Джембер и Маркус

      Над Римом стоит жара. Люди набиты на площадь так, что яблоку негде упасть, а еще лошади – зачем здесь лошади?       – Зачем здесь лошади, Маркус? – спрашивает Джембер.       – Развлечение для туристов. Хотите нанять повозку?       – Господи! Ни за что. Я напишу на них в гринпис за жестокое обращение с животными.       У Маркуса дергается уголок рта – он так улыбается.       – Советую обратиться в администрацию города. Или сразу в газеты. К вам могут прислушаться.       Джембер фыркает и прикрывает глаза от солнца. Хочет сказать, что здесь даже деревьев нет – только деревья, на самом деле, есть, вон они. Тонкие и ухоженные кипарисы, которые не дают тени, а только мельтешат между всяческих арок и дворцов. И еще трава и сухие колосья, какие-то бедные кусты. Площадь пахнет пылью, старостью и людьми; Колизей заключен в металлическую решетку, а пара ближайших памятников – в строительные леса.       – Маркус.       – Да, мэм?       – Мне обещали вкусную еду, вино и итальянских мужчин. А здесь одни, – она щурится на полосатую-звездчатую футболку прохожего, – одни американцы. И развалины. А мне туфли натерли.       Маркус достает телефон и начинает печатать, прикрывая экран от солнца. Джембер обмахивается путеводителем как веером.       – Если вы сможете пройти несколько кварталов, здесь есть пиццерия.       – С кондиционером?       – Не знаю, мэм. С верандой.       Джембер машет рукой и позволяет увести себя с площади. Колизей меньше, чем она думала, Рим жарче, итальянский кофе – горче. Каблуки застревают в брусчатке старого города.       Когда они приходят в кафе, Джембер растягивается в плетеном стуле. Маркус заказывает ристретто и стакан воды со льдом, а Джембер – холодный лимонад. Она промакивает лицо салфеткой и морщится от того, как на салфетке остается тоналка.       Внутри кафе нет кондиционера и душно, но на веранде, обвитой плющом, почти можно жить. Рядом с ними семья туристов пытается накормить американского ребенка итальянской пиццей.       – Давай поедем в отель? Я устала.       – Я закажу такси.       – С кондиционером!       Маркус вздыхает.       – Конечно, мэм. С кондиционером.       Пока Маркус заказывает такси, официантка подходит унести его чашку.       – Что-то еще, синьоры? Десерт? Советую вам попробовать наш тирамису.       Маркус поворачивает экран к Джемберу. Красная капелька такси крепко стоит в пробке. Джембер скатывается еще чуть ниже на стуле, протянув под столом ноги.       – Принесите два. И еще лимонада.       – Конечно, синьор.       Маркус и Джембер смотрят официантке в спину, пока она не скрывается на кухне.       – Эта сука назвала меня синьором.       – Мне жаль, мэм.       – А еще тирамису - это насилие над кофе.       – Мы еще можем отменить заказ, мэм.       – Нет, – Джембер скрещивает руки на груди, – я хочу тирамису.       Маркус не смеется, но шумно выдыхает через нос, и Джембер пинает его под столом.       Ей нравится тирамису, шоколадно-кофейный, воздушный и сливочный – но она все равно не оставляет чаевых.       Вечером Джембер долго не может уснуть. Ей приносят какое-то дорогое вино, но она, если честно, не очень понимает в вине. Ей больше нравятся сложные цветные штуковины с крошеным льдом, зонтиками и дольками фруктов.       Ближе к полуночи она стучится к Маркусу и спрашивает:       – Спишь?       Он в ответ приоткрывает дверь, оглядывает коридор, и только потом пускает ее в номер. Шторы задернуты, горит только напольная лампа, а на столе разложен его пистолет.       – Ты его каждый день разбираешь?       – Да.       Джембер удивленно поднимает на него брови. Маркус снова садится на пол чтобы заняться оружием.       – Вас куда-то проводить?       – Нет, – Джембер влезает к нему на постель с ногами, – я никуда не хочу. Просто не могу уснуть.       Маркус рассеянно хмыкает.       – Я могу чем-то помочь?       Джембер немного молчит пока Маркус собирает пистолет и прячет его в прикроватной тумбочке.       – Почитай мне стихи?       – Какие?       – Твои.       Маркус нашаривает телефон у розетки.       – Что, от моих стихов хочется спать?       – Пошел ты.       – Да, мэм.       Джембер тихо смеется.       Маркус долго думает, прежде чем выбрать одно из стихотворений. Ему нравятся сонеты. Они... Правильные. О Риме у него ничего нет, о войне он читать не хочет, так что он выбирает что-то из переводов, и читает сначала по-английски, потом немного по-амхарски, и Джембер не говорит ему, что это, вообще-то, не его – только слушает.       Маркус ходит по комнате, держась подальше от окна. Когда он начинает читать на итальянском, Джембер прикрывает глаза и кладет потяжелевшую голову себе на колени.       Ее убаюкивает ритм стихов.