féminin

      В мирное время мало думаешь о войне.       И она — она не хочет об этом думать. Не хочет видеть след, который братские могилы оставили в памяти жителей деревни. Она в этом почти не виновата — все забыли о войне. Она же хорошая мать, верная жена. Правда.       Она — не виновата.       Могила Неджи — ее место силы. Она ухаживает за ней, приводит туда Химавари, знакомит с самым лучшим братом и никогда, никогда не подумает рассказать, почему жизнь Неджи была — сопротивление смерти. Почему Неджи не потерпел бы никого из них сейчас.       Хината сделала все, чтобы ее дети никогда не пострадали от Хьюга. Она всего лишь хочет мира для них — так ли это плохо?       Это желание мелочное. Она — вся такая. Из кучи комплексов, ужимок, из травм, мелких и частых ударов, недовытравленной войны и незначительных событий. Жизни, посвященной бог знает чему и еще немного — Наруто.       Да, Наруто.       Она хорошая и верная жена. Она мать его детей.       Об этом нельзя забывать.       И если Хинате кажется, что вся ее жизнь — сбывшееся Бесконечное Цукуеми, если Хината и просыпается из-за редких кошмаров, она может и должна улыбаться. Потому что как любящая мать она выбрала перемирие. И даже если это желание мелочное, она не виновата — никто не захочет думать, что все они променяли на эту тихую жизнь.       Единственное будущее, о котором она хочет думать — это будущее ее детей. И, пока Наруто жив, это будущее будет таким, каким его хочет видеть Хината.       Поэтому она сделает все, чтобы Наруто жил.       Даже если он отвратительный отец, даже если детям так, так грустно от его поведения. Они простят его, он же правда их любит.       Хината все объяснит. Когда-нибудь — она клянется Неджи, почти извиняясь. Пусть только вырастут, не умрут у нее на руках, зацветут — подсолнухами, чтобы она состарилась и умерла, так и не увидев их смерть.       Хината все объяснит — позже, потом, у нее ведь будет столько времени, перемирие такое сладкое и такое бесконечное — а пока она только смотрит, как Боруто плавится от внимания Саске. Она улыбается, как может и как должна, и — как после кошмара.       У нее с Наруто от брака — белое кимоно, сложенный вдвое документ и фамилия, которая освободила ее от наследия Хьюга. И, поскольку Хината хорошая и умная жена, она позволяет Наруто многое.       Они вместе столько, что Хината давно усвоила этот урок. Наруто дал ей свободу и детей. Она ему — свободу на ошибки. Потому что Хината не глупая, потому что это — женское, и, как умная женщина, она отпустит Наруто, если это даст мир ее детям.       Она же все понимает, да. Даже если мечты Бесконечного Цукуеми всегда кончаются кошмаром. И об этом нельзя забывать.       А Саске красивый.       Хината замечает это, когда через месяц после свадьбы он возвращается в деревню и не смотрит в их с Наруто сторону, хотя взгляд Наруто следует за ним везде. Она замечает, потому что, как хорошая жена, учится смотреть на мир чужими глазами — и мир открывается, поддается, как склизкая устрица, щелкает перед ней, обрывая нити совсем незрелых иллюзий, выстроенных, в общем-то, гензюцу врага, — глупо было забывать от этом.             Саске красивый, заледеневший, неестественно прямой и отталкивающий. Он делал все, чтобы деревня не трогала его ни радостью, ни надеждой на новые семьи. Его челюсть была сцепленна, а взгляд смеялся чем-то недобрым. И, поскольку Хината достаточно умная, чтобы смотреть на людей через призму своего мужа, она видит в Саске только горечь и злое понимание. Так мало изменилось с тех пор.       Тогда у нее не было никакого желания спрашивать, что произошло. Она была так неопытна и юна — многое из того, что ей не принадлежало, хотелось присвоить.       Хината читает Наруто, как книгу, и что-то внутри шипит о его скованных движениях и засевшей в морщинках усталости. Хинате не противно от Саске, но тогда — тогда она потратила почти год на то, чтобы стать мудрее и не чувствовать обиды и неприязни к Наруто.       Она достаточно хорошая мать, чтобы не ставить будущее детей под угрозу. Она не боится Наруто, в ней живет страх другого рода — о таком не говорят вслух, как люди, которых не в чем винить, не говорят о том, как насколько хрупкое перемирие, выстроенное на плечах силы Саске и мужа, который на самом деле никогда не принадлежал ей.       Она жена — достаточно хорошая, чтобы понимать, что у Наруто нельзя забирать последнее, на чем держится его мир.       Это грех чуть ли не страшнее той силы, которой обладает высказанная мысль. Поэтому Хината молчит, поэтому молчит Шикамару, Сакура, Саске, поэтому вся деревня хранит траурное молчание по миру, который семнадцатилетний мальчишка обещал построить, — если прижмет, то на собственных костях, тебае, — и который все они отдали за желание меньшего. Быстрее, больше, счастливее — устроить мир для детей и себя-ветеранов, закрывая глаза на корень проблем.       Хината, честно, не хочет ничего менять. Не так радикально, не так больно, не так кроваво. Она не верит ни в многоэтажные дома, ни в спокойные улицы. Она видит фасад, потому что на нем выстроенно не одно поколение — это механизм их сломанных юношеских костей, сросшихся в нечеловеческие формы, механизм из пара, крови, ревущих чакр и бесконечного молчания, потому что ниндзя должен умереть быстрее, чем враги успеют окончательно его расчеловечить. Она видит — и боится войны, которой уже не случиться, больше всего на свете. Потому что творить что-то новое и справедливое всегда больнее, чем видеть бесконечную смерть.       Так что Хината благодарна глупой деревне, которая не способна измениться из-за одного человека. Благодарна, даже если Наруто проиграл деревне нечто большее, чем юношескую мечту, даже если деревня сломала его поющие кости под стать и под сталь старческих голосов, даже если семья и дети — всего лишь игра в признание, навязанная и разбившая его вдребезги. Она — благодарна.       За мирное небо, за дом, за детей. Она умная женщина и хорошая мать. Страх перед борьбой, не бойней — этот страх учит быть благодарной. И даже если собственный сын рвется стать героем какой-то бравой войны, такой маленький и глупый, она ничего не скажет.       Они все причастны к тому, что Наруто один гарант их слабого перемирия — но не один проиграл целый мир. Хината благодарна за эту жертву, и поэтому ничего не скажет. Ни себе, ни Наруто, ни Саске, ни детям.       Никому. Ничего.       Хината не глупая. Саске смотрит на нее не с вызывом, а безразлично. И Хината знает, что ему никогда и ничего не нужно было у нее забирать.       Она же отличная мать. Она многое делает для своих детей — забывает то, что вбивалось в нее-шиноби инстинктами, забывает, как легко ломать позвоночник, как пытками вышибать любые показания и заставить отречься от чего-то фундаментального, даже от желания жить, забывает, как трупами молодых девушек и парней могут устилаться бесчисленные выжженые земли, как легко, легко ломать, убивать, отчуждаться — она забывает. За них двоих — за нее и Наруто — потому что это не то, чего она хочет для своих детей.       Потому что Наруто не может забыть ни лиц, ни треска костей, ни запаха крови — у них с Саске есть это, одно на двоих. Криками, колыбельными кошмаров. Судьба, связывающая их такой бездной страшного, что Хината никогда не посмеет ее ворошить.       Они смотрят друг на друга, зная. Дыханием, пульсом.       Хранят то, что Хината сумела забыть.       Хранят. Резонируют. Принадлежат времени так, как никогда не смогут принадлежать своим детям.       Хината хочет быть лучшей матерью, лучше них — хотя бы в этом. Не проиграть боли и крови, впаянной в жесты, в жесткие складки у губ.       Она — не хочет, не так. Не хочет смотреть, не разговаривая, потому что тяжело это — говорить с человеком, когда твои мечты пресечены впаянным инстинктом, инстинктом так — жить.       И она никогда, никогда не объяснит Химавари, почему Неджи не потерпел бы никого из них сейчас.       Но — Неджи мертв. А Хината обязательно увидит, как вырастут и зацветут ее дети, пока следующая война не скосит их, не разобьет лица и кости о то, что родители не решились сказать и обьяснить.