Вкус жизни

- Господин Ким, я ведь…всегда старался ради вас… это всё было ради вас. - парень из последних сил трясёт перетянутыми скотчем кистями. сейчас он похож на уставшую куклу, что целый день развлекала народ под заунывную мелодию шарманки. у него мутный взгляд, в котором отражались лишь я и мое расслабленное лицо. но сам он смотрел, будто пытаясь уйти от этой боли, куда-то мимо, мне за спину, в густую черноту. - прости, - «хотя нет, мне не жаль.» пронеслась шальная мысль в голове - ему понравится… он все поймет, когда-нибудь. - сто́ит мимоходом вспомнить его, как мышцы под кожей лица начинают нервно подрагивать, из-за чего оно приобретает вид надтреснутой маски, а искусанные губы расходятся в улыбке. мои пальцы сильнее смыкаются на чужой шее, и сонная артерия бьется, словно бурная река. жар его тела будто передавался от кончиков моих пальцев вверх по позвоночнику, в самый мозг. - Господин... затылок жгло и мне было так хорошо и в тоже время тошнило от осознания, что я ощущал каждую каплю его стекающей, по моим рукам, уходящей жизни и ощущал ее угасающий огонь, что именно в этот момент был ярче самого солнца. мне хотелось извиниться перед ним, перед его друзьями, родителями, перед его мечтами. он вырывает меня из размышлений, издавая надсадный кашель, но я лишь сильнее прижимаюсь между его ног, и всё, на что хватило сознания, это на мгновение ослабить хватку и покрепче притянуть его на себя, стараясь удержать, бьющееся в судорогах, тело. я почувствовал, как Джун Со дёрнулся в последний раз, а его чернильные глаза устремились на меня, одаривая обиженно-вопросительным взглядом. бесподобно. хриплый сдавленный стон «или это было слово?» последний раз вырвался из его глотки, попытавшись взметнуться к потолку, но подбитой птицей упал на холодный каменный пол. всё закончилось так быстро и жизнь, длившаяся 26 лет, ушла в небытие. я ощущал неимоверный горячий трепет, запрокинув голову. вскинув руки, затянутые тканью хлопковой рубашки, и сложив свои ладони вместе, коснулся ими вспотевшего лба, буд-то в молитве. костяшки давили так сильно, что разболелась голова, а челюсти сжались с таким скрежетом, словно у меня бруксизм. наверно, вместе мы создавали впечатление древнегреческой скульптуры, где я молюсь своему единственному и жестокому Богу перед его жертвой на безжалостном алтаре. силы покидают меня и холодный пот скатывается по вискам, оставляя липкие дорожки под воротом рубашки. я оглядываю молодого мужчину подо мной с чувством полного удовлетворения, отдаваясь выбросу дофамина. эта сладость разливалась, окутывая сладкими парами, некий наркотик, терзавший меня и одновременно даривший невероятный экстаз. это могло сравниться только с актом соития с ним и с тем оргазмом, до которого он доводил меня. я почувствовал как возбуждаюсь, но сделал над собой усилие, размыкая веки, вынуждая отвлечься и посмотреть вниз. дерьмо. он будет недоволен... или быть может? я подумал о том, чтобы оставить парня на полу коридора до прихода Юнги, но поставив себя на его место, осознал, что выглядит это не столь эстетично. притом, совершил я сие деяние втайне. пиздец. от раздражения уголок рта потянулся вверх, обнажая клык, но я мотаю головой, отгоняя мрачные мысли. запускаю пятерню в упругие, намокшие от пота, кудри, что ниспадают на глаза, заправляю их назад. - ну что ж, пора провести тебе экскурсию. - хлопая себя по коленям, как бы ставя точку, произношу с нарочитой веселостью. наклоняюсь к уху бывшего младшего менеджера, буд-то внимательно прислушиваюсь к его ответу, улыбаюсь ему: - да, я надеялся, что ты согласишься. не без усилий оттащил парня в гараж, предварительно замотав его в пластиковый пакет. шуршание материала по полам из оникса эхом отдавалось от кирпичных стен, хвостом тащилось за мной. добравшись до черной хонды, что стояла в отдалении от других машин, подцепил носком лакированной туфли дверь багажника. пакет натянуто заскрипел, готовый разорваться, но вот победный глухой звук разносится по гаражу, и я сдавленно дышу, согнувшись пополам, ощущая, как легкие нещадно жжёт. от этого настроение вновь становится паршивым и опершись о край багажника, произношу: - я всего лишь просил тебя не вмешиваться и не копать под него. - выплевываю я едкие слова в темноту багажника, на безжизненное лицо, затянутое таким же безжизненным пластиком. волны раздражения охватывают меня, и чтоб хоть как-то успокоиться, с силой захлопываю машину. в мозгу вновь звучит набатом тревожность, а из-за нее в памяти всплывает инцидент, подтолкнувший меня к столь нерациональному шагу, ногти скребут по поверхности. воздух застревает где-то у солнечного сплетения и красное марево встает перед глазами, давит на уши. но сквозь белый шум просачивается, как эхо, голос: «успокойся. тебе ведь удалось решить проблему? ты хорошо справился. теперь мой единственный свидетель расскажет эти байки разве что - голос на мгновенье замолкает, выдерживая театральную паузу - никому.» - рассуждает он в моей голове. голос ровный, уверенный, с ноткой пренебрежения, а улыбка ленивая, но такая теплая, словно обещает, что все будет хорошо. нет, уже всё отлично. дыхание выравнивается и я прислоняюсь разгоряченным лбом к заднему бамперу, жду, пока подействует спасительный холод. звук системы безопасности уведомляет об открытии ворот, заставляет подобраться. на затекших ногах, по пути одергивая стрелки брюк, направляюсь к главному входу. каблуки туфлей стучат по камню, заглушая грохот моего загнанно бьющегося сердца.