Целомудрие под запретом

В Баньюэ доставили нового пленника. И не абы какого — а самого государственного советника из Центральной равнины. Правитель Кемо велел вновь прибывшим явиться к нему незамедлительно. В тронный зал вошло несколько солдат — рослых, с темной, бронзовой от солнца кожей, с копьями и булавами на плечах. С собой они вели человека ростом значительно ниже, одетого в длинную темно-синюю мантию, которую обычно носили советники вражеского государства Центральной равнины. Он не был связан и шагал спокойно, держа царственную осанку, хотя одежды его были смяты и покрыты пылью пустыни. Капитан воинов сжимал в руках серебряную маску в виде крыльев ночной бабочки. — Значит, ты и есть тот государственный советник, — кивнул ему Кемо, — назови свое имя. — Вы можете звать меня генерал Хуа, — ответил тот, слегка склонив голову. — Что ж, генерал Хуа, — сказал Кемо. — Слухи о твоей мудрости дошли и до наших краев. Ты пришел в Центральную равнину издалека и не принадлежишь к их народу. Значит, не связан с ним клятвой верности. Отныне ты останешься здесь и твоя мудрость будет служить жителям Баньюэ. Ты получишь комфорт, почет и уважение, но свободы покинуть город у тебя не будет. — Достопочтенный правитель, я не... — Я не спрашивал твоего согласия, генерал. Пленник умолк. — Правитель, — вступил в разговор капитан воинов. — Есть одно обстоятельство... Когда мы захватили советника, на пути к городу на нас трижды напали змеи-скорпионы. Нам удалось отбиться, и в защиту генерала Хуа, он нам помогал. Но мой помощник Баньшоу был укушен и не дожил до города. — Баньшоу, — Кемо нахмурился. — Он был смелый воин. Жаль, что нам пришлось заплатить такую цену за прибытие советника. Ведь ты, — обратился он к пленнику, — следуешь особому пути самосовершенствования? — Да, правитель, — кивнул Се Лянь. Именно так на самом деле звали генерала Хуа. Бывший небожитель, наследный принц Сянлэ, бог-воин, увенчанный цветами и бог несчастья. А ныне — лишь странник, который пытается нести пользу людям, но нигде не задерживается надолго. — И твой путь требует чистоты тела и отказа от близости? — Верно, — подтвердил пленник. — В Баньюэ тебе придется нарушить этот обет. Се Лянь изумленно молчал, и Кемо продолжил. — Наш край поразило проклятие — демонические змеи-скорпионы. Их страстно влечет ци, исходящая от тех, кто не утратил целомудрия. Они приходят на этот зов и потом нападают без разбора. Наши юноши и девушки, вступившие в пору созревания, скрываются в центре цитадели в самой высокой части города. В 18 лет они вступают в брак и только после этого имеют право покинуть цитадель. Что же касается чужаков... Думаю, ты все понял. Се Лянь молчал, растерянный и пораженный. — Капитан, займись генералом Хуа. Только поаккуратнее, а не так, как в прошлый раз... — Слушаюсь, достопочтенный правитель Кемо, — поклонился капитан — высокий, рослый и хмурый воин. Он тронул Се Ляня за край рукава. — Достопочтенный правитель... — встревоженно проговорил Се Лянь. — Прошу вас не торопиться. И почему вы просите об этом капитана, а не... — он сглотнул, и щеки его слегка покраснели. — ...а не опытную в таких делах женщину? — Может, ваши мужи и готовы класть своих жен под чужаков, — нахмурился Кемо, — но Баньюэ своих женщин бережет. Их и так мало у нашего народа, и некоторым мужчинам приходится решать эту проблему друг с другом. Иди. Не бойся, здесь это не считается большим позором и к тебе не станут относиться хуже. — Правитель Кемо! — раздался спокойный, звонкий голос. Се Лянь, правитель и все воины обернулись. В зал легкой неспешной походкой вошел молодой человек в красных одеждах. — А, советник Хун Чэн, — приветствовал его Кемо. — Прошу меня простить! Я услышал вашу беседу, — поклонился вошедший. — Правитель Кемо, позволите ли вы мне позаботиться об этом чужестранце? Капитан хорош в бою, но не в тех вещах, которые требуют аккуратности. К чему подвергать гостя лишним мучениям? Капитан на этих словах закатил глаза, но спорить при правителе не стал. — Хорошо, Хун Чэн, — сказал Кемо. — Так будет проще. Забирай его и не теряй времени. Если кто-то еще из моих людей пострадает от змей-скорпионов, привлеченных генералом Хуа, вас обоих ждет суровое наказание! Хун Чэн поклонился Се Ляню и жестом пригласил следовать за собой. Советник Хун Чэн носил длинные волосы, которые ниспадали волной, закрывая его правый глаз. Сбоку вилась маленькая косичка с алой бусиной на конце. Он был одет в длинное красное ханьфу, а руки его украшали небольшие серебряные браслеты. Он казался спокойным, но когда обернулся к Се Ляню, то его лицо отразило тень волнения. — Генерал Хуа, я прошу вашего прощения, — сказал он. — Мы не можем пойти в покои, потому что это пока запрещено. Идите сюда, пожалуйста. Они оказались в небольшом помещении, напоминающем домашнее святилище. Здесь был алтарь, на котором стояли благовония, кувшин и блюдо с подношениями, только статуя божества отсутствовала. — Храм? — удивился Се Лянь. — Кому здесь поклоняются? — Одному богу, который был когда-то могущественным, но ныне утратил славу, — пробормотал Хун Чэн. — Вот как, — грустно улыбнулся Се Лянь. — Такие боги обречены на забвение. — Пока у них есть последователи, они будут жить. Я твердо верю, что это божество однажды возродится во всем своем сиянии. Се Лянь не стал продолжать тему. Он растерянно оглянулся, избегая смотреть на своего провожатого. Хун Чэн был вежлив и хорош собой, он мог бы вызвать симпатию, если бы не обстоятельства их встречи. Се Лянь никогда не думал, что окажется в таком положении. В глубине души он допускал, что может нарушить свой обет, но был уверен, что это случится, только если он встретит девушку, которую полюбит всей душой и которая так же полюбит его. А сейчас... неужели ему придется заниматься этим с тем, кого он видит в первый раз, да еще и с мужчиной? Хун Чэн потянулся к нему, Се Лянь неосознанно шагнул назад и уперся в каменный алтарь. Руки Хун Чэна легли на его бедра и легко приподняли, усаживая принца на возвышение. Этот человек был гораздо сильнее, чем казался. — Постойте, — Се Лянь предпринял последнюю попытку, — неужели нет другого выхода? — Сожалею, господин Хуа, — тихо ответил Хун Чэн. — Но это лучшая защита и для вас, и для города. Из-за Се Ляня уже погиб один человек. Стоит ли его целомудрие жизни того солдата, который даже как к пленнику относился к нему с уважением и уступил свою лошадь? — Что ж. Я буду думать об этом, как о защите города, — пробормотал Се Лянь. Хун Чэн кивнул. Он поднял кувшин, стоящий среди подношений и плеснул в глиняную пиалу красной жидкости. — Выпейте немного вина. — Мои обеты запрещают... — по привычке ответил Се Лянь и осекся. После чего покачал головой и принял чашу, тут же осушив ее. Хун Чэн тоже сделал глубокий глоток. Он расстегнул и спустил с плеч Се Ляня синюю с белыми узорами мантию, но оставил верхнее одеяние с высоким воротом. Его руки двигались спокойно и аккуратно, но кончики тонких, неестественно бледных пальцев дрогнули, когда коснулись завязок штанов. Ткань соскользнула с бедер, обнажая все, что можно обнажить, и Се Лянь зажмурился. Он подался было назад, уперся в стену, но быстро выпрямился, предпочитая держать спину ровно. Нежная и чувствительная кожа члена, мягко лежащего среди складок приспущенной одежды, белела, нетронутая и тенью загара. Даже ванну наследный принц принимал, обнажаясь лишь по пояс, следуя дворцовой традиции, и только в конце переодевался в сухое. Хун Чэн протянул руку. Его пальцы взялись за член и аккуратно приподняли его, поглаживая. Тот оставался мягким, потому что Се Лянь ужасно нервничал, но Хун Чэн был терпелив. Он начал гладить и перекатывать член между ладонями, чуть оттягивать кожу сверху, нежно водить подушечкой пальца вдоль ствола. Мягко касался яиц и гладил их тоже, еще более невесомо и нежно. Тело Се Ляня, прежде не знавшее такого обращения, не могло долго сопротивляться. Прошло не так много времени, и плоть стала твердеть. Член распрямился и немного увеличился. Се Лянь судорожно вздохнул. Хун Чэн, не говоря ни слова, продолжил свою работу. Прикосновения стали настойчивее. Он сильнее оттянул кожу, обнажая головку и аккуратно обводя ее по кругу. На кончике выступила прозрачная капля. Хун Чэн снял ее пальцем и размазал вокруг. Се Лянь тихо застонал, а член окончательно окреп и выпрямился во всю длину. Он был достаточно крупным, при этом аккуратным, идеально ровной формы. Вдоль ствола едва заметно выступали вены. Смазки стало больше, достаточно, чтобы Хуан Чэн размазал ее шире и заскользил легче и одновременно быстрее. Ловко и ненавязчиво, не отрываясь от своего дела, он капнул на ладонь еще какой-то жидкости, судя по запаху — цветочного масла. Се Лянь глубоко вздохнул и мгновенно перенесся в прошлое — запах напомнил ему юность и расцвет Сянлэ. Похожее масло часто подносили в храмы наследного принца, где оно использовалось для ламп и фонарей. Этот аромат теперь навсегда ассоциировался с тем временем. Душу тронула светлая грусть, но тело жило своей жизнью. Пальцы Хун Чэна больше не были такими холодными, наоборот. Между ног разлилось тепло, а сам член казался горячим, и Се Лянь рискнул открыть глаза, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке. Он ожидал, что кожа будет ярко-красной, но в действительности она лишь порозовела. Поверхность глянцево блестела от масла. Волны щекочущего удовольствия катились от паха к груди и вниз к ногам, до самых стоп. Се Лянь уже достаточно долго бродил по миру и знал, что и почему происходит с телами людей, когда они занимаются такими вещами. Он чувствовал, как сжимается низ живота. Будто что-то огромное и теплое поднималось внутри него, готовое выплеснуться наружу. — Хун... Чэн... — задыхаясь, проговорил он. — Скажите, этого хватит... я имею в виду... когда выйдет семя... этого хватит, чтобы змеи больше не?.. — Не бойтесь, генерал, ничего сверх этого я делать не буду, — ответил Хун Чэн. Се Лянь вздохнул с облегчением и расслабился. В ту же минуту волна, которая так долго ждала своего времени, наконец набрала силу и разбилась белоснежными брызгами, затапливая все вокруг. Се Лянь задохнулся и выгнулся назад, хватаясь за плечи Хун Чэна. Чистое, сияющее удовольствие окатило его, золотым потоком разливаясь по венам. Сердце затрепетало, и все мысли покинули голову, оставляя прекрасную пустоту. Се Лянь выдохнул и судорожно сжал пальцы, все еще держащие алую ткань на плечах Хун Чэна. Наслаждение медленно таяло, оставляя негу. Но следом неотвратимо подползало беспокойство и стыд. Се Лянь отдернул пальцы и оглядел себя. Его одежда и бедра, а также руки Хун Чэна и даже края его рукавов были покрыты жемчужными каплями. — Простите, — выдавил из себя Се Лянь. Он пока не мог понять, уменьшились ли его духовные силы. Они и без того были скованы проклятой кангой и для Се Ляня на первый взгляд ничего не изменилось. — Это вы простите, генерал, — ответил Хун Чэн. Он достал из рукава платок и вытер самые крупные капли. Их было так много, что платок быстро промок насквозь. Се Лянь покраснел до корней волос и сделал попытку слезть с алтаря. Но руки, украшенные серебряными тонкими браслетами, удержали его. — Генерал, — тихо обратился к нему Хун Чэн. — Я сказал, что не буду еще что-то делать, пока вы не закончите. Но... этого не хватит, чтобы обезопасить вас от змей. Нам потребуется еще раз. Се Лянь закрыл лицо ладонями. — Я так и знал, что это не может быть так просто. Что ж, спасибо за то, что вы... были деликатны... И это было, если подумать, не так ужасно... Хотя мой путь самосовершенствования... Он замолчал, растеряв слова, и снова закрыл лицо руками. Воцарилась тишина. Но в конце концов она показалось Се Ляню еще более неловкой. — Вы не из народа Баньюэ, — спросил он, преодолев себя. — Что привело вас сюда? — Древние знания, которые остались после предыдущего советника, — ответил Хун Чэн. — Кемо разрешил мне изучать их в обмен на то, что я помогу избавиться от змей. — Вы из Центральной равнины? — спросил Се Лянь. — Я из Сянлэ. — Сянлэ?! — воскликнул принц. — Вы хотите сказать, ваши предки?.. Сянлэ пало два века назад. Хун Чэн покачал головой. — Я родился в Сянлэ. Он откинул с лица челку, закрывающую правый глаз, и Се Лянь понял, почему тот был спрятан. Глаз горел тусклым красным светом, как раскаленный уголь в ночной темноте. В помещении как будто стало немного холоднее. Злая, демоническая ци плескалась на дне радужки. Се Лянь ахнул. — Вы не человек! — Я демон, — подтвердил Хун Чэн. — Должно быть, могущественный, если у вас получается поддерживать иллюзию такого тела. — Не настолько. Тело настоящее. А до реального могущества мне еще очень далеко. Иначе бы меня здесь не было. Впрочем, нет... Я очень рад, что я здесь, и вам не пришлось иметь дело с этим... гм, капитаном. Лицо Хун Чэна на миг исказилось от ненависти и отвращения. — Постойте, — вдруг забеспокоился Се Лянь. — Если вы из Сянлэ, то... хотя нет, не важно. — Простите, Ваше высочество, — демон понял его с полуслова. — Я не сказал раньше, что узнал вас, потому что боялся смутить. Се Лянь всплеснул руками. — Какой позор, — прохрипел он. Хун Чэн тронул его за плечо. — Никакого позора, — убежденно сказал он. — К тому же, ни одна живая душа об этом не узнает. И мертвая тоже, — добавил он после паузы. Се Лянь через силу улыбнулся. — Советник, что я еще должен сделать? — Вы — ничего, — ответил Хун Чэн. — Разве что... Он наклонился и целиком стянул с ног Се Ляня штаны прежде чем тот успел что-то сказать по этому поводу. Белые колени и стройные бедра на фоне темно-охристого алтарного камня казались сделанными из драгоценного нефрита. Если бы Се Лянь скрестил ноги, он выглядел бы как статуя божества этого храма. Лодыжки и стопы его были обнаженными, только на голени осталась повязка, под которой скрывалась проклятая канга. — Не смотрите туда, — пробормотал Се Лянь, проследив взгляд Хун Чэна. Тот кивнул. — Я не смотрю. Он вернул внимание выше и тронул член, уже совершенно не скрытый складками одежд. Теперь его жесты были смелее. Будто он касался музыкального инструмента, на котором немного выучился играть. Се Лянь закусил губу. Ему тоже было чуть легче переносить унижение, которое рушило его двухсотлетний путь самосовершенствования так неожиданно и нелепо. Хун Чэн взял его за лодыжки и одну за другой поднял ноги на алтарь, заставив согнуть колени. Се Лянь против воли все-таки оперся спиной о стену сзади. Поза была очень открытой и оттого еще более неловкой. Хун Чэн же вдруг наклонился и совершенно неожиданно для Се Ляня взял член в рот. — Аааа! — Се Лянь выгнулся в пояснице и снова схватился за одежды демона. Отчасти от изумления, отчасти от слишком сильных ощущений. Хун Чэн держал его целиком, член прямо у него во рту увеличивался и через несколько секунд уже не помещался, скользко и влажно вырываясь изо рта. — Не надо, зачем! — воскликнул Се Лянь. — Не надо так делать! — Вам неприятно? — спросил Хун Чэн, прервавшись. — Просто не надо! — Хорошо, — ответил Хун Чэн. Согласие удивило принца, как если бы он отказался следовать приказу правителя Баньюэ и его просто оставили в покое. С другой стороны, Хун Чэн мог и руками добиться своего, зачем добавлять такие изощренные вещи? Демон водил ладонями по влажной от слюны поверхности уже знакомыми жестами, и Се Лянь постепенно поддавался навязанному удовольствию. Не было смысла мучить себя, отказываясь чувствовать то, что от него добиваются — наоборот, хотелось как можно скорее всё закончить. Слюна постепенно высохла и движения были уже не такими легкими и гладкими, а смазки, которая выделялась из головки, не хватало. Поэтому Хун Чэн снова потянулся к сосуду с маслом и немного повозился с ним. Се Лянь почти привык к прикосновениям его прохладных ладоней к члену, но Хун Чэн неожиданно скользнул ниже и начал гладить мошонку, яйца, нежную кожу бедер, а потом... От неожиданности Се Лянь так дернулся, что Хун Чэну пришлось быстро прижать его к стене свободной рукой. Рука была свободна только одна, потому что палец второй погрузился прямо в проход. — Стойте! — воскликнул Се Лянь, пытаясь оттолкнуть Хун Чэна, но хватка демона была каменной. — Тихо, тихо, — попытался успокоить его демон. — Это нечисто! — задохнулся Се Лянь. Его лицо густо покраснело, мышцы всего тела окаменели. — Всё в порядке, — убеждающе повторил Хун Чэн. — Всё чисто. Видите? Он вынул палец, блестящий от масла, и поднял его. — Не надо этого бояться, если только у кого-то не прихватит живот, — сказал он с нервной улыбкой. — Всё равно не надо! — Я просто хотел показать вам кое-что приятное. — Не надо! Хун Чэн вздохнул. — Ваше высочество... — И не надо меня называть так в... Ааа, в такой ситуации! Хун Чэн молча вернул палец туда, где Се Лянь так не хотел его чувствовать. — Вы должны привыкнуть к этому, иначе потом вам будет больно. — Потом? — закричал Се Лянь. — Вы обманули меня, или сейчас обманываете! Хун Чэн вздохнул. — Разве ваши духовные силы уменьшились, Ваше высочество? На это Се Лянь не знал, что ответить. — Пожалуйста, потерпите, — продолжал Хун Чэн. — Это только пальцы, всего лишь два, не бойтесь. — Два?! Второй палец как раз присоединился к первому. Се Лянь закрыл горящее лицо руками и издал звук, средний между воем, плачем и смехом. Его член почти полностью упал, но Хун Чэн снова взял его в рот. Ему потребовалось время и немного стараний, но в конце концов возбуждение, которому Се Лянь не мог сопротивляться, вернулось. Что-то в этом роде Се Лянь ожидал, когда его отправили на экзекуцию. Но вежливость Хун Чэна и его сдержанные поначалу действия усыпили бдительность и заставили поверить, что подобных вещей с его телом происходить не будет. Тем временем пугающе-странное и мучительно-стыдное тянущее чувство сзади притихло, а впереди снова всё стало горячим и вопреки воле принца жаждущим прикосновений. Хун Чэн прихватил член у корня рукой и быстро водил вверх-вниз, губами же посасывал головку. Это было так приятно, что Се Лянь в конце концов не сдержал стона — и на этот раз это был стон удовольствия, а не страха и возмущения. В следующий момент он почувствовал, как пальцы в проходе начинают двигаться в том же ритме, что и рука на члене. При этом они давят на внутреннюю стенку и это удваивает удовольствие, превращая его в чистое блаженство. Чем дольше это продолжалось, тем более сильных ощущений жаждало тело. Се Лянь напрягся, стиснул кулаки и запрокинул голову, дыша через рот. Ему стало восхитительно хорошо, наслаждение почти заглушило тягостные мысли. Рука в проходе двигалась все быстрее, перетягивая внимание на себя. Тело Се Ляня дрожало, вибрировало, сжималось на пальцах Хун Чэна. Было уже не странно и совсем не больно. Се Лянь напряг бедра, отчего они приподнялись и сами скользнули по пальцам. Скорость росла, подушечки уже почти грубо натирали стенку внутри, и от нее расходились пульсирующие волны удовольствия. Волны собираясь тяжелым приливом внизу живота, дрожали и трепетали, когда язык Хун Чэна кружил по головке, слизывая выступающие капли, рвались наружу — пока не выстрелили буйным залпом. Се Лянь дернул бедрами, врезаясь глубже в рот Хун Чэна и с силой стискивая его пальцы внутри. Ему хотелось двигаться еще и еще, продлевая удовлетворение, толкаться в шелковый рот и терзать самого себя о пальцы, такие желанные теперь. Однако долго это не длилось. Эйфория постепенно уходила, тело медленно расслаблялось и больше не хотело принимать никаких движений ни внутри, ни снаружи. Будто почувствовав это, Хун Чэн отстранился. Се Лянь едва перевел дух, как тут же запахнул полы халата, свел колени и спустил ноги с алтаря. Он не торопился спускаться, а Хун Чэн не пытался его удержать. С демоном тоже что-то происходило. Он немного согнулся, будто что-то сильно его беспокоило, и отошел в сторону, глубоко дыша. Сделал еще один глоток вина, оперся на край алтаря и опустил голову. Се Лянь искоса поглядел на него. Интуиция и опыт разных, не всегда приятных, встреч подсказали принцу, что Хун Чэн сейчас сам томится желанием. Се Лянь почувствовал новую волну стыда, отчаяния и нелепости своего положения. Он искренне верил, что этот человек лишь хотел спасти его от воина Баньюэ, который не стал бы церемониться. Выходило же, что Хун Чэну нравится это. Се Лянь почему-то почувствовал себя еще хуже, хотя, казалось бы, дальше некуда. Он попытался оправдать демона. Мысль о капитане солдат и правда вызывала в Се Ляне страх и тошноту — пока его конвоировали в город, он успел составить не лучшее мнение об этом огромном и грубом человеке. И может, Хун Чэн возбудился против воли, недаром же он пытался это скрыть? Вовсе не обязательно он изначально хотел позабавиться с Се Лянем. Не все ведь отказываются от плотских утех, подобно принцу. Для большинства это важная часть жизни, а здесь, в Баньюэ, Хун Чэн вряд ли нашел бы себе пару. Местных женщин и так мало, а мужчины... Се Лянь знал, что есть люди, которые предпочитают свой пол, но, по правде, мужчины Баньюэ были слишком крупными и своеобразными по меркам соседних народов. В общем, Се Лянь постарался убедить себя, что ему не за что осуждать Хун Чэна и тот сам был жертвой местных обычаев и угрозы со стороны змей-скорпионов. Внезапная мысль посетила принца — жертвой! Откуда Хун Чэну знать, как именно обращаются с девственниками, которых занесло в эти края? Их, должно быть, не так много. И почему он с такой ненавистью говорил о капитане? Уж не пришлось ли ему самому испытать то, от чего он оберегает Се Ляня? Эта мысль кольнула глубокой жалостью и сочувствием. Если это правда, то страшно подумать, что он пережил. А то, что он делал с принцем, было хоть и очень стыдно, но приятно и не больно, это было почти... почти как по любви. Тем временем Хун Чэн немного успокоился и снова повернулся к принцу. Не говоря ни слова, он положил руки на его колени и раздвинул темно-синие одежды. А потом так же спокойно и уверенно развел в стороны колени Се Ляня и снова поднял его ноги на алтарь, заставив целиком открыться. Се Лянь уже понял, для чего ему эта поза, дающая доступ к проходу. — Ваше Выс... генерал Хуа, — сказал Хун Чэн. — Обещаю, это последнее, но именно это оградит вас от змей-скорпионов. И, к сожалению, уменьшит духовные силы. Он взял Се Ляня за бедра и потянул на себя. Демон как будто торопился, не желая, чтобы Се Лянь вступал в спор и задавал вопросы. — Говорят, что поцелуи помогают пережить это легче. Если вам будет больно или некомфортно, пожалуйста, поцелуйте меня. С этими словами, не тратя больше времени, Хун Чэн развел полы своих одежд и приставил что-то скользкое, крупное и горячее к входу Се Ляня, еще влажному от масла, пота и семени. Се Лянь успел только ахнуть, когда “что-то” одним толчком вошло в него почти наполовину. Первым чувством была неожиданность, вторым — разрывающая горячая боль. Се Лянь вскрикнул и вцепился ногтями в ткань мантии. Боль была мелочью по сравнению с тем, что ему приходилось переживать в прошлом. Он должен был молча терпеть ее, стиснув зубы, но почему-то сейчас самообладание дало сбой и он едва сдерживал стоны и слезы. Ноги соскользнули, и, не зная, куда их деть, Се Лянь сжал коленями талию Хун Чэна. Тот подождал немного и толкнулся снова — еще сильнее, от чего боль выстрелила новым залпом и у Се Ляня едва не посыпались искры из глаз. Он мокро всхлипнул и краем сознания сам удивился своей несдержанности. Потом почувствовал, как сильные и осторожные руки тянут его за плечи и прижимают к груди. Сердце Се Ляня билось, как в лихорадке, а в грудной клетке напротив стояла тишина. Так похожий на живого человека, Хун Чэн всё же им не был. Но это было и не важно. Вспомнив слова про поцелуй, Се Лянь отчаянно прижался к губам напротив, не открывая глаза. Может, это было самовнушение, но ему и правда стало легче. Две дорожки слез покатились по щекам и смочили их соединенные губы. Хун Чэн крепко и бережно обнимал его, как мог бы обнимать по-настоящему любящий человек. Губы только прижимались и лишь чуть-чуть ласкали — никаких широких движений и прикосновений языка. Боль уменьшилась — может, благодаря поцелую, а может, тело постепенно привыкло. Каменные плечи Се Ляня сами собой расслабилась в объятиях Хун Чэна. Тот отпустил одну руку, скользнул ею между их животов и начал гладить член Се Ляня. На этот раз ему понадобилось действительно немало времени, чтобы заставить его затвердеть, но в конце концов это удалось. Се Лянь удивился тому, на что способно его тело. Когда член окреп, то боль в проходе совсем смягчилась. Стало даже немного хорошо. — Теперь ты сам, — прошептал Хун Чэн в ухо Се Ляня, касаясь его, и по коже прошла щекочущая дрожь. Се Лянь не понял, что он имеет в виду, и демон взял его ладонь и положил ее на член. Се Лянь обхватил себя, не решаясь начать гладить. Всю предыдущую жизнь он тренировался в том, чтобы не совершать таких вещей, как бы ни хотелось. Сейчас начать делать это было даже труднее, чем позволить другому человеку касаться себя. Хун Чэн подался назад, доставая наполовину, а потом опять толкнулся. Се Лянь вскрикнул от неожиданности и новой порции боли. Хун Чэн повторял маневр еще и еще, его член ходил внутри Се Ляня, создавая необъяснимые, болезненно-сладкие ощущения. Принц вспомнил, как пальцы демона, которые теперь казались такими тонкими, давили на переднюю стенку и выгнул спину, чтобы попытаться поймать то чувство. Одновременно он начал водить ладонью по члену. Он едва осознавал свои движения, позволяя телу действовать по наитию. Его вели инстинкты. Вдруг стало хорошо — и сзади, и спереди, куда-то исчезла боль, а то, что осталось, было похоже на щедрую дозу перца в пище — обжигает, но подчеркивает вкус блюда. Се Лянь расслабился, оперся спиной о стену; одной рукой он держался за Хун Чэна, а второй неумело, но торопливо ласкал себя. Демон почувствовал перемену к лучшему и его собственные движения стали рваными, резкими, необузданными. Он стонал и хрипло часто дышал, цеплялся за Се Ляня, беспорядочно гладил его руки и плечи. “Скоро он изольется и всё наконец закончится” — пронеслось в затуманенном сознании Се Ляня. Демон закатил глаза. Ярко, красиво и пугающе полыхнуло красным из-под века. Он издал крик, звучащий почти жалобно, крик на грани восторга, боли и изумления. Се Лянь ощутил пульсацию в месте, где соединялись их тела. Хун Чэн навалился на него, прижимая к алтарю, и толкнулся еще несколько раз с паузами, но очень глубоко. У Се Ляня стрельнуло где-то в животе. Он сморщился и зажмурился. По лбу поползли капли пота. Хун Чэн тяжело дышал, уткнувшись в его плечо. Постепенно его вдохи становились тише и медленнее, пока не угасли совсем. Только после этого Хун Чэн отстранился и вышел. Се Лянь выпрямился и попытался принять более удобную позу. Его охватило смятение, когда он ощутил нечто мокрое, вытекающее прямо из входа его тела. Он наклонился и увидел под собой прозрачно-белые потеки с небольшими красными разводами. Ничего хорошего в этом не было. — Ваше высочество, — прошептал Хун Чэн и встал на колени перед алтарем. Высота была как раз такова, что его губы оказались на уровне паха Се Ляня. Он обхватил ими еще не до конца опавший член и в считанные мгновения заставил его встать во всю длину. Через несколько минут Се Лянь тоже закончил. Хун Чэн отстранился, и семя Се Ляня смешалось с тем, что оставил в его теле Хун Чэн. *** Канга давно запечатала его духовные силы. Стало ли их меньше, Се Лянь не знал. Жоэ всё так же слушалась его. А мелкие неприятности случались даже реже. Кемо велел ему разобраться с подземными источниками и составить план будущих скважин. Народ Баньюэ мечтал восстановить оазис. Се Лянь отправился в библиотеку, и там он впервые за семь прошедших дней увидел Хун Чэна. Тот склонился над толстым томом и свитком, где делал пометки тростниковой ручкой. При виде Се Ляня он вскочил на ноги, едва не опрокинув чернильницу. На его белом лице отразилось смятение и вымученная улыбка. Он поклонился Се Ляню, тот кивнул в ответ и поспешил скрыться меж полок в поисках нужной книги. Хун Чэн продолжил свою работу, ожесточенно выводя какие-то знаки на неизвестном Се Ляню языке. Принц, надеясь остаться незамеченным, некоторое время наблюдал за ним. За игрой тени и солнечного света на алой ткани, за быстрыми движениями изящных белых рук и сияющим блеском серебряных браслетов. Вечером, уже лежа в простой, но уютной кровати в собственной спальне, которую ему выделили, он перечитывал найденные материалы. Круглые масляные фонари под потолком бросали трепещущий теплый свет на страницы. Из раздумий его вывел стук в дверь. У Кемо и его подданных не было привычки проверять его комнату вечерами, и его еще ни разу никто не тревожил. Се Лянь запахнул ночное ханьфу и сдвинул резную деревянную дверь. За порогом стоял Хун Чэн. Казалось, его одолевает множество противоречивых и мучительных мыслей. Спросив разрешения, он вошел в комнату. Се Лянь, не зная, как реагировать, посторонился, пропуская его. Они смотрели друг на друга, и Се Лянь ощущал, как горит его лицо, и как этот жар катится по груди вниз, собираясь в томительно-тянущее чувство в животе, значение которого он не сразу смог понять. — Ваше высочество, — низко и хрипло произнес Хун Чэн и опустился перед Се Лянем на колени. — Позвольте этому недостойному любить вас. Позвольте ему отдать вам всего себя. Тянущее чувство в животе развернулось жаром. Желание ласки подтолкнуло Се Ляня шагнуть вперед. Вспыхнувшее одиночество заставило руку коснуться черных волос и отвести их в сторону, открывая испуганный, полный надежды алый глаз. *** — Правитель Кемо! Правитель! Вестник ворвался в тронный зал. Пот лил с него ручьями, дыхание срывалось. — Генерал Хуа сбежал! Кемо вскочил с трона. — Как вы допустили?! — Мы не могли ничего сделать! Как только мы начали бурить скважины... Из-под земли хлынула вода... Тут же явились полчища змей-скорпионов! Они бросились на нас, и все разбежались, все, кроме генерала Хуа. А затем они окружили его сплошной стеной, но продолжали нападать только на нас! Он помахал рукой, как будто был уверен, что они его не тронут, и пошел прочь. Змеи всё прибывали и прибывали, они и сейчас там! Пуститься в погоню невозможно! Кемо сжал зубы. — Что ж, — процедил он, — советник и впрямь мудрый. — В голосе звучали одновременно гнев, досада и уважение. — Мы недооценили его. А скважины? — Скважины в порядке, каждая полна воды. Генерал Хуа не ошибся ни разу. Кемо с досадой ударил кулаком по ладони. — Позвать сюда советника Хун Чэна! — велел он. ...Демон в красном стоял у трона, почтительно склонив голову. — Ты обещал, что научишься подчинять змей-скорпионов, как это делала советница Баньюэ! Ты потратил столько времени, и всё зря, а генерал Хуа овладел этим искусством за месяц! — Правитель, произошло недоразумение. Я уверен, что никто не мог бы овладеть этим в столь короткий срок. Просто генерал Хуа — бывший небожитель, и это делает его неуязвимым перед змеями. Он воспользовался ситуацией. Даю слово, что еще пара недель и я решу эту задачу. — Неуязвим? Воспользовался?! Докажи это! — Правитель, для доказательств нам понадобился бы еще один небожитель, чтобы провести опыт. А лучше два. Только где же их взять? Однако во время падения Сянлэ я часто встречал небожителей и могу уверенно судить об их способностях. Кемо, очевидно, старался понять, дурачит ли его демон или искренне верит в свои слова. В конце концов он сделал резкий жест, веля Хун Чэну убираться. — Две недели, советник. Ты сам это сказал. Или я заточу тебя в подвал и допрошу с пристрастием! Капитан говорил мне, что ты не ночуешь в своей комнате. — Я же демон, мне не нужен сон, — пожал плечами Хун Чэн. — Я провожу время в библиотеке. Я и сейчас туда направлюсь. Возможно, я смогу закончить задание за неделю. — Уж постарайся, — бросил Кемо, и Хун Чэн, отвесив вежливый поклон, удалился. Вместо библиотеки он, однако, направился в свои покои. Растянулся на широкой кровати и взял на руки что-то длинное, гибкое и блестящее. Это была змея-скорпион. — Хорошая девочка, — сказал он и погладил демоническую тварь по голове, будто домашнего питомца. — Теперь, когда мы с вами поладили, нам предстоит дорога. Далеко-далеко на востоке возвышается гора Тунлу...