what you wish for

      Доппио очень воспитанный молодой человек. Он полезный. Он поможет, стоит лишь боссу попросить. Он сделает все, что ему прикажут. И ему плевать, что босс омега, что по чьим-то устаревшим понятиям босс должен стоять ниже в социуме. Доппио — альфа с манерами, джентельмен, по меньшей мере для босса. Он горы свернет, шеи свернет, убьет кого угодно и раздобудет любую информацию, хоть могилы разроет, все голыми руками, лишь только попросит его драгоценный босс. Потому что он верный работник и вовек будет благодарен всему, что дал этот человек.       И если сейчас босс прикажет уйти вон из этого здания, он уйдёт. Велит бежать — убежит. Попросит остаться — будет до самого конца прямо тут. Он сделает все, что приказано. С самоотверженностью и больной любовью. И Доппио стоит, не шелохаясь, на обеих ногах, крепко, стойко. Он не смеет дрогнуть, он не имеет права не так показать себя, ибо даже когда босс слаб, — а босс никогда не слаб, — в обязанности Доппио входит подтверждение того, что все вокруг — блеф, фальшь, провокация да просто паршивое стечение обстоятельств. Винегар стоит за дверью, как солдатик о двух ногах, и ждёт приказа, прикладывая все силы, чтобы игнорировать запах, бьющий в нос, и приглушенные мычания и всхлипы.       Главное, что Диаволо чувствовал сейчас, это что ему было отвратительно жутко, некомфортно и попросту мерзко находиться в собственном теле.       Спину ломило, отдавалось в плечи, да и попросту хотелось стучать головой о стену, чтобы хоть немного облегчить вязкую боль во всех конечностях и растягивающуюся с отдельным привкусом страдания по торсу из поясницы.       Горделивый дурак, он скорее помрет, чем соизволит попросить помощи.       А ведь помощник ждёт, стоит за стеной, кажущейся тонкой, как картон.       У Доппио, право, милое личико. Такое нежное, веснушчатое, по-детски наивное и лишь чуточку подернутое каким-то первобытно-опасным ужасом в глазах и мягких чертах, будто бы с невинной, славной натурой сосуществует бестия, холодная и резкая, злостная в сути своей.       У Диаволо широкие плечи и вечно хмурое лицо, меж бровей пролегли морщины, неровная чёлка давно отросла и лезет в глаза. У него пухлые губы и все черты лица заостренные и опасливые, словно весь он выточен из камня. Верно, он как камень. Статуэтка невиданной мощи, быстрее и сильнее, гигантский колосс, держащий небо на плечах. Но в его суровом взгляде забился в угол страх, а паника есть в дрожащих пальцах.       Никого не подпустит к себе, даже самого верного и послушного, Диаволо тянет себя за волосы и загибается в позу эмбриона. О боже. Эти слова, поганые, мерзкие слова. Они недопустимы, и не только их нельзя допускать, любая близость — ошибка. Диаволо хватает воздух и скулит, сжимая виски ладонями. Доппио стоит за тонкой стенкой и незапертой дверью и не может пошевелиться. Его в транс вгоняет чужой запах. Он бьет в ноздри, и Винегар не может и пошевелиться без команды, он похож на надрессированного щеночка, он лишь глубоко дышит и смотрит на дерево расширенными зрачками и распахнутыми глазами.       Диаволо должен собраться с силами, перестать быть размазней, подняться на ноги и взять над судьбой верх. Но даже когда ты видишь будущее на несчастные несколько секунд вперед, ты не можешь контролировать никчемные вещи — разумы людей и природу. Нельзя отменить дождик, который вмешивается в твои мафиозные дела, нельзя отодвинуть солнышко левее, нельзя отсрочить течку на ближайшие лет сорок, нельзя зимой попросить снег выпасть под праздники. Нельзя сказать феромонам исчезнуть, ну, если конечно не выдрать из себя соответствующую железу, и нельзя ожидать от несчастного непомеченного альфы за дверью беспрекословного подчинения. Для альф характерно слетать с катушек при виде омег в течке, а уж и в таких обстоятельствах…       Диаволо терпеть этого не может. Он чувствует себя столь жалким, мокрым, грязным и беззащитным, что хочется повыдирать все волосы с макушки.       Меж ног, по ощущениям, уже целая лужа, и его самого душит его густеющий запах. Что-то древесное и горькое, роскошное, как и он сам, властное, громадное, подстать самому Диаволо.       Руки чешутся к себе прикоснуться без остановки. Он щиплет себя за ноги, чтобы отвлечься, но чем больше он пытается перестать об этом думать, тем больше он тыкается в это носом. Будто облившийся молоком котенок. Перед глазами маячит очевиднейший из вариантов, но он несёт в себе так много потаенной горечи, что Диаволо тошно думать о нем. Но Доппио ведь все еще стоит за стенкой.       — Доппио, — вяло зовёт его Диаволо, не шевелясь, тревога сковала его вдоль и поперек, и он старается сглотнуть ком в горле, — подойди.       Доппио оживляется в секунду и с коротким стуком заходит в комнату, и Диаволо со страхом ждёт его реакции. Винегар очевидно пошатывается с первым же вздохом, и его глаза распахиваются широко, а губы вытягиваются то ли в шоке и удивлении, то ли в экстазе. Он чуть дёргается в сторону и ловит себя о шкаф, трясет головой, сбрасывая наваждение. Он джентельмен. Он должен вести себя соответствующе. Будь тут иная омега, он, быть может, еще б и подумал, но это босс… нельзя обмануть доверие и поддаться низменности. Он готов убить себя тут и сейчас, если босс будет в нем разочарован. Ему страшно внутри до безумия, пусть он и хороший мальчик, но все же трус, стоит ему остаться без стены из босса за спиной. Доппио выпрямляется и успокаивается, держа дистанцию с растрепанной кроватью и чуть привставшим боссом на ней.       — Милый мой Доппио, — Диаволо не открывает глаз и еле садится, опираясь на ослабшие руки, — Доведи меня до ванной, Доппио.       — Д-да! Сейчас, — Винегар срывается с места и мигом подаёт боссу руку и подставляет плечо. Босс не слаб, он временно отдыхает. Отдых не слабость.       — Я наберу воды, садитесь.       Диаволо с выдохом растягивается по мрамору ванны и запрокидывает голову. Свет чуть приглушен, ванна холодит кожу и недалеко копошится Доппио. Диаволо шипит и заводит руку к мокрым ляжкам.       Чужая нагота их давно не смущала.       Смазка растеклась по бёдрам и всему паху, кое-где тоненько стекла до колен. Диаволо касается своего члена и стискивает зубы. Он не вытерпит, не сдержится. Он совершит ошибку прямо здесь и сейчас.       — Босс, берегите голову, — Доппио появляется снова над ним, волосы взъерошенные, взгляд дикий, но руки делают дело. Он тянется к душевой лейке, но его за локоть перехватывают чужие руки и наклоняют к себе.       — Помоги мне.       Диаволо внутри сгорает со стыда, страха, гнева на самого себя.       — Избавь меня от этого.       Доппио вспыхивает в момент и пытается отшатнуться, хоть выпрямиться, но пальцы крепко вцепились в загривок, и теперь ему не вырваться.       — Босс, не надо, так неправильно. Вам нехорошо.       — Мне паршиво, Доппио. Ты можешь это исправить.       — Не надо, босс. Это плохая затея. Правда, я лучше пойду. Дайте, я вам лейку подам…       Доппио внутри трясет от возбуждения, от щенячьей верности и азарта. Он не должен, босс не это все имеет в виду, он даже не особо осознает все сейчас… в конце концов, босс слаб, он сейчас не подумает, а потом пожалеет…       — Сделай это для меня, и покончим с этим, — сдавленно выговаривает Диаволо. И тянет на себя чужую шею, чтобы впиться в нее зубами.       Доппио вскрикивает и сжимает пальцами край мраморной ванны. Он скулит от неожиданной боли, пока чужие зубы вонзаются в его шею и по его жилам мчится адреналин и жар. Он бы свалился прямо сейчас, но он лишь стискивает челюсть и шипит от боли, смаргивая слезы с ресниц.       Диаволо отрывается и медленно опускает голову на мрамор. Он медленно дышит и смотрит на скулящего Доппио над собой, чьи зрачки расширились и видели лишь пустоту. Помеченный насильно альфа… ничего личного. Удобство для обоих. Куда ж ближе?       — Теперь это твоя обязанность. Помоги мне…       Диаволо чуть подтягивается на руках и запрокидывает голову, жмурясь и глубоко вдыхая.       Доппио ведет себя почти как животное. Подается вперед моментально и вгрызается в подставленную шею, прокусывая до крови в секунду.       Зубы у альф чуть острее, клыки и подавно, и Диаволо взвизгивает, по телу проходится разряд, его передергивает и швыряет от блаженной неги к агонии и злости неожиданно и резко, как куклу. Инстинктивно он хватается за плечо альфы и выгибается, используя его как опору.       Доппио отрывается от шеи с той же яростью, с которой к ней и припал. Его всего трясет, взгляд бегает и пальцы побелели от хватки. На губах смазанная кровь. Грудь вздымается тяжело. Он наконец собирается с силой и ошарашено смотрит на босса под собой. Как же это все неправильно, как же это плохо, о боже, очень плохо. Не стоило, не дóлжно ему так…       — Сделай что-нибудь, милый мой Доппио. Ради меня.       — Конечно.       Винегар всегда готов на все, на любой приказ, на любую наводку. Готов и убить, и переписать документы, и отмыть полы в квартире зубной щеткой. Он безумен, когда дело заходит о боссе. Его слово — слово божье, вся его стать, суть, это религия, и он самый верный ее последователь, и нынче он приближен к Господу плотнее, чем когда-либо до этого. Он наклоняется ниже и целует Диаволо в приоткрытые губы, плотно, жадно, голодно. На вкус лишь тепло да пусто, но запах босса встревает в его легких и разжигает в нем огненную печь. Диаволо отвечает охотно, мычит и резво пытается продлить долгожданное. Скоро ему станет легче, скоро закончится это всё.       Руки Доппио дрожат, и он чувствует, что скоро упадёт, если не подберется к боссу ближе. Или сойдёт с ума быстрее. Надо больше, резче, сильнее. Но в голове бьет кое-что и он дёргается наверх, выпрямляясь. Диаволо хмуро дёргает его обратно на себя, но Доппио ласково отцепляет чужие руки и оглаживает ладонью лицо босса.       — Секунду. Вы же не хотите детей, босс? — Доппио улыбается, будто сказал самую остроумную вещь в своей жизни, и пулей мчится в свою комнату к неразобранному чемодану. Он не успел из-за резкой течки босса и уймы работы, но оно и не важно. В закромах аккуратно сложенной одежды он находит пачку презервативов, что надеялся спустить в каком ночном клубе с какой-нибудь симпатичной омежкой с длинными волосами и блестящими за наркотической пеленой глазами, но нынче потратит на кое-что полезное. Ух, руки дрожат от предвкушения.       Диаволо изнывает на согревшемся мраморе. Его тело такое мокрое и распаленное, грязное, пошлое. Он касается бедер и с недовольством размазывает смазку, ведет подушечками пальцев вверх и наконец касается сфинктера, заводит два пальца внутрь, на сколько фаланг может, и сводит брови. Доппио возвращается быстро и почти на ходу стягивает свою и так распахнутую шелковую рубашку. На ней остались пятна крови на воротнике, он отмоет. Доппио расстёгивает джинсы, швырнув презервативы в раковину, и раздевается догола. Голова кружится от сладкого запаха босса, он наскоро споласкивает руки и забирается в широкую ванну, льнет к Диаволо и целует его глубоко, прижимаясь всем телом, ластясь как кот. Диаволо слишком тяжело даже думать, он отвечает сквозь пелену усталости, все его тело будто налилось железом, и все, на что его сейчас хватает — быть подобием какой-то куклы и скулить, ожидая касаний альфы. Узкие ладони отпускают бортики и оглаживают мягкий живот Диаволо, с удовольствием надавливая и выдавливая из омеги хрип и запрокинутую голову. Доппио целует подставленную шею, облизывает укус прямо над железой, пока пальцами дотягивается до промежности и размазывает тёплую смазку по ягодицам.       Диаволо никогда не был анорексично стройным. У него были широкие бедра и мягкий живот, все из-за строения омеги, но оттого еще краше.       — Вы мне очень нравитесь, босс. Вы наверняка об этом знали, так? — Доппио в сравнении с боссом всегда был миниатюрным и хрупким. Совсем не похож на альфу, да и феромоны у него столь сладкие, цветочные, что весь облик его кажется таким невинным.       Диаволо крупнее, выше, мощнее, но при этом, когда нагой, такой мягкий. Его мышцы не выглядят очерченными, его бока, бедра, грудная клетка — все такое пухлое, милое, Доппио касался босса тысячу раз. Ни разу в эротичном формате, конечно, но, опять же, они оба привыкли к чужой наготе.       — Я вас всегда касался, и вы никогда не отталкивали… мне кажется это безумием, босс.       Диаволо сейчас взорвется от нетерпения и жажды. Когда же этот мальчишка займется делом?       — Вы пометили меня, босс. Вынудили пометить вас. Но я буду молиться, чтобы вы об этом не пожалели.       Доппио вводит два пальца внутрь и прихватывает зубами шею Диаволо некрепко, аккуратно. Он будет заботиться о своей омеге. Он обязательно нальет теплую ванну, расчешет его длинные волосы, может, однажды они осядут и заведут щенят. Может быть, так, в смелых фантазиях, он однажды огладит чужой живот, пока будет прижиматься щека к щеке.       Он будет лелеять босса всю эту неделю, завернет его в мягкую кровать и принесёт ему все, что тот захочет. Он бы и так это сделал, но приятнее, когда омега действительно твоя.       Доппио растягивает Диаволо старательно и скоро, почти не жалея, но все еще достаточно аккуратно, чтобы не навредить. По крайней мере, не настолько серьезно, чтобы босс обиделся. Он целует чужое тело везде, где может дотянуться. Диаволо скулит под ним и ластится, подставляется под каждое касание. Его сердце стучит быстрее, мощнее, конечности не могут удержаться на месте, и ему хочется получить Доппио всего и сразу, изнутри и снаружи. Он обхватывает торс альфы руками и прижимает к себе, зарываясь лицом в волосы и кусая растрепанную причёску, стараясь захватить и вдохнуть все больше запаха.       Доппио пальцами давит на простату, и Диаволо вскидывает. Он впивается ногтями в спину альфы и нарочно царапает, скуля. Винегар вдруг пытается оторваться от омеги, и Диаволо инстинктивно злится, цепляется крепче, недоумевает, куда это его личный альфа бежит. Неправильно. На место.       — Я сейчас, подождите… ну же, отпустите на секунду, — Диаволо держался изо всех сил. Что-то внутри противилось отпускать тепло и хоть какую-то стимуляцию, его голова совсем в тумане, он хочет Доппио прямо здесь и сейчас. Альфа еще немного дёргается, но после с силой оттягивает от себя омегу и почти рычит:       — Отпустите же!       Диаволо будто парализует. Он расслабляется и распластывается по ванне бездумным месивом, в голове пусто, и лишь внизу живота тянет сильнее от приказа его пары. Он дышит тяжело, но ровно и смотрит в пустоту, лениво моргая. Доппио же встревоженно глядит на омегу и, не теряя времени, тянется за презервативом, наскоро раскатывая его по члену, и возвращаясь руками к боссу. Он поглаживает чужое лицо, встревоженно и аккуратно, и чуть треплет за плечо.       — Босс? Вы в порядке?       Омега подается навстречу и стонет от малейшего прикосновения бедра к его горячему члену, и ему моментально хочется еще. Диаволо двигает бедрами и скулит, надламывая брови, и Доппио понимает свою задачу.       Это его прямая обязанность, служить своей помеченной паре. И он пристраивается ровнее, приподнимает чужие бедра руками и медленно входит, закусив губу. Доппио выгибает в спине, и он еле успевает ухватиться рукой за бортик, чтобы не свалиться навзничь. Он хватает воздух ртом, пока входит до конца и толкается в первый раз. Омега под ним тонко стонет и тянется руками вверх. Диаволо мало тепла, мало темпа, мало всего. Он хочет заполучить все и сразу.       — Я… я вас так хотел, — Доппио толкается в скором темпе, выбивая выдохи и всхлипы из босса, — давно… хотел. Вы такой… красивый, босс. Очень.       Доппио двигается быстрее, резче, чуть подбирается на коленях, приподнимает бедра омеги выше, заставляя того согнуться и скулить через приоткрытый рот.       — Я счастлив… теперь. Очень, — с паузами, чтобы взять новый вздох и толкнуться сильнее, Доппио просто не может молчать. Ему так горячо, мокро и сладко. Он старается не терять связи с реальностью, все же, у него не гон, но ему так тяжело. Так страстно под ним изгибается омега, так приторно приятно сжимает его член, пока он скользит меж гладких жарких стенок, — Я надеюсь… Вы не пожалеете… я все сделаю для вас. Даже забуду это. Нет… никогда не забуду.       Он будто бы во сне. Он целует Диаволо в губы, проникает языком и ловит вздохи и всхлипы, сам рычит от возбуждения и догоняет свой оргазм. Рука Диаволо отпускает его спину, и омега охватывает свой член, чтобы в сбивчивом темпе довести себя хоть раз. Альфа попадает по простате, кусается в поцелуе и порой тихо кряхтит, толкается быстро, жарко, приятно. Диаволо сжимает руку у головки, потирая уретру, и прогибается в спине, когда чужая ладонь ложится чуть ниже его собственной. Жарко. Душно. Ванна под их телами давно нагрелась. Альфа вдруг дёргается и снова вцепляется зубами в железу на шее, отчего Диаволо вскрикивает и кончает себе на живот, попадая и на чужую грудину.       Доппио еще толкается в сжавшееся тело, не разжимает челюсть, слышит всхлипы и стоны прямо на ухо и вмиг кончает сам, изливаясь в презерватив и чуть скользя вперед-назад. Омега чувствует, как основание члена Доппио постепенно набухает и растягивает его еще шире, и жмурится, когда альфа толкается в последний раз особенно глубоко, наконец успокаиваясь, отпуская кожу изо рта, облизывая рану и устало опускаясь головой на чужое плечо. Его глаза сонно моргают, и он отключается за считанные секунды.       Диаволо тяжело дышит, и наконец видит четко и в первый раз за вечер отчетливо слышит свои мысли. Что он натворил? Боже, он пожалеет об этом. Нельзя было изначально допускать парнишку так близко. Чуть дергая тазом, Диаволо не чувствует внутри ничего, кроме уже привычной влаги и тепла чужого члена. Он не спустил внутрь? Ах, точно. Презервативы. Хороший мальчик. Умный. Диаволо прикрывает глаза.       Он сам не знает, почему запускает руку в волосы альфы и аккуратно поглаживает. У помеченных омег течки проходят легче, и гон их альф всегда совпадает по датам. Доппио хороший парень, верный, надежный. Лучшей, но при этом худшей кандидатуры было бы не найти.