В холодный вечер у костра

      Он сделал то, что попросил его Майк, — собрал из сухого дерева звёздный костёр. Это было легко. Ему не пришлось искать брёвна долго, — возле фермы их и так полно на любой цвет и форму. Правда, в темноту соваться, — на стайку комаров нарваться. И руки теперь чешутся, да никак не начешутся. Вот твари, даже сквозь куртку покусали!       Костёр горит хорошо. Тьма разошлась, а прохлада покинула ненадолго. Пока огонь горит, ни комары, ни мрак, ни холод не буду беспокоить Уилла. Лишь успокаивающие песенки сверчка да вои волков на горизонте, где-то там, среди леса, дают о себе знать.       Когда кусты рядом зашевелились, а ветер задул посильнее, по кожи пробежалась тонна мурашек. Пламя вспыхнуло, как по сигналу. Кролик может? А может волк? Может Майк? О, так оно и есть — Майк!       Любимую макушку заметно сразу, и никакая темень её не съест. Но, признаться честно, Байерс испугался изначально: мало ли что, мало ли кто. Но всего лишь Майк, которого он ждал с самого начала.       В его руках два шампура, на котором насажены розовые зефирки. Когда Уилер говорил, что хочет пожарить еду на костре, Уилл совсем не ожидал, что еда будет.. такая специфичная. — Зефирки? Ты серьёзно? — с серьёзным выражением, за которым улыбка вот-вот явиться. — О, ещё как серьёзно! — на ходу говорит Майк, приближаясь ближе. — Меня комары загрызли, черти.— ругается он, прежде чем плюхнуться на землю, чрезвычайно близко к Байерсу, касаясь его бедра. Родители не научили его личному пространству. Но в целом Уилл не против. Он, наоборот, очень даже рад быть чуточку ближе к нему. — Да уж, — соглашается Байерс, параллельно чеша ладонь. Черти — не то слово. — всё никак не могу перестать чесать ладони. — как факт сообщает. Но Майк фыркает, а после зачем-то вручает эти шпажки с зефиром ему. — Бери. Займёшь руки — чесать нечем будет. — По-моему ты просто халтури- шь..       Хотел было оно не согласиться с таким его решением, как Уилер нежданно опустился головой ему на колени и жаром жахнуло так не по-детски.       Костёр всё ещё горит, теплом рядом опаляет, но это не идёт ни в какое сравнение с этим жестом. У Уилла сердце упало, но не разбилось, скорее взросло и запульсировало с новой силой. Щёки вспыхнули, но, к счастью, это незаметно, ведь он и так пол дня ходит с румянцем от озноба. Заметно лишь то, как быстро подымается его грудь, после опускается, как в замедленной съёмке. Дышать стало чуть труднее обычного. Вообще-то, волнение на его лице читается отчётливо. — Не волнуйся, просто жарь. — с полузакрытыми глазами тише сверчков произносит Майк, и его фраза эхом отдаётся в ушах.       Нет, это не просто фраза. Эта фраза была частью сюжетки Майка, которую он придумал в далёком шестом классе. Он использовал её, когда Байерс всё думал-да-думал каставать защиту или огненные зелёные шары. И финальным ударом, к слову, победным был Уилла Байерса под подбадривающие выкрики Майкла: "Не волнуйся! Просто жарь!"       Тогда за окном шёл дождь, но в подвале у него было так уютно, что кампания шла больше десяти часов, и все ребята заночевали там в тот же день.                                     Хорошие были деньки..       Уилл неуверен, для чего друг вообще напомнил ему об этом. Ведь он был прекрасно осведомлён тем, что Майк играл в ДнД почти каждый божий день после его уезда. А два года назад он ясно дал понять, что такие "глупые игры" его больше не интересуют. У них там, оказывается, даже клуб был. И кампании, по словам Дастина, были безбашенные и Майкл настолько заигрался, что в какой-то момент это повлияло и на его оценки.       Обида, подавленная за всё это время, решила навестить Уилла. Его сердце как быстро началось биться, так быстро и закончилось. А выражение лица стало до такой степени депрессивным, что даже снизу Майку стало заметно. — Я думал, ты больше не играешь в эти "глупые игры". — молчать по поводу этого не хотелось, к тому же намекнул тут первый Майк, поэтому Уилл заставит его выкручиваться с этой ситуации.        Было заметно, как сонные веки дрогнули, а потом и вовсе открылись. Его будто поймали с поличным. Но Майк знал, на что шёл, поэтому хотел прояснить: — Я играл. Да. Прости.. — аккуратно и медленно начал он, а уголки губ Байерса дёрнулись дугой вниз. — Но слушай, я правда- я- Я играл, потому что действительно соскучился. Потому что ДнД это что-то.. что-то особенное для всех нас, понимаешь? - толкует он, и Уилл кивает, ведь это правда. — Я не понимаю лишь того, почему тогда, два года назад, когда я хотел играть, ты так отчаянно избегал этого. Я честно верил, что ты не хочешь играть из-за меня или.. Может, тебе наскучил волшебник, ну. Ну или ты действительно вырос. — небрежно закатывает глаза. — Нет! Нет! — окончательно проснувшийся, запротестовал Уилер. — Это совсем не так! — Вы развлекались на полную катушку, пока я верил, что вам такое больше неинтересно. — Говорю же, это- Это не имеет смысла, Уилл! — Тогда что? Объясни мне?       Недопонимание сочеталось с ароматом давно горелых и шипящих, как шипучка, зефирок. Они превратились в нечто похожее на жвачку, стекающую в пламя. Однако этого никто не замечает. Уилл смотрит вперёд, но действительно не видит жжёную сладость. Уже не сладость, а кусок угля. — Боюсь, это прозвучит глупо, и ты не поймёшь.. — Я попытаюсь понять. — зор Майка устремился вверх и встретился с невозмутимой и сосредоточенной физиономией друга. — Когда я сказал, что ДнД что-то особенное для нас всех, я не учтил того, что он особенный для меня в большем значении, — неуверенно начал он. — Ведь, как ты говорил, «ДнД нас объединяет» и тогда, когда ты уехал.. — тяжёлый глоток, — мы потеряли друг друга.. — ещё один и Майк поскрёб свежий укус комара. Байерс, наконец, заинтересовался речью и смотрит на него, не отрывая глаз. — Ха. Комары кусают.. — Майк. — отвлекается — значит, нервничает. — Извини. Так вот. Я к тому, что ДнД напоминает мне тебя и утраченное время тогда. Я просто- просто не мог не играть, понимаешь? — на последнем слове он с тяжестью вздохнул. — А потом ещё появился Эдди и его- его дурацкий-потрясающий клуб! Он будто возродил меня. Сдвинул с мёртвой точки или что-то типо того.. — Я это понял, Майк. Но в чём была проблема поиграть со мной тогда? — Майк опять завис. — М-а-айк. — В том, что я не мог распределить время между другом и девушкой? Мне казалось, раз теперь у меня есть девушка, то я вырос с игр и должен проводить время с ней? — И ты оказался не прав? — И я оказался не прав.       Проходит мгновение, и Байерс задумывается. В его словах есть смысл, какой бы грустный он не был. Сейчас он способен его понять. Способен до тех пор, пока Майк говорит. Пока Майк делится с ним этим. — Я рад, что ты рассказал мне об этом.       Воздух, наконец, успокоился, — как и сердце, — тревога в нём поникла, в конце концов. Сам не замечает, как опускает руку на волосы друга и путается в кудрявых прядях. Они гладкие и легко обматывают пальцы, — пахнут шоколадом, то ли мятой, или одновременно тем и тем. — Обещаю, мы поиграем в первую же возможность, как только закончится война. — расслабленная и мягкая ладошка тихонько поглаживает друга. А в какой-то момент голос Майка дрогнул и натянулся, как высокая струна. От такой ласки ему захотелось спать.       Работа на ферме неплохо так утомляет. И ночью спать тяжело. Поправочка: почти невозможно, когда не понимаешь, волк за окном или демопёс зовёт. Но тут, на вытянутых коленях Уилла донельзя удобнее любой подушки, он готов провалится в мир снов, даже если рядом любое уму непостижимое существо. — Ну, знаешь, начнём новую партию, ты и я?       Костёр искриться, угольки трещат, скоро ему придёт конец, (как и сильно колотившимся их сердцам) если они не подложат новых веток. Уилл занят: он занят моментом. Опьянён им едва не до слёз. Так что, если пламя сойдёт, он рухнет в душевные объятия друга и обязательно согреется вновь.       Но костёр ещё догорает, а вот желанные чувства — нет. Поэтому Байерс без терпения наклоняется к нему и домовито оставляет нежный поцелуй на горячем лбу. В изумлении Майк распахивает глаза — они горят, как шарики, — и приоткрывает рот. Но слова не идут. Всё понятно и так, без слов — показ эмоций говорят за него.       Почти всё так же впритык, Уилл шепчет ему на ухо: — Да. Конечно. Конечно, Майк. — и улыбается самой, что есть довольной улыбкой.       Такая красивая минута могла продолжаться вечно. Она бы удлинялась и сменилась в час, день, месяцы и годы. И всё это время они бы смотрели друг на друга с восхищением, с любовью и обожанием. Если глазами можно съесть, то они бы сожрали друг друга уже через десять минут. Но чёрт подрал, какие-то страшные звуки за кустарниками, и ветер, который подогнал смятение, вынудил их прерваться и подорваться с места. — Что это?.. — нахмурив брови, затараторил Уилл и встал в боевую стойку, как и Майк. В качестве вооружения в двух его зажатых руках были всё те же железные шампура, и если ему придётся готовить шашлык из демопсов, он не против насадить парочку на них. — Стой. — Майк хватает его за плечо и дёргает назад. Друг на полном серьёзе был готов лезть в битву, но им нужно быть осторожнее. У Уилера в руках недогоревшее бревно, которое он собирается кинуть в куст и проверить кое-что.       Как известно, любая хрень с изнанки боится огня, а горячее бревно всё ещё может напугать его. Байерс понимает стратегию друга и отходит за спину. Тот же замахивается и швыряет обрубок вдаль, используя всю силу и молясь, что бы всё же это был гребённый кролик.       От куста разносится навязчивый и хриплый крик, похожий.. — Ай, блин! Дерьмо! Какого хрена! ..похожий на крик их общего друга Дастина.       Он туго в своих грязных сапожках от навоза или грязи пролазит сквозь колючие кусты, с яростным, пыхтящим, как паровозом видом. — Я не демопёс! Ясно вас? Не де-мо-пёс! — на повторе по слогам кричит он и смешно машет руками. Комаров распугивает что-ли?       Двое парней сразу расслабляются, обмениваясь взглядами, но вид Дастина накаляет напряжённость по-новой. Сейчас главное, чтобы это же бревно не полетело в них обратно. — Прости, чувак. — стыдно произносит Майк и разводит руки. Уилл неуверенно кивает. — Мы испугались тебя.. — Уже понял, что к вам подкрадываться опасно! — громко, с возмущением говорит Хендерсон в ответ и демонстрирует своё белой пальто с чёрным отчётливым пятном от горящей палки, что прилетела в него. — Комары вас не сожрали ещё? Чего вы тут вообще делаете? — сейчас он будто бы Джим Хопп, который выследил двух подростков, но всё ещё в поиске уликов, чтобы поймать с поличным. — Мы.. мы.. — пытается придумать оправдание Уилер, но безуспешно, и он уже оговорился. — Мы жарим зефирки! - с наигранным энтузиазмом выкрикивает Байерс неестественным голосом и направляет две руки со шампурами вверх к небу. — Точняк! - подхватывает Майк его игру.       Ну а что? Они ведь действительно изначально планировали пожарить их? Никакой лжи, — друзья не лгут! — Зефирки? — Хендерсон презрительно щурится и проверяет на наличие упомянутой сладости, которой, кстати, нет.. Она давно сгорела. За ней не усмотрели. Забыли, как про что-то незначительное. Дастин решает проигнорировать тот факт, что никаких зефирок у них нет. — Какие-то вы подозрительные.. — на этом моменте парни закипают как вулканы, которые вот-вот начнут извергаться лажем.       Майк смотрит на шпажки Уилла и хлопает себя по лбу. Заодно лопает одного насекомого. Окей, и это тоже Дастин решает пропустить мимо глаз. — Ладно. Пошлите уже. Вы там.. нам нужны типо. Наконец костёр догорает и тьма почти накрыляет их. Впритык друг к другу, позади Дастина, они перешагивают через угли, кусты и будущие препятствия в ногах, следуя за ним, как за настоящим лидером. Вообще-то, в последнее время Хендерсон действительно ведёт ребят. Смерть Эдди сильно повлияла на него. Он изменился. Что ж, ночь ожидает быть бессонной и напряжённой. В принципе, как и всегда.