женщина с нежностью взяла руку своей дочери, прижимая ее к своим влажным губам.
— Не смей. Не смей сдаваться. Я без тебя не выживу!
Женщина скулила, протягивала слова, а ее уставшее, постаревшее лицо исказилось гримасой боли. Она смотрела в потолок, посылая в небо молитвы о выздоровлении своей дочери, как всегда делала, и дочка возвращалась к ней. Но, кажется, сейчас ей никто не ответит.
Испытания Виктории подошли к концу, несправедливо требовать от девочки, которой не удалось повзрослеть, большего. Проведя большую часть жизни в инвалидной коляске с изуродованным болезнью телом, без возможности помочь самой себе, Виктория ежедневно испытывала боль, с которой не всегда делилась с мамой. У нее становилось грустное лицо от беспомощности. Зачем лишний раз расстраивать? Легче перетерпеть, за ночь все пройдет. Так и было.
— Дочка, пожалуйста, борись! — шептала женщина.
Склонившись к уху девушки, она гладила свою дочь по волосам, шептала писклявым голосом, но все еще чувствовала надежду. Рука Виктории вздрогнула судорогой. Женщина вглядывалась в лицо дочери, стараясь, разглядеть начало ее пробуждения. Еще мгновение и она попросит воды. Этого не происходило.
— Ты так хотела увидеть цветение сакуры в Ботаническом саду. И посмотреть на живую панду. Просыпайся, я отвезу тебя. Пожалуйста, проснись… — умоляла женщина тихим скулежом.
Женщина достала из кармана серебряную подвеску: цветок лотоса, в середине которого находится сердце. Вложив его в руку дочери, она сжала ее.
— Еще рано, доченька, еще рано, ты так и не встретилась с Ламой, как хотела. Не посетила Дацан. У тебя еще столько книг, которые ты не успела прочесть. Борись, прошу тебя, борись!
Женщина сжимала руку дочери, слегка трясла ее, пыталась вызвать отдачу у дочери. Променяв православие на буддизм Виктория обрела покой в душе, нашла ответы на свои вопросы, обрела силы, которых так не хватало их маленькой семье.
Тело Виктории дернулось на постели, затем еще раз. Показатели запищали, к кровати подбежала медсестра, а за ней врач. Предсмертные судороги сотрясали ее тело. Ее мама упала на пол, заливаясь громкими рыданиями. Схватившись за сердце, она упала без сознания.
Пока врачи боролись за ее жизнь, энергия ее жизни нисходила медленно в сердце. Из конечностей и головы вниз к сердцу. Аппарат не показывал сердцебиения, когда жизнь Виктории вышла из сердца на свободу. Кулон оставил ожог на ее ладони из-за реанимационного тока, а затем упал на пол.
Девушка очнулась на теплом ковре из золота. Вся боль и усталость из тела ушли. Она впервые за много лет вдохнула свободной грудью. Лежа на ковре, она согнулась, прижимая колени к груди:
— Не болит… Ничего не болит…
Виктория заплакала, а ее слезы утопали в волосах. В этом месте не только не было боли, но и радость захлестнула ее. Всеобъемлющее, не пугающее спокойствие. Она лежала, не в силах открыть глаза, и плакала от счастья освобождения. Она справилась. Она пережила свое не благое, кармическое перерождение, и теперь свободна. Даже ее тело преобразилось, вместо толстого тела, испещренного шрамами, контрактурами, она была такой, какой видела себя в своих снах: стройной, с длинными густыми волосами.
Всхлипывая из-за разливающегося в ней счастья, она оглянулась по сторонам и увидела зеркало, которое показывало то, что происходило сейчас с ее телом. Как она лежит в морге и ее омывают после вскрытия.
— А они не слишком аккуратны, — пробубнила она сама для себя.
Стоило встать на ноги, Виктория немного расстроилась, ведь не чувствовала того восторга от шагов, какой хотела бы ощутить. В промежутке нет физических ощущений, поэтому и силу в ногах она не может почувствовать.
Подумав о маме, картинка в зеркале не сильно изменилась. Это все еще был морг, но теперь Виктория могла видеть сквозь одну дверцу, где лежала ее мама. Всего на мгновение ее пронзила боль, но мгновение исчезло так же быстро, как и появилось. Виктория улыбнулась с теплотой. Ее маме не придется переживать весь ужас и страдания в одиночку. Теперь у них есть шанс переродиться в одном мире, в одном городе. Снова познакомиться. Девушка была рада тому, что в итоге не бросила свою маму наедине с проблемами. Они обе освободились и теперь могут последовать дальше на своем пути.
В стороне Викторию ослепил яркий свет. Девушка зажмурилась, не пугаясь света, но приблизилась к нему с теплотой в своем уме. В ярком свете она угадывала образ сильного и большого льва. Немного жаль, что она не запомнила имена богов, провожающих души к следующей жизни, или в нирвану. У нее не получалось представить и остановить момент визуализации многоруких сверкающих богов. Поэтому она следовала совету — представлять в промежутке то, что ей ближе и комфортнее.
— Здравствуй, дитя, — заговорил он тихим и добрым баритоном. — Сейчас тебе не попасть в нирвану, ты же знаешь, верно?
— Я не стремилась в этой жизни постичь это, — кивая головой, соглашалась Виктория. — Мы с мамой можем попасть в один мир? — тише спросила она, взглянув на льва без прищура из-за яркости света.
— Ты хочешь этого? — негромко спросил он.
— В этот раз — я хочу позаботиться о ней. Эта единственная привязанность, от которой я так и не смогла избавиться.
Виктория подошла совсем близко ко льву. Она присела на колени перед ним, выказывая уважение и почтение льву.
— И больше ни о чем не спросишь? — улыбчиво спросил он.
Девушка помнила, как хотела узнать правду из нескольких болезненных моментов ее жизни. Но что эта правда сейчас даст? Так легкомысленно и бессмысленно было оглядываться и цепляться за прошлое, которое она пережила, пусть и не без приобретенных комплексов и травм.
— Мне не о чем спрашивать. Все осталось в прошлом, а впереди ждет новое перерождение, в котором я постараюсь сделать то, что была не в силах совершить в прошлом, — тихо и с улыбкой отвечала Виктория.
Она не лукавила, но и не сказала всей правды. Ее терзала неизвестность и желание, переродившись, точно встретиться со своей мамой. Знать — это мама, подарить ей всё чего она была лишена в их совместной жизни.
— Ты просишь многое, — с теплотой в голосе ответил лев, словно слыша мысли Виктории.
Девушка улыбнулась, не зная, как будет правильно ответить на слова льва. Да и зачем? Он видит ее помыслы и накопленную карму. Только Виктории под силу исполнить свои желания. Оставалось надеяться, что ее добрых дел, усердия и терпения хватит, чтобы прожить желанную жизнь в другом мире. Самом любимом мире, где она отдохнет душой.
Виктория закрыла глаза, концентрируя свое внимание на перерождении. За спиной льва открылись врата, вверх арки не разглядеть, настолько они высокие и прекрасные. А за ними сменялись яркие картинки мест, которые манят собой. Девушка не открывала глаза, представляя в точности мир, куда хочет попасть.
“Фиор. х765 год. Фиор. х765 год”, — повторяла про себя Виктория.
Лев добродушно хмыкнул. Виктория почувствовала макушкой его дыхание, как затрепетали ее волосы и тепло разлилось по груди и конечностям. Она заулыбалась и медитировать стало куда легче. Но она ярко ощущала как ее собственно “Я” не исчезает. Она все еще чувствовала себя Викторией. И мысли, что она делает что-то неверно закрались в ее голову. Принимая то, что мысли сменяют друг друга, Виктория не отвлекалась от главного. От точности ее действий зависит ее будущее, а возможно и будущее ее мамы.
В какой-то момент Виктория почувствовала нужную нить, которая тянула ее в арку перерождения. Открыв глаза, она увидела в туманности здание гильдии Хвост Феи. Спешно встав, Виктория уже подошла к сверкающей арке, когда почувствовала вспышку рядом с собой. В ней оказалась ее мама. Покой был на ее лице. Не сомневаясь и мгновения, Виктория крепко взяла ладонь мамы, ступая вместе с ней в арку, к волшебной гильдии. Всего на мгновение показалось, что мама её не узнала, не отреагировала, когда она взяла её за руку.
Вместе с мамой Виктория смело вступила во врата. В ее старом мире уже 49 дней они были мертвы.
Виктория не помнила саму себя, когда вошла во врата. Но чувствовала рядом с собой в утробе еще одного человека. 5 сентября х765 года были рождены сестры близнецы в Фиоре. Их отец богатый лорд Эрмонд, а мать из служанок умерла при родах.
Девочки родились раньше срока и были болезненными в глубоком детстве. Черноволосые, бледные, одна с зелеными глазами — как у мамы служанки, другая с синими — как у папы лорда.
Законная жена лорда Эрмонда не выносила их плача, а муж ничего не мог сделать, пусть и бастарды, но они его дочери. И позже, возможно, удастся удачно выдать их замуж. Однако даже не вынося близнецов, госпожа Нелля следила с бдительностью, чтобы с детьми ничего не случилось. Вовремя передавала им теплую одежду через слуг. Книги для учебы.
В очередной раз, когда дочери тяжело заболели, их отец пригласил в дом волшебного лекаря, который предложил нестандартное решение проблемы с их болезнью.
— Если дальше так продолжится, девочки не доживут до своего тринадцатилетия. У меня есть решение вашей проблемы, лорд Эрмонд, — заговорил скрюченный старик у скромной постели близняшек.
В комнате для слуг была одна неширокая кровать, на которой сестры спали вместе. Два маленьких письменных стола. Один шкаф и одна тумба с настольной лампой. Здесь было чисто и прибрано, девочки сами следили за порядком.
— И сейчас вы скажете, что это обойдется дорого, не так ли? — возмутилась жена лорда Нелля.
Госпожа стояла в стороне у окна, смотря то на своего мужа, то на кровать где мучились с жаром крошечные девочки.
— Да, госпожа. У меня есть два сердца. Если кристаллы вживить в тела девочек, их здоровье улучшится в разы, вам больше не потребуются лекари и траты на их приемы и лекарства, — кивал головой старик.
— Возмутительно! — закрыв веер, вздохнула женщина.
Мужчина с сединой на висках внимательно смотрел на двух дочерей. Укрытые одеялом, с компрессами на лбах, их дыхание было таким частым, казалось, еще чуть-чуть и им будет не хватать воздуха. Он не мог сказать, что любил их мать. Но даже с тем, как к ним относилась его жена, девочки всегда были милы с ними. Лорд Эрмонд привязался к ним.
— Какая цена? — серьезно спросил он.
Женщина в роскошном платье снова открыла веер, обмахивая себя. Для нее и так было позором в светском обществе наличие бастардов в семье. На нее косо смотрели, перешептывались и реже стали звать на балы и празднества. Что незначительно, но сократило их прибыль.
— Пять миллионов драгоценных за каждую девочку, — кланяясь мужчине, ответил старик.
— Немыслимо! — подойдя к мужу, продолжала возмущаться женщина.
— Делайте, — согласился мужчина.
Он виновато взглянул на свою жену, которая обвинительно смотрела на него, замерев на месте. Она понимала: девочки не виноваты в проступке мужа. Но то, как они ходят по поместью, пытаются угодить ей лично, выводило ее из себя. Каждый взгляд на них был живым напоминанием недостойного поведения ее мужа.
Женщина быстрым шагом вышла из комнатушки для слуг, оставив дверь открытой. Старик-волшебник провел в воздухе рукой и из его пространства появилось два ларца, самых обычных, ничем не примечательных. Открыв один, старик показал светящийся, голубой кристалл, внутри которого было что-то еще, но не разглядеть что именно внутри него.
— Это лакрима сердца небесного бога.
Затем старик открыл второй ларец, в котором был такой же кристалл, но синего цвета.
— Это лакрима сердца водяного бога. Как вы распределите кристаллы между девочками? — участливо спрашивая, старик закатал рукава своего балахона, приготовившись колдовать.
— Мне без разницы, главное вылечите их, — нервно ответил лорд.
В эту минуту он искреннее почувствовал нечто теплое по отношению к девочкам. В данный момент, ему перехотелось отдавать их замуж по расчету, на их долю уже выпало многое.
— Как вам будет угодно.
Старик поклонился, беря голубой кристалл в руку. Откинув одеяло ниже с девочек, он встал коленом на кровать, нависая над девочкой с синими глазами.
— Теперь воздух и ветер станет твоим домом, — прошептал он, медленно вкладывая кристалл в грудь девочки.
Сначала лакрима коснулась ее хрупкого тельца, а затем постепенно стала проникать в ее тело. Девочка широко открыла глаза, но не в силах была пошевелиться. Смотря в потолок, испытывая жгучую боль в груди, она хрипела без визга. Когда кристалл погрузился в нее, девочка без звука заплакала. Ее слезы путались в волосах, а сама она неживой смотрела в потолок. Румянец лихорадки быстро исчезал, девочка не шевелилась, но металась взглядом по потолку, словно рассматривает картину.
Старик подошел ко второй девочке, с другой стороны кровати, вкладывая в ее тело вторую лакриму. Она не проснулась, не заскулила от боли, лишь сморщилась сквозь сон.
— Я снова жива? — спросила сама у себя девочка, присаживаясь на постели.
Тяжело поднимаясь на локтях, она еще шире открыла свои глаза, когда почувствовала движение ног. Откинув одеяло в сторону, она пошевелила пальцами худых ног.
— Не может быть… — всхлипнула она.
Дотрагиваясь до ножек, продолжая шевелить пальцами, она начала плакать.
— Что с ней? — строго спросил лорд Эрмонд.
Девочка удивленно подняла голову, смотря на отца. Старик засуетился, возвращаясь к девочке.
— Дитя, как ты себя чувствуешь? — спросил он, а его руки засияли зеленым светом, анализируя состояние девочки.
Девочка засмотрелась с удивлением на то, как старик колдует. Она осознавала — люди в комнате говорят на другом языке, и что она понимает их, и, на удивление, знает много слов этого языка.
— Живой, — широко улыбаясь, пропищала девочка. — Можно мне встать, пожалуйста? Очень хочется походить.
Продвигаясь к краю постели, девочка не могла перестать шевелить пальцами ног. Просто сжимать и разжимать их, чувствовать свои ноги, и иметь возможность двигать ими. Она хотела скорее постоять, походить, плевать на недавний жар и еще оставшуюся температуру.
— Это не лучшая идея, дитя. Тебе следует отдохнуть.
Старик останавливал ее огрубевшими ладонями, стараясь говорить мягко с непослушным ребенком.
— Прошу, только у постели, просто постоять, — взмолилась она.
— Пусть встанет, — лорд остановил старика, впервые видя огонь в глазах дочери.
Она горела целью, до этого взгляды сестричек были побитыми, безрадостными, в них была надежда на похвалу. Но сейчас взгляд дочери излучал жизнь.
— Спасибо, отец, — ответила она.
Несмело опустив ступни на холодный пол, она еще шире заулыбалась почувствовав мягкий ковер, он щекотал ее ножки. На мгновение к ней подступил страх, вдруг — это все иллюзия ощущений, и в действительности она не сможет стоять. Столько лет она смотрела на собственные ноги, которые ничего не могли, но сейчас в ней зародилась уверенность.
Сглотнув испуг, девочка медленно встала, крепко держась за постель. Согнувшись к ней, стоя на локтях, она чувствовала силу в собственных ногах. Она может стоять! Несмело девочка выпрямилась, но все еще держалась за постель, будто могла в любой момент упасть, если не будет опоры.
— Могу! — со стоном всхлипнула она, с дрожью отпуская постель.
“Могу ходить! Я могу ходить!” — повторяла она в своих мыслях, словно только это позволяло ей делать короткие шаги.
— Как ты себя чувствуешь?
Лорд Эрмонд подошел к девочке, положив свою большую ладонь на ее макушку. Он спрашивал улыбчиво, тихо, боясь спугнуть ее настроение.
— Замечательно! Мне никогда так хорошо не было, — счастливо отвечала она.
— Сестрица? — проскулила с кровати вторая девочка.
Посмотрев на лежащую сестру, девочка вспомнила промежуток. Разговор со львом и то, как они с мамой вместе шагнули во врата перерождения.
“Мама…” — с теплом и восторгом подумала она.
Ощутимо ускорив шаг, и, радуясь тому, что может, она обошла постель, приблизившись к сестре.
— Я здесь, как ты себя чувствуешь?
Девочка смотрела на сестру с безграничной любовью. С нежностью гладила ее по лбу и волосам. В её лице не было схожих черт с мамой, но знание, что ее душа — душа ее матери из другого мира, несомненно, грело ее.