Чистокровная сказка

      Яркие лучи солнца, которые так и били по лицу одиннадцатилетней девочки, словно напоминали ей о том, что пора вставать. А крики матушки на первом этаже были только об одном. И Кассандра, уже привыкнув к подобному каждое утро подряд, промычала в подушку.       — Кассандра, клянусь Мерлином, если я зайду, и ты все ещё лежишь в постели, я… — грозный голос матери стих в ту же секунду, когда она распахнула дверь в комнату дочери и застала ту у деревянного шкафа.       Кассандра изо всех сил старалась подавить зевок, с напускным серьезным видом бегая глазами по гардеробу.       — И не за чем так кричать, матушка. Я уже давно встала, — спокойно солгала Касс, повернувшись к матери лицом.       Женщина, кажется, ни на йоту не поверила младшей, показательно хмыкнув.       — Живо приводи себя в порядок и спускайся вниз. Не вынуждай меня идти на крайние меры, — жёстко отчеканила она. Придерживая подол изумрудного бархатного платья она покинула спальню, и только тогда Касс могла облегчённо выдохнуть.       — Не утро, а черти что постоянно, — пробурчала она себя под нос, убирая за ухо черную прядь лохматых волос.       Ей определенно нужно было привести свой внешний вид в порядок, иначе колких комментариев старшего брата не избежать. И пусть разница у них была всего в год, но это не мешало Дарвину кичиться ей при каждом удобном случае о том, что она маленькая. А ее это жутко раздражало по сей день.       Кассандра прекрасно знала, что ее мать приверженица таких взглядов, мол, раз девушка, значит должна носить роскошные платья. Тем более статус позволяет; а раз позволяет — значит надо поддерживать его. Но сама девочка не видела надобности в этом. Даже не понимала, зачем выряжаться и для кого, если на люди ты выходить не планируешь. А она точно знала, что не планировала. Весь день она проведет за уроками скрипки, потом французский и к концу вечера уроки этикета от матери.       И так каждый божий день.       В жизни Касс все было однообразно и стабильно. Не менялось ничего из года в год. Разве что все станет по-другому, когда первого сентября ее нога переступит «Хогвартс-экспресс». И тогда-то жизнь перевернется на сто восемьдесят. В этом она не сомневалась нисколько.       По рассказам брата именно в алом поезде, — который сама Касс видела лишь пару раз, — его жизнь и изменилась: он познакомился там с новыми людьми, подружился с ними, поступил на лучший, по его словам факультет.       Невольно мысли о выборе будущего факультета навеяли на Касс тоску. Родители ведь возлагали на нее надежды, что она поступит на Слизерин как и все в их роду. Надежды все пали именно на нее, ведь ее брат впервые за столько-то столетий нарушил эту традицию, попав на Гриффиндор. О чем сам парень никогда не жалел. Он понял, что его истинное место именно там.       Касс хотела так же, но в то же время она не хотела напороться на гнев родителей. Ведь тогда рухнет все. И ей будут об этом напоминать до конца жизни, чего бы не хотелось.       Кассандра не спешила спускаться вниз, как можно дольше оттягивая это. И в душе надеясь, что про нее и вовсе забудут. Да вот как бы не так.       Новый и уже более разозленный крик матери заставил девочку скривиться, волнуясь о том, как бы она с такими успехами не оглохла. И только потом уныло открыла дверь, встречая широкую и явно издевательскую улыбку брата. — Только посмей что-то сказать, — буркнула она, в предупреждении сверкнув глазами. — Отправлю через всю лестницу прямо вниз.       Девочка пошла к лестнице, замечая, как Дарвин пристроился рядом с ней, сложив руки за спиной.       — Матушка уже в ярости, а ты злишь ее все больше и больше. Иногда мне кажется, что ты либо бессмертная, либо же, наоборот, хочешь ту поскорее довести до горячки, — протянул он смешливо, заработав косой и недовольный взгляд сестры.       — Или я все жду того момента, когда ты попадешь ей под горячую руку, — ответила она колко. — Тогда-то жизнь будет прожита не зря.       Дарвин притворно ахнул, схватившись рукой за сердце.       — Родная-то сестра! — картинно вздохнул он. А потом растянул губы в ухмылке. — Желаю удачи там.       — Она-то мне явно понадобится, — пробурчала Касс.       Кассандра, оказавшись на первом этаже, сразу заприметила силуэт своей матери, стоящей спиной к ней. Сама девочка кашлянула, чтобы привлечь внимание.       Аделаида — как звали ее мать — повернулась к дочери, держа в руке изящно сигару. Каким-то придирчивым взглядом она окинула внешний вид дочери. И ее красивое аристократичное лицо скривилось, делая его уже совсем не таким привлекательным, как секундами раньше.       — Не могла надеть что-то поэлегантнее? Или мне нужно самой заставлять тебя делать это и напоминать, что ты будущая леди?       — Смею напомнить, что ты купила мне этот костюм сама со словами: «он делает тебя утонченной», — смело взглянув матери в глаза, произнесла Касс.       Женщина была не шибко рада услышать такие слова из уст Кассандры, но и возразить не могла против, ведь это была правда.       — Зачем так настырно звала меня, матушка? — спросила девочка, вальяжно усевшись в бархатное серое кресло, закидывая ногу на ногу.       — Не произноси при мне таких вульгарных слов, — вновь скривилась она.       Кассандра закатила глаза, уже не в первый раз слыша подобную фразу от матери, которая, кажется, все никак не могла смириться с тем, что дочь ее не собирается слушаться.       — Дарвин уже в курсе о том, что я хочу теперь сказать тебе. Поэтому буду краткой: завтра в полдень чета Лейстрейнджей устраивают у себя прием. Само собой, мы приглашены.       — Опять? — выдохнула Касс, поражая мать такой бестактностью и дерзостью.       Последовавший весёлый смешок за спиной девочки заставил ее обернуться, увидя брата, который опирался об косяк арки плечом.       — Видишь, а ты говорила, что я один тут невежда, — хмыкнул весело парень, сверкнув глазами в сторону сестры, где читалась нотка одобрения за ее выкинутую фразу.       — Вы оба невыносимые!..       — …и ужасные, — закончили за мать оба ребенка в один голос, с одинаковыми смешливым лицами глядя на нее.       — Повторяешься, maman, — произнес Дарвин, нахально глядя на нее, упрятав руки в карманы брюк.       — Не смей мне дерзить, глупый мальчишка! — вскрикнула Аделаида уже в ярости, делая шаг к сыну, но тот сорвался с места с задорным смехом.       — Какой же глупый? Очень даже умный и смышлённый! — выкрикнул он это уже с лестницы, когда бежал обратно к себе в комнату.       — Кто ещё из нас бессмертный, — усмехнулась тихо Касс, следя за этим представлением, которое уже стало традицией.       Кассандра видела, как мать все больше выходила из себя. Она уже могла по малейшим ее изменениям понять, какие чувства та испытывала. Например, когда она просто злилась, меж бровей у нее залегала морщинка, а взгляд становился темнее. Или, например, когда была в бешенстве, щеки ее слегка краснели, а глаза так и метали молнии во все подряд.       И сейчас у женщины было что-то между злостью и бешенством. Хотя Дарвин, кажется, только забавлялся этим и сильнее выводил матушку из себя.       — Вот негодник такой! — тяжело дыша, зло проговаривал женщина, пока не повернулась снова к дочери. Кассандра в немом вопросе вскинула брови.       — Домовики доставят тебе несколько платьев. Выбери то, что тебе понравится больше всего и будь завтра готова к половине двенадцатого, — холодно произнесла она, будто по щелчку пальцев меняя настроение. Вот она — маска аристократа.       — Мы через камин к ним попадём или как нормальные люди всё-таки воспользуемся такой вещью, как «дверь»? — склонила голову вбок девочка, выводя мать из себя ещё больше. А на лице Кассандры расползлась довольна улыбка.       Да, бесить Аделаиду Касс и Дарвин любили.       — Мерлин, да за что же мне такое наказание? — пробормотала она, зажимая переносицу двумя пальцами. Касс только хмыкнула, ведь вопрос был глупым. — Завтра вы должны показать себя в лучшем свете и…       — Не упасть на богатеньких пижонов, я помню, — перебила ее Касс, вставая на ноги.       — Не смей так разговаривать со мной! — вскричала женщина, быстрым шагом сокращая между ней и дочерью расстояние, но девочка сорвалась с места, со звонким смехом убегая туда, где ранее скрылся брат.       Кассандра забежала в свою спальню, закрывая с негромким хлопком дверь. И только потом выдохнула, стягивая с хрупких плеч пиджак темного цвета.       Кассандра прошла к своему столу, присаживаясь на стул и доставая из ящика непрочитанные письма.       Девочка поджала губы, когда увидела адресата. И она точно знала, что игнорировать, увы, не получится его. Ведь в таком случае во все это втянут ее мать.       Красивое личико слегка скривилось, когда глаза прочли написанное. Всё в стиле Эвана Розье. Слащаво, высокомерно и слишком неискренне, что даже на листе бумаги было заметно.       Кассандра даже не стала читать второе письмо. Сразу выкинула его и первое тоже.       Аккуратным почерком она вывела на пергаменте лаконичный ответ:

«Здравствуй, Эван. Благодарю за твои слова и комплименты, но сейчас я вынуждена отказать тебе в твоём предложении встретиться. К тому же в этом нет надобности, ведь завтра мы с тобой ещё увидимся на приеме. С уважением, К. А.»

      Поставив точку после инициалов, девочка с продолжительным вздохом откинулась на спинку стула, крутя красивое белое перо меж пальцев. Глаза то и дело перебегали на исписанный пергамент, пока она все же не решилась и, свернув его, сложила аккуратно в конверт с именной печатью ее семьи.       Кассандра подошла к клетке своей белоснежной совы, открывая ее и выпуская птицу.       — Знаю, милая, что ты уже и сама устала летать к ним, но что поделать, — ласково и в то же сочувственно улыбнулась она питомцу, на что Астре́я — как звали сову — издала непонятный звук, явно выражая недовольство. — Потом обещаю не беспокоить тебя, — клятвенно произнесла Касс, отдавая письмо сове.       Сова сделала круг по комнате, чтобы размять крылья, а после вылетела из окна под провожающий взгляд своей хозяйки.       — Когда-нибудь я позволю тебе выклевать ему глаза, — вздохнула Касс, получив в ответ такой знакомый смешок за спиной, заставивший ее обернуться.       Дарвин стоял со скрещенными на груди руками, оперевшись плечом об косяк ее дверного прохода.       — Чего тебе? — вздохнула Касс.       — Да вот пришел к тебе посочувствовать, — сказал он с тенью насмешки, а после отлип от косяка и прошел к кровати сестры, нагло заваливаясь на нее с ногами. И девочка нахмурилась в недовольстве, ведь терпеть не могла, когда Дарвин так делал.       — Себе посочувствуй, ведь если ты не уберешь ноги с чистого постельного, то отправишься вслед за Астреей, но уже с моей помощью, — едко проговорила Касс, на что Дарвин только усмехнулся, но ноги спустил, принимая сидячее положение.       — Серьезно, Касс, ты понимаешь, к чему это все может привести? — уже посерьезничал паренёк. — Этот буржуй французский когда-нибудь замолвится словечком, чтобы стать твоим женихом. А оно тебе надо? — И не особо понятно, то ли он под «оно» подразумевал сам факт помолвки и женитьбы в дальнейшем, то ли самого Эвана. — Геморрой только лишний, — добавил он тише, заставляя сестру поперхнуться из-за сдерживаемого внезапного смеха. Но она быстро взяла себя в руки.       — Все, что мне надо, это чтобы он забыл о моем существовании. Да вот только мое игнорирование по итогу приведет к тому, что дело раньше времени заведут, когда этот Розье с моей матерью начнут как чёртовы подружки перемывать мне косточки, — фыркнула Касс. — Так что у меня не так много вариантов, что делать.       Дарвин поджал губы, видя смысл в словах сестры.       — Тогда надо сделать так, чтобы он сам от тебя отстал.       — Умный ты, конечно, — скорчила ему лицо Касс. — Тебе напомнить, как на прошлом вечере я публично облила его чем-то? А он, пусть и злился, но воспринял это как мою неуклюжесть.       — И досталась же тебе проблема, сестрёнка, — пробормотал он.       — Матушка уже наверняка беседовала с родителями Эвана. И они точно уже заводили разговор о нашем союзе. Так что есть лишь крохотная надежда, что рано или поздно он найдет себе покрасивее и получше. У нас же обёртка и состояние в первую очередь оценивают.       — Не хочу выразиться неправильно, Касс, но из всех знакомых мне девиц — ты будешь покрасивее. Это объективное мужское мнение, а не как твоего брата.       — Твой комплимент только хуже сделал, — буркнула она, снова падая на стул. Закинув голову назад, девочка прикрыла глаза, прокручивая в голове все варианты того, как отвязаться от одной чистокровной занозы. Но как назло единственное, что приходило на ум, так просто устроить скандал родителям. Да вот только в этом случае они сделают все ровно наоборот ее просьбе. Специально, чтобы показать Кассандре ее место и то, что у нее нет права выбора на свою же жизнь.       Кассандра ахнула, когда ей в лицо неожиданно прилетела ее же подушка. Девочка резко повернула голову в сторону брата, который едва сжерживал смех, глядя на теперь уже немного растрёпанный вид сестры.       — Я тебя сейчас этой же подушкой придушу, — угрожающе сказала она, со всей силы швыряя подушку обратно, но Дарвин легко поймал ту.       — Сестрёнка, твоя кислая мина меня уже с ума сводит. Надо же как-то изменить это, — с издевательской улыбкой протянул он.       Кассандра чуть сощурилась, вставая со стула. И с недобрым выражением лица стала надвигаться на брата.       — Ты и без этого сумасшедший донельзя, — медленно шагая к нему, произнесла Касс тоном, не предвещающим ничего хорошего.       — Так, Касс, дистанцию держим, — сказал он, а сам стал опасливо ползти по кровати назад, выставляя перед собой подушку как щит. Но девочка шла дальша, словно непробиваемый танк. — Касси, не дури. Не стоит лишать это семейство такого очаровашки. Касс, не смей… Кассандра!

***

      Крики и смех со второго этажа дома слышались отовсюду. И Аделаида могла только вздыхать.       Дети совсем перестали ее слушаться. Все ее надежды, которые она возлагала на них и великие цели, всё просто рухнуло. Женщина ещё в раннем детстве сына замечала, как тот похож на отца: высокомерен, знает себе цену, статен, умён, красив. У него были все шансы и задатки стать лидером. Будущим лордом Аддерли. У него было бы всё — власть, величие, почет, место в обществе.       Но все рухнуло в тот день, когда шляпа распределила юнца на Гриффиндор.       И кто бы только знал, какое разочарование, горе и ярость тогда испытала Аделаида. Все ее планы просто канули в пропасть, когда сын стал перечить ей. Дерзил, делал, что вздумается и даже после жестоких наказаний продолжал отстаивать свою позицию.       И женщина, видя это, только больше сожалела, что такие таланты пропадают зря. Дарвин совершенно не хотел пользоваться всем тем, что имел в тех целях, которые сама женщина считала превосходными. Ведь он мог бы получить все, что только пожелает. Если бы было желание, хоть малейшее. Она бы разглядела это в нем и направила на путь истинный, по ее мнению.       Но нет.       Сердце матери было разбито, когда ее первенец, её наследник махнул на все рукой, высказав свою точку зрения на этот счёт, мол, ему не это нужно в жизни.       Наказания было не избежать, но Дарвин бы лучше свой язык откусил, чем отказался от сказанных слов.       Потом Кассандра.       Девочка не могла продолжить род своей семьи, но стала бы хорошей партией для кого-нибудь. Подходящую семью найти не так сложно. Аделаида рассматривала исключительно те варианты, которые имели за спинами целую историю. Благородный род, фамилия, ценности, почет — все это учитывалось в первую очередь, когда она серьезно подходила в выборе невесты и жениха для детей.       Потом в девочке стал просыпаться буйный характер. Она перенимала повадки брата неосознанно, но оттого лишь сильнее была похоже на Дарвина. И это было очень плохо, ведь Аделаида видела, каким становится сын. И она его медленно теряла, отчего ее материнское сердце кровью обливалось, больно сжимаясь. Пусть внешне она была холодна, чопорна и жестока, но она всё ещё мать, какой бы ни была.       Мать, которая начинает потихоньку терять и младшую дочь.       Кассандра становилась своевольна, остра на язык, дерзка в силу своего брата.       В женщине боролись противоречивые чувства. С одной стороны она была рада, что в детях был твердый стержень, но с другой стороны — именно это их и вело по другому пути. Не тому, который для них изначально выбрала мать.       Женщина могла изо всех сил стараться, чтобы хоть как-то повлиять на детей, но их непокорность лишь усугубляла все.       Аделаида знала, что помолвка — шанс не потерять все окончательно. У Дарвина и Касс попросту не будет выбора, ведь это не обговаривается с детьми. Да и мнения их слушать даже не будут. Просто поставят перед фактом. И тогда-то на двух родителей обрушится буря в виде двух непосед.       Женщина точно знала, что криков и ругани не избежать. И ей приходилось лишь ждать, пока этот момент настанет.       Аделаида зажмурилась, двумя пальцами сжимая переносицу, пока не ощутила на оголённых плечах хололные и грубые ладони.       Пришлось повернуть голову, чтобы увидеть своего мужа.       — Твои дети все больше и больше становятся грубы и своевольны, — произнесла немного устало женщина, прикрывая глаза от удовольствия, когда мужчина начал слегка массировать ее плечи.       — Рано или поздно они одумаются. Иначе потеряют все.       — Думаешь? Потому что я уже в этом сомневаюсь сильно. В нашем сыне так точно.       — Дарвин ещё ребенок. С возрастом вся эта дурь из него выйдет, и он осознает, где его место и с кем.       — Кажется, ещё на первом курсе он заявил, что будет назло нам общаться с грязнокровками.       — Ему придется одуматься, — холодно произнес Майкл, — иначе последствия для него же будут плачевными.       — Ты же знаешь, что его это не остановит? — усмехнулась Аделаида. — Он похож на тебя в юношестве.       — Разница только в том, что я не водил дружбу с мерзкими грязнокровками на не менее ужасном факультете, — скривился в омерзение мужчина.       — Ты прав, — вздохнула женщина, накрыв своей ладонью одну руку мужа. И лёгкий массаж прекратился. — Кассандра следует за ним. Я боюсь, как бы они оба не наделали глупостей в дальнейшем.       Как по зову после этих слов послышался задорный крик девочки, а следом смех Дарвина.       — Кассандра! Дарвин! Немедленно прекратите! — крикнул грубо мужчина. И все стихло. Да вот только оба родителя сомневались, что их ребячество закончилось по наступлении тишины. Скорее всего сын наложил на комнату заклинание, которому обучился ещё до поступления в Хогвартс. Просто мальчик понимал, что иначе в этом доме никак. — Мерлин, дай нам сил.       — Я об этом и говорю. Как бы все не зашло слишком далеко. Их нрав неукротим. И порой мне кажется, что итог будет ужасным.       — Они оба ещё образумятся, — произнес Майкл. Мужчина поднял жену на ноги, начиная медленно губами исследовать ее шею.       — Я все думаю о том, на какой факультет попадет Кассандра, — выдохнула женщина, прикрывая от удовольствия глаза. — В ней есть все качества истинной Слизеринки. Но с ее похожестью на брата вполне возможен повторный исход событий.       — Не будем забегать вперёд, дорогая, — произнес мужчина, отрываясь от жены. — Все покажет время. Кассандра пусть и имеет характер, но она ещё мала, чтобы разумно оценивать всё. И она понимает, что будет, если последует за братом.       — Ты же знаешь, что так и будет? Я имею в виду, что она за ним пойдет куда угодно. Их привязанность слишком крепка. Это не даст ничего хорошего нам.       — Они брат и сестра. Однако если со временем ничего не поменяется, я подумаю о том, чтобы они оба больше никак не влияли друг на друга, — задумчиво произнес Майкл.       — Ты хочешь их рассорить? — нахмурилась Аделаида, поворачиваясь к мужу лицом. — Майкл, так нельзя. Они одной крови. Нашей крови.       — Ты понимаешь и сама, что так будет лучше, — выпрямился мужчина, и снова его взгляд похолодел. — Либо они примут всё то, что должны, либо откажутся от всего. Друг от друга в первую очередь.       — Но ведь…       — Я все сказал, — отчеканил уже с ноткой грубости Майкл, заставляя жену покорно смолкнуть. И он, и она знали, что женщина не будет ему возражать ни в чем. Такова уж ее роль в этом мире. — Иди в спальню, я скоро подойду, — велел он ей, сменив грубость на низкий тембр.       Мужчина, не разрывая с женой зрительного контакта, оставил поцелуй на тыльной стороне ее ладони. И Аделаида выдавила из себя улыбку, стараясь сделать её искренней настолько, насколько могла и умела.       Женщина кивнула, мягко высвобождая руку из плена руки мужа, поднимая подол платья и направляясь к лестнице.       Женщина даже не заметила, как на втором этаже притаились двое детей, которые все это время подслушивали разговор.       И лица их были одинаково сердиты и в то же время обеспокоены тем, что родители действительно прибегнут к тому, чтобы разлучить их.       Дарвин поменялся в лице, снова став непроницаемым и холодным. И встав с корточек, он взял сестру за руку, ведя ее к себе в комнату. И стоило двери закрыться, он повернулся к девочке, которая была расстроена таким словам отца.       — Касси, — старший взял лицо сестры в ладони, заставляя ее бездонные синие глаза — именно синие, потому что оттенок был глубоким и слишком насыщенным — подняться. — Обещай, что ни за что не пойдешь на поводу у родителей. Не будешь вестись на провокации и поддаваться в чем-либо. Станешь сильной девочкой, чтобы я мог всему свету прокричать, как горжусь тобой. И что ты никогда и не при каких обстоятельствах… — Дарвин, сглотнул, не привыкнув к таким откровенным речам, — не бросишь меня, — тихо произнес он, даже немного неуверенно, смутившись впервые от своих же слов. Но это были очень важные слова как для него самого, так и для нее.       Кассандра, кажется, впервые видела в его глазах такую уязвленность и даже тень слабости. Когда мать впервые применила на нем одно из непростительных в качестве наказания, в глазах его и то горела злоба. Но ни капли боли, чтобы не доставлять удовольствия этому дьяволу в юбке.       Пусть хоть весь мир станет против него, но ему будет достаточно того, что сестра с ним. Самый близкий в его жизни человек.       Кассандра накрыла его руки своими, растянув губы в лёгкой улыбке.       — Клянусь, что буду всегда с тобой. Даже если… — она замолкла, отводя взгляд в сторону.       — Даже если?.. — испытывающе и нетерпеливо произнес он.       — Попаду на другой факультет, — выдохнула она, прикрывая глаза.       — Касс, на этот счёт не переживай, я уверен, твое место на…       — Ты же сам слышал родителей, — сделала шаг назад девочка, и руки брата упали. — Я — истинная слизеринка. Просто добрая и немного бракованная, но это ничего не изменит.       — Знаешь, даже если и так — мне плевать. Я не собираюсь отказываться от тебя только из-за цвета наших галстуков, — фыркнул он несколько высокомерно на все эти глупые многовековые устои. — И даже то, что мы на разных курсах ничего не изменит. Для меня, по крайней мере, — сразу добавил он. А потом посмотрел на сестру проникновенным взглядом. — А для тебя?..       — Ничего, — помотала она головой, и Дарвин выдохнул. — Но внимание к нам будет повышено, — вдруг усмехнулась она, уже представляя это шоу: слизеринка общается с гриффиндорцем.       — Тебе не привыкать, — отмахнулся он, заваливаясь на свою кровать. А после постучал рядом с собой в приглающем жесте. И Касс, растянув губы в широкой улыбке, с разбегу запрыгнула к брату, тут же попадая в его объятия.       — Ты от меня никуда не денешься, заноза маленькая, — сказал Дарвин, обнимая сестру.       — А я никуда от тебя уходить и не собиралась. Будешь меня терпеть до самой старости, и даже в загробном мире я буду твоей спутницей на веки вечные.       — Ох, я обречён на страдания, — притворно ужаснулся он, тут же получая в бок от Кассандры. Но паренёк только рассмеялся.