❅❅❅❅❅
Лань Ванцзи погрузился в горячую воду и закрыл глаза, пытаясь успокоить свои скачущие мысли… но это было невозможно. Он не мог сейчас находиться лицом к лицу с Вэй Ином. Лань Ванцзи надеялся, что тот будет спать, когда он вернётся. Он не хотел говорить. Он не хотел больше думать. Его разум был в полном беспорядке, и он не мог сейчас ответить ни на один вопрос. Лань Ванцзи всё ещё пытался осознать то, что недавно произошло, и не был уверен в своих чувствах. Облегчение из-за того, что смог пережить опасную для жизни ситуацию. Вина из-за того, что был близок с кем-то, кроме Вэй Ина, хотя это было продиктовано необходимостью, а не свободным выбором. Страх из-за того, что произойдёт, если кто-нибудь узнает. Всего за какой-то шичэнь Цзян Ваньинь не только спас ему жизнь, но и подарил самый умопомрачительный секс в его жизни – две вещи, которые ещё вчера Лань Ванцзи считал невозможными. Он разрывался между желанием полностью стереть из памяти все воспоминания о прошедшем дне и чувством абсолютной наэлектризованности от того, что произошло. А когда он думал о Цзян Ваньине, то вообще не мог дать название своим чувствам. Было ли это смущением из-за того, что его настолько интимно узнал человек, которого он очень долго старался держать на расстоянии? Гнев из-за несправедливости всей этой ситуации? Унижение из-за того, что оказался в полной власти своего давнего противника? Возможно, всего понемногу. Но превосходящее всё это чувство было чем-то другим, чем-то, признание чего пугало его до безумия: теперь, когда он думал о Цзян Ваньине, его сердце сжималось одновременно от боли и… трепета. Он увидел всё. Он увидел его. Всего за один день Лань Ванцзи узнал о Цзян Ваньине больше, чем за последние два десятилетия. Он увидел всё это и, что более важно, он прочувствовал всё это. Во время парного совершенствования он заглянул в самую душу Цзян Ваньиня. Он прочувствовал боль из-за отвержения его отца. Неуверенность из-за того, что он всегда был на втором месте, всегда был разочарованием. Всегда был недостаточно хорош. Он увидел любовь и преданность Цзян Ваньиня своей семье и секте. Его упрямую решимость попытаться сделать невозможное, восстановить свой дом и секту практически без внешней поддержки, в том числе со стороны Гусу Лань, которые в наиболее уязвимое для него время закрывали глаза на его борьбу за выживание. Он увидел мгновения жизни Цзян Ваньиня его глазами. Он узнал, что Вэни сделали с ним. Он прочувствовал боль Цзян Ваньиня, увидевшего смерть всей его семьи. Он прочувствовал тошнотворное горе от того, что он был вынужден остаться один, когда вся его семья была уничтожена. Всё это заставило его увидеть Цзян Ваньиня в новом свете. Но он узнал кое-что ещё, что потрясло его взгляд на этого человека до глубины души. Теперь он знал самый большой секрет Цзян Ваньиня. Мысль об этом заставляла колотиться его сердце. Он знал, что тот сдался в руки Вэням, чтобы спасти Вэй Ина. Лань Ванцзи закрыл лицо ладонями; его сердце болело, когда он вспоминал образ Цзян Ваньиня, уводящего солдат Вэнь прочь, чтобы Вэй Ин мог жить. В то время он не надеялся, что выживет. Он был готов умереть за него. А Вэй Ин так и не узнал. Цзян Ваньинь никогда не говорил ему об этом и почти наверняка никогда не скажет. Все эти годы он хранил эту тщательно охраняемую тайну и планировал унести её с собой в могилу. Лань Ванцзи внезапно понял реакцию Цзян Ваньиня, когда тот узнал о передаче ядра. О том, что его жертва была обесценена. Его ужас, гнев и чувство предательства теперь обрели совершенный смысл. Все кусочки информации, которую Лань Ванцзи знал о Цзян Ваньине, теперь иначе сочетались друг с другом. Из них складывалась другая картина. Внезапно Лань Ванцзи пришлось полностью, с нуля перестроить своё представление о Цзян Ваньине. Он не знал, что делать с этой информацией. Он чувствовал, что в каком-то смысле это было украдено – что он не имел права проникать так глубоко внутрь. Он никогда не хотел заглядывать в сердце Саньду Шэншоу. Но теперь он это сделал, и его разум был в полном смятении. Руки Лань Ванцзи скользнули по его телу в горячей воде, и его мысли обратились к тому, что только что произошло между ними. Погружённый в свои мысли и чувствующий себя ошеломлённым, он заметил кое-что ещё: запах Цзян Ваньиня, витающий в воздухе с клубами пара. Глаза Лань Ванцзи закрылись, когда он дышал запахом Цзян Ваньиня, и воспоминания о том невероятном удовольствии, которое он получил, нахлынули вновь. Цзян Ваньинь помог ему добровольно, без каких-либо обязательств, и он был по-своему добр. Он не пытался унизить его или заставить страдать. Он позаботился о том, чтобы ему было хорошо – очень, очень хорошо, по правде говоря. Глаза Лань Ванцзи распахнулись, когда его член дёрнулся под водой при воспоминании о том, как Цзян Ваньинь овладел им, как его член вошёл глубоко внутрь него, помечая его, заявляя на него права. Он всё ещё чувствовал прикосновения рук Цзян Ваньиня на своей коже. Он чувствовал, что его горячее семя всё ещё внутри него. Лань Ванцзи подавил волну вины за то, что возбудился от этих воспоминаний. Он солгал бы себе, если бы не признал, что ему понравилось каждое мгновение их близости. Прикосновения Цзян Ваньиня, его заботливая помощь, его… удивительный уровень мастерства. Лань Ванцзи пытался изображать хладнокровие. Он пытался абстрагироваться от происходящего. Он действительно пытался. Но позорный факт заключается в том, что с того момента, как массив начал действовать, он был возбуждён. Потребовалась вся его ланьская сила воли, чтобы удержаться от бесстыдного прыжка прямо на младшего мужчину. Сдерживаться было мучительно, и какое-то время ему удавалось сохранять самообладание, но когда Цзян Ваньинь поцеловал его, он наконец сломался и потерял всякий разум. Последняя, хрупкая нить контроля, за которую он цеплялся, оборвалась. Поцелуй ощущался как уязвимость, как мольба о близости, о связи, о большем. В тот момент Лань Ванцзи понял, как сильно он тоже этого хотел. Лань Ванцзи почувствовал новую волну вины за разочарование в том, что запах Цзян Ваньиня смывается с него. Он хотел, чтобы этот запах задержался на его коже, – словно метка, которая осталась бы с ним хотя бы на несколько дней. Но это было невозможно, потому что тогда Вэй Ин узнал бы, что произошло. В конце концов, Вэй Ин тоже знал запах Цзян Ваньиня. Это было ещё одно новое откровение. Он увидел это – любовь Цзян Ваньиня к Вэй Ину и их прошлые сексуальные отношения. То, о чём Вэй Ин никогда ему не говорил… нет, даже больше. Он не просто забыл упомянуть об этом; он откровенно солгал ему. Почему Вэй Ин утверждал, что он девственник? Лань Ванцзи не был уверен, злился ли он на его ложь или был за неё благодарен, потому что теперь он оказался в неудобном положении, когда ему пришлось признать тот факт, что он встал между ними, что он невольно сыграл роль в том, что сердце Цзян Ваньиня было разбито. В этом не было ничего хорошего. Никакого чувства триумфа он не испытывал. Несмотря на это и несмотря на долгие годы ошибочного презрения Лань Ванцзи, Цзян Ваньинь был добр к нему в его самый уязвимый момент. Честно говоря, Лань Ванцзи был в ужасе, когда только ступил в массив. В тот момент он осознал, что беспомощен, что его жизнь полностью находится в руках человека, с которым он враждовал бо́льшую часть двух десятилетий. Лань Ванцзи почувствовал стыд, когда вспомнил, что какое-то время ожидал, что Цзян Ваньинь просто бросит его там, воспользуется этим золотым шансом избавиться от него раз и навсегда. У него был такой шанс, но в конце концов Цзян Ваньинь спас его, казалось бы, без каких-либо колебаний. Однако даже когда Лань Ванцзи понял, что Цзян Ваньинь не оставит его, он приготовился к тому, что тот отомстит ему, жестоко обращаясь с ним. Он был уверен, что этот человек злоупотребит своим властным положением и сделает этот опыт максимально болезненным и унизительным. Как же тогда поразительно было осознать, что Цзян Ваньинь нервничал и что, несмотря на свою грубую манеру поведения, он был на самом деле очень бережным и нежным. Он спрашивал Лань Ванцзи, как он себя чувствует. Он дал ему выбор в том, как именно всё случится. Он сделал происходящее настолько приятным, насколько это было возможно, учитывая обстоятельства. И в самом конце их пребывания в пещере, когда они уже были готовы уйти, он думал, что Цзян Ваньинь собирается снова его поцеловать. Лань Ванцзи чувствовал, что горит одновременно от стыда и желания при воспоминании, что он хотел этого. Если бы Цзян Ваньинь поцеловал его, он бы ответил ему взаимностью. Он бы прижал его к стене этой дерьмовой пещеры и целовал бы до тех пор, пока у него не подкосились ноги. Признание этого перед самим собой привело Лань Ванцзи в замешательство. В тот момент он даже не мог винить в этом воздействие массива. Когда он понял, что хочет вновь слиться с Цзян Ваньинем, ему стало стыдно за себя, но он также неимоверно завёлся и возжелал бо́льшего. Это было поистине сбивающее с толку чувство. Лань Ванцзи никогда в жизни не предполагал, что принадлежит к тому типу людей, которые могут изменить своему партнёру. Однако вот он здесь, испытывающий как эмоциональные, так и сексуальные чувства к шиди и бывшему любовнику своего мужа. У него было такое чувство, словно он только что осознал, что тоскует по чему-то, о чём он даже не подозревал, что ему этого не хватало, и это было опустошительно. Вспоминая всё, что случилось, и всё, что он хотел, чтобы случилось, но не сделал этого, Лань Ванцзи не знал, чувствовал ли он смущение, стыд, панику или просто беспредельное возбуждение. Рука Лань Ванцзи скользнула к его заднице, и он слегка погладил припухшее отверстие; ощущение натёртости и чувствительности доказывало то, что недавно произошло. Он просунул внутрь кончик пальца. Семя Цзян Ваньиня было в нём, поглощаясь им, становясь его частью. Лань Ванцзи почувствовал, как ему становится жарко. Ладонью другой руки он нашарил под водой свой твёрдый член. Он грубо гладил себя, позволяя воспоминаниям об обнажённом теле Цзян Ваньиня воскреснуть в его разуме. Почему-то он никогда раньше не замечал, насколько этот мужчина красив… Его мысли были полны Цзян Ваньинем. Вернулся ли он уже домой? В порядке ли он? Что он чувствует по поводу всей этой ситуации? Думает ли он о нём прямо сейчас? Будет ли Цзян Ваньинь достаточно бесстыден, чтобы ласкать себя, думая о нём? С одним пальцем внутри него, одной ладонью, работающей над его членом, и образами Цзян Ваньиня, проносившимися в его голове, Лань Ванцзи чувствовал себя предателем, но всё равно отчаянно хотел узнать… Что Цзян Ваньинь увидел в нём во время парного совершенствования? Что он узнал? Как он относится к этому? Как он относится к нему? Понравилось ли Цзян Ваньиню трахать его? Захочет ли он этого снова? …и позволит ли Лань Ванцзи снова взять себя, если Цзян Ваньинь этого захочет? Шок от осознания того, что он уже знает ответ на этот вопрос, совпал с его кульминацией. Лань Ванцзи подавил любой звук, грозившийся сорваться с его губ, когда он бесшумно излился в горячую воду. В этот момент из соседней комнаты раздался приглушённый голос Вэй Ина: – Лань Чжань, тебе нужно что-нибудь? Ты в порядке? – Не нужно, Вэй Ин. Я в порядке, – ответил Лань Ванцзи. Слова уже слетели с его губ, прежде чем он понял, что это откровенная ложь.❅❅❅❅❅
Минул целый месяц, прежде чем Цзян Чэн позволил себе подумать об этом. Что ж, не совсем. Той ночью, после возвращения домой, он снисходительно позволил себе фантазировать, что это Лань Ванцзи гладит его член, когда залез в бочку с горячей водой, и воспоминание о том, как ощущался Ханьгуан-цзюнь внутри, быстро подвело его к краю. Но сразу после этого краткого проявления слабости он снова взялся за работу. Займитесь делом, и вам не придётся тратить время и энергию на размышления о бесполезных вещах. Таких вещах, как желание того, чего вы не можете иметь. Желание того, что принадлежит другому. Это было жалко. Это было бесчестно. Это было, как сказал бы Второй Нефрит, бесстыдно. Произошёл несчастный случай, и он помог Лань Ванцзи. На этом всё. Пора подвести черту под этим и двигаться дальше. Это было то, что ему нужно было сделать, и он знал это, но его голова, казалось, была просто не способна убедить его сердце. Против своей воли Цзян Чэн обнаружил, что не может избавиться от своих чувств по поводу того, что произошло той ночью. Всё это настигло его сейчас, месяц спустя, когда он в одиночестве сидел за столом в семейной резиденции и потягивал «Улыбку Императора», которую Вэй Усянь принёс ему неделю назад. Тот появился без предупреждения и без чёткой цели, но сразу стало ясно, что он пытается что-то разнюхать. Цзян Чэн закатил глаза при воспоминании об этом. Вэй Усянь действительно был тупицей. Вероятно, он верил, что говорит очень расплывчато и хитроумно, но все эти случайные и в то же время острые вопросы о той ночной охоте были слишком очевидны. Цзян Чэн ущипнул себя за переносицу. Если бы Вэй Усянь знал, что произошло между ним и Лань Ванцзи, он бы немедленно раскрыл это. Возможно, попросил бы его рассказать все грязные подробности. Но если он не знал, то тот факт, что он поднял эту тему, указывал на то, что он думал об этом и хотел получить больше информации. Но почему? Произошло ли что-то? Был ли Лань Ванцзи действительно в порядке? Сказал ли он или сделал что-нибудь, что вызвало у Вэй Усяня подозрения? Если да, то… что? Было легко игнорировать вопросы Вэй Усяня, но гораздо труднее было игнорировать собственные чувства по поводу случившегося. Весь последний месяц он избегал мыслей о Лань Ванцзи, потому что это причиняло ему боль. Спустя несколько дней после инцидента, в очередной момент слабости, он отправил Ханьгуан-цзюню письмо, состоящее из одного предложения. Как ты? Ответа не последовало. Не то чтобы он его ожидал. Лань Ванцзи, вероятно, был огорчён всем этим испытанием и просто хотел оставить всё позади. Может, и к лучшему, что он не ответил. Если бы ещё один человек сказал Цзян Чэну: «Забудь об этом; это в прошлом», он был бы вне себя от ярости. Потому что, даже если что-то осталось в прошлом, ты не можешь просто заставить это покинуть твой разум, не можешь помешать этому задержаться в твоём сердце. Забудьте о Сопереживании – если и существовал способ по-настоящему заглянуть в душу другого человека, то он и Лань Ванцзи уже испытали его. Он осознал, что за холодным, равнодушным выражением лица Второго Нефрита скрывалось так много сильных чувств. Просто раньше он никогда не присматривался к этому мужчине достаточно внимательно. Цзян Чэн закрыл глаза, когда на него нахлынули воспоминания о том, что он увидел и прочувствовал внутри Лань Ванцзи. Его неблагополучное и несчастное детство. Его глубокое одиночество и чувство изолированности от остальных из-за того, что он был странным, безэмоциональным, чудаковатым человеком, у которого были проблемы с общением и поиском друзей. Годы давления, заставляющего быть безупречным и совершенным, примером для подражания, на который стоит равняться. Потеря обоих родителей при трагических обстоятельствах. Ужасная, удушающая тяжесть вины, сожаления и горя из-за смерти Вэй Усяня – отчаяние, погружение в печаль и почти утерянная воля к жизни. Глубокое, затянувшееся негодование, с которым он столкнулся от многих членов своей секты за то, что стал предателем, за то, что напал на собственных старейшин, пытаясь спасти демонического заклинателя. В их глазах это было пятном на его личности, которое никогда не исчезнет. Но была ещё любовь к его сыну, брату и дяде, и, конечно же, к недавно воскресшему Вэй Усяню. Однако он также открыл большую тайну. Ту, которая, как Цзян Чэн чувствовал, была похоронена настолько глубоко, что, вероятно, даже сам Ханьгуан-цзюнь не осознавал этого. Лань Ванцзи испытывал двойственные чувства к Вэй Усяню. Наряду с любовью и сексуальным влечением было… как бы это сказать? Нетерпение. Раздражение. Ощущение, что на самом деле у них мало общего. Бесформенное, навязчивое чувство разочарования. Растущее осознание того, что их отношения построены на шатком фундаменте. Что реальность, как выяснилось, отличается от фантазий, которые Лань Ванцзи лелеял все эти годы. Его немного расстраивал бесцельный образ жизни Вэй Усяня, который занимался только тем, что бездельничал и пил. Лань Ванцзи добровольно нарушал ради него правила. Он удовлетворял все его потребности. Он позволял своему мужу делать всё, что тот хотел, без критики и ограничений. В какой-то степени эти акты доброты и служения делали его счастливым, но чувство дискомфорта начало постепенно, шаг за шагом, подкрадываться к нему. Он начал чувствовать, что отдаёт всего себя в этих отношениях, и это понемногу заставляло его увядать. Для Цзян Чэна это стало потрясением, но таково, несомненно, было реальное положение вещей. Он чувствовал это: Лань Ванцзи всё ещё любил Вэй Усяня и ценил его привязанность, но он также начал чувствовать себя немного скучающе и одиноко в их браке, как будто не хватало какого-то ключевого звена. Ему хотелось большего волнения, даже большего трения. Он хотел некоторого отпора. Какой-то драмы. Немного специй. Это был призрак, скрывающийся в углу; то, что Лань Ванцзи не хотел признавать, что он видит, потому что тогда оно стало бы реальным. Но Цзян Чэн это увидел. Он увидел всё. И он мог лишь предполагать, что Ханьгуан-цзюнь увидел в нём не меньше. Что он должен был делать теперь с этой информацией? Что он должен был делать с этим странным, полусформировавшимся желанием быть рядом с Лань Ванцзи? Ему хотелось увидеть его снова, провести с ним больше времени, узнать его ещё лучше. Он хотел выяснить, какой будет их динамика теперь, когда они смогут принять во внимание всю эту новую информацию друг о друге. Им словно был дан шанс начать всё с чистого листа. Но что теперь? Второй Нефрит был чужим супругом. Недоступным. Неприкосновенным. Несвободным. Они могли бы попробовать пойти по пути дружбы, но сможет ли это действительно работать с таким сильным сексуальным влечением, тлеющим прямо под поверхностью, по крайней мере, с его стороны? Он хотел снова прикоснуться к Лань Ванцзи. Снова попробовать его на вкус. Снова заняться с ним любовью. Цзян Чэн закатил глаза на самого себя. Все эти мучительные мысли и чувства были бесполезны. Он ощущал себя незрелым подростком, который безрассудно влюбился в того, кого не следовало. Это было смешно. Это было безумие. Он не хотел больше об этом думать. Он не хотел вспоминать, как приятно было находиться внутри Лань Ванцзи, погружаться в его тесный жар. Он не хотел думать о том, как глупо-мягкие губы Лань Ванцзи так жадно, так охотно прижимались к его собственным, держа его крепко и близко, не желая отпускать. Он не хотел думать о том, как естественно они сочетались, двигаясь в полной синхронности, теряясь друг в друге. И уж точно для его сердца было нехорошо вспоминать, как красиво выглядел Ханьгуан-цзюнь после их близости. Он хотел большего. В тот момент, на одну жаркую секунду, Цзян Чэн осмелился представить, что их связь может продолжиться. Потребовалось всё его самообладание, чтобы удержаться от катастрофической ошибки и не поцеловать Лань Ванцзи перед тем, как они покинули пещеру. Разумеется, он не мог этого сделать. Разумеется, ничто между ними не могло продолжиться. Как это могло быть? Он, должно быть, сошёл с ума. И именно поэтому не было смысла думать о том, как раздражающе хорошо Второй Нефрит выглядел без одежды. Или насколько тёплыми ощущались его руки, скользившие по его спине. Или как красиво отражался лунный свет на его волосах, когда он стоял на пирсе… …погодите, что? – Лидер секты Цзян? – нервно повторил ученик. Цзян Чэн вскочил и уставился на картину перед собой, не уверенный, была ли это какая-то галлюцинация. – Ханьгуан-цзюнь из Гусу Лань здесь, чтобы увидеться с вами по срочному делу, – повторил ученик, кланяясь и поспешно удаляясь. Так и получилось, что без малейшего предупреждения Цзян Чэн обнаружил себя приросшим к месту, растерявшим все слова и воззрившимся на Лань Ванцзи, который чопорно стоял перед ним, сцепив руки за спиной и выглядя таким же красивым и неприступным, как и всегда. Цзян Чэн пригласил Лань Ванцзи присесть, обдумывая, с чего начать разговор. Всего несколько мгновений назад он в мельчайших подробностях вспоминал о том, как имел этого мужчину до полной потери разума, а теперь тот был прямо перед ним и выглядел крайне искусительно. Это был… немного неловкий поворот событий. Цзян Чэн внезапно почувствовал, как ему становится жарко, несмотря на прохладный воздух. Он не знал, куда смотреть. – Прошу прощения, что не уведомил заранее о своём приходе. Я был в этом районе и решил между делом нанести визит, – сказал Лань Ванцзи, усаживаясь за стол напротив Цзян Чэна. Цзян Чэн вскинул бровь. Неужели этот тупой Лань просто сидел здесь и лгал ему в лицо? Если бы у Второго Нефрита были какие-то дела на территории Юньмэн Цзян, то Цзян Чэн обязательно узнал бы. Его сеть информаторов позаботилась бы об этом. Решив оставить это без внимания, он собирался задать вопрос, но Лань Ванцзи опередил его, сказав: – Вэй Ин не знает, что я здесь. Ах, так значит, он пришёл тайком, чтобы увидеться с ним. Цзян Чэн почувствовал себя немного виноватым из-за того, насколько волнительно было это услышать. Всё ещё пытаясь привести в порядок свои мысли и сформулировать ответ, Цзян Чэн остановился на излишне формальном: – Что привело тебя сюда? – вместо «С тобой всё в порядке?» «Как твои дела?» «Я беспокоился о тебе». «Я хотел увидеть тебя». – Получил твоё письмо, – сказал Лань Ванцзи. – Я думал, что отвечу лично. Но не был уверен, хочешь ли ты меня видеть после того, что… – Я хотел, – не раздумывая, признался Цзян Чэн. – Я хочу. Ханьгуан-цзюнь замолчал, но Цзян Чэн мог видеть замешательство на его лице, как он вёл мысленную битву о том, что сказать. Цзян Чэн понимал его. Он чувствовал то же самое, и как же болезненно было видеть это со стороны. – Ты в порядке? Ты выздоровел? – тихо спросил Цзян Чэн. Лань Ванцзи оторвал взгляд от стола, кончики его ушей порозовели. – Да. Нет. Не совсем. Возможно, ты… уже понимаешь это. Цзян Чэн всё понимал и решил, что лучше сразу перейти к делу, чтобы избавить Лань Ванцзи от дальнейшего дискомфорта. – Той ночью… ты… видел кое-что, не так ли? Второй Нефрит мгновенно кивнул. – Мн. Цзян Чэну всё это время было любопытно, и он должен был узнать: почувствовал ли Лань Ванцзи хотя бы отчасти Вэй Усяня в его духовной энергии в результате передачи ядра? – То, что ты видел… было ли это связано со мной, или с Вэй Усянем, или с нами обоими? – Только с тобой, – ответил Лань Ванцзи. Во рту у Цзян Чэна пересохло, и он услышал, как задаёт вопрос, ответ на который и так знал: – Что ты видел? Лань Ванцзи посмотрел ему прямо в глаза и сказал: – Всё. Полагаю, и ты тоже. Цзян Чэн не знал, чувствовал ли он себя хорошо или плохо от того, что об этом говорилось так прямо. – Да. Какой бы реакции Цзян Чэн ни ожидал от Ханьгуан-цзюня, это была не улыбка. Какое редкое зрелище! Это было очаровательно. Сердце Цзян Чэна трепетало, и он не мог оторвать глаз. Любуясь нежным изгибом губ Лань Ванцзи, он сжал кулаки на коленях. О, что бы он отдал, чтобы наклониться над столом и снова попробовать эти губы… – Теперь мы понимаем друг друга, – сказал Лань Ванцзи. – Мне не нужно ничего тебе объяснять или что-то от тебя скрывать. Цзян Чэн слегка фыркнул. – Нет. Нет смысла. – Я никогда не умел хорошо подбирать слова. А теперь, с тобой, в этом нет необходимости. Ты уже понимаешь. Ты понимаешь меня лучше, чем Вэй Ин, – сказал Лань Ванцзи. – Это странное чувство. – Привыкай к этому, – пробормотал Цзян Чэн, не в силах сдержать улыбку. Второй Нефрит выглядел так, словно собирался что-то сказать, но остановился. Затем он выпалил: – Тогда ты знаешь, что я знаю, что ты и Вэй Ин были любовниками. У Цзян Чэна перехватило дыхание. Но, ну, отрицать это было бессмысленно. – Да. Тебя это беспокоит? – Хмм… – Лань Ванцзи склонил голову набок и посмотрел на озеро. – Мне хотелось бы, чтобы он был честен со мной. Но нет, сам факт меня не беспокоит. Я могу понять, почему он полюбил тебя. Глаза Цзян Чэна расширились. Он не осмеливался думать, что это означало именно то, что он хотел, чтобы это означало. Ханьгуан-цзюнь только что назвал его человеком, которого можно полюбить? Не зная, что ответить, он просто молча смотрел на Лань Ванцзи. – И ты всё ещё любишь его. Всегда любил, – продолжил Лань Ванцзи. Цзян Чэн почувствовал приступ тошноты. Он знал, что Второй Нефрит должен был это увидеть; он знал, что он знает. Но услышать это вслух от мужа Вэй Усяня… это было ужасно. Лань Ванцзи теперь прекрасно знал, что Вэй Усянь бросил Цзян Чэна ради него. Это было обидно. Это было неловко. И это было бесполезно отрицать. Но прежде чем Цзян Чэн успел что-либо сказать, Ханьгуан-цзюнь вновь ошарашил его: – Ты должен рассказать Вэй Ину о том, что сделал в тот день. Насчёт вэньских солдат. Он должен знать, что ты для него сделал. Желудок Цзян Чэна вновь скрутило, когда он услышал, что это тема поднята тоже. Только не это. Что угодно, только не это. Он поднял руку. – Абсолютно, чёрт побери, нет. И ты не смей ему говорить. Сейчас в этом нет никакого смысла. Кроме того, он хотел, чтобы всё из его первой жизни осталось в прошлом. Он сам так сказал. Я даю ему то, чего он хочет. Лань Ванцзи нахмурился. – Но если он… – Нет. Я не хочу. Пожалуйста, уважай это. Теперь, когда между нами нет секретов, меньшее, что мы можем сделать друг для друга, – сохранить эту информацию между нами. Только между нами. В тот момент, когда он произнёс эти слова, он понял, насколько интимно это прозвучало. Сердце Цзян Чэна ускорило свой ритм. Теперь у них было понимание. Теперь появилось «мы». Это не ускользнуло от Второго Нефрита, чьи уши сразу же стали ярко-розовыми. Взгляд, которой он бросил на Цзян Чэна, заставил искры вспыхнуть внутри него и озарить всё его существо. Лань Ванцзи выглядел так, словно хотел перепрыгнуть через стол, повалить его на землю и сорвать с него всю одежду. Цзян Чэн на мгновение затаил дыхание. Сделал бы он это на самом деле? Осмелься, подумал он. Сделай это. Лань Ванцзи медленно выдохнул, пристально наблюдая за Цзян Чэном, оценивая ситуацию. Пожалуйста, подумал Цзян Чэн, просто сделай это. Только ещё один раз. Разумеется, он этого не сделал. Цзян Чэн задрожал от отчаяния и разочарования, когда Ханьгуан-цзюнь отвёл взгляд, сжав кулаки на коленях. Какая восхитительная ланьская сдержанность… Лань Ванцзи бросил на Цзян Чэна взгляд из-под ресниц, и что-то в его глазах подсказало Цзян Чэну, что он не единственный, кто здесь борется с самим собой. Вероятно, мужчина напротив него чувствовал себя таким же виноватым, противоречивым и разочарованным, желая чего-то – желая большего, – но не зная, куда двигаться дальше. Не желая быть первым, кто скажет это, кто решится сделать первый шаг, но и не будучи в состоянии забыть об этом. Не будучи в состоянии отпустить эту новую связь. Не желая отпускать это. Когда он подумал, что ничего не произойдёт и они продолжат сидеть вот так в неудовлетворённой тишине, Лань Ванцзи разжал один из кулаков и медленно скользнул рукой по столу, взяв ладонь Цзян Чэна в свою. Сердце Цзян Чэна бешено колотилось, когда пальцы Второго Нефрита ласково погладили его пальцы. Лань Ванцзи потупил глаза, боясь встретиться с ним взглядом, и на его щеках выступил милый румянец. До этого момента Цзян Чэн никогда не представлял, что такой относительно невинный жест может быть наполнен таким смыслом и такой чувственностью. Вот дерьмо, подумал Цзян Чэн, это всё серьёзно. Что, чёрт возьми, нам теперь делать? – Ваньинь… – прошептал Лань Ванцзи. От такого неформального обращения по спине Цзян Чэна пробежала дрожь. – Я хотел бы снова прийти, чтобы увидеться с тобой, – сказал Лань Ванцзи, сжимая пальцы Цзян Чэна. – Ты позволишь мне? Это была плохая идея. Поистине ужасная, чудовищная идея. Катастрофическая идея от начала и до конца. – …да.❅❅❅❅❅
Лань Ванцзи снова и снова говорил себе, что он не из тех людей, которые изменяют своим партнёрам, и что он не делает ничего плохого. Он просто становится другом Цзян Ваньиня. Он говорил себе это следующую дюжину раз, когда находил предлог, чтобы без предупреждения появиться на Пристани Лотоса. Если кто-нибудь спрашивал – он был в этом районе и нанёс светский визит местному лидеру секты, вот и всё. Здесь не на что смотреть. Цзян Ваньинь предоставил ему открытый доступ на Пристань Лотоса; он мог приходить и уходить в любое время. И если он отводил Цзян Ваньиня в сторонку, чтобы поговорить наедине каждый раз, когда они встречались на дискуссионных конференциях, то это было просто для обсуждения некоторых деловых вопросов, только и всего. В этом ведь нет ничего необычного, верно? И даже когда они вступали в спор – а они это делали, – никому не нужно было знать, что из них исчезло жало, и что моменты, когда Ваньинь кричал на него, могли быть даже немного… захватывающими. Как в тот раз, когда Ваньинь сделал грубое замечание и закатил на него глаза во время конференции… он чуть не раздавил чашку в руке, потому что это было… весело… спорить с другом, когда обе стороны знали, что их отношения в безопасности, даже когда они в чём-то не соглашались. Если он чувствовал себя взволнованным и счастливым, проводя время наедине с лидером секты Цзян и узнавая его получше, что ж, он держал эти чувства при себе. Никому не нужно было знать об этом, и никто от этого не страдал. В конце концов, они больше не прикасались друг к другу. Точнее, не совсем. Тут и там было несколько случайных прикосновений, которые пронизывали всё его тело горячим электрическим импульсом. И… ладно, возможно, однажды он немного потерял контроль и обнял Ваньиня перед тем, как покинуть Пристань Лотоса. Это… возможно, было ошибкой. Объятия длились слишком долго и были гораздо более интенсивными, чем любые дружеские объятия должны были быть. В тот раз он почти поцеловал Ваньиня, и ему потребовалась вся сила воли Второго Нефрита секты Лань, чтобы оторваться от него. Той ночью он летел на вибрирующем от их общего возбуждения Бичэне всю дорогу до Облачных Глубин и откаждодневил Вэй Ина до бесчувствия, как только прибыл. Они не говорили о том, какими были их отношения или какими они хотели, чтобы были. Они просто проводили вместе как можно больше времени и наслаждались обществом друг друга. Но иногда, как сегодня ночью, когда Вэй Ин свернулся у него под боком, Лань Ванцзи смотрел в потолок и молча признавался себе, что всё это ложь. Те чувства, что он испытывал, не были дружескими. Он не хотел, чтобы это произошло, но он влюбился в Цзян Ваньиня и не знал, что с этим делать. Он был абсолютно уверен, что его чувства взаимны, хотя вслух этого никогда не произносилось. Он мог видеть это в глазах Ваньиня и чувствовать сексуальное напряжение между ними, как если бы оно было чем-то физически ощутимым. Лань Ванцзи не любил лгать самому себе или скрывать что-то от Вэй Ина, но он чувствовал себя парализованным страхом и нерешительностью, не зная, какой путь выбрать. Что бы ни случилось, чьё-то сердце в итоге будет разбито. Он не знал, что делать. В следующем месяце дискуссионная конференция состоится в Облачных Глубинах, и Ваньинь приедет сюда. Он чувствовал головокружение, думая об этом. Ему не терпелось увидеть его снова. Лань Ванцзи повернул голову и посмотрел на спящего Вэй Ина; его тёплая рука собственнически обвивала талию Лань Ванцзи. Он почувствовал глубокий укол боли из-за вины. Так продолжаться больше не могло. Так или иначе, от чего-то придётся отказаться.❅❅❅❅❅
Вэй Усянь был готов признать, что иногда он мог быть ненаблюдательным, когда дело касалось чувств других людей. Ему даже внушали – весьма грубо, по его мнению, – что у него эмоциональный интеллект, как у репы. Но он не был абсолютно невнимательным, и если и был какой-то человек, которого он, как ему казалось, знал достаточно хорошо, то это был Лань Чжань. Что-то было не так с Лань Чжанем. Он не совсем понимал, что именно, но одно знал наверняка: это было как-то связано с тем, что произошло во время той ночной охоты с Цзян Чэном прошлой осенью. Воспоминания Вэй Усяня о той ночи теперь были немного смутными, но он помнил, как думал тогда, что Лань Чжань вёл себя странно, и с тех пор странности не прекратились. Вэй Усянь глубоко вздохнул, пытаясь вспомнить подробности той ночи. Когда Лань Чжань вернулся, он томился в цзиньши, валяясь в постели и всё ещё мучаясь от сильнейшего похмелья. Его муж сразу же отправился купаться, упорно игнорируя попытки Вэй Усяня заманить его в постель. Ну, само по себе в этом нет ничего необычного, подумал тогда Вэй Усянь. Нет ничего странного в том, чтобы хотеть хорошенько отмокнуть в горячей воде после долгой, утомительной ночной охоты. Но сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что именно тогда отношения между ними начали меняться. Он задал недостаточно вопросов, понял теперь Вэй Усянь. Он вспомнил, как спросил, что случилось и в порядке ли Лань Чжань, но его муж отмахнулся от этого, сказав, что он не пострадал и что Вэй Ину не о чем беспокоиться. Когда Лань Чжань закончил греться в бочке и скользнул рядом с ним в постель, он целомудренно поцеловал Вэй Усяня, перевернулся и заснул, даже не пытаясь инициировать их каждодневность – которая соблюдалась не строго каждый день, но достаточно близко к этому, чтобы сделать такое развитие событий необычным. Опять же, Вэй Усяню следовало быть более любопытным. Более настойчивым. Задать больше вопросов. Потребовать больше ответов. Но он этого не сделал, потому что чувствовал себя виноватым из-за того, что слишком перебрал и был выведен из строя, чтобы присоединиться к ним, оставив их одних разбираться с проблемой. Вэй Усянь чувствовал, что каким-то образом утратил право раздражаться и что-то требовать по этому поводу. После той ночи он заметил едва уловимые перемены в Лань Чжане. Он казался немного рассеянным, погружённым в свои мысли. Он был немного более отстранённым, немного менее ласковым. Этих изменений было достаточно, чтобы Вэй Усянь обратил внимание, но недостаточно, чтобы действительно дать повод для замечаний. В конце концов, после той ночной охоты они возобновили свою каждодневность. Лань Чжань по-прежнему баловал его, нарушая правила, чтобы тайком принести ему выпивку. Он по-прежнему защищал его перед любым, кто осмеливался критиковать его. Он давал ему всё, что Вэй Усянь хотел. Он по-прежнему был добрым и заботливым. Но что-то было просто… не так. Он также спросил Цзян Чэна о той ночной охоте, но ему тут же дали отпор: «Если тебя так интересует, что происходит на ночных охотах, то тебе действительно следует ходить на них самому! А теперь проваливай! Я занят!» А затем Лань Чжань начал всё чаще где-то пропадать. Раньше они повсюду путешествовали вместе, но в последнее время Лань Чжань стал исчезать на целый день под какими-то туманными предлогами, связанными с делами секты. Его муж всегда возвращался с подарком для него, так что ему не на что было жаловаться, но Вэй Усянь задавался вопросом, куда он ходил и почему… Он также обратил внимание на то, что несколько раз подарки Лань Чжаня оказывались чем-то специфическим из Юньмэна. Это можно было легко объяснить тем, что Лань Чжань изо всех сил старался порадовать Вэй Усяня чем-то, что напоминало бы ему о доме. Но… могло ли это означать что-то ещё? Наполовину оформившаяся мысль крутилась в глубине его разума, чуть выше уровня подсознания. Случайно не с Цзян Чэном он встречался? Нет. Нет, это было невозможно. На черта ему это делать? Они друг другу даже не нравятся! Но затем из глубин его мозга раздавался тихий голос, нашёптывающий: «Знаешь… он уже давно не говорил ничего плохого о Цзян Чэне, не так ли? Разве это не… довольно странно? Почему это так? Что изменилось? Что это значит? Это вообще что-нибудь значит? Хммм…» Он пытался отмести всё это как плод своего богатого воображения. Но сейчас, сидя здесь, на этой ужасной, скучной дискуссионной конференции рядом с Лань Чжанем, он чувствовал себя неудовлетворённым и нетерпеливым, даже не до конца уверенный, из-за чего. Вэй Усянь взглянул через зал на Цзян Чэна, который уже был на полпути к закатыванию глаз на что-то, что только что сказал лидер секты Яо, но поймал себя на этом и попытался скрыть свой порыв, принявшись с необычайным интересом рассматривать потолок. Вэй Усянь подавил смех. Его шиди действительно был слишком милым. Его взгляд снова вернулся к Лань Чжаню, и его желудок упал, когда он увидел совершенно невероятное зрелище. Лань Чжань наблюдал за Цзян Чэном, и уголки его рта слегка приподнимались. Лань Чжань смотрел на Цзян Чэна и улыбался. Вэй Усянь поражённо застыл. Этого не могло происходить. Что это была за альтернативная реальность?? Цзян Чэн решил, что достаточно рассматривал потолок. Он перевёл взгляд на Лань Чжаня, а затем быстро отвёл его. Слишком быстро. Лань Чжань опустил взгляд, и его щёки слегка порозовели. Вэй Усянь почувствовал, как по залу пробежал холодок. Теперь он был абсолютно уверен в одном: он был прав. Что-то произошло между Лань Чжанем и Цзян Чэном. Что-то серьёзное. Что-то, что никто из них не хотел, чтобы он знал. И, чертовски разумеется, он собирался выяснить, что это такое, потому что, что бы это ни было, он хотел быть частью этого.❅❅❅❅❅
Вэй Усянь, не теряя времени, привёл свой план в действие. Он извинился и покинул конференцию, чтобы найти место, где мог бы спрятаться, пока встреча не завершится. У него было странное ощущение, что между Цзян Чэном и Лань Чжанем произойдёт какое-то взаимодействие, если они будут думать, что его нет рядом, и он был полон решимости выяснить, что они скрывают. Вэй Усянь похлопал самого себя по плечу, чтобы похвалить за этот хитрый план, и самодовольно ухмыльнулся. Он действительно был гением! Его план был прост: позволить им думать, что он куда-то скрылся, тогда как на самом деле он спрячется и понаблюдает. Тогда всё, что ему останется делать, это ждать и смотреть, что произойдёт. Тихо следовать за ними. Следить за каждым их шагом. Подслушивать, если это будет возможно. Вмешаться, если потребуется. И, в конце концов, разгадать суть того, что они оба задумали. Это было почти слишком легко. Вэй Усянь спрятался в кустах. Как и ожидалось, когда встреча завершилась, Цзян Чэн и Лань Чжань задержались в хвосте толпы, чтобы занять позицию последних, кто покинет зал. Они вместе вышли наружу и остановились у дверей, пока все остальные не разошлись. Как только они по-настоящему остались одни, Лань Чжань украдкой огляделся вокруг, прежде чем резко схватить Цзян Чэна за руку и потянуть его в противоположном направлении. Вэй Усянь поблагодарил себя за то, что сегодня оделся во всё черное, выскользнул из кустов и незаметно последовал за ними, прячась за деревьями и статуями в поисках укрытия. Вот и всё, подумал он. Попались. Что бы он ни собирался обнаружить, он был к этому готов.❅❅❅❅❅
Цзян Чэн чувствовал, как тепло руки Лань Ванцзи просачивается сквозь одежду и обжигает его руку. По его коже пробежали мурашки от волнения, когда Ханьгуан-цзюнь затащил его в закрытую часть Облачных Глубин. Цзян Чэн огляделся вокруг. Должно быть, это было доступно только членам семьи Лань, потому что он никогда раньше здесь не был. Куда Лань Ванцзи его вёл? Что он хотел с ним сделать? Цзян Чэну было всё равно. Они подошли к тёмной пристройке – судя по виду, это был какой-то кабинет, которым давно не пользовались. Второй Нефрит открыл дверь и втянул Цзян Чэна внутрь. Как только они оказались в комнате, Цзян Чэн сдался. Вся сдержанность, за которую они оба держались, теперь достигла предела. Он прижал Лань Ванцзи к стене, не в силах удержаться от более близкого контакта с тем, кого так долго жаждал. Ханьгуан-цзюнь позволил себя прижать, отдавая контроль в руки Цзян Чэна. Цзян Чэн приблизился к Лань Ванцзи вплотную и посмотрел ему в глаза. С такого близкого расстояния он мог чувствовать тепло тела Второго Нефрита; он мог уловить запах тёплого сандалового дерева, исходивший от его кожи. Его тёмные, шелковистые волосы каскадом ниспадали на плечи и коснулись запястья Цзян Чэна щекотной лаской, когда он прижал руки Лань Ванцзи к стене. Он был в шоке от самого себя. Может быть, он в самом деле сошёл с ума. Это ни в коем случае не могло продолжаться и дальше. Это было нечестно ни по отношению к ним самим, ни по отношению к Вэй Усяню. Но если Цзян Чэн собирался разрушить всё между ним и Лань Ванцзи, он должен был хотя бы сначала признаться в своих чувствах. Всего один последний момент, один последний жест, и тогда он отступит. Он посмотрел в глаза Лань Ванцзи, и его начало трясти. Цзян Чэн почувствовал, как его собственные глаза начало печь от подкрадывающихся слёз. Тогда лучше покончить с этим побыстрее. Он отпустил руки Ханьгуан-цзюня, и тот обхватил ладонями его талию, не позволяя отстраниться и нежно поглаживая большими пальцами. – Ваньинь… что случилось? – Ванцзи, – прошептал он, – думаю, я действительно самый большой идиот в мире, потому что я влюбился в те… Цзян Чэну не удалось сказать ничего больше, когда губы Лань Ванцзи встретились с его губами.❅❅❅❅❅
Заглянув в окно, Вэй Усянь ничего не мог услышать, но точно мог всё увидеть. И это было зрелище, которому было суждено навсегда запечатлеться в его памяти. Цзян Чэн прижимал его мужа к стене, оставив между ними абсолютно ничтожное расстояние. Вместо того, чтобы оттолкнуть его, руки Лань Чжаня обвивали талию Цзян Чэна, притягивая его ещё ближе. Ноги Лань Чжаня были раздвинуты, позволяя одной из ног Цзян Чэна вжиматься между ними. Спустя несколько мгновений Цзян Чэн, казалось, что-то сказал его мужу. Что бы он ни сказал, это произвело немедленный эффект. Глаза Лань Чжаня сверкнули, и он подался вперёд, поцеловав Цзян Чэна с отчаянной свирепостью, которую Вэй Усянь не видел уже давно, удерживая его шиди за шею и атакуя его губы с жадностью голодающего. Цзян Чэн покачнулся и разорвал поцелуй, заставив его мужа тяжело повалиться на него, выглядя так, словно его ноги вот-вот подкосятся. Удержав их обоих, Цзян Чэн коснулся губами шеи Лань Чжаня. Одной ладонью он обхватил горло его мужа, сжимая крепко, но не настолько, чтобы задушить, в то время как другая его ладонь скользнула к заднице Лань Чжаня. Глаза его мужа были закрыты, его ресницы дрожали, а губы приоткрылись в безмолвном вздохе. Он выглядел так, будто полностью сдался Цзян Чэну. Он выглядел так, будто позволил бы сделать с ним всё, что пожелал бы Цзян Чэн. Глаза Вэй Усяня, прятавшегося по другую сторону окна, расширились, а челюсть отвисла. Его муж изменял ему с его шиди. Внезапно все эти маленькие подсказки обрели смысл. Части головоломки, которые всё это время были прямо перед его лицом, внезапно собрались воедино, и всё обрело смысл, возвращая его к той ночной охоте. Они определённо играли в тучку и дождик на той ночной охоте. Вэй Усянь замер на месте, не отрывая взгляда от этих двоих, охваченных страстью прямо перед ним. Какой-то частью себя Вэй Усянь чувствовал, что, возможно, именно в этот момент он должен впасть в неистовую ревнивую ярость. Ворваться туда и разоблачить их, поймать их на месте преступления, чтобы они ничего не могли отрицать. Бросить несколько хрупких ланьских чашек в стену, разбив их на тысячу осколков. Кричать, как обезумевший демон. Плакать уродливыми слезами. Сорвать горло, бросаясь злобными и резкими оскорблениями в них обоих. Ударить Лань Чжаня по лицу настолько сильно, чтобы сломать ему нос, и пнуть Цзян Чэна по яйцам так сильно, как удастся. В слепой ярости протопать обратно к их цзиньши и поджечь его, маниакально хихикая и наблюдая, как он сгорает дотла, а пепел их разрушенного брака поднимается в звёздное ночное небо. Прижать к груди Лань Чжаня наспех нацарапанное решение о разводе, не желая слушать ни единого слова, которое он захочет ему сказать. И, наконец, на глазах у всех Облачных Глубин разбить свой нефритовый жетон об эти идеально уложенные каменные плиты и выйти через главные ворота с высоко поднятой головой, готовый свободно путешествовать по миру, находя по пути новые захватывающие приключения и новых горячих любовников. Но гораздо, гораздо бо́льшая часть Вэй Усяня лихорадочно вопила: СВЯТОЕ ДЕРЬМО!!! СВЯТОЕ ЧЁРТОВО ДЕРЬМО!!! ЭТО ТАК ЧЕРТОВСКИ ГОРЯЧО!!! Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ НИЧЕГО НАСКОЛЬКО СЕКСУАЛЬНОГО ЗА ОБЕ СВОИ ЖИЗНИ!!! КАК Я МОГУ ВКЛИНИТЬСЯ ПОСРЕДИ ЭТОЙ СИТУАЦИИ ПРЯМО СЕЙЧАС?!?!❅❅❅❅❅
Неохотно заставив себя оторваться от губ Цзян Чэна, Лань Ванцзи прижался своим лбом к его лбу, тихо вздохнув. Цзян Чэн ахнул, почувствовав, как налобная лента Лань Ванцзи прижимается к его коже. Он прекрасно знал значение ленты и не понимал, что делать с тем фактом, что Лань Ванцзи позволял ему прикасаться к ней – фактически, сам инициировал это прикосновение. – Ванцзи… ты… это… – прошептал Цзян Чэн. Лань Ванцзи отстранился и посмотрел Цзян Чэну в глаза. Цзян Чэн посмотрел в золотистые омуты Лань Ванцзи и почувствовал, что дрожит. Лань Ванцзи крепче сжал талию Цзян Чэна. – Ваньинь… пора. Мы должны рассказать Вэй Ину. – Рассказать мне что? Лань Ванцзи вздрогнул, отпустив Цзян Чэна, и Цзян Чэн в ужасе развернулся, оказавшись лицом к лицу с Вэй Усянем, стоявшим на пороге комнаты со скрещенными руками. Мучительно долгое мгновение все трое стояли в тишине. Не отрывая от них взгляда, Вэй Усянь прошёлся по комнате, постукивая пальцами по руке. – Супруг… полагаю, ты имел в виду рассказать мне об этом, – сказал Вэй Усянь, указывая в их сторону. – Как любезно с твоей стороны, что ты наконец-то решил посвятить меня в эту маленькую грязную тайну. Интересно, сколько правил секты Лань ты нарушил? Лань Ванцзи сделал шаг вперёд с глубоко раскаивающимся видом. – Вэй Ин, мне очень жаль. Пожалуйста, позволь мне объяснить… Вэй Усянь поднял руку. – Остановись. Знаю, вы двое думаете, что я глупый… – Это не… – возразил Лань Ванцзи, но Вэй Усянь проигнорировал его и продолжил: – Но мне кажется, что я уже понимаю ситуацию. Следует ли мне подытожить это для вас? Дайте мне знать, если я в чём-то ошибусь. Цзян Чэн и Лань Ванцзи робко стояли рядом друг с другом, пока Вэй Усянь оглядывал их с ног до головы. Он сделал глубокий вдох и начал: – Всё началось с той ночной охоты. Вы двое попали в какие-то неприятности. Пыльца, вероятно, или какое-то проклятие? – Массив, – пробормотал Цзян Чэн. – Массив Дрожащего Приапа. Брови Вэй Усяня взлетели вверх. – Ух ты. Ладно, массив – причём особенно пикантный. Короче говоря, вам двоим пришлось переспать друг с другом, чтобы выбраться из этой ситуации живыми. – Да, – подтвердил Лань Ванцзи, устремив взгляд в пол. Вэй Усянь кивнул. – Так что это было сделано по необходимости, а не по собственному выбору. Вполне честно. На самом деле, даже если бы я был там с вами, то не смог бы помочь из-за моего низкого развития, так что результат был бы таким же, за исключением того, что я мог бы наблю… Вэй Усянь остановил себя, кашлянув в кулак. Лань Ванцзи и Цзян Чэн с любопытством взглянули на него. Неужели он только что сказал?.. Вэй Усянь прочистил горло. – Кхм, неважно. Дело в том, что на этом всё могло закончиться – должно было закончиться, – но этого не случилось, потому что вы неожиданно начали испытывать чувства друг к другу. Цзян Чэн и Лань Ванцзи безмолвно кивнули. – Вы не знали, что с этим делать. Вы чувствовали себя смущёнными и виноватыми, и не хотели причинять мне боль, но вы также не могли избавиться от своих чувств друг к другу. Лань Чжань, ты не хотел бросать меня, но и не хотел отказываться от Цзян Чэна. Цзян Чэн, ты не хотел разрушать мой брак, но и не хотел отказываться от Лань Чжаня. Итак, ничего не решено, всё сложно, и вот мы здесь. Всё правильно? – Да, – сказал Лань Ванцзи. – Вэй Ин, мне очень жаль, я действительно никогда не собирался… Вэй Усянь снова поднял руку, и Лань Ванцзи тут же замолчал; его нижняя губа задрожала. Цзян Чэн стоял рядом с ним, чувствуя себя так, будто его вот-вот стошнит. Вэй Усянь снова оглядел их сверху донизу и слегка фыркнул. – Знаете что? Давайте просто пропустим эту часть. Цзян Чэн нахмурился. – Какую часть? – Ту часть, где я выхожу из себя и выбиваю дерьмо из вас обоих. Честно говоря, у кого есть на это энергия? У меня на уме есть кое-что гораздо, гораздо более интересное для вас двоих. Цзян Чэн и Лань Ванцзи в тревоге переглянулись. Это звучало поистине чертовски зловеще. Пальцы Лань Ванцзи дрогнули, коснувшись Цзян Чэна, и Цзян Чэн взял его за руку. Какое ужасное наказание их ждало? В конце концов, Вэй Усянь был демоническим заклинателем. Могло быть сколь угодно много изобретательных и ужасных методов возмездия. Но что бы это ни было, они чувствовали, что заслужили это. Взгляд Вэй Усяня метнулся к их переплетённым пальцам, и он облизнул губы. – Я бы предпочёл просто пропустить всю эту часть со страданиями, гневом и тоской, если вы не против. Решение этой проблемы настолько очевидно, что я, говоря откровенно, поражён тем, что никто из вас об этом не подумал. Серьёзно, почему вы этого не сделали? Я знаю, что это моё тяжкое бремя – быть мозгом всей операции, но разве я должен делать всю сложную работу здесь?? Лань Ванцзи нахмурился. – Что ты имеешь в виду? Вэй Усянь драматично закатил глаза. – Ты правда всё ещё не понимаешь? Хорошо, я изложу это для вас. Я готов простить вас обоих, если мы прямо сейчас все вместе пойдём в цзиньши, и там вы как следует надерёте мне задницу – и друг другу тоже. Цзян Чэн и Лань Ванцзи стояли, как громом поражённые. Они правильно это расслышали? Был ли это какой-то трюк или… Вэй Усянь всплеснул руками. – Почему вы двое просто стоите там? Вы меня слышали?? Можем ли мы, пожалуйста, заняться делом прямо сейчас? Вы меня убиваете, серьёзно!! Вы хоть представляете, как тяжело мне было сдерживаться, наблюдая, как вы двое устраиваете здесь жаркую сцену?! Лань Ванцзи и Цзян Чэн повернулись друг к другу и одновременно коротко кивнули. Они оба немедленно поняли ситуацию. Действительно, они были идиотами. Теперь, когда им был представлен этот вариант, он на самом деле казался идеальным решением, единственным логическим выходом из этой неразберихи. Все оставались в выигрыше. – Ванцзи, пойдём, – сказал Цзян Чэн с лукавой улыбкой. – Кое-кому действительно давно пора надрать задницу.