Собери меня заново по осколкам льда

21 ноября 2019 года День, когда жизнь навсегда разделилась на «До» и «После». В этот день город окутал первый снег уже стучавшейся в окна холодной зимы. Хёнджин наблюдал, как в небе своевольно кружатся белые снежинки и отчего-то тревожился. Он протянул руку вверх – хлопья медленно падали и приземлялись на оголённый участок кожи, но не таяли. Холод сегодня особенно колючий, даже сердце это чувствует, хоть и опавший снег был схож с белым пуховым одеялом. Страх в его сердце поселился с того самого дня, когда два года назад, в найденной им медицинской выписке его матери, чёрным по белому было написано: ИБС, IV стадия. Хёнджин не знал, что такое смерть. Он не знал, какого это, видеть родного человека, что гаснет прямо на глазах, а возможности помочь ему нет. Он узнал об этом в свои двадцать лет. Он помнит об этом по сей день. «Мам, ты выпила таблетки?» «Не забудь выпить сегодня лекарства, мам.» «Мама, я установил тебе на телефон напоминание выпить лекарства, чтобы ты не забыла.» «Мам, таблетки.» Каждый божий день. Утром, днём и вечером. Страх так медленно и мучительно пожирал его изнутри, что он невольно сходил с ума до такой степени, что контролировал почти каждое выпитое мамой лекарство и каждое её посещение врача. Ка-ждо-е. — Хёнджин? Но, как оказалось, даже это не способно было помочь ей хотя бы немного – болезнь была слишком запущена. Тиканье часов было слышно даже внутри черепной коробки и мучило. Так мучило, что он готов был отдать ей своё сердце, лишь бы только она жила. Лишь бы только все те жуткие страдания остались позади. — Ау, Хёнджин? Ни дорогостоящие лекарства, ни операции, ни смена врачей – ничего не помогало. Единственное, что держало её – это любовь к сыну. Единственное, что держало его – это любовь к маме. Но когда смерть дышит тебе в затылок, а меж лопаток, так медленно и по миллиметру впивается острый нож – страх возвращается. И боль вместе с ним. — Хван Хёнджин! Его вдруг одёрнули и фигурист вздрогнул, переводя пустой взгляд на этого человека. — Твой выход на лёд через десять минут, готовься. Мужчина, сказав это, тут же выбежал из раздевалки, вновь оставив Хёнджина наедине с самим собой. — Странно, мама должна была уже прийти и позвонить… Как только мама приходила на его соревнования, она всегда звонила ему и говорила, где сидит. Сегодня такого не произошло. Он нервно сжал в руке телефон. История пропущенных звонков была пуста, а сердце болезненно сжималось, с каждой секундой всё сильнее заставляя волноваться. Хёнджин стал крепко завязывать шнурки на своих новых белых коньках. Размял конечности, наматывал круги в раздевалке, напевал под нос мелодию, но ничего из этого не помогало. Осталось четыре минуты. Телефон молчит. Посмотрел в зеркало, поправил причёску, стряхнул осыпавшиеся блёстки. Три минуты. Всё ещё тихо. Поправил застёжку на костюме, замерил пульс на запястье, сглотнул надвигающийся ком в горле. Две минуты. Ни-че-го. Хёнджин вышел из раздевалки, медленно направился к выходу на лёд. Пять шагов и он там, но… — Х-хёнджин! — Тренер подбежал к нему сзади, хватая за руку, — Миссис Хван в больнице! Одна. Минута. Разворот в обратную сторону. Наспех снятые коньки летят прочь, ударяются о стену, после чего защитные чехлы слетают с них и коньки лезвиями вниз звонко приземляются на плитку пола, пуская по ней трещины, как по сердцу. — Хёнджин! — тренер тут же рванулся за парнем, пытаясь его остановить, — Ты сейчас ей ничем не поможешь, понимаешь? Ты должен выйти на лёд. Фигурист со злостью оттолкнул тренера и, быстро надев кроссовки, молча побежал к выходу, даже не сменив костюм для выступления на обычную одежду. — Если ты сейчас уйдёшь – тебя снимут с соревнований, ты это понимаешь?! — кричал ему вслед мужчина. Хёнджин обернулся. На его глазах блеснули надвигающиеся слёзы. — Мне плевать. Быстро пойманное посреди дороги такси спешно помчалось в нужное отделение кардиологии. Сердце неистово билось, ком в горле уже невозможно было сглотнуть, а слёзы неконтролируемо стекали по щекам парня. Каждая минута поездки ощущалась, словно вечность. Каждая мысль ощущалась как пощёчина от жизни. Перед глазами словно покадровая съёмка: испуганная работница регистратуры, бесконечно длинные белые коридоры, закрытая операционная с горящей над ней красной надписью «Не входить!» и бесконечное, до жути бесконечное ожидание. Первый час, второй. Никто не выходил. Ничего не было слышно и эта звенящая тишина подстёгивала ещё больше. Время в этих стенах словно остановилось. Руки тряслись, Хёнджин ногтями сдирал с костюма блестящие пайетки, кусал губы до крови и, не моргая, смотрел на белые двери. Надпись над дверью со временем погасла. Хёнджин подскочил со скамьи как только дверь операционной приоткрылась и из неё вышел врач. — Моя мама, как она?! С ней всё хорошо? Пожилой мужчина медленно и молча опустил свой взгляд в пол. Рука потянулась к голове и стянула с неё врачебную шапочку, открывая вид на седину. И без слов всё было понятно. Молчание говорило само за себя, да настолько громко, что Хёнджин медленно осел на холодный пол, не в силах больше держаться на ногах. — Хван Суджин, время смерти 14:27, остановка сердца. Глаза давно иссохли, покраснели. К горлу подступил рвотный позыв, Хван сглотнул его. — Мы не смогли, нам очень жаль… Горечь боли окутала душу и мир в миг потерял все свои краски. Обернулся тьмой и прокричал: «Это конец».

***

21 мая 2024 года. День, когда в жизни всё встанет на свои места. И снова сборки всех вещей в чемодан, снова переезд. Только не в очередной бездушный отель за крупные деньги, а, возможно, туда, где Хёнджин вновь сможет почувствовать себя как… — Как дома. — Улыбнулся Феликс, — Обещаю, ты будешь чувствовать себя как дома. Хёнджин, по правде говоря, забыл, какого это – ощущать себя как дома. Но, даже просто находясь эти последние дни рядом с Феликсом, в душе Хвана, кажется, начало оживать это чувство. Оно совсем особенное, не сравнится ни с чем. И это странно, ощущать себя так рядом с ним. Рядом с обычным парнем, с которым, вроде как, познакомился не так давно, а знаете друг друга уже словно вечность. Рядом с ним Хёнджин впервые за много лет почувствовал то беззаботное чувство, как и в далёком прошлом. И даже никакие ссоры, разногласия и трудности не перевесят чашу весов на свою сторону, пока Хёнджин рядом с ним чувствует себя счастливым. Даже, если редко. Даже, если совсем чуть-чуть. — Ничего не забыл? Феликс ждал его всё это время у выхода, пока тот собирал все вещи и перепроверял, в порядке ли сам номер, что он снимал. — Вроде нет, — сказал Хван и вздрогнул, когда на телефон пришло уведомление, — ой, такси уже здесь, пойдём. Мужчина сдал ключ от номера на стойку регистрации и, попрощавшись с персоналом, они направились к такси. Хёнджин помог Феликсу пересесть с коляски в авто, а её саму сложил и вместе с чемоданом положил в просторный багажник. На самом деле Хван и сам не понимал, как он так быстро согласился на предложение Ли. Он до сих пор не уверен, сделал ли он правильный выбор, ведь это совершенно другая семья. Чужие люди, чужой дом. Чужое всё, кроме самого Феликса. Не будет ли он там лишним? Хёнджин заведомо знал, что семья Ли, по словам самого Феликса, очень добрая и гостеприимная, а сама идея погостить в их доме Хёнджину принадлежала не столько Феликсу, сколько его маме и это, хоть совсем немного, но успокаивало его. — Ты переживаешь, Хёнджин..? — Феликс почти невесомо дотронулся до его руки. Хёнджин перевёл взгляд с вида за окном авто на блондина и на секунду задумался, ответить ли ему как есть, или… — Всё будет в порядке, я обещаю. Он и без ответа его моментально раскусил. Хёнджина всегда поражало, как Феликс так хорошо чувствует людей. Считывает их эмоции за доли секунды, даже если человек усердно пытается их скрыть. У Феликса очень чувственное сердце и на самом деле открытая душа, просто жизнь его тоже сломала. Он эмпат до мозга костей и это именно то, что нужно Хёнджину. И ведь вновь так странно это признавать. — Я верю тебе, но… — Но? — Не знаю… — Хёнджин на долю секунды потускнел, — Это очень сложно объяснить словами. Его сердце забилось чаще, когда нежная рука Ли скрепилась с его, от переживаний неожиданно поледеневшей рукой. — Правда, Хёнджин, просто доверься мне, хорошо? Феликс тепло улыбнулся и Хёнджин смог немного расслабиться. Перед его улыбкой и правда сложно было устоять любому человеку. Дорога до дома Ли оказалось отчасти долгой и Хван решил связаться с Чаном, пока у него есть свободное время, которого, по правде говоря, сейчас очень мало.

Чан

Хёнджин:

Хэй, Чан

Не занят?

Чан: О, привет! Нет, не занят

Хёнджин:

Как вы там поживаете?

Без травм?

Чан: Обижаешь! У нас всё отлично, ставлю детские тренировки параллельно с Чонином, он в основном сам справляется, а я и с детьми занимаюсь и за ним слежу.

Хёнджин:

Ну я в тебе ни сколько не сомневался

Спасибо большое, правда

Чан: Да не за что, только это…

Хёнджин:

Что?

Чан: Можем созвониться часика через три? Мне нужно кое-что сказать тебе, не могу говорить об этом в переписке…

Хёнджин: Конечно, без проблем!

Чан: Тогда до связи! Хёнджин заблокировал телефон и повернулся к Феликсу, что задумчиво смотрел в окно. — Ликс? Блондин тут же обернулся и его лицо вновь озарила привычная ему улыбка. Он был рад вернуться домой и вернуться туда с гостем, потому, наверное, сегодня был особенно счастлив. — Что такое? — парень мило похлопал глазами. — Да так, ничего, — Хёнджин улыбнутся ему в ответ, — сколько нам ещё ехать? — Не так долго, минут пять. Хёнджин вновь направил взор на то, что за окном, и сильно удивился красоте скандинавского ландшафта домов. — Ты ведь помнишь, что нам скоро каждый день ходить на реабилитацию? Феликс томно вздохнул, вспомнив вновь о ненавистной больнице. — Помню… — Ли нервно прикусил губу, — Переживаю только, вдруг, ничего не получится… — Эй, ты чего? — Хёнджин потрепал его по макушке, — Конечно всё получится, не стоит переживать об этом. Ты сильный, Феликс. А я буду рядом.

***

У самой входной двери Хёнджина сильно заметно накрыло дичайшее волнение, но присутствие Феликса рядом значительно его подуспокаивало. — Хёнджин, здравствуй! Миссис Ли поприветствовала парней с яркой улыбкой на лице и в ней и правда чувствовалась искренность. Хёнджин почти сразу заметил, что они с Феликсом очень похожи в этом – оба открытые и очень эмоциональные. Дом семейства Ли оказался достаточно большим и просторным, несмотря на то, что жило их тут не так много. — Я очень рада вас видеть, парни! Сильно голодные? Я немного не успела к вашему приезду всё приготовить, но по такому случаю к нам приехала Оливия, так что, думаю, в скором времени управимся с ужином! Женщина могла говорить без умолку, а Хёнджина это особенно забавляло и напомнило первую их с Феликсом прогулку, когда за один вечер Хван узнал столько всего от этого на первый взгляд молчаливого скромного парня, что потом еле смог уснуть от количества информации в своей голове. — Ты пока обустраивайся тут, не стесняйся, Феликс тебе покажет комнату, а мы вас чуть позже позовём! Женщина в светлом фартуке в клеточку лучезарно улыбнулась и тут же побежала на кухню, оставив парней наедине. Феликс звонко рассмеялся и, подъехав чуть ближе, приобнял Хёнджина, поглаживая по спине рукой. — Вот видишь, ничего страшного не произошло, а ты так переживал. Хёнджина это и самого рассмешило – всё и правда оказалось не настолько ужасно, как он себе успел напридумывать за этот день. — А Оливия это..? — Ой, точно, — опомнился вдруг Ли, — Оливия это моя младшая сестра. Она сейчас уже не живёт с нами, перебралась поближе к университету, но иногда приезжает в гости. Она славная. По тому, с какой улыбкой и горящими глазами Феликс говорит о своей семье, можно было почти сразу понять, как сильно он их любит. И это, наверное, самое щемящее и ценное чувство, что Хван ощущал за последнее время. Входя в их дом, тебя с самого порога окутывает атмосфера семейного тепла и такого уюта, что сердце начинает таять. — Наши комнаты рядом друг с другом, — Феликс указал в сторону левого коридора и они направились туда, — твоя дальняя. Можешь пока разложить вещи. — Хорошо, спасибо большое.

***

Прошло, кажется, не менее получаса с того момента, как они разошлись. Хван сидел в своей новой комнате, спокойно перебирая вещи и раскладывая их по местам, но в дверь неожиданно постучались, после чего в комнату вошла Миссис Ли. — Хёнджин, всё в порядке? — Да, в полном. — Хван улыбнулся, — Что-то случилось? — Нет, просто… — женщина замялась в дверном проёме, пытаясь подобрать слова, — Хотела сказать тебе спасибо. Она подошла ближе и, неожиданно для Хвана, обняла его, на долю секунды поставив тем самым парня в ступор. Она плакала. Хёнджин не видел этого, но отчётливо чувствовал, ведь её плечи дрожали. — Правда, спасибо тебе. Я очень давно не видела своего сына таким…счастливым. — Её голос сильно дрожал, — По-настоящему счастливым, каким сделал его именно ты, Хёнджин. Благодаря тебе Феликс готов бороться и я вижу в его глазах то пламя, которое, казалось, погасло в тот день навсегда. Поэтому, чувствуй себя как дома, хорошо? Теперь мы – твоя семья. Хёнджина, кажется, застали врасплох эти слова. Чувство тепла и неловкости одновременно смешались воедино и растеклись в душе приятным элексиром, прямо таки изнутри согревающим замёрзшую душу. — Приходите через пять минут на кухню, хорошо? — она совсем легонько похлопала ему по спине, совсем по-матерински, и ушла. Хёнджин быстро закончил разбираться со своими вещами и они с Феликсом направились в сторону кухни, встретив по пути Оливию. — Ой, здравствуйте, — она вдруг приветственно поклонилась и мужчина ответил ей тем же, — я Оливия, сестра Феликса! — Приятно познакомиться, Оливия. — Хёнджин улыбнулся. Она выглядела значительно младше Феликса и показалась ему очень скромной на первый взгляд. У неё были точно такие же веснушки, как у Ликса, и родинка рядом с уголком глаза. — Вы кушайте уже, совсем голодные наверное. Я пока до магазина схожу. Она быстро умчалась, пока ближайший маркет не закрылся, а парни вошли на кухню. Приятный аромат свежеиспечённого пирога послышался моментально, что аж в животах заурчало. — Хёнджин, не стесняйся, кушай всё, что пожелаешь! — Миссис Ли улыбнулась и, быстренько прибравшись, сама села за стол. — Всем приятного аппетита!

***

После ужина Хёнджин уже лежал в кровати и готовился ко сну на новом месте, не в силах больше что-либо делать, как вдруг вспомнил о том, что должен был позвонить Чану. Спешно достав телефон, Хёнджин зашёл в мессенджер и набрал Чана. Ответа долго ждать не пришлось, хоть в Корее время было уже позднее.

Хёнджин: Привет! Прости, что так поздно звоню, из головы всё вылетает…

Чан: Всё в порядке, я всё равно не сплю.

Хёнджин:

Что-то голос у тебя какой-то грустный. Что-то случилось?

Чан: Ну, как сказать…

Хёнджин:

Чан, ты меня пугаешь.

Что случилось?

В трубке резко повисло молчание на полминуты точно и это только сильнее насторожило Хвана.

Хёнджин: Чан..?

Чан: В общем, я походу влюбился.