Асфиксия
20 февраля 2024 г. в 23:34
— Ну же, давай, — в нетерпении шепчет Линч и вгрызается в губы напротив первым, валит младшего на кровать.
Джон забывается, целуя мягкие губы, и оглаживает горячую кожу холодными пальцами.
Внизу живота приятно тянет.
Одежда летит в разные концы комнаты, оголяя всё больше пространства для поцелуев и ласк. Джон позволяет себя раздеть, ощущая торопливые и горячие ладони. Тот рубашку разрывает и пальцами пресс очерчивает, облизывая губы. Тут грех не облизываться…
Линч спускает с него штаны и проводит ладонями по крепким бёдрам, тянется ближе и языком ведёт по торсу. Писатель не выдерживает и валит его на постель, припадает к его груди, обхватывает губами один из сосков, начиная его посасывать. Линч поджимает пальчики на ногах от удовольствия и пальцы в кудрявые каштановые волосы запускает, чуть хмурится, когда Джон сосок прикусывает и поцелуями к лобку спускается.
Он входит в него медленно, без растяжки, потому что за день до этого у них был крышесносный секс. Линч двигает бёдрами и насаживается самостоятельно, пока Джон тянет его на себя, заставляя прогнуться в пояснице. Линч оставляет полосы от коротких ноготков на спине Джона, стонет ему в самое ухо, когда тот глубже толкается, а тот в ответ укладывает ладонь ему на шею, сжимает горло и заставляет хрипеть, хныкать и закатывать глаза.
Его член подрагивает, поэтому Джон и его без внимания не оставляет — щекочет уретру на головке и чуть сжимает яички. Сжимает пальцы сильнее, ощущая, как сердцебиение Егора учащается, ощущая над ним контроль. Зеленоглазый губы пухлые распахивает, брови аккуратные заламывает и жмурится.
— Д-Джон… Ах… Я…
— Тебе же нравится, да? — шепчет Джон ему на ушко и прикусывает мягкую мочку, обводит языком ушную раковину.
— Д-да, оч-чень… Ах! — вскрикивает Линч и царапается сильнее, слыша рычание прямо в ухо.
Движения становятся более точными, когда писатель нужный угол находит и бьёт по комочку нервов, одновременно касаясь чужой плоти, сжимая её в кулак и надрачивая в такт толчкам, вверх-вниз. Журналист сжимает Джона в себе, хрипит от недостатка кислорода и дрожит так сильно...
Джон убирает ладонь лишь на мгновение, толкается глубже, дав старшему фору на один вздох, а затем снова душит его, добавляя контраст. Вновь тянется к чувствительным соскам и облизывает их, кусает и ласкает языком персиковые бусинки. Линч в очередной раз закатывает глаза, когда движения становятся более плавными, теряя ту резкость, однако возбуждение не угасает, а наоборот — становится в разы сильнее. Он громко кричит, так громко, что Джон его шею от своих пальцев освобождает, а тот в свою очередь сжимает его внутри и жмурится до звёзд под закрытыми веками.
Линч кончает так бурно и ярко, пачкая их животы и даже постельное бельё, в то время, как очкарик не перестаёт осыпать бледную кожу поцелуями и засосами. Он переходит к губам и целует совсем лениво, запечатляя на них свой гортанный рык, когда кончает следом за любимым.
Егор пытается ровно дышать носом, будучи не в силах прекратить поцелуй, чтобы не потерять сознание от гипертонии. Он обхватывает лицо шатена в свои ладони и углубляет поцелуй, сплетает языки и играется с чужим, изнутри вылизывает и улыбается в чужие губы.
— Какой же ты ненасытный, — улыбается Джон в ответ и расцеловывает любимое лицо. — Сейчас я принесу попить, ладно? — парень покидает тело черноволосого и уходит на кухню, совершенно не стесняясь своего оголённого тела и вставшего члена.
Он действительно приносит стакан с водой, мазь, чтобы намазать его шею, ведь Джон всегда переживает за него, хоть с виду это не скажешь. У Линча кожа невероятно чувствительная, однако кинки у него весьма необычные.
По сути, и сам Линч у Джона необычный и один такой на всей земле.
Самый лучший и прекрасный мужчина в его жизни.
Джон садится рядышком, мажет его шею кремом заботливо и целует каждое покраснение очевидно ласково.
Журналист улыбается и сам тянется за поцелуем, недолгим, ибо губы суховаты и пить ужасно хочется, поэтому Джон помогает ему привстать, чтобы сделать несколько глотков, а затем осторожно укладывает его обратно и целует в румяные щёчки.
— У тебя что-то болит? — Егор отрицательно головой мотает и кивает на место рядом с собой, намекая прилечь рядом. Джон ложится и сгребает Линча в охапку, словно большой медведь, наблюдая, как тот сразу же на него ногу закидывает и голову укладывает на грудь.
— Хочешь что-нибудь? — он укрывает его одеялом, чтобы Линч не простудился и целует в пушистую макушку.
— Спать, — сорванным голосом хрипит и жмётся ближе, в подбородок целует и нежно улыбается.
— Спать, так спать, — кивает писатель и двумя хлопками ладоней гасит свет. — Люблю тебя.
— И я тебя, — совсем тихо, но по-особенному нежно и ласково мурлычет в ответ Линч.
Джон зарывается носом в чужие волосы, вслушивается в мерное дыхание уже заснувшего и уставшего любимого и чувствует себя хорошо. Линч под мышкой нос очаровательно жмурит и бодается, укладывается поудобнее и окончательно расслабляется в чужих сильных руках, чувствуя себя спокойно. Да уж, увидеть такое — целая редкость.
Джон засыпает следом, убедившись, что тот сладко сопит и отдыхает. Ведь его счастье — на первом месте. И Джон… Джон влюблён в него безумно.