Горбатого исправит могила, упрямого – Радиатор Спрингс

      Гребённая жажда лидерства всё-таки вышла ему боком. Кто бы мог подумать? Кто угодно, честно говоря. Если бы он не держал язык за зубами, спонсоры, тренер, близкие друзья, знакомые приложили бы все усилия, чтобы его придурковатый план никогда не притворился в жизнь. «Спасибо, что игла в шинах, а не допинг в бутылке» — раздраженно гремел Рэверхем, сидя перед кабинетом директора IGNTR вместе с Джексоном и адвокатом.       Так он и оказался с распиской и рюкзаком через плечо в пустом вагоне старого поезда, на пути к двум самым унизительным неделям его жизни. Пейзаж за окном становился все скучнее и безжизненнее по мере приближения к злополучному городку — Радиатор Спрингс. Почему именно сюда? О, это забавно.       — Маккуин выступил в твою защиту, — сообщили ему уже в кабинете. — Он предложил изменить меру пресечения с условного срока на исправительные работы.       Он не помнит что конкретно наговорил там в порыве ярости, но отчетливо помнит, как в него бросили документом, по которому он уже со следующей недели должен был на три дня отбыть в колонию. Помнит, каким нереальным все ощущалось. Это не с ним, это не про него. Как может он, Джексон Шторм, легендарный гонщик НАСКАР, многократный призер и победитель десятков гоночных состязаний, выходец из семьи нефтяного магната, загреметь в тюрьму? Шторм до сих пор не осознал ничего из того, что произошло с ним за эти выходные и за первый день в городке посреди разочаровывающего ничего.       Он смутно помнил как какая-то девушка в голубом костюме выдала ему ключи от номера, как он швырнул куда-то к шкафу рюкзак, сопровождаемый двумя полицейскими. Помнил, как они общались со старым седым мужчиной в пыльной полицейской форме черного цвета, прежде чем хлопнуть Джексона по плечу и отправиться на вокзал. Словами не передать как сильно он хотел уехать с ними. Последний раз, он чувствовал горечь, видя отъезжающую машину, когда ему было шесть и выросший Шторм был уверен, что этого чувства в его жизни не будет больше никогда, но вот он здесь. В захолустье посреди пустыни, печалится о доме и занимается какой-то херней вместо тренировок — моет фасады зданий, проводит ревизию продуктов, таскает коробки с хламом. А все это время рядом ошивается дед с седой бородой и фуражой, который одёргивает его всякий раз, когда изо рта Джексона грозится вырваться что-нибудь дрянное. Ему уже удалось вывести из себя владелицу кафе комментарием о ее макияже, случайно оскорбить двух итальянцев своим мнением о Формуле Один и чуть не получить в морду от татуированного мужика за фразу о том, что тот настолько пытается быть кем-то неформальным, что его заурядность заполняет собой все пространство. Полицейский хоть и не допустил насилия в тату-салоне, зато сам успел прописать Джексону по шее за насмешку над веснушчатым Мэтром. Просто абсурд.       — Ну как? Уже проникся симпатией к местному шерифу? — Молния появляется прямо за прилавком, беззаботно складывает на него руки и кладёт на них голову, наблюдая за тем как вспотевший и вымотанный словно ломовая лошадь Шторм переносил очередной ящик из главного офиса отеля.       — А это что обязательная часть пребывания тут? Отбывать исправительные работы, сворачивать уши в трубочку от разговоров кривозубого грузчика и влюбляться в пожилых мужчин? — вот за это его тут и невзлюбили. Язык без костей.       Маккуин добродушно хохочет, прикрывая глаза. Шторма раздражает его высокомерное поведение, он весь день только и делает, что ведет себя снисходительно и сглаживает все углы, будто он его гребанный опекун. В кофейне он великодушно оставляет большие чаевые, мило большая с женщиной, что грозилась облить прибывшего из турки, отвлекает парней из шиномонтажа рассказами о недавнем письме Бернулли. Словом, в этом городе от его чрезмерно доброжелательной натуры нигде не скрыться.       — Твоё временное место жительства уже закрепили? — решает поинтересоваться Маккуин, чем только укрепляет свой образ заботливого папочки. Джексон недовольно хмыкает.       — Нет, в этой дыре нет свободных помещений, пригодных к проживанию, — он кладет пыльную коробку к мусорному баку и брезгливо отряхивает джинсы. — Так что пока мне предоставили номер в отеле.       — Дай угадаю, — весело протянул Молния и разлегся на прилавке. — Тебе выдали апартаменты под первым номером?       — Ты правда думаешь, что угадать было сложно? Кроме меня в этом отеле никого нет, конечно мне выдадут первый, — Джексон хмурится, поправляет ремень и возвращается к последней груде хлама.       — Если хочешь можешь пока пожить у меня, — Молния пожал плечами. — Выяснилось, что Док завещал свой дом в Радиатор Спрингс мне, так что теперь есть где развернуться.       Маккуин говорил это с улыбкой, даже посмеиваясь, хотя в голос его была вплетена печаль. Джексон уловил настрой, но промолчал — не хватало ему еще стариковских соплей тут.       — Я занял только спальню, так что есть еще две свободных комнаты, — Маккуин отлип от прилавка и залез в карман брюк, чтобы достать телефон. — Скажи, если вдруг надумаешь.       — Как же, — ехидно бросил Джексон и принялся выбрасывать в бак мусор из всех принесенных коробок, а Молния молча удалился в направлении отеля, все ещё держа гаджет в руках.       Закат оказывается спасением и Джексон с удовольствием ощущает как кожа постепенно начинает остывать. Темные тени от деревьев ползут по раскаленному асфальту, а он устало перебирает ногами в направлении отеля. Холл встречает его тишиной, миловидная девушка за ресепшеном поднимает на него взгляд и улыбается       — Джексон! Наконец-то я тебя дождалась, — она закрывает миниатюрную сумочку и стучит каблуками, направляясь к дверям, Шторм уставшими глазами сопровождает ее до выхода. — Меня попросили закрывать отель на ночь, так что, если что-то понадобится, звони мне на мобильный.       Она протягивает ему яркий синий стикер с надписью «Салли Каррера» и номером, дожидается слабого кивка, затем протягивает ему ключи от номера.       — Я тороплюсь на встречу, так что увидимся мы уже завтра, — Шторм принимает ключи. — После завтрака у нас с тобой будет уборка помещений первого этажа, так что хорошенько выспись.        Кивнув в очередной раз, он прощается с девушкой и видит, как она выходит на улицу, запирая двери снаружи. Владелица отеля машет ему на прощание, торопливо садится за руль голубого Порше и покидает зону отеля. Джексон, не желая больше стоять на ногах, направляется к первому номеру. Он лениво просовывает ключ в замочную скважину и поворачивает его. Вернее, делает попытку, потому что обнаруживает, что не может провернуть его в двери. «Какого черта» — шикнул он и попробовал вставить ключ другой стороной. Ничего.       Шторм раздражённо выдыхает и спускается вниз. Ничего страшного, сейчас он попросит запасные ключи, примет душ и уснет как младенец. Однако сегодняшний день каждым своим событием намекал, что пора позабыть о комфорте, так что постоялец сталкивается с суровой реальностью маленьких отелей — на ресепшене никого нет, все шкафы заперты, а бюджет на охрану никто не выделял. Это ведь гребанный Радиатор Спринг. Чего он вообще ждал?       — О, ну просто прекрасно! Потрясающе! — восклицает Джексон, пинает стул, злобно фырча, он устраивается прямо на диванчиках в холле. Юноша яростно набирает номер с голубого стикера и взывает от гнева, когда слышит противный голосок автоответчика. Конечно, в этом маленьком городишке до места встречи ехать минуты две, она уже наверняка прибыла на место и отключила сотовый. Громко ругаясь, он собрал на одном диванчике несколько декоративных подушек, скрестил руки на груди и зажмурился. Голова все равно будет болеть с утра: от недосыпа или от неправильного положения шеи, сейчас главное хоть немного вздремнуть, а уже утром он им всем предъявит.       За окнами совсем стемнело, город наполнился неоновым светом вывесок и абсолютно тишиной. Джексон ворочался на твердом старом диванчике, желая найти позу, в которой мог бы уснуть, но стоило только ему почувствовать надвигающийся сон, как в замке входных дверей заскрежетал ключ. Джексон встрепенулся. Кому, мать твою, понадобилось пробираться в отель ночью? Кто-то грубо тряхнул дверь за ручку, на что та не поддалась и до ушей донеслось тихое ругательство снаружи. Джексон резко осознал, что ему пора прекращать играть с судьбой в русскую рулетку – он бесшумно забирается под стойку и в темноте пытается найти что-нибудь, чем мог бы обороняться. Гонщик нащупывает связку проводов в тот самыц момент, когда замок щёлкает. Некто, вошедший в отель, судя по усиливающимся топоту, направлялся к стойке регистрации. Джексон надеялся, что все обойдется без насилия, не желая продления своего срока, но когда он отчетливо увидел растущую человеческую тень прямо перед собой, резко выскочил, развернулся и огрел шнуром незнакомца.       — Какого хрена?! — завопил знакомый голос, — привыкнув к темноте Шторм отчетливо разглядел светлые волосы, красную ветровку и бежевые хлопковые брюки. Маккуин. — Ты что совсем больной на людей кидаться?       — Ты издеваешься? Ты пробрался в отель посреди ночи, кто из нас больной?! — крикнул Джексон и швырнул провода в строну, тяжело дыша из-за всплеска адреналина. Молния растирал место удара на шее, щурясь.       — Почему ты сидишь здесь, а не пускаешь слюни в подушку?       — Ключи не подошли, я не могу открыть дверь номера, — раздражённо объяснился Шторм и швырнул на стол связку ключей, наглости позвенеть ею прямо перед глазами не хватило, всё-таки сморщенное выражение лица знаменитого гонщика красноречиво говорило о силе удара.       — И ты собрался ночевать под стойкой? — усмехнулся Молния, повел плечами, чтобы размять ноющие под краснеющим следом мышцы. Сразу, как боль начала отступать, он взял со стола ключи, чтобы разглядеть на них номер. – Кстати, мое предложение о доме ещё в силе.       — Слушай, Маккуин, я не знаю, что ты себе нафантазировал, но я не слащавая девчонка в шлеме. Я могу пережить одну ночь в некомфортабельных условиях, вытерпеть всех противных жителей этого города и справиться с грязной работой. Я гребанный гонщик НАСКАР, я не побегу за помощью сразу как на горизонте проблемы, — едва ли не зашипел Джексон, вкладывая в голос всю злость, которая накопилась за день. — Хватит строить из себя заботливого папулю. Я не позвонил бы тебе, даже если бы этот отель сгорел до тла.       — Ты мог бы и не звонить, я не взял бы трубку, — спокойно ответил Молния и от него не скрылось резко переменившееся настроение Джексона. Его лицо выражало недоумение, когда Маккуин улыбнулся и взял со стойки неприметный гаджет, проверяя заряженность батареи.– Я на стойке телефон забыл, так что он сгорел бы вместе с отелем.       Шторм раздраженно выдохнул и махнул на него рукой, возвращаясь к диванчику.       — Но если без шуток, то поехали. Постелю на диване, если тебе принципиально не хочется сегодня спать на кровати, — по-доброму усмехнулся гонщик и оперся бедром на стойку.       — Я же сказал, что небольшие неудобства меня не беспокоят, вали уже давай, — Шторм отвернулся, не желая продолжать разговор.       — Извини, но я не могу закрыть отель, зная, что внутри посторонние, — настаивал Маккуин.       — Я постоялец, а не посторонний, — буркнул Джексон.       — Правда? И где твои ключи от номера?       Шторм секунду молчал, а затем медленно повернулся, глядя прямо на широко улыбающегося Маккуина с его ключами.       — И что ты сделаешь? Вызовешь копов? Молния хитро прищурился.       В стеклах отеля попеременно мигали то красные, то синие огни полицейской мигалки. Шериф задумчиво чесал седую бороду.       — Ну, похоже, что ему действительно негде спать сегодня, — за пару минут полицейский осмотрел связку ключей, которая была подписана как «тех.клад.» и попытался открыть шкафчик, где хранились остальные ключи, но тщетно. Так что, поправив фуражку, он обернулся к гонщикам, обращаясь к старшему из них. — Ты сможешь на ночь его у себя пристроить?       — О чем речь, шериф, — пожав плечами, улыбнулся Молния и посмотрел на Джексона. Он вернул взгляд, но даже глядя на мужчину сверху вниз чувствовал, что оказался в позиции проигравшего, так что без возражений отвернулся, не желая больше язвить. За сегодняшний день он усвоил пару вещей: во-первых, в этом городе все сумасшедшие, а, во-вторых, Маккуин здесь катается как кусок масла в сковороде, имеет подход ко всем проживающими и большую часть времени откровенно бездельничает, не зная чем себя развлечь в межсезонье, так что пойдёт на все, лишь бы не киснуть дома. Поэтому да, стоит держать язык за зубами, пока судьба не подкинула ему ещё какую-нибудь свинью.       — Тогда с утра сообщу в департамент, что мы нашли ему место проживания, — старый шериф улыбнулся и хлопнул гонщика по плечу и каким бы разумным Джексон ни был секунду назад, на этот раз он не смог смолчать. Это определённо свинья!       — Вы сказали «пристроить на ночь», — возмутился он и собирался продолжить негодования, набрав в грудь воздуха, но был перебит.       — Ты не в том положении, чтобы капризничать, — сурово буркнул Шериф. — И чем тебя Молния не устраивает? Вот допрыгаешься у меня, подселю к Сержу или Филу, будешь по вечерам молитвы читать и просить Господа Бога дать тебе пристанище в доме, а не в какой-нибудь благовонной палатке.       — Почему вы говорите со мной в таком тоне? Я здесь из-за подставы на гонках, а не поджога детского приюта, — Шторм нахмурился и искренне заинтересовался личным отношением местного полицейского к нему.       — Ну, все, хватит пустых разговоров, давайте по домам, — влез Маккуин и, не дав вставить ни одному и слова, продолжил. — Спасибо за службу, Шериф, очень признателен.       — Это моя работа, сынок, — мужчина улыбнулся такому лестному обращению и на последок с радостью пожал Молнии руку.       Когда полицейская машина выехала с Парковки, Маккуин как ни в чем не бывало направился к своему корвету.       — Шагай быстрее, а то выясним обгонишь ли ты мою машину на своих двоих, — усмехнулся Молния и любезно открыл ему переднюю дверь со стороны пассажирского сиденья. Джексон недовольно цокнул. — Ой, извини, это место для слащавых девочек в шлеме? Может, хочешь сесть назад?       Шторм покосил взгляд, выхватил ручку машины из ладони Маккуина и сел внутрь, хлопнув дверью. Снаружи был слышен негромкий добродушный хохот мужчины, пока он обходил красный автомобиль.       — Не знаю только, найдутся ли дома запасные полотенца, — Молния сел внутрь, завел двигатель и проверил зеркало заднего вида. — Но чистые точно будут.       Шторм молча кивнул и уставился в окно, он был слишком вымотан сегодняшним днем, чтобы вести светские беседы. Редкие дождевые капли стучали по крыше и глухо разбивались о стекла, а уже через пару секунд снаружи моросил мелкий дождь. В машине была включена печка, приборная панель не отвлекала своим светом, а от водителя приятно пахло чем-то успокаивающим; неторопливо меняющийся вид за окном убаюкивал и Джексон пропустил момент когда заснул прямо там.       — Мы на месте, — шепотом произносит Молния и легонько толкает спящего в плечо. Юноше нужно пару минут, чтобы разлепить веки.       Он вылезает из машины, и сон тут же сгоняют холодные дождевые капли, попадающие за шиворот и заставляя мокрую футболку прилипать к телу, содрогаясь от озноба. До двери дома им обоим пришлось бежать, в надежде не промокнуть до нитки.       Остаток вечера проходит почти в тишине. Молния выдает ему махровые полотенца и жестом указывает направление ванной, пока сам застилает ему постель в гостиной. Шторм упрямо качнул головой, когда Маккуин хотел показать ему спальню на втором этаже, поэтому решено было расположить его тут. Чистые простыни хрустели и источали освежающий аромат кондиционера, теплый свет от торшера создавал уют и отчего-то мужчина чувствовал себя очень счастливым, зная, что сегодня будет ночевать в этом доме не один. Совсем скоро шум воды в гостевой ванной утих и Джексон появился на пороге босой, с мокрой головой и обмотанным полотенцем вокруг бедер.       — Слушай, у меня все вещи в номере остались, — хрипло пробормотал он, сражаясь с сонливостью. Она, однако же, быстро вернулась. Молния быстро сообразил, в чем проблема, и попросил гостя подождать внизу, а еще закончить натягивать пододеяльник, пока он сходит за одеждой. Джексон кивнул, завязал покрепче полотенце и одним движением заправил одеяло, складывая его на белом диване. Ну, была пара минут осмотреться.       Простенький, но милый интерьер располагал к себе, в теплом полумраке дом казался маленьким, но уютным. Шторм невольно подумал о том, что в таких домах и проживает большая часть страны: на этой стене у них висит картонный ростомер для детей, здесь наверняка полка с семейными фотографиями, за шкафом спрятали громоздкий пылесос, а наверху расположили всего две ванные комнаты, из-за которых каждое утро домочадцы ссорятся. Это было так непохоже на дома, в которых он жил. Ни на дом его детства, ни на его нынешние апартаменты. Скорее на что-то, из тех сериалов, что он смотрел будучи подростком.        Он с любопытством подошёл к навесной полке, где действительно оказались фотографии. В первой рамочке был нынешний владелец дома с друзьями, на второй они же на своей первой выигранной гонке, рядом стоял снимок с празднования тридцать четвертого деня рождения, следом были какие-то фестивали, а пятая отличалась тем, что на ней был запечетлен Хадсон. Легендарный Хадсон Хорнет. Джексон никогда не видел его своими глазами, но он много про него знал. Знал и то, что он был наставником Молнии, наверняка близким другом, может, даже кем-то, заменяющим отца. И, конечно, Джексон не мог не слышать слухов о том, что у них роман. Было просто невозможно увлекаться гонками и пропустить такую сплетню. Корреспонденты приводили глупые аргументы: смущение при вопросе об отношениях с тренером, снимки, на которых они обнимаются, пристальный взгляд на Хадсона, всякий раз, когда он рядом. «Ну, что за бред» — думал Шторм разглядывая в руках фотографию, на которой увековечен молодой и красивый Маккуин сразу после гонки, с горящими щеками и растрепанной копной светлых волос, приобнимающий пожилого Хорнета, у которого от улыбки образовалась сеточка у глаз, были видны глубокие носогубные морщины и ярко блестела седина в бороде.       — Я не знаю налезут ли на тебя мои футболки, так что я на всякий случай принес это, — Джексон вздрагивает от голоса за спиной, ставит рамку на место и отходит от стены, чтобы разглядеть вещицы в руках Молнии. Пара красных футболок и темно-синее поло с каким-то старомодным принтом.       — Это, — неуверенно начал Шторм, беря в руки футболку большего размера, которая точно бы села на него.       — Да, его, — кивнул Молния и провел пальцами по темной ткани. — Я подарил это ему, когда увидел, в каком состоянии были его домашние футболки, но он так ее и не надел, говорил, синтетика.       Молния усмехнулся, ласково погладил край футболки и поднял взгляд.       — Это нормально? Если тебе не по себе, я поищу что-нибудь другое, — Молния терпеливо ждал ответа, пытаясь предугадать его по бесстрастному лицу Шторма.       — Нет-нет, все в порядке, эм, спасибо, — пожал плечами он, будто о чем-то задумавшись, а затем несильно потянул за края футболки, Молния удивлённо посмотрел на него, но решил не растягивать этот разговор вопросами.       — Из нижнего белья только боксеры, не уверен, что подойдут, но, — продолжил он, выудив из-под футболок пару черных трусов.       — Отдаёшь все до последнего, — усмехнулся Шторм, отчего-то вид Молнии, так заботливо переживающего о комфорте гостя, его позабавил. А может, он просто не знал как правильно реагировать на подобное, потому что внутри всё-таки стало теплее от осознания, что ему уделяют внимание.— Спасибо, думаю, что на одну ночь неудобства можно и потерпеть.       Глаза уже слипались, ему хотелось поскорее закончить с выбором вещей и завалиться на бок.       — Оу, да, верно, — закивал Молния. — Тогда я оставлю их здесь. Если что-то будет нужно, я буду наверху, в первой спальне справа.       — Мгм, — устало кивнул Джексон, а затем, в рекордный для него третий раз за один вечер, вновь вырвалось. — Спасибо.       Маккуин улыбнулся ему и лишь сейчас, благодаря четким теням из-за света торшера Джексон заметил сеточку у его глаз, морщинки у носа, точно такие же, как у Хадсона на той фотографии. Молния кивнул сам себе и побрел наверх, где-то на середине бросая тихое «Спокойной ночи», прерываемое зевком.       Джексон проводил его взглядом, а затем еще секунду пялился на лестницу, прежде чем собрался с силами и надел отданные ему вещи. Он легонько дернул за веревочку торшера, погружая дом в кромешную тьму, а затем блаженно уронил голову на большую мягкую подушку, чуть ли не издав стон наслаждения от того, что он наконец-то может вздремнуть. Чистое свежее белье обволакивало уютом, тиканье часов убаюкивало, как и шум дождя за окном. Шторм невольно улыбнулся и тут же попытался прогнать мысль о том, что он действительно рад тому, что ночует сегодня здесь, а не на диванчике отеля. Молния ловит себя на той же мысли, пока растирает увлажняющий крем для лица перед зеркальным шкафом в своей спальне. Лампа позади него подсвечивала красный след на шее, оставшийся от удара шнуром. Маккуин усмехается, видя его причудливую продолговатую форму, напоминающую овал, и втирает немного крема в эту область, надеясь, что восстановит кровоток и за ночь ушиб рассосётся. Беспокоиться в любом случае не о чем, пореза там нет, кость сломать он не мог, а все остальнон заживет. Свет в окне гаснет и Маккуин, ощущая успокоение засыпает, почёсывая шею. К слову, гематома волшебным образом не исчезает к утру. В городе, наконец-то, будут обсуждать не одного только Джексона.