Солнце, учись улыбаться

*** – Эй. Привет, – заметив приближающегося Акито с руками в карманах, Тойя тут же встрепенулся: вытянул голову, отложил в сторону книгу и улыбнулся. Как всегда, до отвращения на душе фальшиво. Акито с трудом удержался, чтобы болезненно не поморщиться. – Привет, Акито. Так что ты хотел? Остановившись возле бордюра, Акито еле слышно вздохнул и плюхнулся на его краешек, рядом с Тойей. Тот отвёл взгляд в сторону, скучающе обводя им серый асфальт и дома, расписанные граффити — все абсолютно пустые, без людей. Оно и к лучшему. В конце концов, это был их Секай — кроме них, здесь и не должно никого быть. У Акито не было времени глазеть по сторонам: сев рядом, он беззастенчиво уставился Тойе в лицо, словно пытаясь впитать в себя сквозь этот взгляд все самые мельчайшие эмоции, что пробивались через невыразительную мимику. Хорошо. Сейчас Тойя казался искренним — по-настоящему скучал, по-настоящему чуть смущался, по-настоящему любопытствовал, что они здесь делают и зачем Акито так срочно его сюда выдернул. Может быть, Акито немного боялся, что эта искренность продлится ровно до тех пор, пока он не откроет рот, и поэтому пытался растянуть этот момент как можно дольше. До упора. Пускай Тойя сохраняет это настоящее выражение на лице до тех пор, пока пауза не станет совсем уж затянутой, а тишина — гнетущей. Это произошло слишком скоро; быстрее, чем Акито успел удовлетвориться. Тойя покосился на него и, спешно натянув маску неловкого интереса, тихо кашлянул: – Кхм. Так вот, Акито… – Чш, – шикнул на него Акито, и Тойя изумлённо замолк, растерянно глядя ему в глаза. Акито решительно сдвинул брови и вытянул обе руки вперёд, намеренный больше не отступать. Нет, не в этот раз! Ох, лучше бы это, чёрт побери, сработало, Момои Айри! *** Всё началось в тот момент, когда Тойя внезапно перестал улыбаться. Нет, он никогда не был тем самым человеком с лучезарной улыбкой, одно чьё присутствие озаряет всё вокруг, словно солнце. Он всегда был прохладным и сдержанным, почти всегда сохранял непроницаемое выражение лица, и эта самая улыбка — чаще всего еле заметная, мимолётная, едва тронет губы и тут же испарится — была на его лице редким гостем. Может быть, поэтому ни Ан, ни Азусава так ничего и не заметили. Они по-прежнему собирались в парке, по-прежнему тренировались изо всех сил, Ан со своим фирменным коварством подшучивала над Акито, пытаясь выбить из него раздражённый вздох, а Азусава смущённо переглядывалась с Тойей, дожидаясь, пока о них двоих вспомнят и тренировка продолжится. Но Акито ведь всё заметил! Что-то неуловимо изменилось в Тойе: в том, как он двигался, как говорил, как выражал эмоции; как натянуто он теперь смеялся над нарочито нелепыми шутками Акито; как всё чаще неестественно жестикулировал, будто пытаясь подражать ему и окружающим; как отводил взгляд при его попытках разговорить себя и бормотал, что всё нормально. – Всё нормально. – Нет, блин, не нормально! – конечно, Акито злился. А кто не разозлится, когда лучший друг, партнёр, с которым вы были неразлучны последние несколько лет, чьи повадки и особенности поведения ты уже успел изучить досконально, вдруг начинает держать тебя за дурака и делать вид, что у него там что-то «нормально». Как будто Акито не видит, как он давит из себя улыбку в нужный момент, будто заправский робот, а на деле сидит мрачнее тучи. – Тойя, мы же уже это обсуждали! Доверие, доверие, и ещё раз доверие. Что у тебя опять? – Акито хмурился и ещё внимательнее вглядывался в лицо Тойи, пытаясь разглядеть за его мраморной маской следы настоящих эмоций. Эмоций, которые, как он думал, он давно научился различать — но оказалось, что Тойя просто всё это время позволял ему это делать. – Да нет, ничего такого, – Тойя тоже хмурился и поджимал губы, как по книжке изображая недовольство, и Акито чувствовал, как зубы у него самого скрипят от злости. – Я просто устал, Акито. Что ты хочешь, чтобы я сказал? «Как и в прошлые двадцать три раза», – фыркал Акито про себя, но, замечая искреннюю усталость, плещущуюся в глазах Тойи, прикусывал язык. Он снова ничего не узнал — но нутром чувствовал, когда стоило остановиться. Акито был готов выть от того, насколько сильно ему хотелось отбросить весь этот фарс, накинуться на Тойю и насильно вытащить у него из груди то, что явно висело на ней тяжёлым камнем. Хотя бы просто взглянуть, что за дрянь украла его тихий, очаровательный смех; его скромную, невесомую улыбку. Акито был готов драться за то, чтобы снова их увидеть и услышать; готов был стоять на коленях и умолять Тойю поговорить; да на что угодно был готов — только скажи! Но Тойя молчал. Молчал и не улыбался. Тойя молчал с упрямством партизана — Акито и не подозревал, что в нём его столько. Акито же с ослиным упрямством снова и снова заводил одну и ту же пластинку, когда нервы в очередной раз сдавали, в глухой надежде, что в этот раз Тойя вдруг расколется и всё ему расскажет: – Ты снова странный. Что у тебя случилось? – Всё нормально, Акито. Это сводило с ума. Даже RAD WEEKEND временно отошёл на второй план. Хотелось лезть на стену, кусаться и царапаться от невыносимого желания если не заставить Тойю мягко и непринуждённо улыбнуться, как раньше, то хотя бы вытянуть из него правду о том, в чём причина отсутствия этой улыбки. Где-то глубоко внутри Акито боялся, что дело может быть в нём самом. В конце концов, Тойя становился таким именно в его присутствии, а что происходило в его отсутствие, Акито узнать никак не мог. Эта мысль пугала и обвивалась сдавливающим узлом вокруг горла ещё хуже всех остальных, и Акито в ужасе запихивал её подальше, силился выбросить из головы прочь, забыть, стереть из мозга, подло её породившего, и никогда не вспоминать — но не выходило. Мысль оставалась и невыносимо раздражала, нахально всплывая в мозгу при каждом взгляде на грустное, но непроницаемое лицо Тойи. Никто не заметил изменений в Тойе, зато изменения в Акито, который изо дня в день становился всё мрачнее, заметили абсолютно все. Даже те, кому и дела никакого не должно было быть. Ладно Азусава, чей сочувствующий и взволнованный взгляд словно прожигал дыру в спине Акито на каждой тренировке; каждый раз, когда она открывала рот, чтобы заплетающимся языком спросить: «Что с тобой, Шинономе-кун?» – Акито поспешно хватал в одну руку куртку, а в другую — ладонь по-прежнему холодного Тойи и сбегал прочь. Чёрт с ней, с Ан, чьё невыносимое милосердие давило на голову ещё хлеще, чем давили бы язвительные шуточки: она, будто чувствуя неладное, нарочно придерживала язык в присутствии Акито и вела себя скромнее некуда, отчего Шинономе только сильнее хотелось хорошенько на неё рявкнуть: мол, чего притихла?! Не смешно больше?! Или язык проглотила?! Чего ж тогда с Тойей по-прежнему такая весёлая, а? Да плевать на них всех — это сочувствие, противным и липким слоем непрошенной заботы оседающее на коже, Акито ещё худо-бедно мог сносить, сжигая на долгих пробежках, глуша излишне сладким кофе и выплёвывая расщеплённым голосом в дрожащем звуке на своих песенных партиях. Но даже когда он, обессиленный, приходил домой — в единственное место, где от сочувствия можно было скрыться, — он натыкался на очередной взгляд, который всю его сознательную жизнь был острым и колючим, а сейчас почему-то стал таким же обеспокоенным и отвратительно заботливым, как и все прочие. – Акито. Ты как? – Отвали, Эна, – огрызался он привычно и не без удовольствия наблюдал, как её взволнованное лицо на глазах искажается от возмущения и обиды. – Ой, ну и пожалуйста! Больно надо сопли твои слушать, – она фыркала и гордо разворачивалась спиной, избавляя Акито от собственной жалости, режущей в тысячу раз больнее привычных беззубых грубостей, давно ставших в их брато-сестринских отношениях чем-то вроде ритуала и уже никого из них не задевающих. Жаль, это было ненадолго — и уже на следующий день Акито, который после очередного разговора с Тойей заходил домой в самом отвратительном расположении духа, снова встречало её ласковое и дружелюбное выражение лица. И опять всё по кругу. *** – Я дома, – сухо бросил Акито, отшвырнув рюкзак в сторону, и опустился на одно колено, бережно расшнуровывая кроссовок и краем глаза следя за дверным проёмом. Мозг уже отсчитывал секунды до момента, когда оттуда с елейной улыбкой выплывет Эна и снова поинтересуется, как у Акито дела; и тот уже был готов в отработанном жесте закатить глаза и отмахнуться, но в этот раз она почему-то не появлялась. Зато с кухни слышался приглушённый девичий смех. Акито замер и прислушался, пытаясь определить по голосу, кто бы мог быть в гостях в такой час. У Эны было не так уж много подруг, тем более таких, кого она охотно приводила домой; так что почти сразу на ум пришла… – О, Акито! – из кухни высунулось знакомое лицо с вечно насмешливым и решительным выражением на нём. «Восхитительная феечка» Момои Айри собственной персоной. Она приветливо оскалилась — и только тогда Акито наконец напоролся на тот самый сочувствующий взгляд Эны, высунувшейся из-за её плеча. – Здорово! Давно не виделись. Ты та-ак вырос, хе-хе! – Ну хорош, – отмахнулся от неё Акито, недовольно сморщив нос, но придержав желание огрызнуться. Если для Эны это было его обычным тоном общения, то Айри всё-таки заслуживала немного больше уважения, и только поэтому Акито изо всех сил сдерживался. Но и на это девушка с наигранным возмущением покачала головой и негодующе цокнула языком, сцепив руки на груди. – Что такое, что такое? Кто-то не в дух-.. Ай! – не окончив фразу, она резко развернулась на месте, взмахнув волосами, и шутливо-оскорблённо уставилась на Эну, что подло пихнула её локтем в бок. – Эна! Ты что! – Тц, – цыкнула на неё Эна, с тревогой косясь на Акито. – Не трогай его. Пойдём. – Это ещё почему? – Айри перевела непонимающий и недовольный взгляд с одной Шинономе на другого и упёрлась ладонями в бока в жесте, требующем объяснений. Акито сложил руки на груди и язвительно прищурился. – Вы закончили? Можно я пойду? Эна только махнула ему ладонью — дескать, иди куда хочешь; но стоило Акито повернуться, как чья-то цепкая рука схватила его за локоть мёртвой хваткой и поволокла обратно, игнорируя звонкие протесты. – Ну уж нет, так не пойдёт, – Айри сурово покачала головой, второй рукой схватив за предплечье и Эну. – Раз уж я здесь, вы, дорогуши, мне всё объясните. Никаких секретов от Момои Айри! Мы и так слишком редко видимся, чтобы ты, Акито, смылся в свою комнату, как хомяк надутый, и там сидел и тосковал. – Эй! – возмущённо воскликнул Акито, силясь вырвать локоть из пальцев девушки — но они только сжались крепче, будто железные. Айдолы, чтоб их — никогда же не скажешь, что в такой девчонке может прятаться чуть ли не медвежья сила. – Тем более, – продолжала Айри непринуждённо, решительно волоча обоих Шинономе за собой в гостиную, – Эна тоже беспокоится за тебя. Она уже рассказала, что ты третью неделю сам не свой ходишь, но ей ничего не говоришь. А если даже Эна заметила, значит, ты и правда сильно влип. Я права? – Эй! – настала очередь Эны шипеть и возмущённо краснеть, пока подруга без задней мысли вываливала на Акито все её секреты. – Если я сказала тебе, это не значит, что… – Тц-тц-тц! – с мудрым видом перебила её Айри и одним резким движением усадила их обоих на диван перед собой. Наконец-то заготовленный жест оказался к месту: Акито демонстративно вздохнул и закатил глаза, всем видом показывая, что разговаривать не намерен. И выглядело бы, наверное, убедительно, если бы Эна по соседству не сделала абсолютно то же самое почти синхронно, выбив из Айри короткий, по-лисьи хитрый смешок. – Вот так. А теперь, – она остановилась перед Акито, и вдруг её взгляд в мгновение превратился из смешливого и расслабленного в собранный и серьёзный — Акито даже удивился такой перемене, – я внимательно слушаю. Рассказывай, что стряслось. – Да какое вам дело? – фыркнул Акито, упрямо опуская голову и из принципа отводя глаза, чувствуя, как стыдливо краснеет под твёрдым взглядом Айри. Наверное, было неправильно вот так отвергать их попытки помочь. Ведь когда Тойя делал то же самое, для Акито это было невыносимо. Но это же совсем другая ситуация. Тойя — его партнёр. Лучший друг. Близкий человек. Тойя — тот, от кого Акито страстно желал безусловного доверия к себе; и оттого так больно было этого доверия не чувствовать. Эна и Айри — совсем другое дело; проблемы Акито, в особенности проблемы с Тойей, касались их в последнюю очередь, и помощи никакой Акито от них не требовалось. – А я говорила, – полушёпотом пробормотала Эна и со вздохом цокнула языком. Айри проигнорировала её и чуть нахмурилась, не сводя взгляда с насупившегося Акито. – Такое. По тебе даже сейчас видно, что ты сидишь как в трауре. Да даже твоя сестра переживает! – Эна было вздохнула с возмущением, но, видимо, заставила себя прикусить язык. – И что? – Акито непроизвольно съёжился под пронзительным взглядом Айри, которым каким-то неведомым образом пробуждал в нём чувство вины за собственное упорное молчание. Этот взгляд словно прожигал насквозь, и на время Акито даже забыл о главной своей проблеме в попытках как-то скрыть от него душу. Может быть, сделать более расслабленное выражение лица, и она отстанет? Айри прищурилась, покосилась на Эну: та, словно забыв о своей обиде, тоже с искренним беспокойством глядела на Акито. И правда переживала. Акито же выглядел как загнанный в угол зверёныш: не поднимал глаз, но весь казался каким-то затравленным и разве что не рычал на них в голос. Хотя самой Айри было известно не так много об Акито напрямую, если верить рассказам Эны, можно было предположить, что… – Дело в Аояги, – решительно изрекла она даже не вопросительным тоном, внимательно наблюдая за реакцией Акито. Тот не заставил долго ждать: немедленно встрепенулся, полоснул Айри по лицу испуганным взглядом — мол, как ты поняла? — тут же опомнился и попытался вернуть себе прежнюю напускную невозмутимость, но слишком поздно. Айри удовлетворённо улыбнулась сама себе. – С чего ты взяла?! – Предположила и угадала. – А если нет?! – Вижу, что да, – Акито послал Айри испепеляющий взгляд, но смысла в этой борьбе больше не было: «восхитительная феечка», а вернее, хитроумная дьяволица попала в цель, и смущённый румянец разоблачения уже разливался по щекам — конечно, не укрываясь от неё. Чёрт побери. – Ничего себе, – шепнула рядом Эна, будто желая добить Акито окончательно. – И правда! А я даже не подумала… – Вот и не думай! – сорвался на неё Акито, тут же наткнувшись на ответный тычок в плечо; но уже было понятно, что он окружён. Он сам позволил им понять, в чём дело, и отступать было уже некуда. Акито побеждённо вздохнул и поднёс запястье ко лбу. Ладно. Раз уж вы двое так хотите… – …Да, – сквозь зубы процедил Акито, стараясь не обращать внимания на ликующий взгляд Айри и изумлённый — Эны. – Дело в Аояги. Довольны? – Пока нет, – Айри, по-видимому, уже совсем вошла в роль полицейского на допросе и теперь вальяжно прохаживалась перед Акито. – Что именно с Аояги? – Да, вы же ходите на тренировки, – подала голос Эна. – И в гости он приходил. Мне казалось, у вас всё как всегда. Акито откинулся на спинку дивана и мучительно застонал, закрыв лицо руками. Судя по всему, экзекуция будет продолжаться долго. Просто так его не отпустят. Но как им объяснишь по-человечески, в чём дело? Ни одна, ни вторая точно не смогут понять, из-за чего Акито был в таком отчаянии. Даже Ан с Азусавой не поняли. А для этих двоих Тойя и тем более не изменился ни капли. Куда им понять, что Акито видел больше, чем они все — скажут, мол, сам всё придумал. Идиот. Акито не успел отнять руки от лица, когда почувствовал уверенное прикосновение к колену. Он посмотрел сквозь пальцы: Айри сидела перед ним на корточках и ободряюще улыбалась, похлопывая ладонью по его коленке. Похоже, теперь она решила на полную применить свои чёртовы айдольские суперсилы — даже Акито, который считал себя стойким к таким вещам, почувствовал, как от её лучезарной улыбки сердце замирает (пусть и не так сильно, как замирало от улыбки Тойи, когда она ещё была); а Эна сбоку так и вовсе чуть слышно охнула, по-видимому, сражённая наповал. – Эй, – во взгляде Айри больше не было ни насмешки, ни даже обычной весёлой искорки — только искреннее дружелюбие и забота, но без капли жалости, — и Акито почувствовал, как ком в горле, мешающий говорить, понемногу растворяется. – Я, конечно, тут не главный спец по вашим отношениям, но если самому трудно разобраться — отчего не обсудить? Некоторые вещи со стороны не видишь, пока кто-нибудь другой носом не ткнёт. Уж я-то знаю. Да и Акито, если подумать, знал. Сколько раз сам тыкал других, ту же Ан; сколько раз его самого тыкали — тот же Тойя. – Так что давай, рассказывай. Мы с Эной знаем, как для тебя важен Тойя. Сомневаюсь, что ты из-за глупостей бы волновался так, что даже твоя сестрица забила тревогу. – Гм, – Акито с трудом сглотнул остатки застрявшего в горле кома и взволнованно набрал в грудь воздуха. Эна, пропустившая последний комментарий Айри мимо ушей, затаила дыхание. У неё столько дней никакими силами не получалось разговорить Акито — да и сама, пожалуй, виновата, нечего было портить отношения, — а Айри пришла и за каких-то несколько минут сделала это после одной жалобы взволнованной подруги. Действительно волшебница, не иначе. Кроме неё, вытащить из Акито что-нибудь, что тот вознамерился скрыть, мог разве что тот же Тойя. – …он перестал улыбаться, – тяжело выдавил из себя Акито, и брови Айри удивлённо взметнулись вверх. – Это как? – Вот так. Он не улыбается по-настоящему. Только, блин, изображает! Я же знаю, как он выглядит, когда улыбается искренне! Но он не признаётся, что случилось, хотя я спрашиваю и спрашиваю, и… Акито с удивлением обнаружил, что не может остановиться. Он говорил, и говорил, и говорил; а Айри и Эна молча слушали: первая хмурилась и кивала на каждое предложение, словно принимая к сведению, а последняя и вовсе застыла, как мраморная статуя, не решаясь даже вздохнуть, будто это могло прервать речевой поток Акито. – …и я не знаю, что мне делать! – выпалил наконец Акито и в последний момент поймал и сдержал чуть не вырвавшийся из груди всхлип. – Он никак не говорит! Но я же вижу..! – Мгм, – глубокомысленно хмыкнула Айри и, отняв руку от коленки Акито, взялась за собственный подбородок. Даже со стороны было видно, как в голове у неё мечутся мысли, одна за другой ниточками связываясь и переплетаясь друг с другом, отбрасывая всё лишнее и формируя одну общую сеть, какой-то план. Акито сам не заметил, что неотрывно глядит на неё с надеждой. – Айри… – робко позвала Эна, но та тут же вскинула вверх указательный палец, останавливая её, и поймала взгляд Акито. Глаза её ясно светились серьёзностью и решительностью. Она поднялась на ноги и выпрямилась, уперевшись ладонями в бока. – Акито. Мне кажется, я знаю, как тебе помочь, – Акито тут же вздёрнул голову с нетерпением и уставился на неё. – Но! Я не уверена, что тебе понравится то, что я скажу, – Айри чуть заметно вздохнула. – В каком смысле? – Акито нахмурился. – В таком. У меня есть план, и я считаю, что он заставит Аояги улыбнуться именно так, как ты хочешь. Но я не уверена, что ты согласишься на этот план. – Почему?! – не в силах сдерживаться, Акито вскочил с дивана. Сейчас он был готов зацепиться даже за такую мимолётную надежду: готов был поверить Айри на слово и, более того, сделать всё, что она скажет. Всё равно, что бы она ни придумала, это было лучше методов самого Шинономе. Хотя бы потому что все его методы уже провалились. – Айри, ты точно… – Эна с беспокойством заёрзала на диване. – Говори. – Уверен? – Айри смерила его взглядом, и в её глазах что-то блеснуло. – Да! Разве ты не видишь, что я готов на всё? Только сделай так, чтобы он захотел поговорить со мной. Будь ты фея или ведьма. – Хорошо, – Айри удовлетворённо улыбнулась и вдруг, резким движением вытянув обе руки вперёд, схватила Акито за щёки и подтащила к себе. Тот не успел отдёрнуться — и она с коварным хихиканьем потянула в разные стороны, насильно растянув губы Акито в широкой улыбке. Акито настолько растерялся, что застыл на месте, изумлённо глядя в лицо Айри — а та наконец отпустила и отступила назад, даже не пряча злорадной ухмылки. Щёки слегка побаливали, и Акито не сразу осознал, что до сих пор по-идиотски улыбается; а когда понял, мгновенно сжал губы и сердито нахмурился. Внутри заклокотала ярость. – Ты что?! – Тебе нужно сделать с Тойей вот так, – продолжила Айри как ни в чём не бывало, кашлянув в кулак и снова посерьёзнев. – На кой?! – Я же сказала. Я уверена, что это заставит его улыбнуться. – Ясен чёрт, заставит! Только не искренне, а потому что ему лицо растянули! – А вот и нет. Именно что искренне. – Да кто после такой херни будет улыбаться, скажи мне?! – Твой лучший друг, – негромко, но твёрдо произнесла Айри, глядя Акито прямо в глаза, и тот вдруг почувствовал себя так, словно его только что осадили. – Который заботится о тебе и наверняка хочет всё рассказать, но в обычных обстоятельствах не может. – Что ты… Что ты имеешь в виду? – Акито внезапно осознал, что снизил тон голоса, а в голове будто что-то зашевелилось; как будто какой-то маленький таракан в ней единственный понял суть плана Айри и теперь пытался докричаться до Акито. – Ты знаешь, почему люди смеются над шутками? – серьёзно спросила Айри, скрестив руки на груди. – …Эффект неожиданности? – Акито показалось, что он начинает понимать. Одна абсурдная пазлинка складывалась с другой. – Эффект неожиданности. Как думаешь, каким будет для Тойи то, что я только что тебе показала, если так сделаешь ты? – …Неожиданным? – Верно. И что произойдёт потом? – …Он засмеётся? – Отлично! – Айри довольно кивнула. – Вот и весь план. Можешь мне поверить, всё будет именно так. Акито снова опустился на диван, озадаченно склонив голову. В словах Айри был смысл, и какая-то часть — возможно, та самая, что была готова на всё ради лучика надежды — уже начинала истово верить в успех этой идеи. – Но я же не засмеялся, – с сомнением заметил он. – Как я сказала, ты — его лучший друг, – незамедлительно парировала Айри. – Он знает, что ты хочешь, чтобы он улыбался. Поэтому такой шаг его обрадует. А вот я не пыталась заставить тебя смеяться — просто показала приёмчик. Вот и вся разница! – она демонстративно щёлкнула пальцами в воздухе и снова обезоруживающе улыбнулась. Акито опять опустил голову, изо всех сил обдумывая пережитый опыт. Противоречия раздирали изнутри: одна половина мозга словно вопила: «Шинономе, ты совсем дурак?! Чёрта с два это сработает! Мы только его сильнее расстроим!» — а вторая, наоборот, коварно и бархатно нашёптывала: «А почему бы не попробовать? Хуже всё равно уже не станет. В крайнем случае, Тойя наверняка всё поймёт и просто посмеётся». Айри с победоносным видом наблюдала за внутренними метаниями Акито, которые были заметны даже со стороны, когда поймала на себе строгий взгляд Эны. Она всё это время молчала, тем самым будто развязав Айри руки, но теперь явно намеревалась устроить той выговор. Если, конечно, последствия этой выходки окажутся плачевными. А в том, что они таковыми не окажутся, Айри не сомневалась ни секунды. Она хитро улыбнулась Эне и коротко, невозмутимо пожала плечами. Эна в ответ поджала губы и чуть покачала головой, взглядом быстро указав на задумавшегося Акито. Айри с самым убедительным выражением на лице прикрыла глаза и мелко закивала головой, на что Эна только тихо и осуждающе цокнула языком. Айри беззвучно хихикнула — ах, поглядите-ка на старшую Шинономе! А кое-кто и впрямь распереживался за брата и за его партнёра, а? – Хорошо, – вдруг подал голос Акито. Айри и Эна как по команде повернули головы к нему. На лице его была написана решительность. – Я попробую. Надеюсь, сработает, – Акито в последний раз с сомнением глянул на Айри и тут же получил от неё в ответ ободряющий кивок, лучезарный оскал и большой палец вверх. – То-то же. Вперёд, ковбой. Если не сработает, можешь мне потом всё высказать. – Акито, – на плечо съежившемуся Шинономе внезапно легла тёплая ладонь, и он повернул голову, наткнувшись на заботливый взгляд распахнутых глаз сестры. Впервые в нём удалось разглядеть не жалость — но искреннее переживание и надежду; и на душе, всё ещё мечущейся в неуверенности, от этого как-то потеплело. – Удачи, правда. Я знаю, что Тойе ты так же важен, как он тебе. Думаю, у вас всё получится. – Спасибо, – тихо выдавил Акито и, с благодарностью кивнув и Эне, и Айри, поднялся с места, твёрдо сдвинув брови. Решено. Даже если это не сработает — попытка не пытка. *** Тойя вопросительно глядел прямо на Акито, который замер с протянутыми к его лицу руками; а Акито чувствовал, как пальцы холодеют от волнения. Когда это делала Айри с ним — наверняка не сомневалась ни секунды. Оно и понятно: ей нужно было всего лишь показать Акито, что делать, а вот от Акито и от того, удастся ли провернуть этот приём неожиданно, зависел чуть ли не весь мир. Зависела улыбка Тойи, которую Момои ему пообещала. Так что у него не было права на ошибку. Правда, с каждой секундой, что его руки продолжали безвольно висеть в воздухе под растерянным взглядом Аояги, эффект неожиданности наверняка таял и растворялся. Ещё несколько мгновений — и Тойя наверняка догадается, что к чему. Он же умный. И окажется, что всё это было напрасно. Снова. Тойя как всегда, сразу и беспрекословно, согласился на встречу с Акито в Секае, пускай даже сквозь переписку в телефоне чувствовалась его прохлада и наигранная вежливость. «Да, конечно, буду там», — и не единого лишнего вопроса. Сам гадай: готовность помочь или полное равнодушие. Из них двоих наверняка у одного только Акито сердце колотилось втрое быстрее, чем положено, когда он запускал на телефоне нужный трек. Но решимость и уверенность побеждала любой страх поражения. Если у него появилась реальная возможность спасти Тойю — любая попытка того стоила. Тойя продолжал внимательно смотреть на Акито пронзительными серыми глазами, а тот пытался не потеряться в этом взгляде в поисках чего-то искреннего на его дне, а собраться и вспомнить, для чего он тут. Но весь мир вокруг, весь Секай — всё это мучительно отвлекало своими неправильными, фальшиво-яркими красками и надписями. Акито знал, что этот мир, так давно не слышавший смеха Тойи, на самом деле был отвратительно блёклым; а оттого разукрашенная картинка, будто бы не изменившаяся внешне, сейчас на самом деле была такой же маской, как и выражения лица Аояги. Невыносимо! Акито зажмурился, лишь бы не видеть этого обманчивого буйства цветов, и, сумев наконец двинуться, подался вперёд и обеими руками двумя пальцами схватил Тойю за щёки, вынуждая расплыться в улыбке. Было страшно смотреть на его лицо; но кожа под пальцами оказалась не мертвенно-холодной и даже не твёрдой, как у каменной скульптуры, а вполне себе мягкой, тёплой и живой. Будто где-то внутри у Тойи по-прежнему ключом била жизнь, которую он почему-то последнее время не подпускал к лицу. Собравшись с духом, Акито поднял взгляд на Тойю — и в этот же момент ощутил слабое прикосновение к запястью. Несмотря на широкую улыбку во все зубы, сформированную руками Акито, Тойя выглядел растерянным — по-настоящему — и сбитым с толку — тоже по-настоящему. Одной рукой он невесомо взялся за запястье Шинономе, но оттянуть ладони в сторону почему-то не пытался. – Ы-... кито? – из-за широкой улыбки первый звук вышел скомканным и резанул Акито по ушам, как наждачная бумага. Он тут же отдёрнул руки, как ошпаренный, и отпрянул назад. Натянутая улыбка сразу же исчезла с лица Тойи, как не бывало — и это было последнее, что Акито успел заметить, прежде чем уткнуться носом в собственные ладони, с ужасом осознавая, как сильно лицо начинает печь от стыда. И почему он вообще решил, что это может быть хорошей идеей? Чёртова Айри с её убедительностью. – Извини, – мрачно буркнул Акито в свои же ладони, не в силах поднять голову и посмотреть на Тойю. Мало того, что он ничего не исправил — наверняка сделал хуже. – Это было глупо. Я не специально, то есть… Ну. Не бери в голову, в общем. – Акито, – на плечо Шинономе твёрдо легла чья-то ладонь. В голосе Тойи почему-то не слышалось ни раздражения, ни строгости — только лёгкая растерянность. Без взгляда трудно сказать, настоящая ли. – Ты чего? Зачем ты так сделал? Акито беззвучно вздохнул и, наконец отняв руки от лица, поднёс запястье ко лбу, всё ещё не поднимая глаз. Щёки невообразимо жгло смущением. Но лгать и оправдываться не хотелось — этим Акито уже пресытился. – Я просто хотел, чтобы ты улыбнулся. Пальцы на плече Акито застыли; и хотя Тойя не издал ни звука, Акито откуда-то знал, что он внимательно слушает и ждёт продолжения. – Ты так давно не смеялся, – как-то болезненно выдохнул Шинономе, сверля взглядом собственные кеды и серый асфальт под ними. – И не говоришь, почему. Я… не знал, что делать. Айри сказала, это сработает. – Погоди, Момои-сан? – неожиданно перебил его Тойя; что-то в его голосе изменилось. Акито изо всех сил напряг слух, пытаясь понять, что именно, но уловить никак не мог. – Ты не сам это придумал? – Да я бы в жизни такую чушь не придумал! – почти обиженно выпалил Акито, вскинув голову и наконец встретившись с Тойей взглядом — и сердце пропустило удар. В глазах его тоже что-то изменилось: прежде непроницаемые, туманные и сумрачные, теперь они светились какой-то едва заметной искоркой. Будто звезда проглядывает сквозь облака, ей-богу. И тут произошло то, отчего Акито мгновенно позабыл и про собственный стыд, и про злость на Айри, и вообще про всё на свете, кроме одного-единственного человека перед ним. Губы Тойи чуть дрогнули, искривляясь в улыбке — той самой, привычной, которая только и снилась Акито последние дни, — а потом он негромко, почти что беззвучно искренне рассмеялся, зажмурившись и неосторожно ткнувшись лбом Акито в плечо. Это было как лучик солнца, впервые за бесконечность прорвавшийся сквозь пелену туч и попавший Акито прямо в глаза — да так, что тому показалось, что они непроизвольно заслезились. – Извини. Просто это забавно, – бормотал Тойя, откашливая смешки, но Акито уже не слушал. Такая долгожданная, драгоценная улыбка оказалась больше, чем он мог выдержать. Вполоборота повернувшись к опустившему голову ему на плечо Тойе, вытянул руки вперёд и с силой обхватил его, сдавил рёбра так, будто боялся, что он, как настоящий солнечный зайчик, ускользнёт через пальцы и пропадёт, растворится в прежнем прохладном и искажающем тумане. Плечи Тойи чуть вздрагивали от смеха; Акито почувствовал, как он осторожно вытащил из его железной хватки вторую руку и её тоже положил ему на плечо, чуть приобнимая за шею. Мир вокруг словно светился. Граффити на стенах резали глаза своей яркостью. Акито прикрыл их, чтобы не выступили слёзы. – Я просто, ну… – неожиданно Тойя, перестав смеяться, забормотал ему на ухо, и Акито затаил дыхание, чтобы не сбить его с мысли. – Я так хорошо себя чувствую рядом с тобой. Мне казалось, я всё время улыбаюсь, и ты решишь, что это странно. Так что я старался реже, ну, только по делу. Но ты всё равно беспокоился, что я странно себя веду, и я… Господи ты боже мой. Тут ещё вопрос, кто из них больше дурак: Тойя, так испугавшийся собственного неумелого выражения любви, что добровольно превратился в наигранно меняющую эмоции маску; или всё-таки Акито, так и не сумевший сам разглядеть под ней настоящих чувств, пока не получил ими в лоб, и распереживавшийся до ужаса. – Ну ладно, хватит, – вздохнул Акито и, разжав стальные объятия, выпустил Тойю на волю. Тот отстранился, но не слишком далеко. И правильно. Ещё раз заглянув ему в глаза — ну нельзя было так быстро удовлетвориться этой солнечной искоркой, что наконец-то от него не пряталась, — он со всей возможной нежностью обхватил его лицо ладонями, уже не ради того, чтобы растянуть в улыбке, а только чтобы притянуть к себе и ласково поцеловать, волнами стряхивая с себя беспокойство и отчаяние, превращая их в невыразимую словами любовь. Тойя незамедлительно ответил, и Акито успокоенно прикрыл глаза, когда его пальцы скользнули вниз по плечам. В уголках глаз, как роса после дождя, дрожала пара единичных слезинок; но Акито знал, что они высохнут быстрее, чем они оба поднимут веки и смогут взглянуть друг на друга. И перед глазами будут разноцветные граффити на домах, светлеющее серое небо и лучики счастья в глазах Тойи. Один заблуждавшийся и один идиот — могли бы разобраться и раньше. Даже сквозь поцелуй приятнее всего было чувствовать, как он улыбается. *** – Айри, с чего ты взяла, что это сработает? Это же бред! – Скажи мне, когда я говорила, что что-то сработает, я хоть раз ошибалась? – Нет, но… – Вот именно. Разговаривать они не могут — пускай Акито разрядит обстановку. Один из них после такого обязательно сорвётся. – Да с чего ты взяла?! – Ты мне сама рассказывала, как они друг на друга смотрят. По-моему, тут и слепому всё ясно. Моя ставка — кому-нибудь из них нужен пинок, чтобы сами всё поняли. И лучше пусть этот пинок сделает Акито. Хе-хе. – А вдруг с Тойей и правда что-то? То, что Акито дурак, это ладно, но разве он бы не догадался раньше? – Догадался, не догадался — неважно. Повторяю и тебе, Эна: если не сработает, сможешь всё высказать мне. Вот только никто из вас никогда ничего не высказывает. Ну, кроме: «Спасибо, Айри, ты настоящая фея!» Вот так-то, ха!