* * *
Лорд Роберт оказался... Баратеон. Типичный Баратеон — аж скулы свело воспоминанием о Лилли и его весёлом батьке, о выпитом вине из сосновых яблок Туманного Леса... о дурацком восстании, в котором они не поучаствовали лично лишь потому, что дядька Ройс слёг с грудной хворью — и больше не поднялся, писала книга, и Лилли стал лордом... Неважно. Важно, что Роберт был обычный Баратеон: огромный, шумный и в общем безобидный. С такими хорошо дружить, сидеть за кружкой пенного в уютном кабаке и слушать про былые битвы и приключения на ниве служения Деве — словом, отличный брат обнаружился у Эйгора, только вот в деле от него пользы не будет никакой и быть не может. Кроме, конечно, как если придётся в бой: там Роберт будет ещё как полезен. — Эй, ты! С огнём! — окликнул его Роберт, кивнув на щит, на котором Деймон не особо задумываясь нарисовал свой старый турнирный герб: чёрный огонь с золотой сердцевиной на зелёном поле. — Ты кто вообще будешь и какого хера кантуешь моего братишку? Это он, должно быть, про Ренли — сладко спавшего, не ведая, что обожаемый им брат и ещё более (если такое вообще возможно) обожаемый турнир уже так близко. — Присяжник из лиснийцев, — вместо Деймона ответил Эйгор. Язва. — Да хоть из мирийцев, хер ли мне, откуда он такой! Зовут-то как? — ответил Роберт, явно не выкупая пошлой шутки. — К вашим услугам, позёр-лисниец по имени сьер Геймон Блэкриверс, мой лорд Баратеон, — с поклоном представился Деймон. — Присяжный рыцарь вашего брата и его... советник. Ваш брат — человек великих талантов и большой души, но уж такой наивный порою! Как тут оставить без помощи. Одолжил фамилию у братца — то-то его сейчас скривило. — Имечко у тебя конечно! — заржал Роберт. — Ладно, хрен на имя, если и дальше братишке будешь толковые советы давать, а то он с тобой пообщался и на человека стал похож. Ну что, пойдём к Не... Ой, ё, — теперь скривило уже Баратеона. — Станнис, тебе же надо зайти к королю и Рейгару, поздороваться. Ладно, пять минут на Его Унылейшесть — и к Неду. Сказать, что принц им не был рад — ничего не сказать. Зато на сей раз на моль похож он не был — всё было гораздо хуже. У Деймона когда-то был доспех из красного железа, с красивым шлемом в виде башки дракона. Нормальный такой турнирный доспех, не столько полезный, сколько броский и запоминающийся. В турнирном деле без этого никак — если доспех и герб не узнают с первого взгляда, а того хуже легко с кем-нибудь путают, хоть сотни побед ты одержи — не заработаешь. Нет, надо строить свой образ, ковать известность, собирать поклонников. Тогда против тебя будут такие большие ставки, что стоит слегка поддаться — и можно полгода сытно есть и даже справить доспехи близнецам, он знал по опыту... ...Но это всё не имело значения, поскольку принц, похоже, услышал совет про яркий, запоминающийся образ — и воплотил по-своему, с тем же искусством и изяществом, с которым делал всё в этой жизни. Ладно раззявленная пасть на месте дурной башки, хотя как он планировал с седла хоть что-то увидеть в этом сокровище — знала лишь Старица, и та едва ли. Но весь доспех был сплошь украшен узорным чернением, герб на груди был собран... Деймон свято надеялся, что просто из красных стекляшек, но надежда была слаба — а снизу, о Воин, снизу под это чудо оружейного дела была зачем-то поддета кольчуга из позолоченных колец. Эйгор тоже узрел невероятную реальность перед ними, фигой протёр глаза, потом спросил: — Бл... кхм... кузен, ты же на это, надеюсь, свои доходы потратил? Или из казны на ветер пустил? Ну, кто о чём, а Эйгор — о финансах. Руководство снабжением армией во время восстания на него так повлияло, что ли? Ах нет, он же этого не помнит. Значит, тётя Ленни — её многоэтажным размышлениям о тратах покойного короля и последствиях оных трат для казны позавидовали бы самые отпетые тирошийские пираты. — А я говорил тебе, кузен, что это не доспех, а дорнийский стыд, — прогудел Роберт. — Ты уж прости мелкого, он у нас режет правду в глаза. — Мой лорд Станнис, пустите меня в джосту! — шепотом взмолился Деймон. — Ну пожалуйста, ну ты же знаешь, как смешно будет! А потом это позорище распродадим, не надо будет у Харберта на прожитьё просить... Рейгар сделал вид, что не понял, о чём речь, и любезно ответил Роберту: — Я понимаю, кузен. Дикий юноша из диких Штормовых земель. Никакого представления о куртуазности... — Куртуазность, акколады, Простор... увы, нашему лорду всё это чуждо, — с самым постным видом поддержал Деймон. — Именно. И на турнире он будет смотреться дико. Я надеюсь, он не собирается позорить собой джосту? — Не, он в бугурт хочет, — ответил Роберт. Рейгар мигом потерял интерес. — Грубый спорт для грубых душ. — Он ещё и акколады принимает, Мати Небесная! — Эйгор был в должной мере восхищён. Как и ожидалось. — А что не так с акколадами? — насторожился наивный летний мальчик лорд Роберт. — Я тебе потом объясню, — Эйгор усилием воли отнял руки от лица. — Да, сьер Геймон, если желаете, я даже взнос за вас сделаю. Роберт, можно мы уже откланяемся, я не могу больше не ржать?! — Да уж откланяйся, кузен, довольно тебе позориться. Ещё солнце на небе высоко, а ты уже нетрезв, и это в твои-то годы, — покачал принц своей драконьей башкой, из которой торчали его лохмы, переливаясь на весеннем солнышке. Бесценно, просто бесценно, всё бесценно.* * *
Роберт вытащил брата из шатра и немедленно потребовал разъяснить, что с чёртовыми акколадами не так — он вот когда стал лордом, так принял их штук сорок, не меньше. Почему-то Блэкриверса, или как его там, это сообщение невероятно развеселило. Впрочем, вскоре он куда-то увеялся — по его словам, "потусить с братвой". Что холёный лисниец забыл в толпе межевиков, было неясно. — Побьют твоего советника, — сочувственно заметил Роберт. — Ну и хер с ним, так что там с акколадой? — Э, серьёзно? — изумился Станнис. — Ты воспитывался в Долине и не знаешь? Роберт и впрямь не знал. — А должен? — Как бы... А, хер с ним, — решился Станнис. — В общем, из-за сраных просторцев "давать акколаду" значит ещё и давать на клык. А принимать акколаду, соответсвенно... — и он очень выразительно поводил языком за щекой. — Интересно, у кого кузен её принимал: у Коннингтона, Мутона, Лонмаута или всех разом? — А Долина тут причём? Там акколады по-людски принимают, рука в руку, без хуёв, — обиделся за любимого опекуна Роберт. — Да и зачем ему это всё, он женатый же. По мнению Роберта, жена отсекала всяческую возможность чего-то нехорошего. Вот у него будет жена — копия Неда... а пока неженатые, Джон сказал — им можно и поразвлечься. Теперь Станнис точно смотрел на него с жалостью. — В Долине Корбреи, — наконец сказал он. — Да и не только, там через двух на третьего голубее знамени Арренов. Не как в Просторе, но тоже... частенько. — Ну Корбреи. Ну Лин мужиков трахает, да, но он всё равно крутой воин, и меч у него крутой, — почесал бородку Роберт. — А так нет такого, чтоб особо по мужикам. Это дружба такая просто, понимаешь? Очень крепкая. Потом женишься — и только бабы, а по молодости крепкая дружба помогает, ну, в общем... помогает. Станнис покосился на него с большим скептицизмом, но просто пожал плечами. — Дружба так дружба, что ж, — сказал он. — В Долине дружба, в Просторе акколады, а у Коннингтона с кузеном и то, и другое. Ты вроде хотел меня с кем-то познакомить? — Да, точно же! Нед! Мой лучший друг, — это прозвучало как-то гадко, и Роберт поморщился, — практически мой брат!* * *
Тот, кого назвали Недом, посмотрел на Роберта с печальной, привычной укоризной, когда они всей толпой ввалились в старковский шатёр. — Я Эддард Старк, — сказал он. — Нед Старк. Если Роберт вас достал, мигните левым глазом, я его отвлеку и вы можете сбежать. Ещё одно до боли знакомое: так Гвенис говорила и смотрела на Бриндена, и кто бы её осудил — она, в конце концов, терпела этого долбоеба пернатого ещё под сердцем у тётки Мелиссы. Вряд ли этот Нед и новоявленный братец были знакомы так долго, но и Роберта было во всех смыслах больше, чем Бриндена, и доводить людей быстрее ему сами боги велели. — Я Станнис Баратеон, — Эйгор немного неловко поклонился в ответ. — Нет, спасибо, Роберт пока не успел. Если он меня достанет, я дам ему в ухо. Судя по офигевшим рожам братца и Старка, они ожидали несколько не этого. — Роберт, ты нахера мне конкурента привёз? — Эйгор ругнулся, не успев увернуться от крепкого хлопка между лопаток, но по крайней мере, не дал себя облапать дальше. Какой-то мутный тип, хорошенький, как девка с бородой, и такой же нелепый. — Ты гляди, какой орёл, а? Да на турнире все бабы его будут, нам с Беном ничего не достанется! — Некогда мне будет на девок пялиться, в бугурте-то, — огрызнулся Эйгор, отходя от первого удивления. — Если только не захочу, чтобы мне башку проломили. — Меня вообще не интересуют девчонки, я тебе уже говорил, — занудно напомнил Бенджен. — Станнис, это Брандон, тоже мой дружбан, — представил Роберт новоприбывшего. — Он и на лошади, и в бугурте, и везде хорош. А я тебе говорю, джоста — для лиснийцев и просторян! — Сам ты лисниец просторный, джоста — благородный спорт! — взвился Брандон. Кажется, насчёт дружбана Роберт погорячился. — Они подерутся, выпьют и успокоятся, — заверил Нед, перехватив задумчивый взгляд Эйгора. — Я их даже не разнимаю уже, была охота. — Да, им полезно, похоже, — буркнул Эйгор. — Если не можешь сам въебать старшему брату, найди кого-то того же возраста или габаритов и запасайся орешками. Роберт и Брандон, судя по всему, не собирались ждать, пока младшие запасутся калеными орехами и увлечённо мутузили друг друга. Бенджен со скучающим видом глядел то на них, то в потолок, то на корзину с припасами. — Они каждый раз так? — не выдержал неловкого молчания Эйгор. — Или чисто на турнирах? — Ну, они редко видятся, но когда видятся... — Нед вздохнул. — Хочешь, пойдём богорощу посмотрим? Там красиво и на стволе следы от меча Принца-Бандита! — Была охота, — буркнул Эйгор. — Все богорощи одинаковы. — Но Принц-Бандит же! — воскликнул Бенджен. — Мало ли на свете бандитов, что с того, что один был ещё и принцем? Так говорила маманя, а уж она-то знала, что говорила. Роберт и его приятель — как его, Брандон? — начали помаленьку уставать, а Бенджен помаленьку приближался к припасам, когда завеса у входа резко распахнулась. На пороге стояла девушка — не слишком хорошенькая, больше похожая на некрасивого мальчишку, на вид как будто помесь всех неудачных черт от Старков и Блэквудов: тощая, плоская, бледная, как смерть, зато глаза большие, словно у срущей мышки. — Мой мерзкий жених опять позорится на людях? — прозвучал её резкий, сердитый голос. — А меж тем принц даёт концерт! А вы тут в палатке, как волки в норе!