Полуночные планы

В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда он жалеет о своем жизненном выборе. Прежде Эймонд и помыслить не мог, что уподобится Эйгону, и вот, пожалуйста, пришел домой в три часа утра и теперь старается сделать все возможное, чтобы не разбудить домашнюю живность, а с ними и прочих двуногих обитателей фамильного особняка. И если Эйгон в 90% случаев проваливался, потому что был в стельку пьян, Эймонду мешало отсутствие глаза, из-за которого он едва ли мог разобрать что-то в темноте, так что передвигался исключительно на ощупь. И наверное, это не было бы проблемой. В конце концов большинство людей по чистейшей привычке знает, где и что находится у них в доме. Если бы не любимое хобби его вечно скучающей матушки — периодически делать ремонт и, соответственно, переставлять мебель и декор с места на место. В общем, не успел Эймонд пройти и половину гостиной на первом этаже, что-то напоминающее ее новую (а потому горячо любимую) вазу с треском разбилось. Он замер, надеясь что пронесет, и решил-таки включить фонарик на телефоне. Или так — или идти на пролом, а там осколки, а с его везением один из этих осколков обязательно воткнется в ступню, потом кровь и открытая рана, а там и до заражения недалеко… Буйство эймондовой фантазии прервала внезапно зажегшаяся настольная лампа. Эймонд инстинктивно зажмурился, а когда проморгался, пожалел, что не послушался племянника и не остался в его спальне, незаметно уйти из дома Рейниры по утру было гораздо проще, чем вынести вне очередную порцию язвительных нравоучений Отто. Первая безоговорочно верила своим детям (заслуживали они того или нет). Второй очень любил звук собственного голоса и не иронично считал себя самым умным на свете. — Итак, — дед многозначительно погладил сидевшего у него на коленях кота, взятого в противовес таргариенским любителям собак, не иначе. Эймонд моргнул. Пауза немилосердно затягивалась. Когда и добрую минуту спустя никаких дальнейших слов не последовало, Эймонд буркнул «Доброй ночи» и попробовал было прошмыгнуть наверх в свою спальню. — Постой, — бросил дед еще более многозначительно, чем раньше. Эймонд мысленно вздохнул, но ослушаться не посмел, сделал несколько шагов назад, встал напротив и приготовился слушать. — Признаться я разочарован, — кот Маркиз многозначительно зевнул и потянулся. А Эймонд вдруг осознал, что так: сидя в кресле в свете настольной лампы в три утра и наглаживая кота, дед напоминает мачеху из Золушки. (Будь проклят Люк и его любовь к Диснеевским мультфильмам). — Я сказал что-то смешное? — дед многозначительно заломил бровь. — Нет. (На самом деле ты еще ничего не сказал, и в этом проблема). — Повторюсь, я разочарован, Эймонд. Раз уж уподобляешься брату и являешься домой посреди ночи, — вот оно! — имей достоинство делать это с высоко поднятой головой, а не пробираться посреди ночи и бить декор, как неудавшийся вор-домушник. — Я это учту. — Тебе уже девятнадцать, — кажется, что бы Эймонд сейчас ни сказал, это не имело значения. — Я надеялся, к этому времени ты возьмешься за ум, но, похоже, ты, как и твои старший брат и сестра, унаследовал фамильные пороки семьи твоего отца. Ожидаемый исход, но от этого не менее печальный. — Хелейна… Дед выставил перед собой руку, призывая Эймонда к молчанию. — Не отпирайся и дай мне закончить, мальчик. Дед выдержал очередную многозначительную паузу. — Мне, как человеку гораздо более цивилизованному, не понять маниакальной страсти Таргариенов к кровосмесительным связям. Но раз уж ты уже спутался с этим бешеным зверьком, Люцерисом Веларионом, нам стоит использовать это на полную. Эймонд, ожидавший какой угодно отповеди, кроме этой, чуть не крякнул. — Не смотри так шокировано. Ты думал, никто не узнает? Твоя мать слепа, но я нет. Вас видели сразу несколько моих осведомителей. — Но… — Не беспокойся. Деймон и Рейнира не в курсе. Твои яйца и голова в безопасности. По крайней мере, пока. Дед вздохнул так, словно само существование Эймонда его утомляло. — Не думал я, что грехи Порочного принца отзовутся в одном из моих внуков, но учитывая, что порой ты выглядишь и ведешь себя так, будто он плюнул тебе в рот во младенчестве, итог почти закономерный. Кот спрыгнул, дежурно глянул на всех присутствующих как на говно и удалился. Эймонд взгрустнул, что не может уйти за ним следом. — И это не говоря о том, что я уже вел подобный разговор с твоим отцом, — тем временем продолжал полуночные вещания дед. — Тогда это стоило мне очень дорого. Сейчас я намерен отыграться в полной мере. Эймонд, ты уснул? Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Эймонд часто заморгал и переступил с ноги на ногу, давая понять — нет, не спит. — Мы поступим так же, как Деймон планировал поступить с Рейнирой: ты женишься на Люцерисе, и он в порыве благодарности... или даже вины, — дед отрывисто кивнул влево, — перепишет на тебя все свое наследство. — Женюсь?? И вновь дед выдал последнее, чего ожидал услышать Эймонд. — Не кричи так, — дед поморщился, а на его вскрик прибежал золотистый ретривер Эйгона, — весь дом перебудишь. Дед неприязненно махнул рукой в сторону собаки. — Все в порядке, мальчик, — успокоил Эймонд на чистейшем автопилоте. — Да, женишься, — продолжил дед как ни в чем не бывало. — Если ты вдруг запамятовал, ваш отец не оставил тебе и твоим братьям и сестре ровным счетом ничего. (Как я мог забыть, мать уже который год руки заламывает). — В то время как Люцерис, будь он хоть трижды немытым оборванцем, нагулянным на улице, является как прямым наследником своего биологического отца Харвина Стронга, так и любимым внуком Корлиса Велариона, и это не говоря уже о Рейнире. Женись на нем, составьте брачный контракт, и ни тебе, ни твоим сиблингам, ни матери, — здесь дед сделал паузу, — не придется беспокоиться о будущем. И заметь, я не сказал, терпи его до старости. Тебе лишь нужно разыграть карты правильно, а после можешь развестись и забыть свое подростковое увлечение как страшный сон… И, скажем, купить себе остров. — Остров? — теперь пришла очередь Эймонда многозначительно заламывать бровь. — Согласен. Звучит как бредовая мечта твоего брата. О чем сейчас мечтают молодые люди вроде тебя? Дед вздохнул и наклонился поближе к Эймонду. — Возможно, сейчас тебе кажется, что это слишком. Но я хочу сказать… разве он не задолжал тебе? А твой отец? Так ли неправильно будет наконец взять судьбу в свои руки и получить то, что заслужил по праву? — Но женитьба… Ему всего семнадцать. Мы еще даже не встречаемся официально, — Эймонд определенно не ныл. — Оно и к лучшему, — покладисто отозвался дед, — тебе нужно время, чтобы превратить это в нечто большее, чем неумелые ласки на парковке. С дальнего угла комнаты послышался возмущенный гав. — Не смотри так, я всего лишь цитирую осведомителя, — дед прочистил горло и отвел взгляд. — Как я сказал, тебе нужно подождать еще несколько месяцев, прежде чем мальчишка достигнет совершеннолетия. Потом можешь объявить обо всем официально и действовать в соответствии с планом. — Я не знаю… — Или так или я обращусь к кому-то более компетентному. К кому-то, кто, как я знаю, ни за что меня не подведет. Кто ближе к мальчишке по возрасту. Конечно, учитывая отсутствие у него твоей склонности, ему будет сложнее, но… — Не нужно вмешивать в это Дейрона, — Эймонд определенно не бурчал. — Что ж, отлично. Теперь можешь идти спать. И, Эймонд, еще одно… — Да? — Если не хочешь, чтобы твоя мать узнала раньше времени и слегла, решив, что распутное исчадие ада совратило ее золотого ребенка, скрывайтесь лучше. С этим напутствием Эймонд наконец отправился в свою спальню.