Они снова отменили наши планы.
Ответ пришёл меньше чем через минуту, что неудивительно. Даже в столь поздний час Достоевский и Гоголь наверняка по сети рубились в дурака онлайн или что-то ещё, вместо того чтобы наслаждаться возможностью поспать (раз уж к экзаменам Николай не соизволил готовиться, а Феде и вовсе не нужно, он и так школьную программу обгоняет). Фёдор: Серьёзно? Они там издеваются что-ли? Работа работой, но как можно так взять и наплевать на собственного сына. Николай: они вообще офигели??? сигм, ну ты не расстраивайся, лучше давай как раз завтра махнём в парк, раз уж ресторан с родаками накрылся!! отвлечёшься как раз, да и Осаму пацан интересный, заскучать нам точно не даст Фёдор: Коля. Можешь быть хоть немного тактичнее? Николай: неа))) сорян конечно сигмуль, но реально че зацикливаться на предках, и без них норм же. затусим как настоящие мужики Фёдор: В парке? И правда, невероятно похоже на времяпрепровождение "настоящих мужиков". Николай: ой да ну тебя Федь, ниче ты не понимаешьЛадно, спасибо за поддержку, я тогда спать пойду. Если Дазай не будет занят, то конечно, идёмте завтра гулять
Фёдор: Спокойной ночи. Николай: споки!!!! Сигма заблокировал телефон и уставился в стену. От сообщений знакомых ему с детства людей стало немного легче, но одиночество от этого, казалось, стало ощущаться лишь отчётливее. Бред, скажете вы. Но сейчас старшеклассник тут один, а товарищи где-то там, в нескольких кварталах от него, ходят друг другу в гости когда заблагорассудится, ведь живут буквально в соседних подъездах. А он тут. В этом чёртовом, ненавистном ему доме. Зачем я всё-таки появился на свет?***
У ворот школы его встречает вечно весёлый Николай, а Фёдор лишь приветливо кивает, вновь погружаясь в чтение книги. Сигма машет друзьям рукой, устало улыбаясь, пока кто-то не хлопает его по плечу, от чего старшеклассник буквально подскочил. За спиной послышался весёлый смех, и суицидник помахал компании обеими руками. Сигма недовольно зашипел, стараясь унять гулко бьющееся от пережитого страха сердце, пока Достоевский отчитывал Осаму, что людей нельзя так пугать, а то ещё бедный паренёк откинется от страха. От упоминания смерти глаза темноволосого загорелись. — А можно вы меня напугаете? — воодушевлённо хихикнул Дазай, пока Федя всё также неодобрительно качает головой. Николай что-то принялся нашёптывать новому собрату по безумию, и оба довольно хихикали, пока Сыромятников ощущал себя... лишним. Это щемящее, противное чувство не отпускало его из своих цепких лап, растекаясь по телу словно смертельный яд, отравляя лёгкие, мозг, всё. Но вот внимание суицидника переключается на притихшего одноклассника, и его уже намного осторожнее приобнимают рукой за плечо в товарищеском жесте. — Сигм, можно у тебя домашку списать, а? — спрашивает Осаму, заразительно улыбаясь и излучая столько уверенности в себе, что двуцветный мог лишь позавидовать. Слишком свободным и счастливым выглядел этот мальчишка, так чего рвётся умереть? — У Фёдора попроси. — Ага, так он мне и позволит скатать у него. Мы с ним со средней школы знакомы, душнила хуже не найти, ещё и недолюбливает меня, пф. Ну пожалуйста, я тебе шоколадку в столовке куплю, по рукам?? Выглядит так, будто его просто используют. Надоело. Но шоколад был довольно заманчивым предложением, поэтому парень лишь устало вздохнул, кивнул. Он уже даже не старался освободиться от Дазаевской хватки, смысла бороться было немного. И это, признаться честно, давало хоть какую-то иллюзию, что его ценят. Был ли я вам нужен на самом деле?***
Что-то чарующее было в падающих листьях, кружащихся на ветру словно в причудливом танце, такие пёстрые и лёгкие. Портили картину лишь попытки Осаму залезть на дерево, как он говорит, для "удачного повешения". Сигму это уже начало порядком раздражать, поэтому даже он, этакий "терпила" в компании, не выдержал и лично оттащил под руки худющую тушку суицидника от древесного ствола, возвращая того обратно на асфальтированную дорожку. Дазай даже не пискнул, только удивлённо раскрыл глаза, а Гоголь с Достоевским молча наблюдали за этой картиной, понятия не имея, какую эмоцию им использовать для этой ситуации. — Я тебя прошу, Осаму, прекрати свои попытки убить себя хотя бы на время прогулки. Мы вроде как вышли гулять, а не провожать несносного вундеркинда в последний путь. — пробормотал недовольно Сигма, отпуская наконец товарища, отчего тот чуть не грохнулся на асфальт под хохот Коли. — Нифига тебя на место поставили, так тебе и надо! — захихикал белобрысый, пока Осаму недовольно нахмурился, поправляя свои лохматые волосы. — Эй! Сыромятников вновь погрузился в свои мысли, отключившись от всякого шума. Казалось, что он под водой, и слышит лишь приглушённые голоса, но разобрать не может, что же они говорят. А взгляд был устремлён куда-то ввысь, к кронам деревьев, и к серым небесам. Пока его бесцеремонно не осыпали проклятой листвой. Сигма растерянно моргнул, глядя на летящие вокруг него листья, и обернувшись, увидел самого виновника, улыбавшегося во всю ширь, и держащего на весу свои перебинтованные руки в жесте, мол, сдаюсь. Всё таки не удержавшись, длинноволосой прыснул со смеху, но по сравнению с тем же Николаем, его смех был уж очень сдержанным и тихим, но тем не менее, искренним. На мгновение забылись ему все тревоги: неудавшаяся встреча с родителями, суицидальные наклонности Дазая, учёба, экзамены, всё на свете. Словно с души наконец-то свалился тяжкий груз. Темноволосый завороженно смотрел на Сигму, которого ему наконец-то удалось рассмешить. Услышать смех этого тихого, довольно стеснительного и замкнутого парня казалось чем-то вроде восьмого чуда света, потому Осаму почувствовал за себя гордость. Но кажется, окончательно потерял бдительность, и это ему аукнулось — в отместку ему прилетела ещё большая куча листьев на голову. Тут даже Фёдор, без преувеличения, сложился пополам от хохота, уж слишком обалделое лицо было у его соперника по шахматам. На них странно посматривали прохожие, отчего становилось ещё веселее. Как же это было глупо, по-ребячески, но так забавно. Давно Сигме не удавалось так от души посмеяться. Впервые за месяцы в его груди словно забилось сердце, вспомнившее, что значит испытывать эмоции. Быть может, переход в их класс этого странного суицидника было не таким уж сомнительным событием. Может, они даже подружатся.***
Их дальнейший путь по парку прошёл уже в более расслабленной атмосфере, что даже Сигма сумел разговориться с новым участником их компании. Он всё также вызывал довольно противоречивые чувства и был уж очень непредсказуемым, но как собеседник оказался на удивление приятен ему. Если прекращал бессмысленное дурачество и становился чуть серьёзнее, то и правда напоминал гения, быть может даже поспособнее Достоевского. Ленивый ученик, часто споривший с учителями в своей прошлой школе, учащийся на тройки-четвёрки как раз таки из-за нежелания стараться и беззаботной натуры. Он много рассказывал всего про свою старую школу. Про их стычки с неким Чуей Накахарой, его бывшим одноклассником и соперником из средней школы, с которым что не встреча, то обязательно разбитые носы и походы к директору. Причём доставалось всегда именно Дазаю, но тот лишь, по словам "очевидца" одного из таких случаев — Фёдора, лишь расслабленно улыбался, вытирая кровь с лица, пока Чуя чуть ли ни с пеной у рта выкрикивал оскорбления и проклятия. Да уж, весёлые у Осаму были школьные будни. Вроде как этот Накахара тоже к ним перешёл, только в параллельный класс. Кажется, Сигма подозревает, что будет в ближайшее время, если эти двое пересекутся... Федя лишь хмыкнул, а Николай захлопал в ладоши, предвкушая зрелище. И внезапно серые глаза двуцветного встретили две знакомых фигуры, сидящих на лавочке. Подойдя ближе, парень и правда узнал этих людей. — Ацуши, Кёка, вы тоже тут? На него уставились две пары удивлённых глаз. Его знакомые из параллельного класса, Кёка Изуми и Ацуши Накаджима, неразлучные друзья, которых только в таком составе и увидишь в школьных коридорах. — Ой, Сигма, Николай, Фёдор, приветик!! — поздоровался Ацуши, приветливо улыбаясь, а его спутница лишь кивнула, молча изучая подошедших, и придерживая в руках вафельный стаканчик с мороженым. Неужели они помешали чему-то? Судя по растерянному виду Накаджимы и напряжению Кёки, так и есть. Непонятные эти двое. То ли близкие друзья, то ли влюблённые, не спешащие афишировать о том, что они встречаются. Кто ж их знает-то. — О, ребят, а где вы это мороженое купили? — без всякого стеснения вклинивается Дазай, возникая откуда-то у Сигмы за спиной и обаятельно улыбаясь черноволосой Изуми, которая лишь равнодушно посмотрела в его сторону. — Там дальше по тропинке будет ларёк. — сдержанно произнесла девушка, не сильно стремясь к диалогу с нежданными гостями. Сигма решил не проверять её терпение, поэтому благодарно кивнул вместо Осаму, и потащил того за собой и остальными ребятами, направившимися за подкреплением своих животов. — Ну э-эй, Сигма, я же так и не предложил той девушке двойное самоубийство! — разочарованно протянул суицидник, о из хватки вовсе не вырывался, лишь скосил недовольную мину, на что Сыромятников лишь раздражённо вздохнул. — Ты невыносим. Нельзя же каждому встречному предлагать вместе с тобой помереть. — Я только девушкам предлагаю. — Рад за тебя. Прекрати так делать, пожалуйста. Шатен лишь нарочито грустно выдохнул, и они так и поплелись за остальными, на пути к легендарному ларьку, путь до которого, как оказалось, совсем уж неблизкий. Уж до чего Кёка с Ацуши любители прогуляться...