Ваня

      Идти по снегу было тяжело. Его было много, больше, чем почти каждый из них привык видеть. С удивлением все отметили что не замерзают, вернее не так сильно как должны, неприятно, но терпимо. Франция и Германия сочувственно переглядывались. А я хмыкнул про себя, забавно все это. Пруссия был непривычно молчалив. Странно, это на него не похоже. Но Англия не стал допытываться, они не настолько близки. Они шли достаточно долго, меся ногами снег и утопая под крупными хлопьями его же. Скоро они на снеговиков будут похожи, в самом деле, неужели тут всегда так? Как Брагинский живет в таких условиях? Нет, как люди в принципе живут в таких условиях? Да еще и за землю эту сражаются. Странные люди. Славяне, что с них взять. Опустим что в России не только русские. Опустим.        Несмотря на все это было даже уютно. В некоторой степени, конечно, когда от ветра хочется спрятаться, когда он проникает тебе не то что под кожу, в самые кости – чувствовать себя по-настоящему уютно трудновато, но когда ветер успокаивался и снег мерным потоком падал с неба, укрывая и бережно укутывая собой все что только можно было, все живое и мертвое, все двигающееся и лежащее неподвижно, все это заставляло почувствовать некоторую леность, желание остановиться и насладиться спокойным мгновением в этой, полной буйства разных красок и событий, не стоящей на месте, жизни. Да. Это было почти как дождь. Но все же по-другому. Видимо только он разделял это наслаждения мгновеньем, потому что даже Франция угрюмо хмурился. Его плечи были приподняты в попытке закрыть хозяина от снега и сберечь тепло, лицо больше не выражало привычную жизнерадостность и безалаберность, мужчина был хмур и задумчив. Таким же выглядел и Германия, но он в принципе всегда так выглядит, но что-то подсказывало Артуру что в этот раз его состояние связано именно с их небольшим приключением. Небольшим, как же, ты, Артур, мастер преуменьшать. И видимо не он один заметил состояние спутников. Япония наконец решил дать о себе знать — Германия-сан, почему Вы такой хмурый? Вместе с Францией-саном. У Вас обоих все хорошо? – хороший вопрос был бы, если бы ответ на него не был бы так очевиден. Но у Японии отношения с Россией короткие были, и не очень дружелюбные, так что его можно понять, да и в изоляции он долгое время жил. Германия же нахмурился — Япония, спасибо за беспокойство. Но не думаю что тебе бы захотелось узнать обо всех аспектах жизни другого человека без его согласия, особенно если ты в этой жизни принимал непосредственное участие, – спокойно разъяснил он, на что Кику неловко и понимающе кивнул. С Людвигом можно было бы согласиться, но если убрать все мешающее и оставить только: «узнать обо всех аспектах жизни другого человека», то я бы даже поспорил. Хотя глупо отрицать что и мне перспектива того что все узнают о некоторой части моей жизни без моего согласия не особо нравилась. Но уже ничего не поделаешь. Может это мне Божья кара такая досталась? За все грехи, так сказать. А что? Вполне справедливо. И всем остальным, за компанию. Или у всех одна Божья кара? Тогда уже не справедливо. Он то надеялся на разнообразие, хотя есть вероятность что это кара Брагинского. Ему тоже есть за что, не белый и пушистый. Ладно, эти мысли ни к чему не приведут. Главное понять в каком они времени и что делать дальше, куда двигаться? Вдали послышался звонкий детский смех. Мы переглянулись и несговариваясь направились в сторону звука.        Их взору представилась чудесная картина, двое детей резвились в снегу: прыгали, бегали, кидались друг в друга горстями снега, что никак не желал лепиться в шарики. Со стороны точно два львенка, которые и играют, и дерутся одновременно. Девчонка выглядит лет на семь, о том что это девочка страны догадались не сразу, но густая коса вовремя показалась из-за её плеча. Второй – мальчишка. Лет на пять выглядит, может им и меньше, но кто разберет этих детей. У него были яркие голубые глаза и волосы необычного цвета, они были чем-то похожим на смешение платинового блонда и то ли бежевого, то ли пшеничного блонда. Под снегом трудно было различить, но волосы ребенка будто переливались, переходили из одного цвета в другой. Это завораживало. Снег был родной стихией этих детей и они искренне радовались тому что происходит, даже ветер, который переодически поднимался и промораживал до костей, из не пугал, лишь веселил. Они утопали в снегу, они сами прыгали в него(что объективно глупо, но это Россия, тут видимо все на голову отшибленные), их детские щеки мило розовели и Артур в самом деле не мог оторваться от этого зрелища. У него тоже могла быть такая жизнь. Могла. Он нахмурился и тряхнул головой, уходить в воспоминания сейчас не время. Не только он один был заворожен зрелищем, Франция выглядел даже как-то испуганно, но Англия больше заинтересовался другим. На снегу, позади них, не было следов. Артур задержал дыхание, хотя сердце от испуга забилось быстрее. Дерево, всем известная береза, стояла совсем рядом и мужчина несмело протянул к ней руку. Дерево встретило его прикосновение и оказалось удивительно приятным на ощупь. Англия нахмурился. Странно. Раз Время скрывает их присутствие, то впору было бы сделать их неосязаемыми совсем, чтобы они с миром не контактировали, хотя так тоже странно получается, они бы не смогли ходить, не смогли бы отдохнуть, оперевшись на что-нибудь. А еще на них иногда поглядывали дети. Фелечиано даже махал им, но те делали вид будто не видели. Но сзади точно никого не было, поэтому поведение ребятишек ставило в ступор. Кстати о ставящих в ступор ребятишках, Альфред был подозрительно тих. Он либо не до конца понимал ситуацию, либо дальше продолжал бойкотировать(в самом деле, годы идут, а ничего не меняется; ну как так можно?), либо что-то обдумывал. Последнее явно не несло ничего хорошего. Думающий Америка – опасный Америка. Хотя говорить что он совсем никогда не думает глупо, что-то ведь работает у него, когда он придумывает свои бредовые идеи. Рот. Да, только он. Человек с мозгом не смог бы такое выдумать. Или может я ронял его в детстве? Не суть, он в любом случае выглядел задумчиво и подавлено. Я даже подошел к нему. — Альфред, что случилось? Не помню когда я видел тебя в последний раз думающим и подавленным. Это опасно для твоего организма. Такую затрату энергии на что-то полезное и для тебя несвойственное он не переживет, – возможно нужно было не язвить, но тогда и мне не нужно было быть Англией. А так, придется потерпеть. Что Америке тоже несвойственно. Он волком посмотрел на меня, но ничего не ответил, продолжая разглядывать ребенка. Да, можно было бы сказать что они похожи, но я не хотел оскорблять малыша. Я не про Альфреда. Тот голубоглазый ребенок, играющий со своей сестрой, не заслужил такого ужасного сравнения. Артур не стал настаивать на ответе и отошел. Самое время. Дети подали голос — Пора возвращаться. Нам и так от матушки влетит сегодня, к нам ведь приезжают гости, – сказала девчушка красивым, но немного писклявым голосом. Придет время и ради её голоса будут вестись войны. Она была красива уже сейчас, яркие блондинистые волосы насыщенного солнечного цвета, глаза цвета бирюзы и бледная кожа, которая совсем не делала её болезненной или бледной, скорее наоборот, это была благородная белизна. Княжна, не меньше. В России ведь родовитых дам княжнами называли? — Гости? – мальчик заинтересованно посмотрел на сестру. — А что за гости, откуда? – он нетерпеливо подбежал к девочке. Хорошо хоть прыгать не начал. — Говорят заграничные. Князь ведь дочерей сватал своих за разных князей из других стран. Вот и младшей жених нашелся, – объяснила она. А вот это интересно. Какой же год это? И когда им повстречается Иван? — Ух ты! А кто они, эти заграничные? Немцы? – с живым любопытством поинтересовался мальчишка. Пруссия и Германия вздрогнули даже, стали лучше прислушиваться. А вот Англия вдруг подумал что эти дети, должно быть, страны. Потому что каждый из присутствующих понимает их речь. Переключение настроек в их голове работает автоматически. Страны сразу понимают речь другой страны(через какое-то время эту функцию воплощения уже умеют контролировать, и отключают иногда, если не хотят общаться с собеседником. Правда при знании языка и без этой настройки, умение, описанное выше, не очень помогает). С людьми посложнее в этом плане. Потому что, видимо это кем-то свыше было предписано, правители и другие деятели страны должны были говорить на языке этой страны,. На деле все оказалось сложнее. Мы не всегда сразу могли переключиться на нужный язык(со временем это оттачивается и не вызывает проблем, но от воспоминаний никуда не денешься), да и люди, с которыми мы говорили используя эту функцию нам не понимали. Поэтому языки приходилось учить даже странам. Так почему это все же страны? Потому что мы их понимаем? В основном да, это главный тезис. Возможно еще играет роль то что мы, воплощения, можем чувствовать другие воплощения. Там тоже много нюансов, но не суть. Почти всегда можем. Так мы в принципе и определяем кто перед нами – человек или новая нация. Трудно объяснить что это и как работает, это интуитивно происходит. Будет время – расскажу. Так что и это тоже вроде как аргумент «за». Но другие видимо слишком увлечены разговором, либо уже все решили и поняли, а не размусоливали. Это значит либо я идиот, либо они гении; либо они идиоты тоже, а я гений. Последнее мне больше нравится. — Франки. – ответила девочка. — Франки к нам приедут. Ого! Франция? Интересно он уже догадался какой это год? Глянув на его, бледную, из-за больной печени(меньше пить надо), кожу(опустим что на печень он не жаловался), Артур подумал что Франциск либо уже догадался, либо догадывается. Все как раз на него тоже посмотрели. Этот, болезненно-бледный, лягушатник(что с ним, в самом деле?) лишь пожал плечами. — А что? Мне нельзя было что ли с Россией взаимодействовать? – саркастично-насмешливо сказал он. — Тем более с посольством для обсуждения брака. Все знают что русские женщины – одни из самых красивых. – пошлость. Бе. Эта дурацкая ухмылочка. Смотри не захлебнись в луже, любитель земноводных. Я, естественно, чуть не оскалился, но промолчал, как и остальные. — Ты можешь делать что хочешь, но с твоей стороны было бы гораздо лучше сказать какой это год. Понимаешь ли, никто не следит к кому ты ходишь с посольствами, так что, будь добр, просвети, – мой голос слился ядовитой любезностью. Особенно в последнем предложении. В ответ он растянул губы в специально натянутой улыбке. Больше на судорогу похоже. Тварь. Еще и хамит лицом. Чтоб твою Эйфелеву башню на металлолом разобрали, скотина. Хотя ладно, так даже думать опасно, а то он в отместку мой Биг Бен разберет. А я этого не хочу. Тогда.. чтоб твои дома моды стали хуже итальянских. Вот. Такого унижения ты не вытерпишь. А главное что я не при делах. Сдержать злобный смешок у меня не получилось, но никто не обратил внимания. — Это 11 век, mon cher. 1048 год. Если я не ошибаюсь. – ответил он. — Это времена еще не Ивана, а их с сестрами матери. – пояснил Франция и вновь стал задумчивым. Дети тем временем отряхнулись от снега и пошли в направлении выхода из леса — Франки? Я никогда не видел их. Интересно, какие они? – звонко спрашивал голубоглазый и радостный мальчик. Его сестра лишь ласково улыбалась. — Если матушка нас не накажет, узнаем. — на это мальчик только вздохнул. Артур тоже приподнял уголки губ, дети такие дети.        Выйдя на протоптанную тропинку он бросили быстрей бегом. Мы, естественно, за ними. Согрелись заодно. Их встретили большие каменные здания белого цвета, непривычные церкви и радостный шум народа. Народа сзади, а все остальное спереди. Все очень массивно. Все давит своим величием. Дети робко прошли через ворота, а мы, по моей команде, прошли сквозь них. Странно что этого даже не почувствовалось. Но нам же лучше. Двор встретил их гамом, все спешили и торопились, что-то делали. Готовились. Оно и понятно. Ребятишки хотели быстро проскочить через толпу снующих туда-сюда слуг. Но не получилось. Статная женщина, с аристократично бледной кожей, перегородила детям путь. Она была в непривычном старорусском женском наряде красного цвета, прошитого золотом и драгоценностями. На голове был красивый, украшенный рубинами венец, с острым верхом посередине, он имел височные кольца, обшитые золотыми нитями, с добавлением одним русским понятным узором. Венец покоился на покрывале, складки которого, обрамляя лицо, ниспадали на плечи. Грудь была украшена бусами из жемчуга и рубинов, они были тяжелы, зато красивы, в несколько рядов они ложились на дорогую ткань и показывали состояние этой девушки и её семьи. Рукава одежды были широки и длинны, также были прошиты золотыми нитями, составляя замысловатые узоры, и они оставляли открытыми только женские ладони. В общем и целом, женщина выглядела внушительно и грозно. Кольца позвякивали ранее незамеченными бубенчиками, кулаки были поставлены «в боки», а лицо выражало гнев и желание расправы. — Я поговорю с вами о вашем поведении позже. Вы имели наглость пойти против моего наказа. Вот отдам я вас в руки чертям, – будете знать! Бегом переодеваться! Скоро иноземцы приедут! И только попробуйте ослушаться наказа и вести себя неподобающим образом – высеку, мало не покажется. Неделю ходить и сидеть не сможете! – да, женщина, а тем более мать, и явно княгиня, в гневе – страшное дело. От её крика Америка вздрогнул, а потом громко возмутился: — Это что это такое?! Насилие над детьми противозаконно! Её надо лишить родительских прав! – Господи, дай мне сил! Англия отвернул голову от Джонса и стал раздумывать где же совершил ошибку. Гилберт осадил разбушевавшегося американца: — Вспомни в каком времени мы находимся, дурень! В мире еще своего словосочетания как «родительские права» не существует! Хочешь возмущаться – возмущайся, но молча. Или иди доставай своего старшего брата, – спасибо Пруссия, удружил. Он был прав, безусловно, но я был бы не я, если бы не съязвил хотя бы у себя в мыслях. С жалобным «Арти» он подошел ко мне. Пришлось объяснять этому недоразумению что к чему. Видимо надежды на то что он не тупой мне придется оставить. Либо он хорошо играет. Тогда горжусь. В любом случае мы пошли за детьми. Они спорол переоделись в нужные одежды и, в сопровождении, пошли к матери. Та стояла на крыльце в окружении свиты. По одежде можно было бы подумать что она жена князя, но его рядом не было, да и жены правителей государств так себя не ведут. Значит это страна. Русь… Матерь Божья. Как я сразу не догадался?! Но ведь мальчик совсем не похож… К крыльцу подъехали сани