Скучно.
Сигма зевает и сонно потягивается, с тоской вспоминая о тёплой кровати и мягкой подушке. Сейчас всё казалось лучше, чем перспектива просидеть ещё фиг знает сколько уроков.
Серые глаза закрылись лишь на мгновение, пока кто-то не стал тормошить парня за плечо. Сыромятников недовольно сморщил нос и посмотрел перед собой, увидев до смешного любопытное лицо Осаму и недовольный взгляд преподавателя на себе.
— С добрым утром, Сыромятников. А теперь не соизволите ли послушать урок, раз уж вы потрудились и пришли в наше скромное учебное заведение?
Длинноволосый замер, его зрачки испуганно сузились, а сердцебиение, казалось, подскочило до невозможных значений. На него сейчас смотрела большая часть класса. На мгновение даже закружилась голова от ужаса и стыда.
Любое замечание для Сигмы было сродни клейму. Тому, что выжигают у тебя на руке, до жути болезненно и главное — навсегда. И хотя окружающие забывали его небольшие просчёты за считанные часы, сам старшеклассник помнил все неловкие ситуации
годами.
Как однажды случайно в средней школе он спутал кабинеты, и по чужому классу раздались смешки. Тогда мальчишка убежал в слезах, забился в тёмном углу дальнего коридора и пропустил урок, не найдя в себе сил остановить истерику и спросить у кого-то, куда ему идти. Его тело содрогалось от рыданий, а паника глубоко впилась своими острыми когтями в сердце.
И сейчас лишь очередное прикосновение Дазая вывело его из оцепенения, и Сигма вздрогнул, пялясь на одноклассника испуганными глазами. Тот ничего не говорил. Не улыбнулся. Словно молчаливо анализировал, пытаясь понять эмоции человека напротив него. И в конце концов отвернулся, снова рисуя что-то на бумажке. При этом он выглядел таким сосредоточенным и увлечённым, что у двухцветного даже как-то на сердце отлегло, и мысли о неудаче переместились на странности суицидника.
Наконец прозвенел спасительный звонок, и Сыромятников буквально вскочил со стула, первым же вылетев из класса, но притормозил в коридоре, ожидая своих товарищей. Фёдор первым подошёл к нему с участливым видом, как всегда знающий о других больше, чем они сами.
— Ты как? — серьёзно спросил Достоевский, положив однокласснику руку на плечо. Словно старший брат, он был самым взрослым ментально во всей их компании и стремился отвечать за них, как за детей непутёвых. А к Сигме и вовсе относился с особым участием, возможно, потому что только он боялся каждого шороха и взаимодействия с незнакомым человеком.
— Более-менее в норме, стоило только закрыть глаза, а уже вот... Я почти не спал ночью, задолбался уже.
Парень зевнул и потянулся, на что Гоголь понимающе покивал.
— Мы тоже с Федей всю ночь рубились в танчики, и поспали мало, но я бахнул кофейку и сон как рукой сняло. — хихикнул он.
Осаму на удивление молчал, задумавшись о чём-то и покручивая в руках кончик своего бинта. Потом внезапно просиял улыбкой, и подскочил к Сигме, который уже не испугался до смерти, но встревоженно качнулся назад, и его серьги мелодично прозвенели. Суицидник схватил его за руку и подмигнул, намереваясь наверняка выдать одну из своих гениальных идей.
— Сигм, давай прогуляемся по школе? Отвлечёшься немного, а я как раз разведаю обстановку, всё никак не изучу тут всё. — улыбка темноволосого была столь лучезарна, сколь и фальшива, но все это и так прекрасно понимали, и большего не ждали. Всё таки Дазай уж очень неоднозначная личность.
Старшеклассник всерьёз задумался, хотя и догадывался, что сосед по парте ожидал получить такой же быстрый и импульсивный ответ, но не на того он напал. Сыромятников слишком много стремился анализировать, и предугадать любые развития событий, чтобы попросту не попасть в неловкую или стрессовую ситуацию. Серые глаза то и дело перескакивали с Осаму на толпу и обратно, пока банальное желание отвлечься и попить воды не взяли верх.
— Хорошо. Давай только не потеряемся и ты не сбежишь прыгать с крыши, если найдёшь туда лестницу, ладно?
— Без проблем! Ты слишком плохо обо мне думаешь, Сигма, это обижает.
— Ага... — пробурчал себе под нос длинноволосый, позволяя Осаму идти вперёд, выбирая их маршрут. Вокруг шумно, а суицидник беззаботно улыбается, словно стоит на сцене, а все эти люди — его публика. Максимально не похожий на всех своим нравом и мировоззрением, но с виду совершенно обычный, если не считать бинты, конечно же. Интересно, сколько на них вообще денег уходит? И что под ними?
Они бродили так минут пять, пока наконец Сыромятников не отвлёкся на кулер с водой, а Дазай не увидел какого-то своего знакомого, и махнул рукой, прокричав, что пойдёт поздоровается. Двухцветный на это лишь пожал плечами и блаженно прикрыл глаза, попивая прохладную жидкость из кулера, а потом раздались крики. Кто-то прокричал что-то непонятное, и раздался звук удара. Сигма испуганно замер, и выронив стаканчик из рук, двинулся к источнику звука, намереваясь понять, что происходит. Коридор был пуст, за исключением двух фигур, одна из которых нещадно избивала другую в лицо кулаком.
Старшеклассник застыл, и его дыхание перехватило от увиденной на полу крови. Пару секунд парень не мог пошевелиться, после чего опознал в избитом самого Осаму, почувствовал ещё больший страх теперь за товарища. Сыромятников кинулся разнимать соперников, и кое-как ему удалось оттащить нападавшего от Дазая, который лишь хрипло рассмеялся и вытер кровь рукавом. Тот парень, что разбил ему нос, был до ужаса рыжим, с голубыми глазами, напоминающих больше синее пламя, чем что-то ещё. Столько ненависти в человеке ниже него Сигма ещё не видел.
— Да как ты смеешь говорить такое про меня, сволочь блять! Хочешь ещё получить в свою наглую рожу кулаком, одного раза не хватило?!
Рыжеволосый парень отталкивает от себя Сигму, которому остаётся лишь испуганно виться вокруг Осаму, и держаться, чтобы не удариться в панику. Кровь, как же много крови... Её металлический запах ударяет в нос, руки неприятно липнул, стоит случайно задеть алое пятно, тошнота подкатывает к горлу... Отвратительно и страшно. Руки не слушаются, и кое-как длинноволосый нащупывает у себя в кармане платок, промакивая им лицо друга. Тот, кажется, совершенно не напуган, лишь изредка морщится от боли, да насмешливо смотрит на бесящегося мальчишку из параллельного.
— Да кто вообще этот чел с цветными волосами блять, че он вмешался? Делать нечего больше, идиот? В обморок смотри не грохнись, дрожишь как осиновый лист.
— Спокойнее, Чуя. Как для такой мелкотни, в тебе слишком много злобы. — проворковал Осаму, забирая у Сигмы платок и самостоятельно прикладывая его к носу. Чуть было уже не получил обещанный второй удар, как в коридор вышел старшеклассник, смутно знакомый Сигме.
— Что за чертовщину вы тут устроили?! — кричит Доппо Куникида, хватая Накахару и Дазая за шиворот, а Сыромятников заранее отскакивает и жмётся к подоконнику, стараясь не смотреть на пятна крови на полу, не вспоминать кровоподтёки на лице соседа по парте...
На крики высунулись любопытные школьники, хотя уроки уже начались, пока уже через несколько минут по коридору не шёл Фёдор с их классным руководителем, серьёзный и недовольный. Видимо, кто-то из их класса уже успел пустить слушок о драке, и Достоевский, как обычно, пошёл решать вопросы своих ребят.
Всё расплывалось перед глазами двухцветного, словно песок, утекающий сквозь пальцы. Как и бывало обычно перед панической атакой, ему стало совершенно невозможно дышать, началось головокружение, и он медленно начал сползать вниз. Если бы не подоспел Николай, который, конечно же, как всегда потащился за Федей глядеть на движ, то возможно травмы были бы не только у суицидника в бинтах. Рука друга поддержала его за плечо, уже не в первый раз Гоголь и Достоевский становились свидетелями приступов паники у Сигмы. И пока с Чуей и Осаму разбирались учителя, товарищи помогли Сыромятникову добраться до туалета, где он дрожащими руками умылся и сполз на холодный кафель, всё ещё мелко подрагивая, но постепенно успокаиваясь. Никто не говорил ему ни слова. Они прогуляли урок, и скорее всего нагоняй за это получат, но длинноволосого никто одного оставлять не хотел.
Вскоре дыхание парня выровнялось, и он смог уже более ясно посмотреть на встревоженного Фёдора и Колю, который рисовал что-то на зеркале пальцем.
— Извините. Просто там было столько крови, и всё это так как-то неожиданно...
— Всё хорошо, Сигма. Мы понимаем. Если тебе достаточно полегчало, нам следовало бы пойти на урок. Думаю, Осаму скоро отпустят, они наверняка с Накахарой у директора, прямо как и в старой школе. Идём, этот суицидник точно не пропадёт.
Сигма рассеянно кивнул. На них долго кричал классный руководитель, но кажется, разум Сыромятникова был где-то не здесь. Он хотел спрятаться дома. В пустой квартире, наполненной одиночеством, но где не было крови и боли. Вроде он уже не маленький, но любое насилие пугало его до безобразия.
Просидев так до конца уроков, Дазай так и не пришёл. Лишь у выхода из школы компания заметила его и Чую, которых словно котят держал за плечи завуч по обе руки от себя, лишь бы снова не сцепились. Накахара уже выглядел больше недовольным, чем злым, а Осаму и вовсе равнодушно глядел на окружающих, с наложенными на нос бинтами и пластырями. Но увидев первым в толпе Сигму суицидник тут же расплылся в улыбке и помахал ему рукой, отчего длинноволосый немного успокоился. Если веселится, значит в порядке. Уже хорошо.
Наконец парня с разбитым носом отпустили на волю и он направился спокойным шагом к своим товарищам, насвистывая какую-то мелодию, пока ему не влепил по затылку Фёдор. Осаму удивлённо похлопал глазами, Коля лишь растерянно посмотрел на Достоевского, перебирая пальцами длинную белую косу. Шахматист лишь недовольно покачал головой и выставил вперёд руку, заранее предупреждая недовольство Сигмы подобным обращением с человеком, которому и так влепили кулаком меж глаз.
— В следующий раз думай дважды, прежде чем тащить Сигму с собой и устраивать при этом бойню с Накахарой. Ладно ещё ты отхватишь, но зачем втягиваешь в это других? Ты знал, что он чуть сознание не потерял от вида крови?
— Фёдор, пожалуйста, не надо... — тихо пробормотал Сыромятников, невольно вжав плечи. Может, Федя и хочет как лучше, но зачем позорит его перед человеком, с которым они не так давно знакомы? Зачем портит впечатление о нём?
— Да, Федь, ты и правда слишком опекаешь Сигму. Он наш ровесник, а не дитё малое, сам разберётся. Да и Осаму не дурак, ну хочется человеку разозлить рыжего придурка, ну что ж поделать! — хихикнул Гоголь, подмигивая суициднику, и тот сделал также в ответ. Пока Достоевский умудрялся коротко критиковать их, двуцветный решил, что его присутствие тут не нужно вовсе, и просто развернулся в сторону своего дома. Серьги тихо звякнули на ветру, чем привлекли внимание Осаму, и тот непонимающе уставился Сыромятникову в спину. Но останавливать не стал. Лишь молча смотрел на высокий силуэт, постепенно удаляющийся от них, а потом и вовсе ставший неразличимым.
По его венам струится печаль. Сигма — чужак в этом мире.
***
Никто не беспокоил его до позднего вечера. Лишь ближе к восьми телефон издал тихое жужжание, и Сигма устало потянулся к нему, даже не найдя в себе сил встать с кровати. Это был незнакомый номер, но судя по аватарке, это был Осаму.
— Надо бы уже вбить его в список контактов... — пробормотал парень, переворачиваясь на живот и методично стуча пальцами по экрану, вбивая контактную информацию о темноволосом суициднике. Закончив с данным занятием, Сыромятников зашёл в чат.
Осаму: привеет, ты как там? ты просто ушёл тогда, я даже попрощаться не успел.
Сигма: Я в порядке, спасибо за беспокойство
Ложь, чёртова ложь. Он нифига не в порядке. Вокруг разбросаны вещи, не убранные своим хозяином на место, упаковки из под самой разной еды, а на тумбочке лежит наполовину опустошённая баночка с успокоительным. Серые глаза безжизненно смотрят в экран, но руки как всегда сами по привычке набирают "в порядке". Если верить его словам, то он и вовсе никогда не чувствовал себя плохо. Даже звучит глупо.
Ответ пришёл буквально через минуту, скорее всего, Дазай тоже сейчас был дома. Интересно, где он живёт?
Осаму: звучит так, будто ты прямо сейчас держишь нож у горла
Сигма: По себе других не судят :>
Осаму: АХАХАХХАХА, ладно справедливо. кинешь че нам задали?
Сигма: Спроси у Фёдора, раз так нужно
Осаму: ну ладно, тогда спокойной ночи что-ли?? не знаю, когда ты там на отбой уходишь
Длинные двухцветные волосы разметались по подушке, и старшеклассник перекатился на спину, не зная, что вообще ему отвечать. Никакой энергии придумывать что-то, хочется просто свернуться калачиком и уснуть.
Сигма: Да, увидимся на занятиях
Телефон откинули на тумбочку, игнорируя дальнейшие сообщения, уже от его друзей. Тишина давила на хрупкие плечи, словно тяжелейший груз, и почему-то так хотелось закричать, Сигма и сам не знал, отчего.
...помогите мне?
