Наш

— Джи-и-инни, — Хёнджин вздрагивает, когда холодные пальцы забираются под футболку и скользят по рёбрам.       Минхо. Хитрюга, который на пару с Джисоном выводит Хёнджина из себя уже несколько дней. Подкрадывается сзади, окольцовывает талию руками, вжимает в себя. Играется, как хищник — с добычей. — Джи-и-инни, — елейным голосом тянет Минхо. — Ну Джинни, что ты зажимаешься? Тебе разве не приятно обниматься с хёном?       «Обниматься? Как же! — думается Хёнджину, когда он чувствует, как пальцы Минхо крадутся под резинку его спортивок, но тут же выныривают обратно. — Дьявол во плоти!»       Хёнджин пытается сосредоточиться на мытье посуды, не реагируя на Минхо: надеется, что тот сдастся, когда решит, что Хёнджин не понимает его намёков. Сдастся и перестанет играть с терпением своего тонсэна. В конце концов, Хёнджин не железный: он айдол, которому запрещено вступать в отношения, но он, в первую очередь, мужчина, и у него есть свои потребности. Вернее, у того, что пониже. Того, что последнее время особенно сильно мешает ему жить, потому что вскакивает, когда не просят. Например, в машине, по дороге домой, когда сидящий напротив Минхо, откинув голову, смотрит из-под опущенных ресниц и языком вырисовывает узоры на приоткрытых губах. Или сейчас, когда дышит в шею и словно случайно касается членом его ягодиц. — Я от тебя не отстану, — мурлычет Минхо, водя носом по изгибу шеи. Он скользит ладонью выше и ногтем задевает сосок. — А-ах!.. — неожиданно для самого себя всхлипывает Хёнджин. — Минхо, ты что творишь?! — уже зло.       Он поворачивает голову и уже жалеет об этом: натыкается на полные непонимания глаза. Фальшивого непонимания, естественно. Но нужно отдать Минхо должное: в актёрской игре он хорош. — А что я творю? Ммм? Мне нельзя пообнимать своего тонсэна?       Хёнджин кожей отслеживает движения Минхо: пальцы тут же возвращаются к талии и сжимаются. Напряжение распирает Хёнджина изнутри, он внезапно разворачивается и пристально смотрит Минхо в глаза. — Хватит со мной играть! Вы с Джисоном как с ума сошли! Ты, конечно, будешь всю вину валить на него, но я уверен, что идея была твоя. Я не мальчик, я прекрасно понимаю, что вы задумали: вам стало скучно в постели и вы решили разнообразить свою сексуальную жизнь. Но я не игрушка! Вы не можете строить на меня планы, а потом соревноваться, кто быстрее залезет ко мне в штаны! Вы подумали о моих чувствах?! Эти ваши фокусы — это уже не смешно! Это домогательство! — Но у тебя стоит, — гадко ухмыляется Минхо, пусть и отходит на шаг. — У меня… стоит. У меня стоит, да! — с вызовом выкрикивает Хёнджин. — У меня стоит на двоих дураков, которые зажимают меня при каждом удобном случае! — Маленький извращенец, — довольно щурится Минхо и, усевшись на стул, похлопывает себя по бедру. — Иди сюда.       Хёнджин делает нерешительный шаг вперёд и вскидывает взгляд. Минхо смотрит предельно серьёзно. «Он даёт мне право выбора» — понимает Хёнджин. И делает ещё один шаг.       Минхо всё понимает без слов, хватает Хёнджина за запястье и тянет к себе. Хёнджин не успевает заметить, насколько возбуждён сам Минхо, но чувствует его, когда опускается на чужие бёдра и жмётся тазом ближе. — Вот так, — раздаётся глубокий голос за спиной. Джисон приходит как раз вовремя, или, может, он всё это время наблюдал за ними из темноты? — Вот так, — повторяет он. — Наш принц. Наша малышка. Джинни такой послушный, когда хочет кого-то.       Хёнджин не сдерживается и стонет, тут же затыкая ладонью рот — что если кто-то из мемберов услышит? Ему нравится прозвище. Определённо нравится.       Он заворожённо наблюдает за Джисоном, который неторопливо подходит со спины и наклоняется к Минхо, вовлекая того в глубокий мокрый поцелуй. — Ну же, детка, — продолжает Хан, сжимая пальцами ладонь Минхо и прочерчивая ей путь от ключиц Хёнджина к паху. — Сделаешь приятно своим хёнам?       Хёнджин быстро-быстро кивает, не заботясь об обращениях. В низу живота приятно сводит от мысли, что в ближайший час Джисон для него тоже хён. Хёнджину нравится ощущать себя маленьким и хрупким, когда он зажат двумя телами, которые так давно желает. — Джинни, — подаёт голос Минхо. — Пойдём в спальню. Ты же не хочешь, чтобы после кухонного пола твои колени болели? — он продолжает кружить ладонью в опасной близости к члену Хёнджина, пальцами второй поправляя выбившуюся прядку. — Малышка, ты слышал, что тебе сказал хён? — Джисон пальцами сдавливает чужой подбородок, заставляя Хёнджина повернуть к нему голову и кивнуть. — Тогда вперёд.       Хан дожидается, когда Хёнджин слезет с бёдер Минхо и произносит тихо, но отчётливо: — На "раз" бежишь ты, на "два" — я. Если не успеешь, я трахну тебя на глазах у всех. Уверен, что от твоих стонов проснётся вся общага. Раз.       Тело Хёнджина реагирует быстрее, чем он осознаёт смысл произнесённых слов.       «Я должен успеть, я должен успеть, я должен успеть» — бьётся в голове, пока он несётся в комнату. На входе он спотыкается и почти впечатывается лицом в каркас кровати, но нагнавший Хёнджина Джисон ловко подхватывает его под талию. — Умничка, — шепчет Хан ему в ухо. — Твоё счастье, что я поймал тебя здесь.       Щелчок заставляет Хёнджина оглянуться: Минхо, оперевшись о дверь почти ест его блестящими тёмными глазами. Он ловит взгляд своей «добычи» и расплывается в улыбке. Кладёт ладонь на свой член и оглаживает его, шумно дыша. Играется. Хочет, чтобы мозг Хёнджина вскипел. Что ж, ему это удаётся. — Хочешь, чтобы сегодня мы заполнили тебя с обеих сторон? — спрашивает Минхо мягким тихим голосом и подходит ближе к Хёнджину, которого Джисон всё ещё обнимает со спины. — Или, может, использовали по очереди? Или взяли вдвоём? Сзади.       Дыхание Хёнджина сбивается, он закатывает глаза, когда Джисон притирается к его ягодицам и прикусывает шею. Ему кажется, что мозг скоро откажет — столько грязи в словах Минхо -, но ему нравится. Он готов кончить от мысли, что два самых горячих на свете человека будут делить его между собой. Быть чей-то покорной игрушкой? Может, это не так уж и плохо.       Джисон устраивается на кровати и манит Хёнджина к себе. Тот плюхается ему на колени: ноги совсем не держат. Хёнджин остекленевшими глазами продолжает наблюдать за Минхо, который одним плавным движением стягивает с себя футболку и играет мышцами. «Блять!», — думает Хёнджин. Это вообще единственное слово, которое бьётся в его голове последние десять минут.       Минхо тянется к завязкам шорт, но потом останавливается и, издевательски поглядывая на Хёнджина, накручивает шнурок на палец. — Хочешь? — спрашивает он, и Хёнджина ломает. — Сделайте уже что-нибудь! — ноет он. — Сделать что-нибудь? — шепчет Джисон. — Тогда малышка должна замолчать и слушаться своих хёнов. Иначе она ничего не получит.       Хёнджин, сглотнув, прикусывает губу и кивает. Он будет послушным, если это позволит ему добраться до чужих членов. Хан сильнее прижимает Хёнджина к себе за талию и рукой пробирается под кромку штанов. — Не носишь бельё? — усмехается он. — Да, — отвечает за Хёнджина Минхо. — Успел проверить? — Попробовал.       Джисон одобрительно кивает и оглаживает ладонями ягодицы Хёнджина. — Ммм, Минхо, — проговаривает Хан. Его голос внезапно падает на октаву ниже, становится хриплым. — Потрогай-ка, что тут.       Минхо за секунду оказывается рядом и просовывает руку между хёнджиновых ягодиц.       Пробка. — Я говорил, что ты маленький извращенец, а ты отнекивался. Выходит, я был прав, — Минхо смеётся. — Признавайся, зачем она тебе? Надеялся получить хоть чей-то член?       Минхо накручивает волосы Хёнджина на пальцы и резко дёргает вниз. Тот вскрикивает и захлёбывается стоном. — Смотри на меня и отвечай. — Мне… просто приятно, когда внутри есть хоть что-то.       Он чувствует, что вот-вот расплачется от переизбытка эмоций, от того, как бесстыдно его облизывают две пары глаз. Он не договаривает: мысль о том, что он был бы рад отдаться кому-то из мемберов прямо в гостиной, кажется слишком стыдной, чтобы её озвучить.       Однако Минхо и Джисон как будто что-то знают, потому что переглядываются и усмехаются. Хан надавливает на поясницу Хёнджина, заставляя его встать, шлёпает ладонью по округлой половинке. — Раздевайся, — командует он.       Хёнджин мечется взглядом между лицами парней — он ужасно стесняется обнажаться, когда кто-то из партнёров одет, — но подчиняется. Он обещал быть хорошим.       Минхо тоже стягивает с себя оставшуюся одежу и жестом подзывает Хёнджина к себе. Давит на плечо, заставляя опуститься коленями на мягкий ковёр. Проводит большим пальцем по языку, которым Хёнджин в готовности прикрывает нижние зубы. — Хани, наша малышка не такая уж и невинная, — усмехается Минхо и толкается во влажный рот. — Бля-я-ять!.. — стонет он, вплетая пальцы в чужие волосы. Он не может оторвать взгляда от Хёнджина, который сейчас выглядит так покорно, от его пухлых губ, скользящих вокруг члена. Минхо краем глаза замечает, как Джисон, скинув одежду, поглаживает себя медленными плавными движениями. — Джисон, ты бы знал… как он в этом хорош… — задушено проговаривает Минхо, продолжая толкаться в глотку Хёнджина. — Ты обязан… попробовать… А-ах!       Хенджин сидит не двигаясь, позволяя управлять собой, принимая, принимая, принимая. Потому что он хороший. И поэтому он держит руки сложенными на коленях и даже не пытается прикоснуться к себе.       Минхо отстраняется и тянет Хёнджина за волосы, заставляя его подняться. — Иди на кровать. Джисон уже заждался нас.       Тот и вправду выглядит слишком возбуждённым, потому что стискивает член у основания и моментально соскакивает с кровати. — Давай, детка, — продолжает Минхо. — Повернись к Джисону передом, а ко мне — задом, — шутит он, отбивая Джисону пять.       Хёнджин в очередной раз повинуется. Он готов хоть на голову встать, если это приблизит его к мечте заполнить себя с обеих сторон. Ёбаная оральная фиксация!       Он придвигается к Джисону, стоящему по другую сторону кровати, и вопросительно смотрит на него. — Ты можешь, — отвечает Хан и втягивает сквозь зубы воздух, когда Хёнджин сразу берёт до основания. — Мать твою-ю-ю, — стонет он, закидывая голову. — А я говорил, — отзывается Минхо и забирается на кровать. Хёнджин понимает его без слов и прогибается в пояснице, выставляя себя напоказ, за что сразу получает ладонью по ягодице. — Ну же, Джинни, пора показать хёну, насколько ты хорош здесь, — он скользит пальцами между ягодиц и надавливает на пробку, заставляя Хёнджина промычать.       Минхо аккуратно вытягивает пробку и притирается головкой к податливым мышцам. Несдержанно стонет, когда медленно входит до конца. — А-ах! Как хорошо, бля-я-ять! — он рвано дышит, вращая бёдрами, своими толчками помогая насаживать Хёнджина на джисонов член.       Всем троим кажется, что они больше не выдержат. Ещё немного — и всё вокруг схлопнется и пойдёт разноцветными пятнами.       Джисон срывается первым. Он быстро вытаскивает член из глотки Хёнджина и додрачивает ему на лицо. Минхо едва успевает прикрыть ладонью его глаза, чтобы сперма не попала в них. Затем, когда Джисон бессильно опускается на пол, растирает её подушечками и суёт пальцы Хёнджину в рот. «Сучёныш! — думается Хёнджину. — И про фиксацию прознал!»       Это оказывается его последней связной мыслью, потому что Минхо, врывающийся в него сзади, совсем не помогает Хёнджину наладить связь с разумом. Особенно когда второй ладонью окольцовывает его член и начинает всё хаотичнее двигаться, выбивая из Хёнджина громкие высокие стоны.       В этой гонке всё-таки проигрывает Хёнджин: он вскрикивает, кончая, и обмякает, позволяя Минхо хорошенько воспользоваться своим телом.       Больше Хёнджин ничего не запоминает. Он просыпается утром, когда стрелки часов напротив кровати показывают половину девятого. Солнечные лучи мягко расползаются по комнате и рассыпаются, отскакивая от настольного зеркала пятнами зайчиков.       Хёнджин переворачивается на другой бок и стонет от боли. Ощущение, будто по нему проехался трактор, - хотя ладно: трактора, так-то, было два. Он обводит себя взглядом, с удивлением отмечая, что его обтёрли и переодели.       «А Минхо и Джисон…» — Хёнджин мотает головой, отгоняя от себя глупые мысли. Он встаёт, аккуратно идёт по коридору и замирает при входе на кухню. Джисон сидит на стуле, а на его коленях очень удобно восседает Минхо, шепча что-то своему парню на ухо и тихо хихикая.       « Мило» — думает Хёнджин подходит к столешнице, чтобы не сталкиваться с ними взглядом. Всё нормально. Ему нормально. Он никому не позволит бередить свою душу. Он никому не покажет, что хочет так же тискаться на чьих-то коленках по утрам. Не на чьих-то — на коленях Джисона. Или Минхо. — Джинни, — тянет Минхо, но Хёнджин не поворачивается, делая вид, что занят приготовлением бутерброда. — Джи-и-инни, — не отстаёт Минхо, — ну поговори с нами.       Хёнджин стискивает столешницу и быстро-быстро моргает. Только не сейчас. Только не перед ними. Пожалуйста. Разве он многого просит? Он просто хочет, чтобы его чувства жили в гармонии с его разумом и не выходили наружу, когда не просят. Секс по дружбе? Вообще-то, никогда. Хёнджин может прокручивать в своей голове кучу самых извращённых сценариев, но на практике… Он много раз пытался, но зайти дальше минета не получалось. Потому что, вообще-то, он не может с чужими. Потому что, вообще-то, он может только по любви. — Детка, — говорит Хан, и Хёнджина накрывает волной горечи и разочарования.       Он резко разорачивается, больше не контролируя слёзы, безостановочно текущие из его глаз: — Детка?! Хан, детка?! Я тебе не детка! И не малышка! Я вообще ни тебе, ни тебе, — он указывает на Минхо, — не детка, и не малыш, и никто! Хватит, пожалуйста, уже донимать меня! Оставьте меня в покое, дайте мне уже в одиночестве переболеть моими чувствами… к вам…       Он замолкает, когда ловит на себе обеспокоенно-удивлённые взгляды Минхо и Джисона. Они переглядываются и подскакивают к Хёнджину, пока тот пытается заглушить рвущиеся из груди рыдания. — Отпустите меня! — кричит он, пытаясь вырваться из рук парней, но те только сильнее прижимают его к себе, обнимая с обеих сторон. — Джинни, — начинает Минхо, — сначала послушай нас, а потом — так уж и быть — мы разрешим тебе нас обругать. Мы, вообще-то, вчера пришли к тебе поговорить, — Минхо ловит взгляд Хёнджина, который всё ещё злобно хмурится. — Потому что… мы хотели предложить тебе быть нашим парнем. Мы правда хотели только поговорить, но твой… ммм… твой он решил всё за нас.       Хёнджин недоверчиво смотрит то на Джисона, то на Минхо и, кажется, готовится снова заплакать, но Джисон касается губами хёнджиновых губ и отстраняется, позволяя Минхо тоже чмокнуть озадаченного парня. — Это правда, малыш, — продолжает Джисон. — Мы долго обсуждали эту тему — уже пару месяцев, наверное — и пришли к выводу, что ты нужен нам. И если мы нужны тебе так же, как ты — нам... — Нужны, — перебивает Хёнджин. — Очень нужны. Очень.       Джисон с Минхо не сдерживают счастливых улыбок и снова по очереди целуют своего новоиспечённого парня — теперь уже глубоко, по-настоящему. — Ты теперь наш, — шепчет Минхо Хёнджину в губы. — Наш. — Что вы за трагедию тут устроили, — раздаётся голос Чана, и все трое вздрагивают. — Что ночью не давали спать, что сейчас — ну ё-моё! Да прекратите — обнимитесь уже нормально, — говорит он, когда видит, что Хёнджин, смутившись, пытается выпутаться из объятий парней, и выдыхает.       «Не злится» — понимают нарушители тишины. — Слиплись, как пельмени, и стоят посреди кухни, — Чан продолжает ругаться, как отец, который хочет казаться строгим, но его любовь настолько сильна, что выдаёт его с головой. — Идите уже сюда, — раскрывает он объятия. — Я тоже намучился смотреть, как вы ходите вокруг да около. Так хоть посмотрю наконец-то на счастливый финал… — … на старости лет, — заканчивает за него Минхо и выбегает из комнаты.       Чан переглядывается с Хёнджином и Джисоном, хватает со стола ложку и вскакивает: — А ну стоять!