На каждого найдется рыба покрупнее.

Мишель села на пол, продолжая держаться за голову, паника охватывала девушку, не давая двигаться, будто психоз охватывал ее разум. Скрипя зубами, девушка вскрикнула, раскрывая глаза в ужасе. Перед ней возникла жуткая иллюзия: огромная пасть, подобная пасти акулы, готова была ее поглотить. Обман исчез так же внезапно, как и появился. С облегчением Глик уставилась в одну точку, прошептав: – Что за чертовщина? Полсон стояла и скребла ногтем решетку тюремной камеры наблюдая за поведением девушки. – Эй, ты там подохнуть решила ненароком? – съязвила Эмилия. Гул голосов и воплей заглушила женская песня и монотонный звук дрели. По коридору приближался один из ключевых активов проекта "Тенева" – Филлис Футтерман, известная как Матушка Гусберри. Невысокая и полная женщина с самодельной куклой, изготовленной из отходов кафетерия и мастерской, демонстрировала исключительные механические способности." Футтерман" личность оскорбительная и жестокая. Однако ее эксцентричность и очарование производили странное впечатление. Агрессивный нрав был сравним с нравом Лиланда. – Дорогая моя, где ты так долго была? –  проговорила Гусберри, приближаясь к Эмилии. Увидев матушку, подопытная подбежала и обняла ее с восторгом, словно родную мать. – Прости, матушка. Здесь были последние реагенты, и я решила остаться у Койла, — оправдывалась Полсон. Услышав о сержанте, Футтерман нахмурилась. Двум главным активам было что выяснять друг с другом. К тому моменту Мишель пришла в себя и не спеша встала на ноги. Она подошла к решетке, чтобы разглядеть нового оппонента. Заметив Глик, Филлис приблизилась к ней, отстранившись от Полсон. Эмилия последовала за матушкой, наблюдая за происходящим. – Непослушные детки будут наказаны и утилизированы, не так ли, папочка? – обращалась женщина к кукле на своей руке. Она двигала ей так искусно, словно это была отдельная сущность. Интонация Футтерман сменилась, и он заговорил от своего имени: – Разумеется, моя дорогая. Мишель только с неким непониманием смотрела на эту ненормальную как ей казалось женщину. – А ты еще кто? – перебивая женщину спросила Глик. Услышав наглое замечание Мишель, Гусберри, держащая в своем клюве жужжащую дрель, пришла в ярость. – Как ты смеешь задавать такие вопросы, мерзавка? –  прокричала Филлис, угрожающе размахивая своим инструментом. Эмилия, находившаяся рядом, быстро схватила Филлис за руку, пытаясь ее успокоить. – Матушка, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Она не понимает, что делает, — убеждала она. Гусберри, все еще взволнованная, нервно отошла от решетки камеры, и двинулась вперед по коридору, Эмилия поспешила за ней. – Матушка, подождите! – послышался удаляющийся голос Полсон. Вновь она осталась одна в своей камере. Растерянная и дезориентированная, она легла на жесткий, пропитанный кровью матрац, закрыв глаза в надежде заснуть. Мысли вихрем кружились в ее голове, пытаясь осмыслить произошедшее. *** Снова исследование, Истерману было интересно каждодневное наблюдение за подопытной. – Переводите ее в медицинскую лабораторию! – проговорил по громкоговорителю в комнату сотрудникам и тут же отключился. *** Полигон был пуст, сотрудники Мэркофф перевели из тюремной камеры Мишель в лабораторию. Девушка была неподвижна, под действием снотворного и обезболивающего, которые ей были введены. Хендрик Истерман, эксперт в своём деле, наблюдал за процессом через экраны, проведение своей же терапии. Внезапно Мишель очнулась. Она открыла глаза и обнаружила, что находится в медицинском кабинете, пристегнутая к кушетке. Сотрудник, готовый ввести ей препараты через вену, был ошеломлен ее пробуждением. – Подопечная проснулась! –  раздался голос сотрудника. – Нет…только...–произнесла Мишель ее мозг погрузился в туман, перед ее глазами снова возник образ челюстей акулы. Ужаснувшись, девушка закричала и снова погрузилась в бессознательное состояние, словно она вернулась в свой сон. Истерман встал из-за кресла, наблюдая за динамикой данных на экране в реальном времени. Он был заинтригован тем, что происходит с Мишель. – Интересно, сопротивление продолжается, – произнес доктор без каких-либо эмоций, зажигая сигарету. – Мы превращаем ее во что-то, особенное. Во что-то замечательное. – Но терапия над Мишель вызывала множество вопросов. Что происходит с ее сознанием?   *** В одной из темных комнат камера медленно перемещалась, приближаясь к кушетке, на которой был прикован Койл. Мужчина беспокойно дергался и издавал невнятные ругательства. Напротив него стоял телевизор, на мониторе которого был показан Истерман, обращающийся к офицеру. – Вы, сержант Койл, проявили настоящий энтузиазм, и мы решили посадить вас на длинный поводок. Но сейчас у вас будет особое поручение. – продолжал Истерман. Сержант, сжимая ладонь в кулак и вырываясь из ремня, натянутого на его конечностях, рычал в грубом тоне: – Да и не думай, что у тебя есть поводок для меня! Истерман никак не реагировал на агрессию Лиланда. – Теперь вам нужно лично надеть поводок на одну из моих подопечных, вы знаете о ком я говорю, – сказал Истерман. Сержант прервал его: – Эй, я разговариваю здесь! Это не благотворительная организация! – Он продолжал выражать свою недовольство, но после этих слов монитор телевизора погас.                                                           *** Мишель проснулась в своей тюремной камере через несколько часов. Она подняла голову и осмотрелась вокруг, с трудом выдохнув. Все осталось без изменений. Вновь она слышала крики заключенных и шепот в соседних камерах. Но звук ботинок заставил ее приподняться. Это был сержант, который подошел к ее камере, взял нужный ключ из связки и открыл дверь. Подойдя к Мишель, он сказал безразлично. – Поднимись! У нее копились чувство отвращения и мерзости, словно ком в горле. Не желая его слушать, она встала на ноги и злобно посмотрела на него. – Ненавижу тебя…п… Она не успела договорить, как Лиланд достал небольшой шокер, похожий на ошейник, и легким движением надел его на шею Мишель. Со злой улыбкой он продолжал: – С сегодняшнего дня ты под моим контролем! Она пальцами схватилась за шокер, пытаясь снять его, но ток ударил по ее пальцам. Сержант с высока смотрел на Мишель, держа в губах сигарету, а в руке небольшой предмет, похожий на пульт управления этим "ошейником". Большим пальцем он нажал на рычажок, и ток пронизал шею девушки, заставив ее упасть на колени. –  Прекрати! –  тяжело дыша, проговорила она, заскулив от боли. Лиланд наклонился к ее лицу, держа ее за подбородок. – Теперь ты принадлежишь мне, и каждое твое неповиновение будет караться адскими пытками! – Он выдыхал табачный дым в ее лицо, отпустив подбородок, повернулся и молча ушёл, оставляя тюремную камеру открытой. Мишель откашлялась от дыма и продолжала смотреть в его сторону.