The Becoming - Становление

       — Эбби? — Выдохнул Майк, морщась от острой боли в ноге, когда, прихрамывая, прошел через дверь в коридоре и вернулся на открытое пространство игровой комнаты. — Эбби, где ты? Еще одна разрывающая боль пронзила его бок и он, спотыкаясь, подался вперед, хватаясь за стул для опоры. Ответа не последовало — вообще ни звука. Все было пугающе тихо. Слишком тихо. Фредди и Бонни все еще неподвижно лежали на сцене в другом конце зала. Из лужи с водой время от времени доносилось потрескивание электричества. Фокси нигде не было видно. — Эбби? Именно тогда он услышал это — слабое гортанное рычание и тяжелый лязг металлических шагов справа от него. Майк застыл, его взгляд метнулся к источнику звука и из темноты арки на него смотрела пара светящихся заостренных белых глаз. Он отшатнулся назад, его рука метнулась вниз, чтобы схватиться за рукоять оставшегося на поясе электрошокера. Существо повторяло его движения, шаги раздавались все ближе и ближе, пока, наконец, оно не было слабо освещено прожекторами сцены. Грязная, изодранная желтая ткань, галстук-бабочка и одно сломанное ухо, с гротескной зубастой ухмылкой на лице. Это был он. Желтый кролик. Отец Ванессы. Уильям Афтон. Волна чистого парализующего страха, пронзившая тело Майка, в сочетании с болью была настолько сильной, что ему показалось, что его сейчас стошнит. Сущес… он… Это шагнуло через арку в комнату и с механическим жужжанием и еще одним искаженным рычанием выпрямилось во весь рост. Оно возвышалось над ним. Майк не стал долго думать — он сорвал электрошокер с пояса, усилием воли заставил свою дрожащую руку замереть, и выстрелил. Потрескивало электричество и белые глаза мерцали, когда дротики вонзались в ткань костюма, и он уставился на это, сжимая электрошокер, ожидая, что существо упадет со вспышкой электричества и искрами. Оно едва споткнулось, оправившись от шока легким движением руки, и рассмеялось. Взмахом массивной лапы оно вырвало электрошокер из рук Майка и мгновение они стояли, уставившись друг на друга. О черт. А потом оно бросилось вперед. С шокирующей для своих размеров быстротой оно набросилось на него всего за секунду, ударив лапами прямо в грудь и отбросив назад. На краткий, ужасающий миг, он взлетел в воздух, как невесомая тряпичная кукла, прежде чем рухнуть обратно на твердый пол. Дыхание со вздохом покинуло его легкие и боль пронзила каждую часть его тела. Темнота поселилась на краях его поля зрения, когда он, задыхаясь, пополз прочь от звука тяжелых механических шагов, приближающихся к нему. — Ты не мог просто оставить это в покое, не так ли? — провозгласило оно, голос был так же ужасно искажен, как и его смех. — Мне повезло! На мгновение он забыл, что внутри этого ужасного костюма находится человек. Еще одна острая боль пронзила его ногу и он стиснул зубы, подтягиваясь вперед еще на один мучительный дюйм. — Это идеально! Голос, шаги — теперь оно было прямо у него за спиной и когда он остановился и оглянулся, то уставился прямо в его перекошенное лицо. Оно остановилось, смотря на него сверху вниз, и в сочетании с ухмылкой его голос звучал почти торжествующе. — Сначала я убил твоего брата, — насмехался он, — а теперь я убью тебя. Симметрия, друг мой! Любой страх, который он испытывал, сменился чистой яростью. Это был убийца Гаррета, человек, на поиски которого он потратил всю свою жизнь, и теперь он был здесь, одетый в гребаный костюм кролика. Шутил по поводу смерти его брата. Играл с ним. — Иди к черту, — выплюнул он, глядя в его холодные мертвые глаза. Искаженный смех, который исходил от него, был звуком отвратительного истерического ликования, и когда оно наклонило голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз, Майк закрыл глаза. Послышалось слабое механическое жужжание и его лицо и шея взорвались болью, когда голова дернулась в сторону. На мгновение он снова почувствовал себя летящим — невесомым. А потом ничего не было.        Первое, что заметил Майк, это то, как ему было чертовски холодно. Второе? Слишком знакомое ощущение металлических оков, впивающихся в кожу его рук и груди. Его… голой груди? Голова резко дернулась вверх только для того, чтобы он осознал, что вокруг темнота. Что-то было обернуто вокруг его глаз — нет, всего лица. Звук ужасающего устройства, который он слышал ранее в этой комнате, отсутствовал, что принесло лишь временное облегчение. Потому что он, блядь, застрял. — Эбби! — взревел он так громко, как только мог сквозь ткань, закрывающую его лицо. — Эбби, ты меня слышишь? ЭББИ! Ответа не последовало. Блядь, блядь, блядь! Аниматроники, этот чертов желтый кролик, который выбил из него все дерьмо, который убил его гребаного брата — что они с ней сделали? — Эбби! — Майк снова закричал, его голос надломился от напряжения. — Ванесса! — Может быть, она была здесь. Может быть, она пришла искать его. — ВАНЕССА! На этот раз раздался ответ — резкий, насмешливый, знакомый смех. Прямо перед ним. — Ванесса, Ванесса, — передразнил желтый кролик, звук его голоса был странно знакомым без искажений. — Слушаю тебя. Ты действительно думаешь, что она придет тебе на помощь? Майк проигнорировал его — ВАНЕС… Что-то ударило его сбоку в висок, заставив метнуться голову вбок и вызвав новый прилив боли в черепе. Задыхаясь, он инстинктивно попытался поднять руки, чтобы схватиться за лицо, но едва смог пошевелить ими, прежде чем ударился о металлические крепления. — Ах ты, маленькая крыса, — прошипело оно. — Ванесса знает, что лучше не вставать у меня на пути. Возможно, она все-таки унаследовала от меня что-то ценное. До Майка снова дошло, и он все еще не мог в это поверить — этот монстр был отцом Ванессы. Он чувствовал вкус крови, в ушах все еще звенело от удара. — Какого хрена, — выплюнул он, — ты сделал с моей сестрой? Бестелесный голос снова рассмеялся и с механическим жужжанием он услышал, как тот подошел ближе. — Не беспокойся о ней, Майкл, — прошептал он, голос был всего в нескольких дюймах от его лица. — Прямо сейчас тебе следует беспокоиться о том, что я собираюсь сделать с тобой. Мешок сорвали с его головы, и он быстро заморгал, привыкая к тусклому освещению и пытаясь сфокусироваться на лице человека в костюме. Внезапно его осенило. Он точно знал, почему ему знаком этот голос. — Сюрприз. Человек, сидящий в нескольких дюймах от его лица и беспечно вращающий ножом длиной с предплечье Майка, был Стив гребаный Реглан. Он не был уверен, кружилась ли у него голова от удара или чистого шока. — Ты… — Майк запнулся. — Ты… — О, как приятно наконец-то познакомиться с тобой по-настоящему, Майкл Шмидт, — протянул Стив, нет, Уильям Афтон, самодовольная улыбка расползлась по его лицу. — Я давно положил на тебя глаз. Все стало понятно сразу. Человек, который небрежно сидел напротив него за столом, изображая беспокойство, который предложил ему эту чертову работу, был человеком, которого он искал годами. Он был прямо там. Боже. Он подставил его. Он знал его, он знал об Эбби, и он знал о Гаррете. — Ты псих, — выдохнул он. — Ты… ты убил всех этих детей. Ты убил моего брата! — О, да, малыш Гаррет, — промурлыкал Афтон. — Один из моих первых жертв. Грязная работа — хорошо, что он не сопротивлялся. Рев чистой агонии вырвался из груди Майка, когда он забился в металлических оковах. — Ты гребаный больной сукин сын! — С тобой уже так весело, — прошептал он, прижимаясь к нему так, что Майк мог чувствовать его дыхание, слышать каждый легкий скрип и жужжание механизмов, в которые был завернут Афтон, когда он двигался. В его льдисто-голубых глазах что-то мерцало, и это было пугающе. Голодный. Чем ближе подходил этот человек, тем больше гнев Майка таял, превращаясь в страх, который словно тисками сжимал его грудь. Что-то металлическое и холодное прижалось к коже его щеки, достаточно сильно, чтобы ужалить. — Чувствуешь это? — спросил он, нажимая чуть сильнее. Майк застыл, не смея сдвинуться ни на дюйм, напрягая зрение, чтобы сфокусироваться на длинном лезвии, зажатом в лапе костюма. Боже, он собирался перерезать ему гребаное горло. Он собирался умереть прямо здесь, в этом кресле. — Я спросил, — повторил Афтон, — ты это чувствуешь? Он надавил на кончик ножа и повернул его и Майк ахнул, у него перехватило дыхание от боли. — Да, — ответил едва громче вздоха. Он почувствовал, как струйка крови потекла по его шее, когда вытащили нож и с облегчением выдохнул. — Как насчет этого? На этот раз он почувствовал, как острие прижалось к его шее сбоку. Он мгновенно кивнул и Афтон ухмыльнулся. — Один промах, — пробормотал он, — и ты потеряешь сознание менее, чем через десять секунд. Умрешь через несколько минут. Но это создаст настоящий беспорядок. Он слегка отвел нож в сторону. — Я предпочитаю здесь для эффективности. А здесь, — продолжил он, поместив острие как раз между ключицами, — для моего личного развлечения. — Хватит игр, — прохрипел Майк, боясь пошевелить горлом, когда нож был так близко к нему. — Если ты собираешься убить меня, прекрати трахаться и сделай это. Афтон запрокинул голову и рассмеялся. — Посмотри на себя. Так хочешь умереть — это почти трогательно. Что хорошего в новой блестящей игрушке, если первое, что ты делаешь, это ломаешь ее? Он снова наклонялся к лицу Майка, все ближе и ближе, пока глаза Майка едва могли сфокусироваться на нём, держа нож зажатым между его ключицами в качестве напоминания. — Смерть от моих рук — это привилегия, Майкл Шмидт. И поверь мне, когда я закончу с тобой, ты будешь умолять меня убить тебя. Зрачки Афтона расширились, его льдисто-голубые, почти серебристые глаза потемнели, превратившись в пустые черные провалы, а частота его дыхания почти соответствовала частоте дыхания Майка. Кожа покраснела, а улыбка была почти маниакальной, когда он смотрел на него сверху вниз, как хищник, оценивающий свою жертву. Голодный. Нет, он не хотел в это верить, но чем больше он изучал этого человека, тем яснее это становилось. — Ты… ты развратный, больной урод. Ты… Он чертовски заводился от этого. Вспыхнуло что-то… Что-то дикое в его глазах. Афтон отвел нож от его горла, и на мгновение по телу Майка пробежала волна облегчения, пока лезвие не нашло свое новое пристанище — вжалось в верхнюю часть бедра сквозь тонкую ткань джинс. — Нам будет так весело вместе, не так ли? Уильям рванул нож вниз, разрезая ткань от талии до колен, и Майк закричал. Жгучая боль последовала за движением ножа и он понял, что тот порезал кожу под ним, но Афтону было плевать на это. Он с грохотом отбросил нож в сторону, на кафельный пол, обмотал пальцы костюма разорванной тканью и потянул, разрывая ткань, как бумагу, от талии до подола, вытаскивая её из-под Майка и отбрасывая бесполезную одежду на пол рядом с ножом. Металл стула под его голыми ногами был ледяным, но взгляд Афтона обжигал докрасна. — Посмотри на себя. — прошептал он, тон его голоса потемнел, когда его глаза прошлись вверх и вниз по теперь уже почти обнаженному телу Майка. — Даже лучше, чем я себе представлял. Тошнотворная, непонятная смесь чувств скапливалась в животе Майка. — Ты видишь, что ты делаешь со мной? — Пробормотал Афтон, снова встречаясь с ним взглядом. — С тех пор, как я впервые увидел тебя, ты свёл меня с ума. — Ты уже был чертовски сумасшедшим. Он запрокинул голову и рассмеялся, звук был граничащим с маниакальным. — Ты маленький крикливый сопляк. В тот день, в моем офисе, я хотел взять тебя и трахнуть прямо над своим столом, просто чтобы ты заткнулся. — прорычал он, наклоняясь к лицу Майка и хлопая одной рукой чуть левее его головы. — Но в этом не было бы ничего особенного, не так ли? Видишь ли, Майкл, самое интересное в погоне. И ты сыграл прямо мне на руку. Внезапно на его бедро сильно надавило что-то острое, и каждый мускул в его теле напрягся в ответ на прикосновение. — Тебе нечего сказать, любимый? — Насмехался Афтон. — Продолжай. Проси. Умоляй меня остановиться. От этого обращения, от его слов его затошнило. Он почувствовал, как кончик второго ножа повернулся, едва касаясь поверхности его кожи, и стиснул зубы. — Иди. Нахуй. Он резко задохнулся, почувствовав, как кончик ножа скользнул по коже его бедра, за чем последовала ужасная жгучая боль и ощущение влаги, стекающей по ноге. — Попробуй еще раз. — Я убью тебя, — выплюнул Майк. — Когда я выберусь отсюда, я убью тебя нахрен. Клянусь Богом. — О, Майкл, — тихо прошептал он с холодной, жестокой улыбкой на лице. — Здесь нет никакого Бога, кроме меня. На этот раз ему даже не понадобилось использовать лезвие — он схватился рукой за пояс боксеров Майка и сорвал их с его тела. Одна лапа врезалась ему в грудь, заставив его со вздохом прижаться к спинке стула, в то время как другая- Ох, бля. Внезапное, грубое давление на его обнаженный член вызвало взрыв ощущений во всем теле, самым сильным из которых была паника. Его голова откинулась на спинку стула, и в груди не осталось ни капли воздуха. Рука Афтона, прикрытая лапой, одним плавным движением скользнула вверх от его груди к шее, пригвоздив его к месту, запрокинув голову к потолку, оставив его без предупреждений, когда второе движение ладони заставило его потрясенно вздохнуть. — Мы можем сделать это двумя способами, любимый, — сказал он ужасающе небрежно. — Ты умоляешь меня трахнуть тебя, и я даю тебе то, что ты хочешь. Или ты умоляешь меня остановиться, и я беру то, что хочу. Конечно, итог одинаковый, но один путь доставляет тебе гораздо больше удовольствия. Разве я не милосерден? — Иди, — прохрипел он, — нахер, ты-! Внезапное, сокрушительное давление пальцев на его дыхательные пути оборвало его фразу, и он начал хватать ртом воздух. Его руки врезались в оковы, инстинктивно пытаясь схватить мужчину за руку, но наткнулись только на холодный, неподатливый металл. — Есть также третий вариант, где я раздавлю тебе трахею, чтобы ты заткнулся, конечно. Глаза расширились, он быстро покачал головой и давление медленно ослабло. — Хороший мальчик. Его тон был отвратительным, приторно сладким и в сочетании с еще одним прикосновением ладони вызвал ужасный, наполненный чувством вины шок теплого удовольствия по всему телу. Он прикусил губу, заставляя себя молчать, отказываясь доставлять мужчине хоть какое-то удовольствие. — Ой? Разве это не интересно, — размышлял Афтон. — И ты называешь меня больным уродом. Его проклятое тело предало его. Внезапно давление исчезло. За этим последовало мягкое механическое жужжание и звук чего-то тяжелого, упавшего на пол, а когда оно вернулось, это была холодная, гладкая, обнаженная кожа тонкой прохладной руки Афтона, погладившей его сверху вниз. Майк ненавидел себя за звук, сорвавшийся с его губ, как бы сильно он ни прикусывал язык, чтобы подавить его. Афтону это понравилось. — Ты маленькая грязная тварь. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то вот так прикасался к тебе? Он не хотел отвечать, чтобы еще больше помочь этому человеку, и не думал, что смог бы, даже если бы захотел. Его поглаживания были твердыми, требовательными и ощущались отвратительно приятно. Ему потребовалось все его существо, чтобы не сломаться, забыть обо всем, о том, кому принадлежала эта рука, и просто сдаться. Пальцы руки в костюме снова сомкнулись на шее Майка — не совсем мешая ему дышать, но напоминая, кто контролирует ситуацию. — Я задал тебе вопрос. Он мог солгать. Он должен солгать. Он этого не делает. — Годы, — выдавил он. Было ли это причиной того, что его тело реагировало таким образом, подчиняясь этому монстру, давая ему именно то, что он хотел? Потому что прошло так много времени с тех пор, как кто-то смотрел на него с чем-то иным, кроме разочарования или отвращения? С тех пор, как кто-то заставлял его чувствовать себя таким… …желанным? Рука в механическом костюме полностью пропала с его шеи, позволив его голове упасть вперед и вернуть в поле зрения лицо Афтона. Если раньше он выглядел голодным, то сейчас было ощущение, словно он был на грани того, чтобы полностью проглотить его — лицо раскраснелось, на лбу выступили капли пота, а губы слегка приоткрылись. Он провел по ним языком, когда его темные глаза следили за Майком. — Это такой позор, — размышлял он, слегка склонив голову набок, — потому что я собираюсь погубить тебя ради кого-нибудь другого. Следующее движение его руки было резким. Притяжательным. Майк чувствовал привкус крови во рту и не был уверен, было ли это от чего-то другого или от того, как сильно он сейчас прикусил губу. У него кружилась голова, и он молился, чтобы это было от чего угодно, только не от этого. — Сдавайся, — пробормотал Афтон. — Позволь мне разобрать тебя на части и заставить умолять, чтобы тебя собрали обратно. Он крепко зажмурил глаза, надеясь блокировать эти ощущения, но это только заставило его еще больше сосредоточиться на них. Кожа к коже, снова и снова, и снова, пока он не потерял способность даже думать. — Я вижу это по твоему лицу, Майкл, ты отвратительная маленькая сучка. Ты хочешь этого. — Нет, — выдохнул Майк. — Черт, нет. — Признай это. — Его слова соответствовали движениям. Он дрожал, его кулаки сжимались в металлических наручниках, единственной точке опоры в море ощущений, в котором он терялся. Тонул. — Скажи. Это. Майк почувствовал, как треснула кожа на его губе, а вместе с ней и все остальное. Шепот, слетевший с его губ, был таким тихим, что он подумал, что его невозможно разобрать. Афтон остановился. — Что это было, любимый? — Приторная, фальшивая сладость окутала его голос. — Пожалуйста, — захныкал он. И даже не знал, о чем умолял — чтобы он остановился? Продолжал? Что-то еще? Улыбка, появившаяся на лице мужчины, была ужасающей. Неожиданно давление на член Майка исчезло и он задохнулся от внезапного отсутствия ощущений, когда Афтон отступил от него. С механическим жужжанием костюм кролика раскрылся, освобождая мужчину из своих оков. — Как бы ни было забавно держать его включенным, эти модели подвержены… неисправностям. От влаги, тяжелого дыхания… Я думаю, ты понимаешь, не так ли? Он был одет в простую рубашку с воротником-стойкой и брюки — тот же стиль офисной одежды, который он носил в качестве Стива Реглана, но от спокойного, харизматичного поведения этого человека не осталось и намека. Он едва успел снять костюм, когда начал расстегивать ремень, и лишь настолько, чтобы освободить свой твердый, толстый, налитый кровью член из штанов. — Посмотри на меня. Вот что ты делаешь со мной, Майкл. Афтон лениво похлопал в ладони, возвращаясь к Майку, протянул два своих длинных тонких пальца и провел ими по нижней губе парня. — Соси, — приказал он. — Или можешь не делать этого. Я более чем удовлетворен тем, что возьму тебя на сухую. Закрыв глаза, чтобы не видеть лица мужчины, Майк подчинился. Он приоткрыл губы, позволяя Уильяму скользнуть пальцами в рот, провести по языку и дразняще спуститься к задней стенке горла. Они скользили все дальше и дальше, и Майк подавился, широко раскрыв глаза, фиксируясь на том, как дергался член Афтона, пока он душил его. На вкус его пальцы были как металл. Он вытащил пальцы наружу, обхватив обеими руками ноги Майка и разводя их назад, приподнимая его обнаженную задницу и рисуя дразнящие влажные круги вокруг его дырки. Его тело напряглось, дрожь пробежала по нервам. — Скажи мне. Это первый раз, когда к тебе здесь прикасаются? Или тебе когда-нибудь становилось любопытно и ты трахал себя пальцами, как маленькая отчаянная шлюшка? Капелька крови стекала по его лицу из разбитой губы, и Уильям отпустил его ногу и потянулся вперед, поймал ее пальцем и слизал жидкость. Затем он отстранился и ударил Майка по лицу. Его зрение затуманилось, голова закружилась от удара и боли, и ему показалось, что он услышал собственный крик, но звук был заглушен звоном в ушах. Рука — рука Уильяма — зарылась в его волосы, схватила их в горсть и потянула. Это давление вернуло его к реальности. — Я задал тебе вопрос. Мне нужно спросить еще раз? — Нет, нет, боже, — рыдал Майк, глядя в его пустые темные глаза. — Я делал, я делал. — Ты делал? Что делал? — Трогал себя, — прошептал он. — Это не то, о чем я спросил, любимый. — Его хватка на волосах Майка усилилась. Предупреждение. — Я… Я трахал себя пальцами. — Он почувствовал, как кровь прилила к его лицу, когда Уильям удовлетворенно улыбнулся. — Вот так. Его рука вернулась ко рту Майка и он приоткрыл губы, чтобы пососать его пальцы, заслужив тихое «Хороший мальчик» от Уильяма. Он опустил их обратно к заднице Майка, быстро описывая круги вокруг нее, одновременно поглаживая себя правой рукой. — Я должен был догадаться, судя по тому, как ты раздвигаешь для меня ноги, — прорычал Уильям. — Как только мой член войдет в тебя, твоих пальцев будет недостаточно. Ты будешь думать только обо мне, когда твои руки будут на твоем члене. Обо всем, что я могу дать тебе и чего не может ни один другой мужчина. Уильям без предупреждения ввел в него два пальца, и Майк вскрикнул от внезапного вторжения. В его слюне было мало смазки и анус горел. Он прерывисто дышал, пытаясь расслабиться, унять боль, но Уильям был неумолим, отводя его ноги назад и вводя пальцы глубже. — Или я просто мог бы избавить тебя от хлопот и оставить у себя. Держать тебя связанным в моей постели, давать мне что-нибудь плотное и теплое, когда я возвращаюсь домой. Или под моим столом, чтобы мой член был согретым и влажным. Тебе бы этого хотелось, не так ли? Моя маленькая больная шлюшка. Медленно, но верно, жгучая боль уступала место волнам удовольствия, и когда Уильям ввел третий палец, стон, сорвавшийся с его губ, был ужасающим. Он ненавидел это. Он потратил каждое мгновение своей жизни, выслеживая этого человека, и теперь, когда он был у него в руках, он плакал по нему. — Тебе нравится, когда я тебя так называю, не так ли, любимый? — Н-нет, черт возьми, ааааа… — Пальцы грубо коснулись этого сладкого места в его заднице и сжались, и его тело снова предало его, когда он выгнул спину, напрягаясь в пределах стула. Что-то вертелось на кончике его языка среди вздохов и всхлипов — что-то ужасное, и Уильям знал это. — Скажи мне. — Он на мгновение замедлил темп, медленно, глубоко раскрывая его пальцами. Играя с ним. — Чья ты маленькая шлюшка? — П-пожалуйста, пожалуйста…- Слезы навернулись на его глаза. — Кому ты принадлежишь, Майкл? Его слова в сочетании с ощущением безымянного пальца, вдавливающегося в тугую задницу, сломили его. — Тебе, блядь, я твой, Уильям, боже! Афтон сделал паузу, его пальцы все еще были погружены в него. — Еще раз. — Чт… — Скажи это еще раз. Его трахнули. — Уильям, — всхлипнул он, от стыда и достоинства не осталось и следа, — Черт возьми, мистер Афтон, пожалуйста…! Афтон выдернул из него пальцы и отступил назад с непроницаемым выражением лица, когда полез в карман своих брюк. И путы вокруг тела Майка ослабли. На мгновение он застыл, тяжело дыша, глядя на возвышающегося над ним мужчину, когда тот медленно опустился на корточки до его уровня. Потянулся за чем-то на полу. О черт. Он поднял нож, небрежно вертя его в руках, его глаза потемнели. — Чего ты ждешь, кролик? — пробормотал он, и холодная улыбка расплылась по его лицу. — Беги. И он побежал. Сердце Майка стучало у него в ушах, когда он перепрыгнул через край стула, мышцы болели, когда он бросился к двери. Бетонный пол под его ногами был леденяще холодным и усеян металлическими обрезками и запасными аниматронными деталями, достаточно острыми, чтобы они могли разрезать ему стопы если он сделает один неверный шаг. Он не слышал шагов позади себя, но не осмеливался обернуться, чтобы посмотреть — ему просто нужно было добраться до этой двери. Его руки наткнулись на холодный металл, он схватился за ручку, крутя ее, толкая вперед- Она не поддавалась. — Нет, нет, блять! — выдохнул он, дергая ее снова и снова, пока шаги медленно приближались позади него. Он навалился на нее всем весом, но все, что он сделал, это заставил каждую клеточку своего израненого, измученного тела болеть еще сильнее. Дверь не сдвинулась ни на дюйм и медленно, охваченный паникой, он повернулся лицом к монстру позади себя. — Иногда они дерутся, иногда убегают, а иногда плачут, — размышлял Афтон, поглядывая на нож, наблюдая, как свет отражается от металла. — Но все они заканчивают одинаково. Маленькие безнадежные создания, глаза которых молят о пощаде, которой не будет даровано. Он был уравновешен и собран, на его одежде не было ни единой складки, в одной руке он держал лезвие, а в другой — свой член. Его плотоядная ухмылка стала только шире, когда он оглядел тело Майка с ног до головы, и за мгновение он осознал, насколько жалким, должно быть, выглядит — голый, в синяках и порезах, полностью в его власти. — Не смотри так безнадежно, дорогой. Я еще не закончил с тобой Майк почувствовал себя пластилином в его руках, когда Уильям бросился на него и развернул лицом к двери, приставив нож к горлу. Угроза и обещание — Ты будешь моей хорошей маленькое дыркой, верно, любимый? — Его холодные губы ласкали шею Майка, от сладости этого жеста у него скрутило живот. — Докажешь мне, почему я не должен перерезать тебе горло и смотреть, как ты истекаешь кровью прямо сейчас? Он кивнул, в уголках его глаз появились слезы, он дрожал в объятиях Уильяма. — Используй свои слова. — Да, — захныкал он. — Да? — Да, Уильям. — Хороший мальчик. Прижимая нож к его шее, мужчина на мгновение отпустил его, повернулся к ближайшему столу и очистил его взмахом руки. Металлические инструменты и обломки едва успели упасть на пол, как он обхватил его рукой за шею и развернул, наклоняя над холодным металлическим столом, прижимая свои бедра к его заднице. Губы коснулись его затылка, затем зубы, и он почувствовал, как мужчина вздохнул ему в шею, прежде чем скользнуть рукой по бедру Майка. Он швырнул нож на металлический стол, где Майк все еще мог его видеть. Напоминание. — Считай, что это твоя награда. — Афтон потянулся к нескольким оставшимся предметам на верстаке, схватил невзрачную бутылку с чем-то и плеснул себе в руку. — Но я думаю, ты уже хорош и подготовлен для меня, не так ли? Он не стал дожидаться ответа Майка, прежде чем размазать скользкую субстанцию по его отверстию и снова ввести в него два пальца, заставляя его ахнуть и толкнуться бедрами навстречу ощущениям. Болезненное трение, которое было раньше, исчезло, и это было невероятно, но длилось всего мгновение, прежде чем Уильям вытащил их, чтобы распределить остальное по своему члену. — Расслабься, любимый, — сказал он и начал медленно водить головкой по входу Майка, дразня его. Он чувствовал его форму, тепло на своей коже. — Мы только начинаем.        Это было всё предупреждение Майка, прежде чем Афтон погрузился в него одним плавным толчком. Он закричал. Его колени подогнулись, когда мужчина достигал дна, медленно проталкиваясь в него до конца, не торопясь, чтобы достаточно раздвинуть его. Он услышал, как тот застонал, когда он сжался вокруг него, задыхаясь, чувствуя жар, который распространялся по всей его нижней половине. Внезапная боль пронзила его спину, и он инстинктивно попытался отстраниться, но был остановлен ощущением пальцев, вцепившихся в его волосы и сильно потянувших, заставляя его запрокинуть голову и снова насадиться задницей на толстый член Уильяма. — Мммф, черт возьми, боже, Уильям, пожалуйста… — выдохнул он. Ему нужно было, чтобы он продолжал двигаться. Не давал ему думать о том, что, черт возьми, происходит. Но он, казалось, был доволен просто оставаться там, чувствуя, как Майк напряжён и ёрзает на его члене, прижатый к месту столом и пальцами Афтона в его волосах. — Что ты сказал, дорогой? — Голос Афтона был прерывистым, когда одна рука опустилась вниз, чтобы сжать его задницу. Боже, он был так чертовски сыт. Майк открыл рот, чтобы продолжить, но прежде чем смог издать хоть звук, рука снова поднялась и обхватила его за шею, заставляя запрокинуть голову еще дальше. Теперь он мог видеть Уильяма, видеть растрепанные волосы, пот на лбу и выпученные серебристые глаза, которые хотели съесть его живьем. — Так ты выглядишь намного лучше. Тихий. Послушный. Это то, что тебе было нужно, не так ли, кролик? Кто-нибудь, кто поставит тебя на место? Он кивнул. Он поверил в это. Он поверил бы во что угодно, что бы он ни сказал, если бы это означало, что он продолжит трахать его. — Продолжай. Скажи это. Скажи мне, кому ты принадлежишь. — Его хватка на горле Майка усилилась. — Тебе, — выдохнул парень. — Снова. — Вам. — Снова. — Вам, Уильям, мистер Афтон, пожалуйста, просто трахните меня! Афтон на мгновение замолчал, отодвигаясь назад, пока только кончик его члена не остался внутри Майка, и замер там. На мгновение он остановился и просто посмотрел на Майка сверху вниз. Изучая его. Что, черт возьми, он делал? — Если ты кончишь до того, как я скажу, — прошептал он. — Я вытрясу из тебя жизнь прямо здесь, на этом столе. А потом он снова вошел в него, внезапно, так глубоко, что Майк почувствовал ткань брюк на своих бедрах, и всё, что еще напоминало рациональные мысли, исчезло. Он безжалостно трахал его, положив одну руку ему на бедро, а другую запустив в волосы. Жёстко, быстро и настойчиво. Он не думал — он не хотел думать. У него не было шанса, потому что Уильям ему не позволял. Каждое движение заставляло его стонать, задыхаться и выкрикивать какую-то бессмысленную комбинацию из «Уильям», «Мистер Афтон», «пожалуйста», когда хватка на горле Майка ослабевала достаточно, чтобы позволить ему говорить. — Посмотри на себя, любимый, ты так чертовски хорошо принимаешь мой член, — прорычал Уильям ему на ухо, и, черт возьми, в его голосе звучало такое же отчаяние, как и у Майка. — Отдаешься убийце. Зная, что твоя жизнь в моих руках. Но тебе все равно, не так ли, дорогой? Ты просто принимаешь это. Дрожь пробежала по его телу от слов этого человека, голова закружилась от смеси чистой похоти и ненависти, и он услышал, как Уильям застонал, когда он вновь сжал его внутри. Каждое движение прижимало его к холодному металлу стола, давая ему крошечный, краткий миг опустошенности, прежде чем он снова оказывался на члене Афтона. — Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как у меня было это в последний раз? Когла у меня была такая узкая дырка, как твоя, с которой я мог делать всё, что, черт возьми, захочу? Годы. Его единственным ответом было «ммфп», когда рука Афтона скользнула вверх по его шее и накрыла рот, наклоняясь, чтобы прошептать в кожу шеи. — Ты стал моим в тот момент, когда я увидел тебя. В ту минуту, когда ты вошёл в мой офис, я понял, что должен обладать тобой таким. И когда я чего-то хочу — разума, тела, жизни — я беру это. Я ломаю это, и я собираю это обратно, именно так, как я того захочу. Боже, он почувствовал, что приближается, когда зубы Уильяма царапнули кожу на его шее, и он вскрикнул, почувствовав, как они вонзились в плоть. Боль смешалась с удовольствием, делающим это еще более увлекательным. — Ты мой, — выдохнул он, обезумев, его толчки были беспорядочными. — Ты мой. Ты принадлежишь мне. Теперь его темп был гораздо менее ровным, менее контролируемым, более агрессивным, когда он снова обвил рукой шею Майка, удерживая его на месте. Тонкие пальцы другой руки обхватили его член и всё, что потребовалось — это один, два взмаха его руки и сдавленное «наведи порядок для меня, дорогой», — и Майк исчез. Все его тело содрогнулось, когда он кончил на руку Уильяма, чувствуя, как тот со стоном изливается в него, когда задница Майка сжалась вокруг него. Он слышал, как тот что-то говорит, но это было неразборчиво — от недостатка кислорода в сочетании с адреналином и истощением у него кружилась голова. Он почувствовал, как у него подогнулись колени, когда Уильям ещё дважды толкнулся в его использованное тело, прежде чем, наконец, выйти из него и позволить Майку рухнуть на холодный металлический стол, хватая ртом воздух. Когда мир вокруг него потемнел, он почувствовал, как чьи-то руки обхватили его, поднимая безвольное тело со стола. — Я еще не закончил с тобой, Майкл Шмидт.