Ночные спасатели

      — Крис! Крис! Он идет ко мне! — от кафельных стен лаборатории эхом отразился сдавленный ужасом крысиный писк.       Крис понимал, что времени катастрофически мало. Через считанные секунды его друг будет поглощён темнотой навсегда. Зажатый в тиски чёрной сумрачной рукой он едва мог пошевелиться. Издав глухой рык, дернулся в тщётной попытке освободиться от хватки, но это совсем не помогло. Наоборот. Мерзкая клешня только крепче сжалась в верхней части ёлочного орнамента.       Сумрак вокруг стал сгущаться сильнее, и теперь даже слабая инфракрасная лампа над полками с какими-то склянками не спасала.       Крис уже не ощущал ничего вокруг: ни мирно спящего на рабочем месте лаборанта в поношенном белом халате, ни недавнего хвостатого знакомого, волею жестокой судьбы заточённого в клетку на всю свою коротенькую жизнь, ни остальных подопытных крыс, всё так же вжимающихся в углы клеток с бешено колотящимися от страха сердечками. И самое ужасное — он больше не чувствовал Варри, своего непутёвого брата-близнеца. Полгода назад они вместе покинули фабрику и, проделав долгий путь, наконец обрели хозяина. Этого самого молодого лаборанта, практически не вылезающего с работы.       Крис задыхался. Он чувствовал, как мерзкая склизкая тёмная жижа невидимым потоком струится по его ниточкам, наполняя, захватывая и погружая в абсолютный мрак. Он с болью ощущал, как меркнет красный цвет его носочка, там, где должны быть пальчики его хозяина. Нижний ряд ёлочек уже почти превращается в серый тусклый орнамент. Он уже представлял как дальше поблекнет его любимая белая полоска. А за ними — красная пяточка, та самая, которую он всегда стеснялся. Она была слишком яркой, слишком большой, и совсем ему не подходила. Но сейчас, когда навсегда теряла свой вызывающий алый цвет, она внезапно стала особо дорога ему…       Он темнел.       Правый брат точно знал, что всё это значит. Ещё чуть-чуть и сгущающаяся над миром Тьма будет уже не его заботой. Ещё чуть-чуть и возвращение света в эту чёртову лабораторию, где постоянно ночует его хозяин, будет уже не его битвой.       Крис точно знал своё предназначение, и никогда не питал иллюзий на сей счёт. Он с первых дней своей короткой жизни видел смерть других. Тех, которые учили его с братом всему, и которые потом, прикрывая собой молодняк, отдавали свои жизни непроглядной темноте. Всё, что ему оставалось — смотреть, как загорается последний крошечный кусочек ещё не обесцвеченного рисунка на храбром носочке в последней попытке рассеять подступающую Тьму, тогда как сам Крис вместе с братом трусливо выглядывали из коробки.       Именно тогда, с восхищением и жалостью смотря на потухший серообразный орнамент, Крис осознал, чем и как оборвется его путь. Тьма отступила. Но она ещё вернется. И решил, что когда это произойдет, он не будет прятаться и боятся. Он так же храбро выйдет в бой, чтобы тоже защитить кого-то. И тогда этот кто-то, тоже будет смотреть на него как на героя. Его учили для этого, его готовили к этому. Он не сомневался, что сможет. Это было его судьбой.       Как же он ошибался тогда. Это были детские мысли, он был молод и наивен. В это мгновение собственной смерти, когда настал тот самый момент, когда нужно быть отважным, он вдруг испугался. Испугался не за себя, нет. Но за будущее этого изменчивого мира, за жизнь Баррета — лабораторной крысы, его недавнего друга, которому этим утром его хозяин-лаборант вколол какую-то микстуру. За судьбу остальных носочков в соседних зданиях, которые так же самоотверженно каждую ночь сражаются с захватывающей эту землю Тьмой и только благодаря постоянным жертвам добиваются возвращения Света в окна домов.       И за Варри. За бедного Варри…       Крис отказывался верить, что его левого брата уже нет. Что его красная пяточка, которую тот так любил и, в отличие от самого Криса, очень ей гордился, уже потухла под натиском врага. Но до правого носочка уже несколько минут не долетало ни одной даже самой крошечной вспышки-крика о помощи, и он всё больше и больше убеждался, что остался один. И осознание этого сковывало страхом до самой резиночки.       И всё из-за этого придурка лаборанта, который пару дней спал прямо в ботинках, разложив свои ноги на письменном столе и не давая никакой возможности братьям-близнецам расчищать накопившуюся в замкнутом пространстве тьму.       Они потеряли столько драгоценного времени! Две ночи! Целых две ночи темнота сгущалась, накапливалась и обретала силу. Не удивительно, что сегодня, не имея никакой поддержки со стороны других вязаных героев, их с братом раздавили, растерзали, победили…       Крис с презрением к окружающей темноте сглотнул подступившие мысленные слезы, но внезапно почувствовал внутри себя тоненький лучик надежды. Ощущение тепла, света, жизни прорывалось наружу, отзываясь на что-то, реагируя на внешние события. Здесь кто-то был. Кто-то живой, кто-то, кто пытался помочь Крису, кто пытался поделиться с ним своим Светом, прорываясь через Тьму. Кто-то, кто посылал сигнал поддержки, разрывал пелену ночи и… не сдавался? побеждал?       Правый брат-близнец заметался в одну сторону, в другую, пытаясь ухватиться за это чувство, найти источник Света, подпитаться от него, набраться сил и сбросить с себя эту мерзкую руку, растоптать её, отомстить, безвозвратно развеять над белым кафелем пола. Свет усиливался и через считанные секунды достиг Криса, наполнил цветом, яркостью ещё не тронутый верхний ряд ёлочек под красной резинкой.       Злой рык прокатился по комнате, неожиданной волной смеси страха и надежды, отозвавшись в сердечках вздрогнувших лабораторных крысок, вжавшихся в клетки, и Крис вспыхнул всеми красками своего оставшегося нетронутым орнамента и сбросил с себя безжалостное бездушное облако Тьмы.       Но после силы покинули его, и он безвольно упал на холодную пыльную плитку, ускользающим сознанием радуясь и непроизвольно злорадствуя отступающей Тьме. Кто-то смог, какой-то носочек, наверное, случайно завалявшийся в одном из ящиков, забытый и ненужный, вырвался из своего заточения и так вовремя пришедший на помощь, смог победить, прогнать темноту и впустить Свет в эту комнату, одержав маленькую, локальную, но такую значимую для них самих победу.       Тьма ушла.       В маленькое окошко под самым потолком прорезался первый луч стеснительно выглядывающего из-за высоток солнца. Он распугал стайку летающих в душной комнате частичек пыли, игриво прошелся по белой шерстке Баррета, обволакивая всегда трясущегося от страха крысеныша теплом. Легонько коснулся плеча молодого парня, спящего в углу и даже не подозревающего о недавней опасности. И наконец, острым лезвием вонзился в толщу оставшихся небольших сгустков темноты, окончательно ставя точку в этой бесконечной борьбе Света и Тьмы.       Крис засмотрелся на это первое проявление рассвета и с внутренним спокойствием почувствовал умиротворение, когда внезапно по лаборатории прокатился истошный крик:       — Крис! — к умирающему правому брату подлетел левый.       «Варри?!»       Крис не верил тому, что вновь ощущает его, вновь чувствует свою пару, второго, пусть на миг, но младшего брата-близнеца. Того самого, неуклюжего и безответственного, вечно спорящего, назойливого и бунтарного Варри. Того самого, которого приходилось всегда спасать и всему учить, потому что Крис всё всегда схватывал быстрее и был на порядок смышленее. И того самого, который только что сам спас их всех…       — Ты ЖИВ? — не веря себе, спросил он и, не получив ответа, счастливо рассмеялся в потолок, выплескивая наружу бесконечную радость и гордость за близкого.       Варри его не слушал и не слышал. Он много суетился вокруг, пытался согреть своим теплом, зажигал свой точно такой же орнамент и передавал краски в рисунки на поверхности брата. Позади остались все их споры и ссоры, легкая зависть, что брат во всем лучше, и обиды на него за постоянные наставления и нравоучения. Сейчас это не значило ничего. Сейчас был он, Варри, и его родной и любимый близнец, зараженный Тьмой.       — Не надо, — шепотом попросил Крис, понимая, что ему осталось мало, и никакие попытки брата не помогут. — Не трать свои силы.       — Перестань! — сердито бросил Варри, не желая соглашаться с беспощадной реальностью. — Слышать не хочу! Ещё есть шанс!       — Не надо, — ещё раз, но уже твёрже, не оставляя никаких лазеек для спора, повторил Крис и мягче добавил: — Мы оба знаем, что это всё.       Да, это путешествие, эта борьба для Криса заканчивалась.Теперь это сопротивление продолжат другие, новые, неопытные, наивные. Они также пройдут через страхи и тревоги, через проблемы осознания себя и своей роли в этом мире, через волнение первой битвы и радость от победы в ней. Они также будут спорить с братьями о том, кто из них связан первым и так же когда-то потом один из них склонится над серым рисунком другого, не сумев выразить свою боль иначе как через мысленный плач.       Крис точно знал, что через пару минут последняя ёлочка на нем засохнет и потеряет свой красивый салатовый цвет. Варри склонится над ним едва касаясь своей резиночкой и затрясется в беззвучных рыданиях. А после, вместе с Барретом и остальными лабораторными крысами, проговорит свои последние слова о правом брате и, тяжело вздохнув, зажжет свои белые линии, испепеляя его, Криса, в пламени. Ярком и, наверняка, очень красивом.       Легкий воздушный пепел взметнётся вверх и затягиваемый слабым ветерком, направляющимся из-под щели снизу двери в открытое окошко, улетит на улицу, навстречу свободе и рассвету.       Крис точно знал, что после ночи будет новый день. Ещё один день.       Но уже без него.

***

Уважаемые читатели!

Цените еженочную жертву носочков!

Если один из братьев пал в бою, окружите его вторую половинку теплом и заботой.

Помните, если бы не они — нас бы поглотила Тьма!