Лестница на солнечной стороне

Симпатичное личико айдолки кривится – недолеченная травма колена, о которой нетизены судачат вторую неделю, дает о себе приступами острой боли, возникающей в разгар перформанса. Девушку зовут Ли Шиын: она занимает позицию главной танцовщицы группы «White Peony», а также по совместительству является соседкой Джисона по парте – именно поэтому каждое выступление девушки пользуется повышенным вниманием одноклассников. Тесная компания друзей липнет к айфону Хана, жадно следя за тем, как участницы группы выполняют танцевальные связки. Хореография выглядит обманчиво простой, легкой и незатейливой; кажется, что девушки без особых усилий порхают над сценой, едва касаясь ногами пола, а белоснежные концертные костюмы, украшенные россыпью страз и вкраплением перьев, лишь усиливают внешнюю схожесть с бабочками. Но со слов Феликса, имеющего в прошлом опыт занятия поппингом, Джисону довольно быстро становится ясно, что кажущаяся простота исполнения хореографии – не более чем иллюзия. Главное, что танец как нельзя лучше отражает суть песни. Последний сингл вознес «White Peony», отметившую со дня дебюта год (что для айдол-групп является весьма приличным сроком) на вершины хит-парада. А ведь еще совсем недавно нетизены с удовольствием смаковали слухи о расформировании коллектива. «Лестнице на солнечной стороне», так называется песня, которой прочат несколько дэсанов в конце года. Простенькая, но приятная мелодия становится настоящим гимном весны и юности, а заедающий мотив никак не желает выходить из головы. «Ты – мой, только мой, но пусть этот секрет останется между нами!» – поет солистка группы Хери, рыжеволосая красотка с раскосыми глазами, делающими ее похожей на лисичку. «Как только закончится урок и прозвенит звонок, давай встретимся на лестнице, выходящей на солнечную сторону» – подхватывает глубоким голосом метиска Айна, занимающая позицию ведущей вокалистки. «Какое нам дело до чужих ссор и сплетен? Нет ничего скучнее! Есть лишь мы и весна!» – выдает речитатив Лора, старшая из участниц. «И как только придет апрель, ласковый теплый апрель, наш поцелуй окрасится вкусом цветов вишни. Все потому, что я люблю тебя. Я люблю тебя, милый…» – к исполнительнице коды, лидеру коллектива, Соен, отходит и роль феи концовки. Обычно последние секунды перформанса принадлежат Ли Шиын, но не в сегодняшнем выступлении. Девушка едва держится от боли – лоб танцовщицы покрыт мелкими бисеринками пота, а кожа бледна без всякой помощи косметических средств. В ближайшее время группа продолжить выступления в составе четырех человек – жадность продюсера и CEO грозит обернуться чем-то большим, чем типичными последствиями травмы, полученной на репетиции. Коллективу едва стукнул год, а участницы «White Peony» уже спели поочередно полежать в больнице и отметиться обмороками на сцене. Но фанаты требуют новых хитов, а зрители – свежий контент. Успех пришел к группе только сейчас, и никто из спонсоров не позволит капризной удаче улизнуть из рук. Жестокая правда жизни. - Говно какое-то, – резюмирует Сынмин, отрываясь от экрана. Белоснежная ткань форменной рубашки издает легкий хруст. Накрахмаленный воротничок едва не режет тонкую кожу шеи в кровь. – Всякий раз, поражаюсь, как можно было написать такую банальщину? «Люблю. Молю. Не сплю. Ню-ню…», – Ким тянется к горлу и раздраженно крутит головой из стороны в сторону, ослабляя узел школьного галстука. - Хорошо, что Шиын этого не слышит, – фыркает Джисон. – А то иначе оторвала бы тебе язык и выкинула в помойку, – за выступлением «Белого пиона» следует реклама, гласящая о выпуске нового вкуса известной газировки. На экран айфона прыгает солнечный луч и, отражаясь от гладкой поверхности дисплея, бьет юноше прямо в лицо, заставляя того прищуриться. Теплый воздух дрожит. Край занавески, прикрывающей окна классной комнаты, теребит легкий ветерок. Помещение пронизано запахом прогретого солнца асфальта и молодой травы – в город пришла весна. С каждым днем столбик термометра поднимается на пару отметок; и, судя по всему, нынешний апрель имеет серьезные шансы переписать температурные рекорды. - Если это заставит ее хоть немного отдохнуть, то я согласен, – пожимает плечами Ким. – Но Шиын~и слишком любит куни в моем исполнении, так что придется повременить с приговором, – его роль старосты и сына возможного главного прокурора города феерично дисгармонирует с пошлыми фразочками и продвинутостью в секс-образовании. Сынмин и Шиын – друзья детства, но встречаться начали полтора года назад. По словам Кима, в какой-то момент они просто оказались в одной постели. Ну да, ну да. Видимо, звезды в тот день светили особенно ярко, или туман на город опустился какой-то волшебный. Отношения у парочки самые что ни на есть серьезные – серьезнее некуда. Для Джисона чувства Сынмина к подруге детства никогда не были секретом, но вот мысли Шиын долгое время оставались тайной – может, даже для нее самой. А потом… потом – да, видимо, и правда звезды сошлись. Став айдолом, Шиын не стала даже для вида играть в расставание с Сынмином, не поддалась ни на одну из провокаций агентства и не дрогнула перед шантажом. Узнав о том, какую должность занимает отец Кима, CEO агентства сменил гнев на милость, взяв с парочки влюбленных подростков и их родителей обещание хранить любовную связь в секрете – видимо, выгода от знакомства с будущем прокурором Сеула оказалась выше возможного раскрытия отношений перспективной артистки. - Хорош хвастаться своей девушкой! – привычно ворчит Со Чанбин. Хоть формально он и не является частью компании Джисона и Сынмина, обучаясь на год старше, но встречается с их общим другом и одноклассником Ли Феликсом, поэтому даже в дни отсутствия бойфренда в школе частенько зависает с младшими. Прямо как сегодня. Феликс второй день пропускает занятия по весьма уважительной причине (в гости приехала бабушка из Австралии), и скучающий Чанбин никак не может найти себе места. - Что ты здесь делаешь, хен? – ехидно интересуется Сынмин. – Ты потерялся? Я слышал у вашего класса сегодня день самоподготовки. - Я потерял волю к жизни, – упавшим голосом отвечает Чанбин. Он машинально тянется к айфону Джисона, в попытке разглядеть очередную рекламу прохладительного напитка, и тот поспешно отдергивает руку в сторону. Большая часть предметов, оказывающихся в пальцах Со, имеет тенденцию рассыпаться в прах, и повидавший виды телефон Хана, красующийся треснутым уголком экрана, рискует не выдержать напор ладоней старшего. Чанбин делает это не специально и всегда полностью возмещает материальные потери, но Джисон предпочитает лишний раз не рисковать техникой. Сынмин вопросительно дергает бровью. - Ликса сегодня нет в школе, – сообщает Хан. - А… ну это, конечно, трагедия, – понимающе кивает Ким. - Ты свою зазнобу хотя бы по телику можешь увидеть, – ноет Со. Его руки бессильно опускаются. Стул издает подозрительный скрип – в последние месяцы Чанбин заметно прибавил в мышечной массе и со стороны стал выглядеть еще более угрожающе, чем обычно. – И на плакатах тоже. Я вон тут вчера вечером заглянул в продуктовый магазин на соседней улице, а там по всю стену лицо твоей Шиын! – жалуется парень. – Все настроение к черту… - У нее не настолько широкое лицо, – хмурится Ким, скрещивая руки на груди. – Но, боюсь, если ты поделишься своими подозрениями с самой Шиын~и, то ни одной Ликси тебя не спасет. - Ликси у меня поднимающий. Чистое золото, – при упоминании имени бойфренда лицо Чанбина светлеет. - Если ты опять начнешь дебиловато ржать, хен, я не выдержу, – предупреждает Сынмин. - Ты пытаешься меня оскорбить? – Со сдвигает брови к переносице, придавая лицу свирепый вид. - Когда это правда стала называться оскорблением? – Ким пожимает плечами. Может, кого сердитая рожа старшеклассника и напугала бы, но точно не сына без пяти минут главного прокурора. - М-м, – тянет Чанбин. – Только что? Джисон громко вздыхает, пряча айфон в карман школьных брюк – приятели часто вступают в перепалки, иногда шуточные, порой принимающие серьезный оборот, но обычно до настоящих ссор не доходит, если только предмет разговора не касается пассий. Вот тогда да, может разгореться скандал. И, похоже, сегодня именно такой случай – Чанбин излишне распаляется, а Сынмин и не думает ослаблять нападение. Ким способен продуцировать колкости со скоростью ветра, умело лавируя между границами, дозволенными иерархией старшинства, а Со изрыгает грязные ругательства, заставляющим сворачиваться уши в трубочку. Джисон снова вздыхает. В классе никого нет, за исключением их троицы; большая часть учеников ведет в столовой битву за свежевыпеченные булочки с мясной начинкой, меньшая – или просиживает штаны в библиотеке за липовой самоподготовкой, или гоняет мяч на школьном стадионе, вопя как оглашенные. В окно стучится юная весна, а воздух густо пахнет цветущей сливой. Хван Хенджин, пятый участник компании, плетет интриги на заднем дворе, пытаясь одновременно закрутить интрижку с братом и сестрой близняшками. Потрясающая смелость. Или тупость. С какой стороны посмотреть. Прошлый роман для Хвана едва не закончился сломанными ребрами, но жизнь, похоже, его ничему не учит. «Кажется, в психологии подобный стиль поведения в природе называется… «бешенством пениса»? Или нет?..», – погруженный в мысли Джисон чешет подбородок, совершенно не замечая воцарившейся в классной комнате тишины. Оба приятеля внезапно прекращают грызню. Внимание парней теперь полностью сосредоточенно на Хане. «Дурной знак…», – думает Джисон. И не ошибается. – «Очень дурной знак», – он растерянно улыбается. При виде голодных ухмылок, расцветших на физиономиях друзей, ему становится не по себе. Сердце екает. – «Если они сейчас спросят меня о личном, ну… пиздец тогда наступит…», – он надеется, что через силу выдавленная улыбка сойдет за радостную. Напрасные надежды. Хищники уже почуяли свежую кровь. – «Да бля-я-я… Как им это только удается?! Каждый. Божий. Раз!» - Почему не рассказываешь, как прошло твое свидание с Им Гаеном? На дворе уже вторник, гулянка была в воскресенье, а ты все молчишь и молчишь, – от острого взгляда Сынмина никуда не деться – разве что выпрыгнуть в окно, но помещение класса находится на третьем этаже, а, значит, травм будет не избежать. – Ну?! – требовательно переспрашивает Ким. Чанбин, предатель эдакий, мгновенно передислоцируется из лагеря противника в союзные ряды с Сынмином. Схватившись ладонями за края стула, он придвигается вплотную к парте Джисон и со всей силы наваливается грудиной на столешницу. Пуговицы на школьной рубашке Со издают предсмертный хрип, но держатся до последнего – белоснежная ткань обтягивает торс Чанбина так плотно, что едва не лопается. Искать спасения негде. Выбор у Хана невелик: окно, дверь, шансы добежать до которой близки к нулю, и горькая правда. И Джисон выбирает последнее. «Какого чёрта, в конце концов? Всякое бывает. Да и какая разница? Все равно не сегодня завтра слухи поползут по школе. Днем раньше, днем позже…» - Мы расстались, – говорит Хан. Ладони становятся до противного влажными. С лиц приятелей, как по мановению волшебной палочки, сползают улыбки. - Блин! – резюмирует Чанбин после непродолжительного молчания. - Тебя прокляли, что ли? – искренне интересуется Ким. – Третье расставание за месяц, – он неодобрительно цокает языком. – Или четвертое? Я аж счет потерял… Антирекорд какой-то, браво! – Сынмин утешает друга в присущей ему своеобразной манере – нет, Кима нельзя назвать бездушным человеком, ничуть, но таким образом он дает понять, что прежний партнер Джисона – круглый дурак и вообще не стоит никаких слез и страданий. В общем-то, так и есть. - Да-а-а, парень, – восхищенно тянет Чанбин, – походу тебе дорогу стая черных кошек перешла. – Ты только не плачь, Сони, ладно? Все образуется. - Отвали, хен! – шипит Хан. – Когда это я плакал? Че за наглый пиздеж? – он нервно ковыряет углом ногтя кнопку громкости на боковой стороне корпуса айфона. - В прошлый раз? – Чанбин задумчиво чешет кончик носа. Кожа мгновенно краснеет, отчего Со становится похож на корейскую версию оленя Рудольфа, занявшегося армрестлингом. – После того как Бэк Джинен тебя бросил? - Не было такого, – слова выходят изо рта Хана отрывисто, крупными порциями, словно углекислый газ, утекающий из проткнутого воздушного шара. - Было. Еще как было! – подхватывает Сынмин. – Кто тебе тогда сопли вытирал? Все простыни в моем доме перепачкал – стиралку аж на три захода пришлось пускать. Воды ушло столько, словно месяц круглые сутки без перерыва стирал. Чанбин пораженно охает. «Вот две сучары. Спелись!», – мысленно фыркает Хан. Удивительным образом Джисон начинает чувствовать себя лучше – то ли благодаря вот такой вот странноватой поддержке друзей, то ли потому, что разрыв с теперь уже бывшим парнем действительно не стоил ни минуты сожалений. Их отношения с Гаеном, игроком школьной бейсбольной команды, начались скучно и буднично – с вялого поцелуя на заднем дворе, обрамленного мусорными бачками, и закончились, в общем-то, также, со словами: «Ну, похоже, у нас ничего не выйдет. Может, тогда разойдемся?». Иронично – расставание произошло на пересечении двух улиц, под предупреждающий звуковой сигнал желтого светофора ровно через десять минут после того, как Гаен кончил в горло Джисона. Смех, да и только. Остается надеяться, что минет был все-таки не настолько плох, чтобы кинуть партнера на улице с еще невысохшей спермой на губах. - Я тебе деньги отдам за потраченную воду, – говорит Джисон. Воздух густеет, в нос бьет аромат цветущих вишен и слив. За воротник рубашки стекает тоненькая струйка пота. Несмотря на то что настенный кондиционер врублен на полную мощность, прохладнее в помещении не становится, – и юноша часто обмахивает лицо тетрадью по английскому, исписанную мелким почерком вдоль и поперек. «Надо было этому уроду член откусить», – думает он. - Лучше презиков мне купи, – деловито сообщает Ким, и Хан едва сдерживает смех. Как тут страдать после таких слов, скажите на милость? – Мы с Шини во время последнего забега превысили привычную норму. - Кролики ебучие, – беззлобно огрызается Джисон. Чанбин реагирует проще – уважительно присвистывает. «Вот уж кто бы молчал вообще! Из-за кого Феликс постоянно на первые уроки опаздывает?!»» - Есть такое, – в уголках губ Сынмина играет самодовольная усмешка. – Не завидуй. Лучше найди себе ебыря, – он наставляет на Хана указательный палец и назидательно потрясает рукой. – Богатого! - Чтоб халявными презиками с тобой делиться, сын будущего прокурора? – швыряя тетрадь на парту, Джисон со стоном откидывается на спинку стула. – Наглеж какой… – на глаза падает густая тяжелая челка – стрижку давно следовало обновить, но подготовка к началу учебного года, личные неурядицы и затяжная зимняя простуда отодвинули посещение парикмахерской на неопределенный срок. Волосы лезут в глаза и мешаются – Джисон не привык к подобной длине, и искренне удивлен тому, что классный руководитель еще не погнал его с уроков за ненадлежащий внешний вид. В случае Джисона помогло сочетание двух факторов заступничество друга-старосты и задолбанность дирекции и дежурных. Но вечно так продолжаться не может – со дня на день он рискует получить штраф-выговор, чего следует избегать в старших классах. Хана никак нельзя назвать примером для прилежных учеников, но занавеска на глазах вместо челки не стоит гнева дежурных. Так ведь можно и на административную запись в личном файле нарваться, что значительно снизит шанс поступить в престижное высшее образовательное учреждение. Придется на выходных нестись в парикмахерскую. – Иди на хуй, – Джисон трясет головой. – И вообще, я красивых люблю, – силиконовая поверхность телефонного чехла скользит в руках из-за пота, выступившего на ладонях. – И умных, – оттерев айфон от влаги, Хан пихает его в карман школьных брюк. - Ясное дело. Такое даже не обсуждается. - Что на этот-то раз пошло не так? – отошедший от шока Со Чанбин вмешивается в разговор на свой манер, подобно бульдозеру, срывающему бетонные ограждения. – У чела любимые трусы с узором в виде Микки-Мауса? Он, не дай бог, предпочитает «Черный клевер», а не «Наруто»? Диетическую колу вместо классической? А? Ну давай, горе-любовник, признавайся! – Со нетерпеливо трясет ногой. – Сука… – стонет он. – Да как вы живете в такой духоте? Я впущу воздуха побольше, никто не против? – не дождавшись ответа, Чанбин подскакивает на стуле и подойдя к окну, переводит стеклопакет из режима микропроветривание в поворотное положение. В класс врывается порция кислорода, а вместе с ним и стайка лепестков сливы, закружившаяся в бешеном танце. – У меня все трусы мокрые, – жалуется Со. На носок правой кроссовки опускается розово-белая пена цветов. - Ты их носишь? – изображает искреннее удивление Сынмин. Русло беседы резко уходит в сторону. – А, точно… – он наигранным жестом прижимает ладонь к губам. – Сегодня же ты в положение покинутого. Тогда ношение нижнего белья вполне оправданное действие, понимаю, – Ким хмыкает. - Так и твоя зазноба сейчас находится в милях от тебя, – рычит Со. – Чанбин наносит точечный удар по больному месту младшего приятеля, и тот хмурит брови. Джисон обреченно вздыхает. Он до сих пор удивляется, как умудрились сойтись столь непохожие люди, как Феликс и Чанбин. Ли – сама теплота и нежность, несмотря на периодические приступы меланхолии. Яркое, но не жгучее сентябрьское солнце, украшенное россыпью веснушек цвета латте. Чанбин же… лучший эпитет, описывающий его личность, это матерый кабан-секач – само по себе создание неагрессивное, но в состояние ярости почти летально опасное. Ну или король бульдозеров, да. Внешность парня полностью отражала тип личности: грубоватое лицо, нависшие верхние веки, придающие взгляду колючесть, крепкие мышцы и небольшой рост, нисколько не препятствующий одерживать победы в драках. Зрелище, безусловно, пугающе-настораживающее. Как бы то ни было, однажды этот самый бульдозер наткнулся на преграду, перед которой оказался бессилен. Уличные бои остались в прошлом. Тонкие, изящные руки Феликса превращали свирепого вепря в послушную домашнюю свинку за долю секунды. Настоящее волшебство. Еще год назад Со слыл в районе печально известной персоной: участие в потасовках и отец – член бандитской группировки не оставляли парню особого выбора на жизненном пути, несмотря на успехи в учебе. А ведь Чанбин даже умудрился засветиться пару раз на верхушке рейтинга успеваемости. Но когда в доме постоянно шляются лица сомнительной наружности, засветившиеся в полицейских сводках, а отцовский подарок на десятилетие подозрительно похож на финку, то твой жизненный путь видится заранее предрешенным. Долгое время тебе кажется именно так. А затем… затем появляется человек, который переворачивает всю твою жизнь вверх тормашками одним только фактом своего существования, и заставляет поверить в лучшие возможности – в перспективы, в надежду и, главное, в настоящую любовь. Первое время никто не верил в отношения подростка, приехавшего в Сеул по программе учебного обмена, и бандитского отродья. Но дни шли, и странная парочка и не думала расставаться; более того, собиралась после окончания школы съехаться и поступать в один университет. Что это, если не любовь? Непростая, болезненная, натыкающая на преграды в виде нескончаемых сплетен и отцов-гомофобов, но любовь. - Да всё так… – Джисон бухается головой на сложенные поверх парты ладони. Ресницы дрожат. – Любовь, да?.. – стонет он, и грудная клетка мгновенно наливается сладкой тяжестью. Новый виток ссоры друзей угасает, едва начавшись. Оба юноши резко замолкают. На некоторое время в помещении становится тихо – лишь долетают с улицы голоса игроков в школьный футбол и звук стучащего по земле кожаного мяча. Из распахнутых окон на втором этаже доносятся звонкие нотки девичьего смеха. - Чего? – Чанбин смотрит на Хана с неописуемым выражением лица – будто видит друга насквозь, – и тому вдруг делается немного не по себе. «Бин-хен знает? Нет. Нет же. Откуда? Вряд ли…» - Н-ничего, – по спине пробегает озноб. – Просто. - Видимо, не так уж и просто, – Со серьезен до чертиков. В темно-карих глазах светится доселе невиданный Ханом интерес к своей персоне. «Ну, в общем-то, так и есть, на самом деле. Просто. Да не совсем. Ведь это снова был не он…» – перед внутренним зрением Джисона всплывает знакомый образ – то единственное, что заставляет его сердце трепетать, помимо мечты стать известным рэпером: прямая, как горный спуск, переносица, блестящие глаза цвета лесного ореха, созревшего под лучами августовского солнца и легкая улыбка, играющая на красивых пухлых губах. – «Минхо-хен...» Ли Минхо-хен. Ли-Мин-хо. Именно он. Вот о ком думает Джисон ночами напролет, задыхаясь от чувств и аромата цветущей сливы, окутавшего город розово-белым туманом, и давясь стонами в подушку, повлажневшую от слез. Ли Минхо… Тот, кто находится так далеко и близко от него – всего в паре сотен метров от класса, сидя на нижней ступени спортивной трибуны школьного стадиона. Боль и радость сердца безнадежного влюбленного тонсена. Ли Минхо.