Темная страсть

      Алуна помнит все убийства.       Каждая охота была для нее своеобразный игрой. Сначала она искала жертву, тщательно выбирала из сотни одинаковых лиц, вылавливала из толпы цепким взглядом и наблюдала. Чем живет человек, чем наслаждается, есть ли у него семья, влиятельные друзья. Она собирала информацию, изучала ее для того, чтобы в последствии придумать небольшую трагедию. Кровавую трагедию, что оборвет жизнь еще одному живому существу.       Охота приносила Алуне непередаваемый восторг и чувство экстаза. Когда-то она начинала с простых убийств. До сих пор она вспоминает самое первое. Кровь приемных родителей до сих пор чувствуется на губах, на кончике языке и руках, подрагивающих от удовольствия. В первые секунды она ощутила настоящую радость, после которой последовало отчаяние и неудовлетворение. Ей оказалось этого мало. Тогда она начала караулить людей в подворотнях у дома родителей. Вскоре переместилась, когда трупы начали гнить. Не хотелось, чтобы ее прекрасные начинания обнаружили стражники.       С трупов прохожих она забирала одежду, кошельки, набитые золотом, личные вещи. Что-то продавала, что-то оставляла в своем неприметном хранилище. В какой-то момент все эти убийства показались ей блеклыми, безвкусными. Слишком обычными. Тогда она стала искать себя, используя несколько другие тактики.       Алуна открыла новую страницу своей жизни, когда стала посещать светские рауты в компании одиноких мужчин. Улыбки, смех, танцы — все казалось чарующим сном, который для жертв оканчивался ярким кошмаром. Для дитя Баала — сладостным завершением дня.       На протяжении последних лет Алуна придерживалось данной схемы, слегка изменяя этапы под определенные ситуации. И лишь вчера она вернулась к кровожадным началам. Спряталась в переулке, дожидаясь, когда девушка выйдет из магазина с парфюмерией, двинулась следом за ней, тихо и осторожно. Выловила момент, когда та останется абсолютно одна.       Ее кожа горела, а сердце так и пело, когда кинжал кромсал плоть. Алуна посмеивалась от наслаждения, вслушиваясь в предсмертные вопли жертвы. Не было ни элегантности, ни эстетики, лишь один животный инстинкт, подталкивающий защищать свое.       — Ты переходишь все границы дозволенного!       Кулак Горташа со всей силы влетает в дубовый стол, заставляя Алуну медленно повернуть голову в его сторону. Ну вот, началось. И снова приспешник Бейна недоволен ее идеальной работой? В который раз? О, ей надоело считать, но определенно перевалило за тысячу. Глаза Энвера блестят в приглушенном свете, вызывая у Алуны лишь холодную улыбку. Пускай продолжает злиться, ей все равно. Главное, что ее план удался.       — Тебя что-то расстроило? — поинтересовалась Алуна, наклонив голову. Светлые волосы водопадом упали на спину.       — Ты издеваешься? — Горташ поморщился. — Ты присылаешь мне коробку, набитую ошметками человеческой плоти, прямо во время одной из важнейших встреч! Ты не могла подождать хотя бы дня, перенести свой искренний порыв на завтра? Чтобы я обнаружил это чудо не в присутствии купцов с юга!       Алуна хмыкнула, повела ногой в воздухе и наклонилась вперед. Стол под ней тихо скрипнул, из-за чего Энвер напрягся. Она заметила, как скользнул его взгляд по ее талии, оголенной коленке, прежде чем вновь вернуться к лицу. Мужчина пытался одержать победу в игре, о которой совершенно ничего не знал. Пытался вывести ее на агрессию, вызвать ярость и недовольство, но Алуна была спокойна и безразлична, как луна на ночном небосводе.       — Я думала, что подданный Бейна по достоинству оценит проделанную работу, — тихо произносит эльфийка, неотрывно наблюдая за Горташем. — Но что я вижу? Ты недоволен? Разозлен? Печешься об мнении и отношении к тебе других людей? Теряешь хватку, Горташ…       Энвер шипит и делает резкий шаг в ее сторону. Его рука мертвой хваткой ложиться на ее шею и крепко сжимает. Алуна морщится, но в долгу не остается. Она хватает первое, что попадается ей под руку — нож, для вскрытия конвертов. Заостренная часть останавливается в опасной близости от шеи мужчины, отчего тот замирает.       — Следи за своим языком, Алуна. Моя милость не бесконечна… — тихо шипит Горташ ей прямо в лицо.       Эльфийка ядовито усмехается. В ее глазах блестит темный азарт, так и подталкивающий к резкому удару руки. Ее отец был бы несказанно рад, если бы она лишила жизни этого надменного ублюдка. Сколько бы проблем осталось позади, сколько бы планов ей удалось исполнить… Но нечто останавливает ее, какая-то часть, что шепчет ей действовать иначе. Страсть, сплетенная с отравляющей похотью.       — Ты этого не сделаешь, Энвер. И мы оба это знаем.       Ее ноги сами обхватывает его талию и притягивают к себе. В глазах Горташа нечто меняется, а рука постепенно расслабляется. Он неотрывно наблюдает за ней, ожидая предательский удар. Но его не следует. Ножом Алуна подрезает связки на темной рубахе мужчины, открывая ее взору нижнюю часть шеи и грудь.       — Тебе будет меня не хватать. В первые моменты ты будешь рад, но потом… Ты ощутишь ужасную пустоту внутри.       Ее рука скользит по разгоряченной коже. Алуна чувствует пальцами, как пульс Горташа ускоряется, видит собственными глазами, как дыхание мужчины учащается. Его ладонь медленно отпускает ее шею, оглаживает подбородок, отчего девушка довольно улыбается.       — Ненасытная жажда будет посещать тебя ночами, наяву и в темных снах… Плоть твоя будет гореть от желания получить меня обратно, ощутить мое присутствие. Снаружи и внутри… — Алуна выдыхает в его губы, играется с ним, наблюдая за тем, как его глаза темнеют от желания. — Это будет медленно отравлять тебя, уничтожать по кусочкам, и тогда…       Она не успела договорить. Горташ с силой прижал ее к себе и грубо поцеловал, заставляя замолчать. Он не желал слышать конец, не желал обрывать ту нить, что сплела их вместе. Алуна в тот момент была того же мнения.       Вторая рука легла на ее бедро и резко сжала, из-за чего девушка довольно застонала. Горташ с силой вдавил ее в стол, навалился сверху, желая выдавить из нее еще один стон, но Алуна не позволила. С яростью прикусив его губу до крови, отстранилась, наблюдая за тем, как он недовольно морщится. Взяв инициативу в свои руки, Алуна резко толкнула его назад, заставив сесть на стул, обитый красной бархатной тканью. Уселась на него сверху, с удовольствием отмечая, как сбивается его дыхание, впилась губами в его шею. Руки Энвара стиснули ее талию, опустились ниже на бедра. После его хватки непременно останутся следы, как и после укусов Алуны. Сладостные метки, дающие сразу понять — он занят.       А если кто-то не поймет и в этот раз, Алуна отправит Горташу еще один подарок.       Эльфийка довольно выдохнула, отстраняясь от покрасневшей шеи. Она двинулась дальше, целуя его подбородок, щеки, губы, прикусывая тонкую кожу, вырывая из Энвера сдавленное шипение. Она еле уловимо ерзала на нем, чувствуя, как наслаждение растекается внизу живота, подталкивает мужчину действовать дальше.       — Господин Горташ!       Алуна замерла, а Горташ недовольно зашипел. В кабинет, даже не постучавшись, влетел один из его телохранителей. Молодой парнишка затормозил и, удивленно уставивший на парочку, густо покраснел. Он открыл рот, закрыл, запнулся. Взгляд его быстро метнулся в сторону, уперся в пол.       Девушка медленно повернула голову в сторону юнца и слегка отстранилась. Ее рука до сих пор покоилась на плече мужчины и мягко оглаживала. Она смерила голодным взглядом стражника, представляя, как можно медленно содрать с него кожу, начиная от кончиков пальцев ног.       — Что? — грозно прошипел Энвер. Его руки стиснули тело Алуны, на что она довольно усмехнулась.       — М-мы обнаружили убитых в коридоре, неподалеку от в-ваших покоев! — сбивчиво принялся объяснятся стражник, попятившись назад. — Но, если все в порядке…       Горташ перевел взгляд на Алуну.       — Твоих рук дело?       — Они не хотели меня пускать. — Она пожала плечами. — Я лишь преподала им урок. А теперь…       Алуна облизнулась, заметив, как испуганно подпрыгнул юнец.       — Тем, кто нарушает покой господина… нужна особая кара.       Энвер недовольно выдохнул. Он схватил девушку за подбородок, повернул к себе и прошипел ей прямо в лицо:       — Мы сейчас несколько заняты, если ты не заметила!       — А ты не пробовал обострить свои чувства процессом умерщвления, м? — тихо прошептала она ему в губы.       — Можешь заняться им потом, но не сейчас.       Горташ вновь поцеловал ее, не давая огрызнуться. Она поддалась ему в этот раз. Между поцелуями и укусами ее шеи, Алуна холодным взглядом пронаблюдала за тем, как юнец поспешно покидает покои господина, плотно закрывая за собой дверь. Она запомнила его лицо, так что обязательно настигнет его в другой раз.       А пока… она насладится другой стороной, дурманящей и отравляюще сладкой.