***
До Сент-Ливана несколько долгих дней пути, но поездка становится короче из-за новостей, которые просачиваются во время их путешествия. Ряд основных автомагистралей вновь открыли, что позволило людям вернуться в свои дома. Они даже проезжают мимо нескольких групп возвращающихся беженцев, хотя, к сожалению, не могут остановиться и помочь из-за своего груза. Контакт с Королевством восстановили, и Наоми действительно взяла под контроль королевский дом, а Рафаэль, по-видимому, находится под арестом. Майкл все еще скрывается на Холме, но Эллен и Совет объединили свои силы и вынуждают его к повторным переговорам, хотя пока особых подвижек нет. Есть подозрение, что Майкл ждет какой-нибудь оказии, но пока из-за этой задержки все больше и больше солдат его армии бегут от него. Что касается Сэма и других заложников Майкла, с ними все в порядке. Родители Дина находятся недалеко от Холма и внимательно следят за происходящим, очевидно, с благословения Эллен. Все это в основном хорошо, и Кастиэль надеется, что их приезд также в основном станет положительным моментом. Сразу за чертой города их встречает эскорт во главе с Джо Харвелл. Кастиэль удивлен, но Дин, кажется, испытывает облегчение, объясняя, что выбор Эллен члена из своего Дома дает понять, насколько серьезно она относится к их приезду. Джо, со своей стороны, аккуратно отдает честь, когда их машина останавливается на холостом ходу. Ее коллеги открыто и с благоговением пялятся на длинную колонну позади, но Джо не сводит с них глаз. — Рада, что смогли приехать, сэр, — рапортует Джо. Дин высовывается из окна и тычет пальцем в воздух. — Никогда не называй меня «сэром». Джо кивает. — Да, сэр. Слушаюсь, сэр. Ее пристальный взгляд перемещается на Кастиэля, и тот неловко машет рукой, не зная, как себя вести после их не слишком приятной последней встречи. Кастиэль спасен, когда Дин прислоняется к нему и говорит: — А это тот самый муж, разве он не красавчик? — Да, сэр, — отвечает Джо, и ее бесстрастное лицо впечатляет. — Эммануэль действительно красавчик, сэр. — Рад, что мы на одной волне, — говорит Дин. — Показывай дорогу, Харвелл. Чуть дальше они проезжают великую Восточную арку, по которой обычно входили в город, вот только сейчас это невозможно. Майкл со своими войсками прошли здесь, когда брали город, разрушив все во время первого удара. Кастиэль видит остатки их базового лагеря прямо на окраине города, и маршрут, которым они добрались до столицы. Сегодня их конвой движется по-другому — маршрут проходит по менее впечатляющей, но все еще проезжей проселочной дороге. Дальше, когда они оказываются в городе, Кастиэлю приходит в голову, что Сент-Ливан во время комендантского часа сильно отличается от Рексфорда в это же время. Рексфорд — горный городок, жителей в нем немного, здания низкие, а дома расположены далеко друг от друга. Сент-Ливану требуется совсем другой набор средств, чтобы управлять им во время кризиса. Дин ведет машину тихо и задумчиво. На заднем сиденье Кевин и Мэгги убавляют громкость своих радиоприемников, любуясь видом. Кастиэль прижимается лицом к стеклу, изумленно глядя на закрытые окна и почти пустые улицы. Через каждые несколько кварталов располагаются контрольно-пропускные пункты, и время от времени попадаются участки выжженных тротуаров, разбитые окна и автомобили — следы боевых действий в этом районе. Кастиэль думает, что несмотря на свое косвенное участие в прошлых королевских восстаниях, он никогда по-настоящему не чувствовал, на что похожа жизнь в большом городе во время потрясений. При малейшем беспокойстве короля Кастиэля и Анну всегда изолировали, так что его опыт до сих пор ограничивался книгами и слухами. — Восьмая очищена, — сообщает Мэгги. — Можем ехать прямо в Башню. — Круто, — отзывается Дин. — Кас, смотри! Там мы поженились. Кастиэль поворачивается к другому окну и едва различает шпиль храма. — О, его превратили в больницу. — Упрямые ублюдки, — говорит Дин. — Городских труднее сдвинуть с места. Большинство хотят остаться здесь, что бы ни случилось. — Ну, это их право, — замечает Кастиэль. — Помнится, ты советовал что-то на этот счет в своем радиоэфире. — Когда так тихо, улица воспринимается совсем по-другому. Это опасно. Им просто повезло, что Эллен — надежный рулевой. — Которая из них Башня Харвелл? — любопытствует Кастиэль. — Вон та коричневая, с желтыми окнами. Ух ты, ладно, они, э-э-э… Думаю, это еще одна приветственная вечеринка, — указывает Кевин. К Башне Харвелл ведут охраняемые ворота. Но взгляд приковывают не люди в форме у входа, а горстка гражданских, которая толпится рядом. На вид здоровяки, они уступают дорогу машине Джо, чтобы провести колонну через ворота, но, если не считать пары внимательных взглядов, когда они узнают Дина с Кастиэлем, на машины смотрят откровенно агрессивно. — Протестующие, — говорит Дин. — Чего они возмущаются? — интересуется Кастиэль. — Недовольны Эллен? Демонстрируют недоверие к своему Спикеру? — Нет, просто хотят, чтобы она шевелилась быстрее, — говорит Мэгги. — Люди жаждут вернуть свой город. Комендантский час — такая срань. Кастиэль растерянно моргает раз, затем снова. Он едва замечает, как «Импала» подкатывает и паркуется позади машины Джо у парадных ступеней Башни. — Они протестуют против Эллен, — медленно произносит Кастиэль. — За то, что… она не вышвырнула Майкла из страны быстрее? — Ага, — подтверждает Мэгги. — Это… — Кастиэль пытается подобрать подходящее описание. — Совершенно невероятно. Кастиэль чувствует легкое головокружение, выходя из «Импалы». Позади них выходят Анна и ее пассажиры, Ханна машет руками, подавая сигнал, который передается по цепочке транспортных средств. И снова именно Дин удерживает Кастиэля на плаву, пока Джо объясняет происходящее. — Мы приготовили квартиру для Люцифера на четвертом этаже. Оттуда открывается великолепный вид на Холм, что было идеей Эллен. Она просила передать, что сожалеет о своем отсутствии, но они с Майклом болтают с самого завтрака. Она, наверное, прямо сейчас указывает на нас. — Что? — удивляется Кастиэль. — Где?.. Дин касается плеча Кастиэля, мягко заставляя его повернуться. — Видишь серую линию? Вон там, чуть правее. Ага, вот она. Башня Харвелл находится на возвышенности, чего Кастиэль во время поездки не заметил. Многие здания города расположены близко друг к другу, но проследив за указательным пальцем Дина, Кастиэль видит сквозь здания прямую линию вплоть до Площади Совета, где располагались впечатляющие белые административные здания. С видом на площадь стоит главная резиденция правительства, Каунсил-Хилл, где Майкл и занял свою позицию. Люцифера за спиной Кастиэля сопровождают по ступенькам в здание, пока Дин и Джо обсуждают последние новости. Самая важная — родители Дина смогли поговорить с Сэмом, пока тот в руках Майкла. Кастиэль ждет, когда разговор иссякнет, и спрашивает: — Они действительно могут видеть нас оттуда? — Не знаю, — отвечает Дин. — Наверное, только машины. Стоило взять тот флаг, да? Каждый шаг королевской семьи совершается с целью создания определенного образа. Например, то, как Люцифер разговаривает со своими подчиненными или Майкл заставляет есть с ним, а теперь вот Кастиэль возвращается в столицу Республики из неофициального изгнания. Какое послание шлет Кастиэль, пребывая со свитой? Это не просто отряд Дина, следующий за ним в Сент-Ливан, ведь тут есть и северяне, которые решили связать свою судьбу с их Домом. Их вассалы сильно отличаются от приспешников Майкла и Люцифера. — Что это? — указывает Кастиэль. — Почему на площади разбиты лагеря? — Похоже, протестующих прибавилось, — говорит Дин. — Джо? — Да, — голос Джо звучит недовольно, а не встревоженно. — Теперь их не сдвинешь с места. Кастиэль не может отвести глаз от этой неожиданной толпы. — Дин, я хочу пойти с тобой. — Я должен добраться до Эллен. И выяснить, что с Сэмом. — Да, конечно, тебе стоит поторопиться, но я тоже пойду. Дин вздыхает. — Ты сказал, что не против остаться здесь со своими… друзьями. — Я передумал. Сначала я поговорю с ними, а затем пойду к тебе. Лицо Дина напрягается, зато у Джо появляется озадаченно-любопытная улыбка, хорошо знакомая Кастиэлю по выражению лиц Анны и Кевина. Кастиэль намеренно поворачивается к ней, устанавливая прямой зрительный контакт, и Джо слегка вздрагивает от удивления. — Я же могу это сделать? — интересуется Кастиэль. — Мне позволено свободно передвигаться? — Почему бы и нет, — медленно произносит Джо, неуверенно переводя взгляд с него на Дина. — Комендантский час в девять. Дин стискивает зубы, но согласно кивает. — Не ходи один. Возьми с собой портативную рацию. — Да, как обычно. Спасибо, Дин. Если твои родители там, пожалуйста, передай им мои наилучшие пожелания и не забудь воспользоваться своим правом родства с Сэмом для аудиенции. Майкл должен уступить, иначе он нарушит традиции. — Когда Дин что-то бормочет себе под нос, Кастиэль наклоняется и чмокает его в щеку. — Иди работай. Скоро увидимся.***
Странно устраивать обращение сеньора к подданным на ступенях башни Харвелл, но им это удается. Народа собралось примерно человек двадцать, остальные либо решили уехать после ареста Люцифера, либо разошлись по Тернеру и другим центрам для беженцев, которые нуждаются в попутной помощи. Те немногие, кто добрался сюда, собрались у входа в Башню, и Кастиэль стоит на верхней ступеньке, чтобы все могли его видеть. И все же он не совсем понимает, зачем они пришли за ним. Анна снова и снова объясняла, что они сами подают пример, и если Кастиэль смог так нагло вернуться после своего изгнания, то и они могут. — Я поговорил с представителями Харвелл, так что все вы под моей защитой настолько, насколько я могу ее вам обеспечить, — говорит Кастиэль. — Всем, кто желает остаться при нашем Доме, рекомендуется соблюдать его правила, в противном случае вы вольны в любое время уйти в город. Я лишь прошу сообщить Анне или Ханне перед уходом, во избежание каких-либо недоразумений. У вас есть какие-либо вопросы? Поднимается рука. — Вам потребуются сопровождающие для встречи с его величеством? Кастиэль сохраняет невозмутимое выражение лица. — Не знаю, увижу ли я Майкла, но если увижу, то буду… иметь это в виду. Я очень благодарен за огромную помощь, которую все вы оказали в поимке Люцифера и защите Рексфорда, но на данный момент у меня здесь нет для вас никаких ролей. Анна, стоящая на ступеньку ниже Кастиэля, подталкивает его локтем. — Площадь. Кастиэль хмуро смотрит на нее. — Это никого не заинтересует. — Когда сестра просто поднимает бровь, Кастиэль вздыхает и говорит: — Я собираюсь понаблюдать за протестом на Площади. Если кто-то захочет, может присоединиться. Поначалу толпа охвачена нерешительностью, затем появляется тихий гомон, который становится громче по мере того, как вежливые споры набирают обороты. Будь Кастиэль лучше, он бы так не веселился, но увы. Его вполне устраивает, что он не умеет руководить людьми. — Ладно! — громко объявляет он. — Сейчас я собираюсь заняться своим делом. Ханна следует за ним, как и Адина с Эспером, но остальные счастливы остаться с Анной под кровом Харвелл. Кастиэль по-прежнему не слишком любит светскую беседу, но может сделать вид, будто находится на экскурсии со своими студентами во время посещения знаменитого города Сент-Ливан. В такой поездке его задача — безопасно провести их по незнакомой местности, указать ориентиры и ответить на вопросы. Сегодня, когда они медленно и с интересом спускаются к площади, Кастиэль рассказывает своим слушателям, что первоначально город не был столицей Республики. Его основали как фермерское поселение и назначили новым административным центром за несколько лет до возведения Стены. Где-то до сих пор сохранились остатки старых ворот, но город, построенный на их вершине, должен был стать всем, чем не было Королевство. — Город специально спроектировали так, чтобы он отличался от королевской резиденции, — рассказывает Кастиэль. — Плоские крыши, стены без украшений, никаких шпилей, за исключением религиозных зданий. Конечно, к тому времени жители континента в некоторой степени развили свою идентичность и выражали ее через архитектуру. — А их столпотворение на Площади? — спрашивает Адина. — Что оно означает? — Гражданский протест, — отвечает Кастиэль. — Еще одна традиция Республики. Улицы, по которым они проезжали ранее, были тихими, но в центре города кипела жизнь. Как и в центре Рексфорда, местные собрались на Площади: большом плоском участке, вымощенном булыжником, между высокими административными зданиями, с временно бездействующим фонтаном и куцей декоративной растительностью. Кто-то сидел на тротуаре, другие разбили лагеря, а третьи все еще стояли вокруг с плакатами. Несмотря на сходство с Рексфордом — особенно в неугомонности, — эти люди пришли не потому, что были вынуждены покинуть свои дома или решили доверить свою безопасность властям. В конце концов, эта Площадь сейчас — самое опасное место в городе. Кастиэль запрокидывает голову, чтобы посмотреть на здание Совета. Здесь много окон, но все тонированные, так что вполне возможно, Майкл стоит сейчас и благословляет Площадь своим королевским взглядом. Ему, вероятно, понадобился бы бинокль, чтобы разглядеть Кастиэля в толпе, но при одной мысли об этом тот замирает на месте. Каунсил-Хилл может быть великолепным зданием, но это остров, и Майкл в ловушке. В прежние времена во время войны короли и лорды прятались в своих крепостях, чтобы защитить себя и свои сокровища или просто переждать угрозу. Такая стратегия имела смысл в старых Домах, которые в значительной степени являлись фактическими городами и имели башенки и парапеты для обороны. Современное прямоугольное здание, вроде Каунсил-Хилла, совершенно другое, и где тогда Майкл вообще нормально разместил остатки своей армии? На одном этаже единственный вестибюль, а крыша слишком высока, чтобы как-то послужить. Харвелл также оцепила территорию вокруг первого этажа. Повсюду расставлены полицейские в форме, удерживающие гражданских на расстоянии примерно пятидесяти ярдов от здания со всех сторон. — Сэр, не пожертвуете ли чего-нибудь? — раздается голос справа от Кастиэля. Там стоит очень молодой человек, почти подросток, который пытается привлечь внимание к фургону, стоящему неподалеку. Кастиэль кивает, узнав значок университета. — Куда направляются деньги? — В университет, — отвечает юноша. — Мы содержим некоторых людей, которых эвакуировали из дома во время первой волны. Пока держимся, но любая мелочь поможет. Кастиэль роется в своей куртке, находя несколько разрозненных купюр. — Держи. Прости, но больше у меня нет. — Спасибо, — благодарит юноша. — Любая помощь ценна. Ханна предлагает от себя немного, но дает понять остальным, чтобы они не чувствовали себя обязанными присоединиться. — Разве ваш Совет не должен обеспечивать финансирование? — Приоритет для больниц, — объясняет юноша. — Я, э-э… Надеюсь, вы не против, но я хотел бы извиниться от имени всех нас, если кто-то был груб с вами все это время. — Нет, люди были добры, — отвечает Кастиэль. — Майкл поступает неправильно даже по отношению к нам, и большинство, похоже, осознают это. Адина задумчиво вздыхает. — Был один ужасный город, где нас с моим парнем постоянно выгоняли, но мы довольно быстро поняли, что это, скорее, исключение. — Некоторые люди просто придурки, — соглашается парнишка. — Но, думаю, такое происходит сплошь и рядом. Адина заводит разговор с ним , пока Кастиэль прогуливается по Площади, чтобы осмотреть побольше достопримечательностей. Его внимание особенно привлекают плакаты, которые сигнализируют о сути недовольства местных оккупацией, большинство из них написаны с мрачным юмором «СНАЧАЛА КОНФЕТНО-БУКЕТНЫЙ ПЕРИОД, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО», «КОГДА ВЫ ЗАЯВИЛИ О НАШЕМ СБЛИЖЕНИИ, МЫ ТАК НЕ ДОГОВАРИВАЛИСЬ». Кастиэль как раз читает это, когда Ханна подходит к нему и шепчет: — Я не понимаю, почему им разрешили остаться здесь. Даже если гражданское неповиновение не под запретом, опасно находиться так близко к его величеству. — Возможно, они оценили опасность, которую представляет Майкл, и решили, что она не так уж велика. Возможно, это даже преднамеренное послание от них к нему. Если он выглянет в окно, сразу все увидит. Это люди не настроены на вежливость, не говоря уже о принятии открытой агрессии. Эспер рядом тихо фыркает. — Отказ от общественного договора. — Именно, — говорит Кастиэль. — Это Республика. Он может попытаться стать их королем, но эти отношения возникнут только если обе стороны примут это. А эти люди явно против. Возможно, нам тоже следует взять это на вооружение. Ханна негромко фыркает. — Не забудьте прибежать под крыло дворца в моменты недовольства? — Почему бы и нет? — спрашивает Кастиэль. — Сейчас это может показаться нелепым, но кто сказал, что система никогда не изменится? — Тогда это своего рода психологическая война? — говорит Эспер. — Майкл должен знать, что у него нет шансов. — Он упрям, — напоминает Кастиэль. — И будет держаться за свою гордость как можно дольше. А если и захочет отступить, подозреваю, это произойдет только в том случае, если он сможет держать публику в напряжении, пока его не унизят. Если Эллен умна, будет выбивать почву у него из-под ног как можно дольше. — Где она сейчас, сэр? — интересуется Эспер. — Я имею в виду мадам Харвелл. — Должна быть в Доме Спикера, — говорит Кастиэль, кивая головой в сторону ближайшего соседа Каунсил-Хилла, меньшего по размеру и такого же прямоугольного здания, которое отделяет только дорога. — Дин сказал, она там. — Они прямо по соседству? — недоверчиво произносит Ханна. — Лучше дышать Майклу в затылок, — говорит Кастиэль. — Насколько я понимаю, он контролировал весь этот квартал, вплоть до перекрестка, но сдавал позиции и продолжал отступать. Внезапно в разговор вмешивается местная жительница, которая внимательно вслушивалась в каждое их слово: — Он мог бы захватить главный храм. И при желании было бы проще выбраться по реке. Вместо этого он пошел и застрял там, как Кинг-Конг. — Я понимаю эту отсылку, — говорит Кастиэль. — Но вместо блондинки он застрял из-за гордости. — На самом деле, проблемы у него из-за Эллен, — добродушно продолжает местная. — Некоторые из нас считают, что многого можно было бы избежать, если бы она со своими ребятами, ну, знаете, лучше противостояла ему. — Все не так просто, — говорит Кастиэль. — Все можно упростить, — говорит она. — Большая часть этого дерьма сводится к тому, что Совет не хочет обидеть Майкла, да? Но зачем так стараться? Разве это давным-давно не утратило важность? — Ах, — говорит Кастиэль. — Мне нечего вам ответить. Я не могу критиковать ваш Совет, поскольку понятия не имею, как они работают. — Слишком много болтают, — отвечает местная жительница и наглядно иллюстрирует свои слова рукой. — Бла-бла-бла. — Звучит очень знакомо, — говорит Ханна. — Наши дворяне тоже склонны… Хлопать крыльями. Женщина добродушно улыбается. — Ничего удивительного. — Прошу прощения, — говорит Кастиэль, — я не расслышал вашего имени. — О, я Элли, — она пожимает ему руку и мягко кивает, когда он в ответ называет свое имя. — Мы с друзьями здесь уже несколько дней, так что всегда рады новым лицам. Она указывает на группу людей, которые машут в ответ. — Несколько дней? — вторит Эспер. — Просто чтобы сделать заявление? — Нам повезло, — говорит Элли. — При желании мы можем вернуться домой, но многие не могут. Они, — она поднимает руку, указывая на Дом Спикера, — обязаны что-то с этим сделать, ведь сами довели эту ситуацию до крайности. — Это Майкл все устроил, — возражает Ханна. — Он увидел недостатки в нашей системе и нанес удар, — говорит Элли. Ее друзья медленно подходят, по-видимому, ощущая любопытство. — Он бы и половины всего не сделал, не будь мы такими чертовски эгоистичными. Я уважаю Эллен Харвелл, правда уважаю, но идея объединенного Совета была хохмой в течение многих лет. Система Палаты представителей устарела, и все, что сделал король, это показал нам, насколько она дефективная. Ханна и Эспер удивлены этой страстью. Кастиэль, возможно, чуть более признателен, чем они, и добавляет: — Отдельные властные структуры преследовали свои собственные цели. Есть те, кто за Спикера, за Майкла, за Люцифера, и думаю, что бесчисленное множество других мелких фракций работают в своих собственных интересах. Это затрудняет консолидированные действия. — Точно, — говорит Элли. — Круто, что сейчас они изолировали Майкла, но если ничего не изменится, такое или что-то подобное легко может повториться. Тот же Люцифер может попробовать еще раз. — А Люцифер задержан, — сообщает Кастиэль. — Разве вам не передали в новостях? — Да, но никогда не знаешь наверняка, — отвечает Элли. — Кстати, отличная работа. Мы серьезно оценили это. — То были совместные усилия, — говорит Кастиэль, вызывая тем самым приступ смеха у Ханны. — Так и было. Намекать на что-то другое — откровенная грубость. — Но не благодаря Совету, да? — уточняет Элли. Ханна хмурится. — Думаю, они все свое внимание отдали защите вашего города. Кастиэль, заметив напряженный язык тела Ханны, касается ее руки. — Она критикует, потому что переживает о своем правительстве. И хочет, чтобы оно нормально функционировало. Часть этого процесса заключается в указании на его слабые места. — Затем Кастиэль снова обращается к Элли. — У нас несколько иная система, думаю, вы в курсе. — Почему бы вам просто не подать петицию своему Спикеру? — с любопытством спрашивает Эспер. — Разве здесь это не работает? — Вся эта демонстрация — и есть петиция. — Кастиэль протягивает руку и указывает на площадь. — Я прав? Элли улыбается. — Мы не такие официальные по эту сторону моря. Эспер задумчиво фыркает. — Это также превращает ваше присутствие в прошение, сэр. Я имею в виду, то, что вы вообще здесь стоите, это, знаете ли… заявление. Действительно. Правда и то, что всего несколько часов назад желудок Кастиэля сжимался от всей этой экскурсии. Но это было до того, как он увидел город с его жителями, все еще страдающими от загребущих ручек Майкла, однако зло и настороженно стоящих за свое. Есть что-то очищающее в том, чтобы пережить чужую злость, пускай и направленную скорее на собственных чиновников, чем на внешние угрозы Майкла и Люцифера. У Кастиэля никогда не было возможности выразить такой гнев, как и у простых жителей Королевства. Кажется почти святым стоять здесь и созерцать место, где их обессиленный король пойман в ловушку. — Так и есть, — наконец произносит Кастиэль. — Я, э-э... — вступает в разговор Эспер. — Интересно, там ли он. Ну, то есть смотрит ли он на нас сейчас. — Я тоже об этом думал. Кастиэль снова вертит в голове эту мысль, теперь, когда между ним и зданием меньше пространства. Он не знает, сильно ли выделяется среди толпы на Площади, но на всякий случай поднимает руку и машет. — Грубовато выглядит, — говорит Ханна. — Несколько недель назад ты бы не осмелилась даже озвучить мне это, — замечает Кастиэль. — Не говоря уже о том, чтобы так смеяться над этим, — ответила Ханна, тихо посмеиваясь. Элли и одна из ее подруг, которая наконец-то заговорила, вступают в дискуссию с Эспер о действиях, предпринятых против Майкла. Кое-что Кастиэль уже знает благодаря Дину — например, различные Дома предоставили ресурсы для контроля территории вокруг здания, но им не удалось проникнуть внутрь. Сэма и других местных сотрудников, взятых в заложники, иногда можно увидеть из окон — в качестве доказательства, что с ними все в порядке, но Майкла нет. Тем не менее, он где-то там. Майкл не прибег бы к такому недостойному поступку, как демонстрация своих страхов перед своими последователями, однако ему, вероятно, известно, что это один из самых унизительных моментов его правления — если не самый унизительный. Он также осознает, что всегда есть потенциал для еще более глубокого падения. Кастиэль прерывается в своих размышлениях, когда замечает мерцающий свет в одном из окон. Прикрыв рукой глаза и прищурившись, он вдруг отшатывается, когда раздался скрежет металла, за которым следует взрыв, сотрясающий даже зубы Кастиэля. Площадь наполняется шумом и криками. Охранники здания бросаются вперед, загоняя ближайших гражданских подальше в безопасное место. Кастиэль чувствует чью-то руку на своем плече, призывающую его следовать за движением толпы, но его шаги медленные и нерешительные. Он смотрит на здание, где несколько окон на самом верхнем этаже разбиты, а другие вокруг треснули. Запах пороха и серы окутывает их. Рация на поясе Кастиэля потрескивает. — Кас? Кас, ты там? Кастиэль хватается за рацию. — Да, я здесь. — Ты ранен? Кто-нибудь пострадал? — Я… я не знаю. Кастиэль быстро оглядывается. Здесь нет хаоса; все быстро, но спокойно отходят от Каунсил-Хилл, даже когда обломки падают им на головы. Тем не менее, в толпе достаточно шокированных лиц, и Кастиэль уверен, что это ненормальное явление. — Кажется, все в порядке. — Где ты? — На Площади. Но я в порядке, мы все целы, по крайней мере, я… — Кастиэль мысленно прикидывает: Эспер, Ханна, Элли, друзья Элли. Он кивает Ханне: — Где Адина? Найди Адину. — Оставайся на месте, — говорит Дин. — Я иду за тобой. — Нет, мы идем к тебе, — говорит Кастиэль. — Что происходит? Где ты? — Иди к Спикеру, тебя впустят. — А как насчет… — Кастиэль поворачивается, ловя взгляд Элли, которая стряхивает пыль со своей куртки. — С вами все будет в порядке? — Что? — Элли качает головой. — О да, просто все очень неожиданно. Он был таким тихим последние несколько дней. — Э-э, Кас, — говорит Дин, — я говорю тебе это не только потому, что скучаю по твоим сексуальным голубым глазам. Эллен хочет поболтать. Кастиэль хмурится, глядя на рацию. — Она не могла спросить обо мне раньше? — Кас. — Я иду. О, и свяжись с Анной, передай ей, что я в порядке. — Кастиэль кивает, когда приближается Ханна и тащит за собой слегка потрясенную Адину. Элли со своими друзьями, похоже, тоже справляются — они спокойно проверяют и успокаивают друг друга. — Элли, прошу прощения, но нам пора идти. — Конечно, — удивленно отзывается та. — Было приятно с вами познакомиться. Кастиэль берет протянутую Элли руку и с благодарностью сжимает ее. — Мне тоже, спасибо. — Кастиэль, — говорит Ханна. — Смотрите. Он следит за ее взглядом. На одном из недавно разбитых окон вдоль здания вывесили знамя Майкла. Величественное и впечатляющее произведение искусства из золотой ткани, которая эффектно переливается в лучах послеполуденного солнца. Он слишком громоздкий для уличной демонстрации, значит, это часть украшения трона Майкла, вот только теперь он использует его вместо флага. — Это самое печальное, что я когда-либо видел, — говорит Кастиэль.***
Как и на Площади, обстановка внутри Дома Спикера остается относительно спокойной. Сотрудники в форме реагируют на взрыв, общаясь по рации и обсуждая дальнейшие шаги, но нет никакого ажиотажа. После многих недель осады такой взрыв, скорее всего, считается незначительным событием. Возможно, даже приветствуемым после стольких дней бесплодных разговоров. Кастиэль со своими коллегами достаточно легко получает доступ в их штаб-квартиру, ведомые людьми, которые его знают, через вестибюль на второй этаж, где разворачивается спор. Кастиэль едва не рассмеялся от того, как привычно выглядит его появление на оживленной конференции, когда при этом повышенные голоса мгновенно стихают, стоит ему переступить порог. Все оборачиваются, признавая его присутствие. Дин тоже там, в нескольких шагах от Кастиэля. — Здравствуйте, — приветствует Кастиэль всех присутствующих. Здесь Эллен вместе с Мэри и Джоном Винчестерами, Сэмюэл Кэмпбелл плюс несколько смутно знакомых человек. — Кастиэль. Рада вас видеть, — произносит Эллен. — Аналогично, — отзывается Кастиэль. Дин, приблизив губы к его уху, быстро шепчет: «Джонс, Кубрик, Франклин», а затем снова переключает свое внимание на остальных в комнате. Лица, может, и незнакомы, в отличие от имен. Кастиэль для членов Совета натягивает на лицо вежливую улыбку, а те приветствуют его полупоклоном. — Так вот каков план? — спрашивает Эллен один из них. «Это Джонс», — тут же всплывает в голове мысль; он был на их свадьбе. — Так вот как ты собираешься теперь до него добраться? — Не обязательно, — отвечает Эллен, — но это не повредит. Что-нибудь перекусите, Кастиэль? Или ваши друзья? Кастиэль поворачивается к своей группе и вопросительно смотрит на них. Ханна хмурится, но Адина, похоже, испытывает облегчение от предложения промочить горло и направляется прямиком к столу; Эспер с опозданием следует за ней. Кастиэль пользуется затишьем в споре, чтобы изучить обстановку: Эллен спокойна и сосредоточена, Мэри и Джон Винчестеры стоят вместе в углу, Сэмюэл Кэмпбелл выглядит серьезным, но, к счастью, не может встретиться взглядом с Кастиэлем, а другие члены Совета на разных стадиях беспокойства и разочарования. — Кастиэль, — говорит Мэри мягко, но неуверенно. — Надеюсь, ты благополучно добрался? — Да, спасибо, — отвечает Кастиэль. — Эм. Возможно, сейчас неподходящее время спрашивать о Сэме? — Нет, сейчас самое время, — отзывается Эллен и переводит взгляд на остальных. — Нам пора сделать перерыв. Введите Кастиэля в курс дела. «Перерыв», по-видимому, означает время неловко топтаться по комнате и поглощать прохладительные напитки, расставленные на длинном столе у стены. В животе у Кастиэля урчит, и Дин закатывает глаза, а затем убегает за какой-нибудь едой, а Эллен задерживается, чтобы поговорить с Кастиэлем. — С Сэмом все в порядке? — уточняет Кастиэль. — Да, парень неплохо соображает. Майкл тоже выполняет свою часть сделки. Он позволяет нам видеться со своими заложниками каждый день в одно и то же время. Взгляд Кастиэля тут же приковывается к окну за спиной Эллен, из которого открывается вид на Площадь, а вдали виден Каунсин-Хилл. Эллен замечает его взгляд и добавляет: — Не отсюда. С другой стороны вид лучше. — Ну да, конечно, — говорит Кастиэль. — Я рад насчет Сэма. Чувствую облегчение. — Вы знаете, что он вызвался добровольцем? — говорит Эллен. — Отчасти потому, что Сэму хотелось подчеркнуть свою связь с Люцифером. Набить себе цену. — Сэм Винчестер ценен. — И чертовски хитер. — На лице Эллен появляется быстрая, почти радостная улыбка. — Сэм знает о королевском протоколе больше любого в этой комнате. Он любил изучать его еще до помолвки с вами. Кастиэль растерянно моргает. — Сэм — ваш внутренний агент? — Вроде того, — говорит Эллен. — Он сам решил отправиться туда. Обмен заложниками взывает к ностальгии Майкла, заставляет его думать, что все может закончиться так, как он привык. Сэм не может связаться с нами тайно, поскольку риск слишком велик, но он достаточно… усложнил жизнь королю. Пока Кастиэль переваривает новости, Дин возвращается к нему с небольшой горой закусок, разложенных на паре тарелок. Кастиэль косится на него, но муж лишь пожимает плечами. — Я решил взять всего по паре. Кастиэль берет сэндвич и задумчиво жует его. Эллен продолжает свою речь: возможно, применение силы против Майкла и сработало бы, но она всегда предпочитала дипломатию. По ее словам, в худшем случае отношения между их странами испортятся окончательно и история повторится. После нескольких недель осады у Республики, наконец, появилось преимущество, и Эллен хочет перейти к следующему плану: дать Майклу достойный выход из положения. — Зачем? — интересуется Кастиэль, и Дин смеется с набитым ртом. — Потому что короли склонны таить обиды, — криво усмехается Эллен. — Я бы предпочла, чтобы их у него на нас было как можно меньше. — Что предлагает Наоми? — В плане соглашения мы вольны поступать с Майклом так, как сочтем нужным. Кастиэль хмурится. — Соглашение? Дин, который с возрастающим интересом наблюдал за их разговором, переводит взгляд с Кастиэля на Эллен. — Да, Эллен. Соглашение? Эллен вздыхает. — Вы в курсе, что мы с Наоми поддерживали контакт на протяжении всего конфликта? — Да, тайно, — осторожно говорит Кастиэль. — Мы вели переговоры о новом соглашении, — поясняет Эллен. — Оно заменит старое и вступит в полную силу, как только мы возьмем под контроль наши страны. В качестве компромисса Наоми пообещала лишить Майкла власти в Королевстве, и я тогда смогу разбираться с Люцифером и весьма ослабленным Майклом так, как пожелаю. Вместе с Советом. Кастиэль с растущим весельем слушает, как Эллен объясняет дальше, что они с Наоми договорились не подвергать сомнению тактику другой стороны в урегулировании конфликта, пока сам конфликт не будет решен. Это фактически отдает судьбы королевских братьев в руки Республики, что крайне и безмерно неуважительно. Репутация монархии за морем, вероятно, сильно пострадала, раз дворяне позволили Наоми сделать такое. — Это было взаимовыгодное соглашение, — заключает Эллен. — Наоми отрезала Майкла от его ресурсов, что помогло мне заставить большую часть Совета снова работать вместе. — Даже самых сложных? — интересуется Кастиэль. Эллен кивает. Кастиэль не настолько бестактен, чтобы таращиться туда, куда она тонко указывает, однако он понимает ее намек. Сэмюэл Кэмпбелл — сложный человек, возможно, один из самых сложных из-за его старшинства и близости к соглашению. И все же он здесь, в этой комнате, вызванный на конференцию вместе с другими союзниками Эллен. Правда, Сэмюэл, похоже, также старается держаться подальше от своей дочери и зятя, но скорее всего из вежливости и — или? — чувства самосохранения. — Этого хватит, чтобы что-то изменить? — спрашивает Кастиэль. — Или все развалится, как только у вас больше не будет общего врага? — Хе-хе, — говорит Дин. Его рот набит печеньем, и крошки падают Кастиэлю на рукав. — Прости. — Реформа также является частью соглашения, — отвечает Эллен. — Наоми уже начала работу в этом направлении, я верю в формирование регентского правительства, которое будет действовать до совершеннолетия сына Майкла. Ну а здесь… ладно. Я могу внести свой вклад, но приближаются выборы, и я сомневаюсь, что снова стану Спикером. Я могу делать только то, что в моих силах, во время своего пребывания в должности, а после… Кто его знает? — Для этого и нужна преемственность, — говорит Кастиэль. — Нельзя просто умыть руки в этом деле. Эллен, похоже, не обиделась. Во всяком случае, выглядит она довольной, и от этого не по себе. — Мне было бы проще подготовить своих протеже, будь у меня собственные успехи здесь и сейчас с Майклом. Есть захват Люцифера, но он — не моя заслуга. А ваша с Дином. — И этого бы не случилось, — говорит Кастиэль, — если бы Дин с Виктором исполнили ваш приказ привести меня сюда. Дин, кажется, слегка светится, ненавязчиво прижимаясь к Кастиэлю. Он поднимает брови, глядя на Эллен, которая терпеливо говорит: — Это была своего рода уловка с моей стороны. Я отдала такой приказ, чтобы Майкл подумал, будто мы соглашаемся на его условия, хотя это было не так. Тогда мы не знали, что Люцифер нацелился на вас. — Серьезно? — восклицает Дин. — А просто сказать было нельзя? — Агенты Майкла подслушивали, — терпеливо поясняет Эллен. Кастиэль вздыхает. — Тогда какова цель вашего вызова? — Если бы вы не пришли, то не сильно расстроили бы наши планы, и мы так или иначе продолжили их реализацию, — говорит Эллен. — А приди вы, тогда помогли бы нам так, как, надеюсь, поможете сейчас. Давайте полюбуемся видом. Она поворачивается, жестом приглашая их следовать за собой. Кастиэль плетется за ней, его легкое раздражение сглаживается только присутствием Дина. Тот в более приподнятом настроении, чем он сам, и способен чередовать работу с едой и тычком Кастиэля в руку наполненной тарелкой. — Ты с обеда ничего не ел, — тихо говорит Дин. — Слушай, просто кладешь их в рот, и… Вот, блин. — Что? — удивляется Кастиэль. Дин откусывает кусочек от печенья, в которое только что вонзил зубы, и осторожно держит его на расстоянии. — Кокосовое, фу. Ладно, не это. — Не переводи продукты. Дай мне. — Дин скептически протягивает печенье, и Кастиэль мрачно откусывает, а затем снова обращает внимание на Эллен, которая ждет их у большого окна. — Что вы хотели нам показать? — Точно, — Эллен моргает и качает головой. — Да. Итак, вы знаете, что Майкл в настоящее время контролирует Каунсил-Хилл. Последние несколько дней мы вели переговоры с его представителями, но они ни к чему не привели, даже когда мы согласились на условия, о которых он просил. — Зачем вы согласились? — спрашивает Кастиэль. — Потому что так работают переговоры. — У вас преимущество. Майкл фактически загнан в угол, поэтому нужно загнать его туда и морально. — Он все еще король, — напоминает Эллен. — А еще придурок, — парирует Кастиэль. Кто-то громко фыркает. Кастиэль не сразу понимает, что это не Дин и не Эллен, которые тоже повернулись в сторону источника звука — Джона Винчестера, который прикрывает рот и получает нагоняй от своей жены. — Что? — тихо произносит Джон. — Человек говорит правду. — Спасибо, — благодарит Кастиэль. — Майкл не заслуживает вежливости. Прижмите его. Ужесточите свои условия, игнорируйте его просьбы. Будь ситуация обратной, он бы так и поступил. — Ах, — говорит Эллен. — Как бы ни было приятно, большинство членов Совета не уверены в отношении открытого… противодействия Майклу. Недавний фейерверк? Без сомнения, это напоминание Майкла о том, что Каунсил-Хилл сейчас является частью его собственного государства, и он не потерпит посягательств. — И тут вступаю в игру я? — интересуется Кастиэль. — Потому что меня терзают смутно неприятные ощущения. — Наверное, из-за кокоса, — участливо вставляет Дин. — Ваше присутствие может помочь, — говорит Эллен. — Особенно учитывая, что у нас вообще нет представителей Королевства. Все высокопоставленные дворяне либо все еще с Майклом у нас под стражей, либо сбежали бог знает куда. Это настоящий хаос, и Наоми точно не пришлет никого из своего временного правительства, пока мы не восстановим порядок. — Я изгнанник, — напоминает Кастиэль. — Весьма авторитетный изгнанник, — говорит Эллен. — И я не только о ситуации с Люцифером. — Нет, — отрезает Кастиэль. — Я не собираюсь в этом участвовать. — Майкл читал ваши опусы, — сообщает Эллен. — Эту вашу крамольщину еще и напечатали? — Я так и знал, — говорит Дин. — Он показал их нам, — продолжает Эллен, — когда потребовал, чтобы мы выдали вас как государственного изменника. Честно говоря, он так взбесился из-за того, что мы не воспринимали его всерьез, что позволил своим чувствам взять верх и раскрыл свои планы раньше времени. Кастиэль прищуривает глаза. — То есть хотите сказать, я разозлил его настолько, что он закатил истерику. — Именно. — Истерику, которая стоила вам много денег. — Мы уже почти все вернули, — говорит Эллен с такой легкостью, что Кастиэль впервые рад, что в Королевстве есть Наоми, защищающая их интересы. — Осталось совсем немного, и вы здесь собственной персоной? Отлично. Он знает, что Люцифер у нас, но еще не видел своего брата лично. Если мы подготовим наглядное доказательство с вами в качестве публичного истца, Майкл может устроить какой-нибудь фортель. В идеале я хочу, чтобы он сдался, но не откажусь, если он просто широко распахнет перед нами двери. — Хотите принять участие в показе призов? Хм. Нет. — Кастиэль… — начинает Эллен. — Это усилит слухи среди моего народа о том, что я готовлю для себя корону. — Я же говорил, — напоминает Дин. Кастиэль кивает. — Дин точно изложил мое мнение. — Слухи, — категорично заявляет Эллен. — Майкл должен выбраться из того здания. И все его заложники. Мы можем уморить их голодом, но, как вы думаете, кто первым пострадает, когда у них закончатся припасы? Хотите прижать Майкла? Я тоже, но мне нужно отчитываться перед своими избирателями и перед Советом. А вы, ну… Сейчас же ни перед кем не отчитываетесь, правда? Получается, Кастиэль прошел весь этот путь и в некоторых отношениях вернулся туда, откуда начинал. Эллен просит о том же, о чем когда-то просила Наоми, — стать опорой для великого дела. Тем не менее, между «тогда» и «сейчас» есть весьма существенные различия; если раньше Кастиэль был просто удобным дополнением, то его ценность сейчас заключается в конкретном опыте. Даже лучше — в их с Дином совместном опыте и том, чем стали их отношения. — Дин? — говорит Кастиэль. — А ты что думаешь? — Что? — Дин застывает, жуя очередной сэндвич. — Что такое? — Твои мысли? Дин моргает и осторожно кладет сэндвич на стол. — Не знаю. — Твой брат там, — напоминает Кастиэль. — У тебя должны быть какие-то мысли по этому поводу. От этого Дин хмурится, хотя Кастиэль знает, что этот взгляд предназначен не ему. — Если бы это зависело от меня, я бы прямо сейчас поднялся в здание и пробил себе дорогу. Но это навлечет на Сэма неприятности, а я больше не хочу, чтобы эти королевские придурки причиняли боль людям, которые мне дороги, просто чтобы доказать свою правоту. — Дин, — тихо говорит Кастиэль. — И я должен верить, что Сэм знает, что делает, и говорит правду — или, по крайней мере, в основном правду — сигнализируя Эллен, что с ним все в порядке. Так что если торопиться нельзя, а разговоры ни к чему не приведут, тогда Эллен, возможно, права, провоцируя Майка на ошибку. Но, — быстро говорит Дин, не успевает Эллен и рта раскрыть, — мне не нравится, что ты на передовой. Если все пойдет наперекосяк, Совет может обвинить тебя и выйти сухим из воды. — Здравая мысль, — говорит Кастиэль. — Я буду щитом. — Точно, — говорит Дин. — Не щитом, — говорит Эллен. — Каналом. Дин морщится, демонстрируя абсолютный скептицизм. — Не знаю, такое чувство, будто ты перебарщиваешь. — Дин все еще недоволен тем, что нам пришлось самим заботиться о себе в Рексфорде, — услужливо объясняет Кастиэль. — Тогда что бы вы сделали? — огрызается Эллен. — Есть блестящие идеи? — Сами примите решение, — говорит Кастиэль. — Стойте на своем и заставьте Майкла умолкнуть. Дайте ему понять, что либо он сдается сейчас, либо теряет достоинство позже. — Я только что сказала вам, что не могу этого сделать, — говорит Эллен сквозь стиснутые зубы. — Можете сделать мне предложение, — говорит Кастиэль. — О-о-о, — говорит Дин. — Отлично. — Дин, — шипит Мэри. — Что? Прости, мам, но… Кас нам ничего не должен. Ему даже необязательно быть здесь. Он беззаботно жил, когда скрывался в горах, и единственная причина, по которой он оттуда ушел — я. Так что… Мне не нравится, что ему приходится вести себя хорошо просто потому, что теперь нам от него что-то нужно, когда он просто хочет быть хорошим… Хорошим мужем. Дин прочищает горло и мужественно хмурится. У Эллен отличное непроницаемое лицо, но Кастиэль все же видит момент, когда она осознанно отодвигает свое раздражение в сторону, заменяя его профессионализмом и хладнокровием. Кастиэль чувствует себя виноватым за свою непокорность, и если бы в прошлом все сложилось по-другому, он, возможно, был бы более склонен к игре за власть ради общего блага. Если вообще можно добиться большего блага. Однако сейчас все по-другому. Кастиэль и Дин могут быть полезны, но лишь на собственных условиях. Чем скорее Эллен и остальные поймут это, тем лучше. — Спросите Майкла, хочет ли он увидеть своего брата, — предлагает Кастиэль. — Одно дело знать гипотетически, и совсем другое — воочию видеть принца крови под стражей в Республике. Он обидится и, возможно, сделает что-то, наносящее ущерб его интересам, как вам бы и хотелось. — И для этого тебе не нужен Кас, — говорит Дин. — Но Дин должен участвовать в любых действиях по возвращению своего брата, — говорит Кастиэль. Эллен вздыхает. — Я все еще могу дать совет, касающийся Майкла, — предлагает Кастиэль. — Я не очень хорошо его знаю, но в его поведении есть определенные закономерности. — Как насчет того, чтобы все мы переспали с этим, — смирившись, предлагает Эллен. — Обсудим все снова завтра. Она извиняется и уходит поговорить с другими членами Совета. По крайней мере, один из них — Кубрик, как думает Кастиэль — кажется раздраженным, но остальные выглядят спокойными и уравновешенными. Сэмюэл Кэмпбелл даже отлично притворяется, что его не беспокоит присутствие Кастиэля в комнате. — Ханна, — тихо произносит Кастиэль. Ханна, Эспер и Адина пытались оставаться незаметными в своем углу, но теперь приближаются, готовые ко всему. — Я хочу, чтобы вы вернулись в башню Харвелл и узнали о последних событиях на Островах. Можете по мере необходимости использовать любые местные ресурсы, но крайне важно установить прямую связь с кем-нибудь на той стороне. Не принимайте ничего, что вам передают. — Ищете что-то конкретное? — спрашивает Ханна. — Вообще-то, нет, — отвечает Кастиэль. — Наоми по понятным причинам неохотно делилась своими достижениями с Эллен, так же, как Наоми не нужно знать, как Эллен справляется здесь с ситуацией. Но, возможно, она, или Рэйчел, или какой-нибудь другой представитель окажутся щедрее к нам. — Было бы здорово узнать, что происходит дома, — соглашается Эспер. — И убедитесь, что Хранители Знаний выполняют свою работу, — говорит Кастиэль. — Я несу ответственность за Люцифера, и он должен быть абсолютно обезврежен. Проследите за этим. Дин с легким удивлением наблюдает, как троица получает инструкции и уходит. — Есть повод для беспокойства? — Нет, просто некоторые общие опасения. — Кастиэль тянется к тарелке Дина, беря первое, что попадает под руку. — Знаю, что не я один в Королевстве не являюсь поклонником Майкла, но большинство других слишком зависят от него в плане власти. Наоми заполняет образовавшийся вакуум.… Там все еще есть люди, которые мне близки. — Конечно, — Дин касается локтя Кастиэля двумя пальцами, от которого тот тихо и удовлетворенно выдыхает. Но сам Дин морщится, глядя на выпечку, которую Кастиэль измельчает до крошки. — Как ты умудряешься это есть? Это же фигня с кокосом. — Я думал, кокос и есть фигня, — Кастиэль сглатывает. — Кстати, спасибо. — За что? — Я понимаю, что значит высказать то, что ты только что сказал перед своими родителями, — Дин фыркнул, но Кастиэль продолжил: — И я не просто благодарен тебе. Я хочу, чтобы ты понимал — я горжусь тобой. — Дело не во мне, — говорит Дин. — А только в тебе, ты же здесь. Кастиэль поддается порыву и протягивая руку, хватая подол куртки Дина. И Дин почти инстинктивно приподнимает бедро, придвигаясь ближе, когда Кастиэль слегка тянет его. — В самом деле? Если ты возлагаешь на меня ответственность за то, что ты… Кастиэль замолкает, резко переводя взгляд куда-то за плечо Дина. Мэри хотя и старается остаться незаметной, однако явно наблюдает за ними поверх края своей чашки. На Кастиэля пялилось много людей, но в этот раз он чувствует себя особенно неуютно, словно экспонат в музее, который все рассматривают, хотя и знает, что не совершает ничего плохого. Кастиэль опускает руку. Дин поворачивается, проследив за взглядом Кастиэля, и смущенно откашливается. Так они и стоят пару неловких секунд — Кастиэль напряжен и не знает, что делать со своими руками, а Дин корчит ему странные рожи. Кастиэль осознает, что должен вести себя так же, как и его муж, ведь нет ничего плохого в том, что Дин с гордостью демонстрирует свои чувства к нему. Кроме того, Кастиэль давно с нетерпением ждал возможности пообщаться с родителями Дина по-настоящему и искренне. Но затем какая-то часть мозга Кастиэля — та, у которой раньше никогда не было возможности сформировать представление о родительских фигурах, — просто завладевает всем его телом, и он чувствует себя странно и неуютно. — Серьезно? — Дин берет Кастиэля за руку и, не обращая внимания на тихое шиканье, мягко тянет его к старшим Винчестерам. — Эй. Так вы готовите какой-то план, чтобы вытащить Сэмми оттуда, или как? — Можно подумать, твой брат станет подыгрывать, если мы сделаем что-то не так, — говорит Джон с иронией. — Он же у нас приверженец правил. — Исправляет прошлые ошибки? — уточняет Кастиэль. — Свои ошибки — одно дело, но есть же и ошибки других людей. Мэри открывает рот, словно собирается возразить, но быстро закрывает его и качает головой. Кастиэль отмечает, что Мэри встала слева от Джона, эффективно действуя как щит между ним и своим отцом, хотя Сэмюэл Кэмпбелл находился почти в другом конце комнаты с Эллен и другими членами Совета. Кастиэль невольно улыбается — как же похоже на его собственные официальные семейные встречи, — но быстро краснеет и опускает голову, ловя изучающий взгляд Мэри. Отлично. Мэри и так считает его бессердечным снобом, а он лишь подливает масло в огонь. — Значит, он будет держаться молодцом, — спокойно говорит Дин. — Это же вопрос чести, да, Кас? Майк ничего не сделает Сэму или остальным? — Нет, то есть да, это вопрос чести, — отвечает Кастиэль. — Хорошее отношение к своим политическим заключенным — признак силы. Майклу придется придерживаться этого. — Также не стоит забывать о его связи с Люцифером, — напоминает Мэри. — Мы думаем, что, возможно, Майкл станет держать Сэма при себе, чтобы узнать больше о своем брате. — Пожалуй, — соглашается Кастиэль. — И Сэм умен, он может использовать это в своих интересах. Подыграть самолюбию Майкла. — Ты имеешь в виду подстрекательство? — говорит Дин. — Да, у нашего парня это хорошо получается. Кастиэль знает, что Сэм вынослив и находчив. Если он хорошо разбирается в обычаях королевской семьи, то должен знать, что на протяжении веков ни один король не сдавался соперничающей державе — по крайней мере, если хотел сохранить свой монарший статус. Это еще одна причина, по которой Кастиэль не должен вмешиваться напрямую. Стоит какому-нибудь члену королевской семьи открыто встать по другую сторону баррикад, Майкл еще крепче засучит рукава. — Кастиэль, — говорит Мэри, вырывая Кастиэля из его мыслей. — Не хотите присоединиться к нам за ужином сегодня вечером? — О, — растерянно моргает Кастиэль и внезапно осознает, что они с Дином все еще держатся за руки, потому что муж только что нежно сжал его руку. — Я не… эм… да. Да, конечно.