Поппи Помфри (III)
Рождество. Светлый праздник, который пахнет елью, уютом, горячим шоколадом и радостью. Если бы у Рождества была амортенция, она пахала бы именно так. В прошлом году. Этот год забрал у праздника всё. Сейчас оно пахнет зельями, безнадежностью и болью. Именно так думала женщина отходя от очередного посетителя больничного крыла. За всё время с начала года, Мадам Помфри поставила на ноги сотни учеников. Последствия круцио, пытки оружием, избиения — вот что видела женщина в течении этого времени. Пострадавшие волшебники держались изо всех сил, показывая силу духа и своего рода протест нынешнему режиму. Одним из частых посетителей был Невилл Лонгботтом. Ему всегда доставалось больше всех. Каждый раз покидая больничное крыло, он всегда внимательно смотрел на стеллаж с зельями. Вероятнее всего, парень оценивал количество оставшихся припасов. Закончив с последним пациентом, женщина направилась в свою комнату. Ей нужно было почитать несколько фолиантов, которые ей принесла Мисс Уайнскотт. Прошло почти полгода, а Помфри до сих пор ищет ответ. Подойдя ближе к дубовому столу и сев на неудобное кресло, женщина принялась изучать книги. Пролистывая страницы книги “Чарующие скорлупы: Путеводитель по мастерству создания зелий”, Поппи наткнулась на один из рецептов. Внимательно читая строчку за строчкой, и в сердце женщины родилась маленькая искорка надежды. “ Зелье, известное как "Фосфоресцирующий Эссенция", обладало необыкновенной способностью создавать эффект пылающего свечения, которое восхищало и поражало всех, кто был свидетелем его волшебной силы. Серебристо-голубое свечение исходило изнутри флакона, словно щедро разливая свою волшебную энергию на всю окружающую обстановку. Одно из наиболее интересных свойств Фосфоресцирующей Эссенции было то, что это зелье могло быть использовано как источник света в мрачных и затемненных помещениях, создавая уникальную и загадочную атмосферу. Более того, зелье с серебристо-голубым свечением обладало исцеляющими свойствами. Его использование помогало восстановить силы и оздоровить организм, способствовало быстрому заживлению ран и ушибов. Волшебники часто применяли это зелье для лечения и восстановления после сражений или серьезных травм.” Искра потухла так же быстро, как и зажглась. Ни слова о тумане или видениях, которые вгоняли в панический ужас. Захлопнув книгу, женщина закрыла лицо руками. Она молилась Мерлину и Моргане, ратуя на Рождественское чудо. Посидев еще несколько минут, Поппи встала с неудобного кресла, и подошла открыть окно. Она хотела впустить дух Рождества, как делала это в детстве, надеясь что это поможет. Выходя из комнаты, она окинула взглядом стол, на котором лежало еще с десяток фолиантов, которые нужно прочитать. Обреченно вздохнув, Поппи вышла из комнаты, накладывая с десяток заклинаний на дверь. Для безопасности. Вернувшись на свое рабочее место, женщина делала то, что умела лучше всего — лечить людей. Многие студенты не могли уехать домой на каникулы, потому-что нынешний режим запретил им отправится к родным. Этой привилегией владели только студенты Слизерина, но к ее удивлению, старшекурсники этого факультета остались в школе. Удивительно. Возможно, они боялись отправляться домой? Часы стрелок приближалась к девяти вечера. Дам некоторым пациентам зелья Сна без сновидений и оставив дежурить Мисс Уайнскотт, женщина вернулась в свои покои. В комнате было прохладно, а идущий за окном снег, белым ковром покрыл подоконник. Закрыв окно, женщина взмахнула палочкой избавляясь от снега. Женщина удивилась и внимательно посмотрела на то, что скрывалось под слоем снега. Взяв в руки аккуратный сверток с чем-то тяжелый, Мадам Помфри принялась открывать посылку. Изъяв из крафтовой бумаги тяжелую книгу, Поппи потеряла дар речи. “... Каждый раз, когда падает снег”. Она точно знала, кто прислал эту книгу. “Зелья, которых вы не знали: необычные, редкие и запрещенные зелья, их создание и применение.” Рождественское чудо существует. Как и ответ на ее вопрос.***
Нарцисса Малфой (III)
— Ремми! Принеси в спальню настойку бадьяна и бодроперцовое зелье, обед пусть подадут в западной гостиной, а Пимки прикажи пополнить запасы пергамента и чернил в библиотеке. Нарцисса буквально летела по коридорам Мэнора, на ходу выкрикивая указания быстро семенящей рядом эльфийке. Времени до прибытия Беллатрисы и её мужа оставалось крайне мало. Сестра не была склонна к проявлениям привязанностей, но Рождество почему-то считала крайне важным семейным праздником, достойным как минимум совместного обеда. По меркам нынешних времен буквально дикость. Особенно в их поместье, любимом пристанище Воландеморта. Семейные обеды здесь - это словно украшенная ёлка на кладбище. Она вбежала в западную гостиную ровно в тот момент, когда камин заискрился. И из него вышла не Белла. Дафна Паркинсон. Они не были подругами, на приемах и званых ужинах вежливо улыбались друг другу и обменивались дежурными репликами о детях и погоде в Париже. Миссис Паркинсон вряд ли пожаловала бы просто так в поместье без предупреждения и приглашения в утро 25 декабря. — Здравствуй, Нарцисса. Её немного потряхивало. Руки в перчатках, сложенные на животе, скрипели, разнося тревожное эхо по залу. Даже идеальный макияж и укладка не могли скрыть тяжесть эмоций. — Здравствуй, Дафна. Присаживайся. Что привело тебя в столь ранний час? Хлопок. Ремми шустро расставила чай и пиалы с мёдом и печеньем. — Это… мне немного неловко… - перчатки были судорожно сняты с рук и буквально брошены на колени хозяйки. - Как Драко? Люциус? В поместье весьма тихо, они в отъезде? Нарцисса знала, о чем и о ком на самом деле спрашивала её Дафна. — Да, Драко прибудет немного позднее, ему пришлось задержаться в школе. А муж находится на задание с Тёмным лордом. Как дела у Пэнси? Молчание. Миссис Малфой не хотела терять лицо, но время поджимало, а её собеседница застыла каменным изваянием, уставившись в пустоту над камином. Вдох-выдох, спокойно, Нарцисса, со всеми этими исследованиями ты стала через чур нервной. Нельзя поддаваться эмоциям. После того провала с дневником прадеда Люциуса с заметками о невероятном зелье, способном остановить смерть, Нарцисса практически не покидала библиотеку в свободное время. Она изучила каждую книгу, каждый свиток, который хоть как-то касался науки зельеварения. Ничего. Даже намека на нечто столь уникальное. Волшебница уже отчаялась найти хоть что-то. Если бы не физическое воплощение дневника, она бы списала всё происходящее во дворе Хогвартса на галлюцинации, бред, вспышку в воспаленном сознании. Но даже те крохи информации, которыми Нарцисса обладала, давали надежду. — Помоги мне спасти мою дочь. Это прозвучало, как выстрел в тишине гостиной. Также внезапно и ошеломляюще. — Что-то случилось? Пэнси нездорова? Конечно, в реалиях их жизни она знала, что скрывается за просьбой Дафны. Какие ночные кошмары посещают её после заката солнца. Нарцисса была хорошо знакома с этими монстрами. Готова была поспорить, что выучила их оскал наизусть. — Нет, в физическом плане с ней всё в порядке. Но в моральном… Она напугана, Нарцисса, постоянно. Она подавлена, плохо спит, не делится ничем даже со своим отцом. Я не прошу ни о чем таком. Просто скажи Драко, чтобы приглядывал за ней. Никаких поступков. Только внимание и пара разговоров за завтраком в Большом зале. Это тяжелое время и нам нужно держаться вместе. Миссис Паркинсон уже почти не скрывала степень отчаяния, в котором она находилась. Её лицо, словно открытая книга, показывало хозяйке холодного поместье всю боль и беспокойство за своего единственного ребёнка. Дафна протянула руку и судорожно сжала запястье Нарциссы. И другого ответа просто не могло быть. — Я помогу. Я постараюсь. Но мне нужно кое-что взамен. Пришли мне все дневники и фолианты по зелья, которые есть в вашей библиотеке. И, клянусь Мерлином, я помогу твоей дочери. И в то утро Рождества, в тот год, когда казалось бы, чудес ждать уже не следует, две женщины, две матери заключили сделку, которая была способна спасти не одну жизнь. Нарцисса поняла это, когда в одном из отправленных дневников прочла «Зелье живых воспоминаний. Способ приготовления».***
Пэнси Паркинсон (III)
Сегодняшнее рождественское утро радикально отличалось от предыдущих. Нет удобной кровати, вкусно приготовленного горячего шоколада от Блинки, чарующего запаха ели и спокойствия. Реальность такова, что Пэнси вскочила с кровати от собственного громкого крика после очередного кошмара. Больше не помогает зелье Сна без сновидений, умиротворяющий бальзам не успокаивает, и даже зелье “Сияющая смесь”, которое было разработано одним из знакомых зельеваров ее матери, больше не оказывало должного эффекта. На негнущихся ногах, девушка направилась в душ, чтобы смыть с себя очередной сон, слой липкого пота и накатившую тревогу, которая была ее спутником уже полгода. Сняв себя всю одежду и включив воду, в дверь ванной постучали. — Пэнс, ты надолго? Мне очень нужно воспользоваться туалетом! Мой мочевой пузырь не выдержит пытки под звуки льющейся воды! — Так наложи заглушающее, придурок!— стараясь перекричать напор воды, произнесла девушка. — Мне нужно всего 10 минут. Так что потерпи, Блейзи. Услышав нечленораздельные оскорбления и почувствовав легкую волну магии, Пэнси встала под обжигающие струи воды. Спустя обещанные Блейзу 10 минут, Паркинсон вышла из ванны, оставляя после себя лёгкий цветочный аромат и полностью запотевшее зеркало. — Слава Салазару, Пэнс, — быстро проговорил мулат, буквально залетая в уборную. Слегка улыбнувшись, девушка проследовала в свою комнату. Мысли и воспоминания в голове Пэнси бились надоедливой мухой, которая никак не могла найти выхода и улететь к чертовой матери. Вот она ищет ответы на “Тайну Дамблдора” и не находит их. Теперь она идет к Кэрроу, донося на провинившихся. Далее ее занесенная рука над телом второкурсника с Пуффендуя, которая дрожит, как осиновый лист, и губы, которые не могут произнести проклятое Круцио. Драко предлагал ей обучиться окклюменции, и она пыталась. Видит Мерлин, она старалась изо всех сил, но у нее не получилось. Малфой однажды ей сказал, что она окажется в больнице Святого Мунго, в палате душевнобольных по соседству с Локхартом, если не научиться закрывать свой разум. Лучше там, чем умереть. Одевшись, девушка посмотрела на себя в зеркало. В голове всплыл голос матери, который говорил ей : “— Дорогая, как бы плохо тебе не было, ты всегда должна выглядеть великолепно. Никто не должен видеть тебя в непотребном виде”. Натянув на лицо фальшивую улыбку, девушка спустилась в общую гостиную, и вместе с Блейзом они направились в Большой Зал. Заняв свои места за общим столом, девушка нехотя ковырялась вилкой в поданной яичнице и водила взглядом по всему слизеринскому факультету. Все старшекурсники были в Хогвартсе, за исключением Малфоя и сестер Гринграсс. Дальше ее взгляд перешел на другие столы и выцепил Невилла Лонгботтома. После того случая в теплицах, они больше не коммуницировали между собой. Парень, сидя за столом был угрюм и задумчив. Чтобы ее не поймали за подглядыванием, она вернула свой взгляд к тарелке. Спустя несколько минут в зал влетели совы и начали приближаться к получателям заветных посылок. В этом году совы прилетали только к слизеринцам. Остальным ученикам было запрещено получать почту. Возле Пэнси приземлился филин, которого она раньше не видела. Бурая птица выжидающим взглядом смотрела на девушку и ждала пока у нее заберут посылку. Отвязав сверток и махнув рукой на незнакомую птицу, девушка принялась вскрывать фиолетово-желтую обертку. В ее руках оказалась тонкая книга, обложка которой была серебристо-голубого цвета, а на ней лежала небольшая открытка. Перевернув ее, Пэнси увидела надпись, написанную красивым, каллиграфическим почерком. “Рождество – время чудес.” Удивившись такой открытке, она отложила записку в сторону и прочитала название книги Паркинсон немного опешила. Это было детская сказка “Зачарованный остров воспоминаний”. Открыв книгу, она начала читать. Дойдя до 7 страницы, девушка, как ошпаренная вскочила со своего места, едва не задев тарелку. Блейз посмотрел на Пэнси выгибая бровь. Она тряхнула головой и побежала в свою комнату, осмысливая прочитанное. “...Озеро было серебристо-голубого цвета и сверкало на солнце. Роджер подошел к нему и посмотрел на свое отражение. Мальчик увидел себя таким, каким он был, но потом что-то изменилось. Он увидел себя в другой одежде, в другом месте, в другое время. Роджер увидел свои воспоминания и свое будущее.</I> <i>… Он был удивлен, радостен и грустен. Мальчик понял, что озеро показывало ему то, что он хотел видеть, то, что он должен был видеть, то, что он мог видеть. … Увидев пожилого мужчину, который набирал воду в колбы, мальчик спросил у него, зачем он крадет воду из озера. Мужчина сказал, что ему нужно многое помнить, потому что омута памяти у него нет. Ему нужно видеть то, что приносит ему радость, ведь он одинок, а зеркало Еиналеж отыскать почти невозможно.” У девушки закружилась голова от осознания, когда она вошла в комнату. Рождественское чудо существует. Как и ответ на ее вопрос.***
Пэнси Долгопупс (III)
Невилл с самого детства обожал Рождество. Хотя, какой ребёнок не любит подобный праздник? Тогда он ещё не понимал, почему они празднуют сначала с бабушкой, поедая имбирные печенья и распаковывая подарки, а затем переносятся куда-то по камину, где мама и папа молча вместе с ним поедают конфеты, а потом Алиса всовывает в его маленькие ладошки обертки и фантики. Ему просто казалось, что его родители особенные. И Рождество с ними тоже особенное. Пока однажды, в один такой праздник он не спросил у бабушки: — А почему мама отдает мне фантики от конфет? Они очень ценные? Августа тогда посмотрела на него так серьезно, что этот взгляд Невилл пронес через года, даже сейчас вспоминая и думая о нём. — Твои родители больны, Невилл. Это навсегда и именно поэтому они такие. И каждое последующее Рождество маленький мальчик держал эту информацию в своей голове. Но никогда не плакал из-за этого. И всё ещё считал обертки от сладостей самой ценной вещью, которой когда-либо обладал. Сейчас он сидел у маленькой ёлки в гостиной Гриффиндора. Настоящая ель им в этом году не полагалась, потому что ПСы хотели отнять у них самый значительный атрибут рождественской недели. Поэтому вместе с Джинни, Дином и Симусом они трансфигурировали его кактус в некое подобие маленькой ели и нарядили памятными игрушками, которые привозили каждый год в Хогвартс, чтобы сделать процесс украшения особенным. Костяшки на пальцах рук нестерпимо ныли. Амикус Кэрроу придумал для них новое наказание, которое считал весьма презабавным. Теперь каждый раз, когда ответ ученика ему не нравился, пожиратель совершал несколько ударов тяжелой указкой по пальцам студента или студентки. Чаще всего ему не нравились ответы именно Невилла. Особенно после того, как гриффиндорец однажды отметил, что это доисторический маггловский способ наказывать детей за незнание или непослушание, и получается, что приспешники Воландеморта просто отстают от магглов на несколько веков. Тогда он получил 7 ударов указкой. Но мелькнувшие улыбки на лицах однокурсников того стоили. Тогда ему даже показались небольшие ухмылки на лицах Паркинсон и Малфоя. Конечно, скорее всего это было предвкушение от того, что последует за его словами. Ничего большего. В этом году он не отправился домой, чтобы побыть с бабушкой. Во-первых, он не уверен, что ему бы это позволили. Чисто из мести и ради унижения. А, во-вторых, ему необходимо было пробраться в запретную секцию. Сегодня учеников будет гораздо меньше, поэтому вылазка должна пройти более менее гладко. Ему нужны были ответы. Склянка, разбившаяся тогда возле Астрономической башни, выкатившаяся прямо из рук покойного Альбуса Дамблдора, не давала ему покоя. Точнее то, что в ней содержалось, и то, что оно показало Невиллу. Время пришло. Самое легкое - выйти из гостиной Гриффиндора. Ему нужно преодолеть три этажа. Всего лишь. Картины уже спали, но, когда Невилл переступил порог и вышел из-за портрета Полной дамы, они, как по команде открыли глаза и начали суетиться внутри резных рамок. Молча. Он резко остановился, наблюдая всю эту вакханалию. И чуть ли не подпрыгнул, когда за его спиной раздался шёпот: — Будь аккуратнее, мальчик мой. Звери, что здесь бродят, очень жадны до крови. Но мы поможем тебе. Замок поможет. Полная дама улыбнулась так, будто у них у всех есть общая тайна. А затем задорно подмигнула ему. В тот же миг он услышал этажом ниже, как портрет Людовика Лже-змееуста почти закричал на весь холл: — Сэр Амикус! Сэр Амикус! Не могли бы вы, достопочтенный, проверить кое-что на втором этаже? Мне донес добрый друг, что там обретается некто из гостиной этих красно-золотых? Кровь застучала у него в ушах. Они действительно помогали ему. Он не знал почему и не знал зачем. Но в ту же секунду сорвался и побежал на цыпочках так быстро и тихо, как только мог. Откуда-то сверху чуть не задевая его голову спикировал Пивз. — Ну что, мелкие противные живые, повеселимся? И его силуэт унесся вниз, с диким гоготом и посвистыванием. Дорога до запретной секции прошла в тумане и неверии. Это подарок. Самый настоящий и, пожалуй, самый неожиданный, который ему когда-либо преподносили. Он не знал, что он может дать им в ответ, но уверен, что что-то необходимо сделать. Они все на одной стороне. Хогвартс с самого фундамента и до шпилей ненавидел новые порядки и людей, что их привнесли. Он быстро просматривал корешки, желая не искушать судьбу и закончить планируемое как можно скорее. Невилл проходил стеллажи один за другим, пока вдруг его взгляд не наткнулся на детскую сказку «Зачарованный остров воспоминаний». Мальчик нахмурился. Он знал о её существовании, никогда не читал и не слышал, чтобы кто-то ей интересовался, но знал о ней. Что такая книга делает в запретной секции? Руки потянулись к светлому корешку машинально. И вот он уже вчитывается в буквы и слова в тусклом свете фонаря. “...Озеро было серебристо-голубого цвета и сверкало на солнце. Роджер подошел к нему и посмотрел на свое отражение. Мальчик увидел себя таким, каким он был, но потом что-то изменилось. Он увидел себя в другой одежде, в другом месте, в другое время. Роджер увидел свои воспоминания и свое будущее. … Он был удивлен, радостен и грустен. Мальчик понял, что озеро показывало ему то, что он хотел видеть, то, что он должен был видеть, то, что он мог видеть. … Увидев пожилого мужчину, который набирал воду в колбы, мальчик спросил у него, зачем он крадет воду из озера. Мужчина сказал, что ему нужно многое помнить, потому что омута памяти у него нет. Ему нужно видеть то, что приносит ему радость, ведь он одинок, а зеркало Еиналеж отыскать почти невозможно.” Осознание ударило наотмашь. Сильно и хлестко. Рождественское чудо существует. И сегодня он получил целый ворох подарков.