Вопреки всему

      Два дня отгула пролетают как один миг. Эрик лечит моё горло каким-то хитрым варевом с маслом. Добавляет в него сахар, чтобы я пила с большей охотой, не позволяет разговаривать, даже шёпотом.       По идее, лечить нужно его, а не меня, я не ранена, я лишь охрипла. Но заботливая мама-гусыня в лице Эрика приводит мне доводы в пользу молчания и лечения, иначе он пустит в ход своё влияние и я окажусь в стационаре у Мардж. Да, довод сильный, а он может.       Это настоящее мучение для меня — не разговаривать. Море слов просится наружу, но Эрик ещё грозится найти скотч и заклеить мне рот. Тоже веское основание заткнуться. Но, похоже, он ловит кайф от тишины, которая настаёт в квартире. Девушка, которая молчит, для парня настоящая находка, намекает он. Обидно.       Даже отдание Эрику обещанной ночи проходит в молчании. Я срываюсь на частое дыхание и стараюсь задавить в себе стон. Эрик бдит, и я, вместо того, чтобы наслаждаться близостью с любимым мужчиной, вынуждена контролировать себя, чтобы не произнести ни звука. Зато Эрик заполняет комнату звериными звуками, работая за нас обоих.       В третий день в квартире холостяка вычищаю углы от пыли и уже вижу недовольство на лице Эрика. Специально для меня шкаф с вещами не освобождается. Я пытаюсь рассортировать его одежду, чтобы не в общей куче были носки, майки, трусы, брюки и футболки. Снова недовольство. Ему так удобно.       — Тебе просто лень раскладывать вещи по секциям, — улыбаюсь я, разглядывая наполнение шкафчиков.        Вещи хотя бы не грязные, а постиранные, что радует, но в каком-то скрученном состоянии, ворохом друг на друге — поди разберись. Пакет с грязным бельём копится у двери. Потом его заберут в прачечную, а отдадут Эрику уже с чистым бельём. Большинство Бесстрашных пользуется этой услугой. Я свою одежду стираю сама, но натягивание верёвки тоже под запретом. Летит аргумент, что влажность в комнате и запах сохнущего белья радости не прибавят, к тому же Эрику не хочется лицезреть мои сохнущие трусы. Пререкаться бесполезно.       — Как в этом беспорядке можно что-то найти? — возмущаюсь я.       — В моём беспорядке свой порядок, — фыркает Эрик, — не трогай там ничего.       — Я не трогаю. Но свои-то вещи я имею право положить, как надо мне? — смотрю на него. Разговариваю снова много, и мой голос начинает подсаживаться. Эрик полулежит на кровати, планшет в руке, папки с бумагами стопкой вокруг него, работает на удалёнке и ещё успевает вставлять комментарии.       — Тебе места мало?       — Вот правильно говорят, что мужчины с Марса, а женщины с Венеры, — машу на него рукой и впихиваю свой неразобранный пакет с вещами в этот шкафчик. Захлопнуть дверцу не выходит. Одежда из него выпирает.       В соседнем шкафчике верхняя одежда и форма. Моя туда помещается с трудом. В третьем шкафчике оружие. Туда я заглянула только раз и закрыла. Свой пистолет откладываю на кухонный стол. Там же теперь стоит остальная часть моих вещей, которым нет места.       — Оставь пока так, — комментирует он, глядя на косметичку на столе, в числе прочих баночек с кремами.       Холостяк хоть и позвал меня в свою берлогу, а не спешит делиться местом: это не тронь, то не двигай, там не клади.       Но в стаканчике стоят уже две зубные щётки, и чтобы не перепутать их, свою я помечаю чёрным фломастером, рисуя на ручке сердечко.       Чтобы Эрик не мучил свою ногу, я приношу ему еду из столовой. Завариваю чай в красивом чайничке: всё купила на складе. Эрик воротит нос. Для него это не напиток, а для меня спасение. Я на чае выросла. Для меня он вкуснее горького кофе.       В отличие от меня, у Эрика не было отгула, и он продолжает пахать, но теперь я вижу воочию всю рутину его дел. Он на постоянной связи с Максом и командирами отрядов, как патрульных, так и разведки. Отвечает за бесперебойные поставки грузов продовольствия и оружия, координирует работу двух фракций, успевает выслушать чьи-то жалобы, послать воздушный нагоняй нерасторопным поставщикам, наорать на отдел связи, заполнить тучу документов в электронном виде и ещё поинтересоваться, пообедала ли я, а то он может со мной поделиться.       — И при этом ты ещё успевал учить нас, — сажусь я с чашкой чая на кровать, когда в работе у Эрика наступает перерыв, и он обедает тем, что я ему принесла из столовой.       — Такая работа, — отвечает он.       — Я даже не думала, что у тебя так много обязанностей во Фракции Бесстрашия, — качаю я головой.       — Разочарована?       — Нет, наоборот. И при этом ты ещё в Яме тренируешься до часу ночи. А эти рейды? Где ты силы берёшь на всё?       Эрик хмыкает и продолжает есть, поглядывая на меня с хитрой улыбкой. Не отвечает.       — Завали меня работой, командир. Хочу быть максимально полезной, пока ты работаешь отсюда.       — Хорошо, — соглашается он.       Работаю посыльной: ношусь с бумагами от Эрика к Максу, от Макса к Джанин и обратно, так как информация секретная, её можно доставлять только устно или депешей, соответственно бываю в нашем командном центре по пять раз в день, а то и больше. Процесс постоянного курсирования от Бесстрашия к Эрудиции и обратно на служебном джипе занимает большую часть времени, но в перерывах всё же успеваю отработать команды с волкодавчиком, помять бока Юрайя на Арене, встретиться с Небраской на тренировке по метанию лезвий, поиграть в мяч в полупустом зале в Яме. Желающие охотно ввязываются в игру, я снова разгоняюсь. Мяч летит в шумных бойцов справа от меня по курсу. Вскрики сигнализируют, что им шибко досталось. Мяч возвращается ко мне.       — Погоди, — просит Небраска. Я снимаю повязку и вижу странную картину. Двое парней, получив от меня по голове, вскакивают с пола и снова набрасываются друг на друга. Небраска идёт в ту сторону.       — Отставить! — кричит она. Но они её не слышат. Тогда она набрасывается на обоих и расшвыривает этих двух крепких парней как нечего делать. Сценка длится недолго. Один из парней резко снимается с места и уходит. Второй смотрит в нашу сторону. Затем направляется в коридор, но на него набрасывается ещё кто-то, сбивает с ног. Я вижу странную картину: из коридора выбегают человек десять и устраивают сутолоку. Толчки и крики перерастают в драку. Мы бежим туда и пытаемся развести людей в разные стороны. Мой браслет звонит так невовремя, когда я бью в подреберье бойца, ставлю подножку, роняю того лицом в пол и заламываю руку. Тянусь, отвечаю:       — Эрик, в Яме драка! Разнимаем! — хриплю я.       Парень пытается сбросить меня. В Яму врываются ещё с десяток человек и происходит какое-то сражение. Уже непонятно, кто с кем и за что дерётся.       Воздух вспарывает автоматная очередь.       — Заткнуться всем! — орёт Макс. — Разошлись!       Наша компания отходит от заварушки. Я сплёвываю кровь на пол. Губу саднит. Небраска подходит ко мне, мрачно смотрит на моё лицо.       — Куда ты полезла? — сердится она.       — Что здесь происходит? — рявкает Макс и рассекает толпу. За ним идёт его команда. Где-то позади скачет Эрик.       — Все они нарушители порядка, сорвали нам тренировку, — Небраска обводит взглядом толпу помятых бойцов. — Я не знаю, в чём дело. Мы пытались их разнять.       — Я скажу, в чём дело, — выходит Эдвард. Его бровь рассечена. — У нас нет желания плясать под дудку Эрудиции. Из нас сделали козлов отпущения. Вы слышали последние новости?       — Слышал, — Макс смерил его презрительным взглядом. — Ты Бесстрашный. Ты обязан подчиняться новому правительству.       — Думаете, я наивный? Трис и Фор предатели? Чёрта с два! Я думал, мы ловили преступников, но я не подписывался на то, чтобы уничтожать целую Фракцию и смотреть, как хладнокровно убивают детей!       — Что ты несёшь?! — Макс подступил к нему вплотную.       — Солдаты? Нет. Вы кучка продажных псов!       Он падает от удара прикладом по лицу. Макс добивает его винтовкой.       — Ах ты мразь!       На Лидера наваливаются бойцы, возникает новая свалка. Из коридора выбегает подмога и Бесстрашные отбирают оружие у Лидеров, обезоруживают всех. Мы стоим в стороне.       — Мы уйдём, и никто не пострадает, — говорит девушка и велит парням подобрать Эдварда. Его тащат к выходу.       — Линн? — Ена окликает девушку.       — Счастливо оставаться в этом гадюшнике, сестрёнка, — хмыкает боец и, замыкая строй, прикрывает спины отступающих.       Бойцы уходят.       — Можно перехватить их у поезда, — следом делает рывок Небраска.       — Отставить! Пусть бегут, трусливые крысы! Такие бойцы Фракции не нужны, — Макс сплёвывает себе под ноги и смотрит на Эрика. — Устрой перекличку среди отрядов.       — Есть, — отвечает он и кивает мне. Я подбегаю и подставляю плечо, на которое Эрик наваливается. — Давай в мой кабинет.       Мы направляемся к выходу, за нами тянутся остальные.       — Мы что, так их и отпустим?! — рычит Ена.       — Тебе особое задание, — Макс тормозит взвинченного бойца. — Проследишь за ними. Соберём яйца в одной корзине.       — Слушаюсь.       Мы идём с Эриком в его кабинет. Здесь у него всё под рукой. Он достаёт списки, по которым нужно пробежаться. Я неустанно листаю страницы и карандашом возле имён помечаю: «Б» и «И», что означает «Бесстрашный» и «Изгой».       Через командиров патрульных отрядов, которые сейчас на дежурстве в городе, мы пересчитываем бойцов по головам. Не можем дозвониться до одного командира и связываемся с патрульным отрядом, который находится к ним ближе всего. Через десять минут узнаём, что тот отряд снялся с места и ушёл в своём направлении, но пара человек вернулись, и от них узнают, что Бесстрашные покинули Фракцию. Я отмечаю буквой «И» сразу шестерых человек, включая командира.       Перекличка занимает много времени. Но мы переработали списки и теперь знаем, кто ушел из Фракции. Набралось сто семнадцать человек, включая троих бойцов из разных разведотрядов, но не из отряда Эрика.       Эрик докладывает Максу, тот сидит мрачнее тучи. Я переписываю списки оставшихся вручную. Новые данные загружаем в компьютер. В первом часу ночи списки обработаны.       Я мажу Эрику шов, который сильно болит, но его голова занята новой проблемой. Мало пересчитать тех, кто покинул Фракцию, нужно ещё пересчитать оружие, переформировать отряды, сдвинуть время патрулирования, поставить новые задачи командирам и снова всех собрать в Яме.       Эрик вымотан. Я лишь успеваю сварить ему кофе, и он стоит с чашкой на балконе и вещает Бесстрашным о новом положении, которое вводится во Фракции, о тех, кто покинул строй, и о наказании для последующих желающих уйти в самоволку: расстрел на месте без суда и следствия.       Ена приходит с докладом, что её раскрыли и обстреляли. След затерялся в каменных джунглях. Макс не удивился. Ушли не зелёные новички, а опытные бойцы. Хотя в их ряды затесались почти все неофиты из отряда Фора.       — Почему я не удивлён?       Оставшихся очень много.Масса народа заполнила Яму. На патрулировании ещё десять отрядов, когда они вернутся, тоже пройдут в Яме инструктаж. Но ряды нужно пополнять, говорит Макс, и с ним соглашаются. Этот вопрос решают переработать. Учить с нуля неофитов долго и не оправдано.       Мы с Эриком заходим в квартиру в третьем часу ночи. На кровати всё разбросано. Видно, что Эрик одевался впопыхах. Я убираю вещи в сторону, раздеваюсь. Мы ложимся в кровать и долго не можем уснуть, разговариваем в светлеющих сумерках.       — Мы на стыке эпох. Когда рушится один режим, рождается другой, — говорит он. — Перемены всегда пугают.       — Но не тебя? — спрашиваю Эрика.       — И тебя не должны. Ты Бесстрашная. Помни об этом.       Я засыпаю в объятиях Эрика. Рядом с ним мне ничего не страшно.