Нестерпимо

После тяжелого дня все что нужно было Джаррусу — это втащить Эзру на руках в каюту, заблокировать дверь и целовать его до тех пор, пока он не начнет блестеть от слюны. — Какая же у тебя красивая кожа, — словно в лихорадке шептал он, покрывая лицо, шею, грудь Эзры горячими поцелуями, — И ты так хорошо пахнешь, что я просто зверею. У Эзры не было ни сил, ни желания говорить. Он попросту вверил себя Кэнану, позволяя ему делать все, что угодно, в том числе реализовать ту самую мысль, что крутилась в их головах уже неделю и зажигала обоих любовников невозможностью исполнения ее прямо здесь и сейчас, пока они были прикреплены к конвою с украденным имперским оружием, ходили на смотры пилотов-новичков, копались в каком-то космическом мусоре в поисках полезностей. Эзра измучил себя и Кэнана фантазиями, искусал все губы на вечернем брифинге, стреляя в учителя васильковыми глазками и так и эдак, пока лицо Джарруса не сделалось каменным от еле сдерживаемого вожделения. Сейчас руки Кэнана словно с цепи сорвались, они избавили его от одежды быстрее, чем Зеб съедал свой паек и облапали Бриджера с ног до головы. Наконец мужчина свалился на колени перед кроватью, притягивая таз юноши к своему лицу. — Я вылижу всю начиночку из твоего медового пирожочка, — Кэнан прошелся языком промеж половых губ Эзры, раз, другой, пока тот не начал требовательно стонать, — Только взгляни на то, как твой цветочек раскрылся, как он сочится нектаром для меня, — Кэнан развел его ноги сильнее, любуясь всем тем, чем располагал Бриджер. Эзра отчетливо видел, как по его подбородку катятся излишки слюны, выдавая его аппетит. Кэнан склонился и снова полизал Бриджера, старательно забираясь языком в каждую складочку. От возбуждения матка словно скручивалась, подрагивала и пульсировала внизу живота, реагируя на ласки Джарруса. Он не стеснялся трогать Эзру губами везде, сосать жадно, с непристойными чавканьем и хлюпаньем, и с удовольствием постанывать. Смотря ему прямо в глаза, теребить языком клитор и вылизывать пальцы Эзры, что сжимали его в тисках, кончиком играть с самой головкой, брать соленые пальцы Эзры в рот и ждать, когда они окунутся в лоно, собирая новую порцию соков и снова отправляя ему в рот. Опустившись пониже, Кэнан пощекотал языком его сжатый анус и грязно, размашистыми движениями лизал обе его дырки, вставлял в них язык и рычал, как животное, когда Эзра стонал особенно громко, когда стискивал его волосы в руке, возя лицо мужчины по своей письке. — Как набухла, — задыхался Джаррус, — Давай сюда зеркало. Широкая дырочка Эзры так и просила покрутить колесико больше, больше и больше, и он даже без стимуляции уже, лишь от натяжения тихо поскуливал, извивался и стонал, его бедра были похотливо раскинуты. Раскрасневшийся, алчущий, взмокший… — Прекрасный, — шепнул Кэнан, не переставая целовать каждый доступный участок тела Бриджера. Очень нежно вытащив расширитель, Джаррус погладил эластичное лоно языком, и Эзра слегка подкинул таз. — Сила милосердная, Кэнан, я так хочу тебя внутри, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я умру, Кэнан, если ты не вставишь в меня прямо сейчас, прямо сейчас, Кэнан, ааааргхххх! — Да, Эзра, я к твоим услугам, Эзра, — щедро полив руку смазкой из тюбика, он вошел в него сразу четырьмя пальцами, заставив выгнуться до хруста в спине. Это было так сильно, что он едва не кончил, но Кэнан и не думал останавливаться, пропихивая в него руку дальше и оглаживая шейку матки. Эзра совершенно перестал контролировать себя. Он вздыхал, царапал простыни и стонал, и звал Джарруса, а по шее его бежал пот, смешанный со слюной. — Какие же у тебя божественные руки, Кэнан… оооох, блять, Кэнан это сейчас было так глубоко… — Я и глубже могу, сладкий мой. Как же красиво ты извиваешься. Мне жутко льстит, что именно я заставляю тебя так извиваться, Эзра. Горячий, нежный, сладкий черничный пирожок, у меня мурашки по коже и волосы дыбом стоят сейчас от того, как сочно ты хлюпаешь для меня. — Кэнан, Кэнан, Кэнан! — Покричишь для меня? Мой сладкий, ты покричишь для меня? — Кэнан собрал руку в кулак и провернул ее. Влагалище отозвалось утробными, голодными звуками, а Эзра пискляво застонал. — Кэнан! — его голос исказился до неузнаваемости, взвился в высокий визг и наконец пропал, — Кэнан, дери меня, блять, как последнюю шалаву, я умоляю тебя. Кулак начал двигаться, вкусно прокручиваясь в первой трети влагалища, и Эзра мигом ощутил, как пот с него льется градом. Сильнее, быстрее, всхлипы, чавканье и слезы, но не от боли, а если и боли, то прекрасной. — Мммм-мммм-мммммм, — лилось из Эзры животное. — Кричи, Эзра, дай себе волю, — рычал Кэнан трахая его кулаком на пределе возможностей. — Аааа-аааа-ааааарргхххх, — раскачивался голос Эзры, глаза закатывались, пальцы, втиснутые в простынь, побелели. Кэнан резко вытащил руку, Эзра начал сжиматься и трепетать, кровь стучала в его висках, и наконец голос сорвался в крик, когда Джаррус похабно пошлепал его по несходящейся киске, мол, умничка, хороший мальчик. Тело Эзры ломалось под разными углами, кровь кипела и бурлила, превращаясь в мелкие прозрачные пузырьки под кожей, в каждой клетке, везде. В каждой клетке его был Кэнан, в душе его был Кэнан и в пизде его тоже был Кэнан, он вновь сунул руку в него, надавливая на точку G на передней стенке влагалища. — Ты живой, мой дорогой? — промурлыкал он, туманный из-за залепивших глаза слез, — Как же убийственно ты кончаешь, мне даже завидно… да ладно-ладно, это белая зависть, Эзра. Сведи ножки, аккуратно. Ну что ты за красота, Эзра, ты меня вдохновляешь, будь во мне хотя бы толика таланта Сабин, я бы писал с тебя картины. Кэнан продолжал шептать горячечно, сидя на полу, закрыв глаза и уткнувшись лицом во влажный лобок категорически разбитого Эзры, да яростно надрачивая себе горячей мокрой рукой, побывавшей в его утробе. Он кончил со стонами и дрожью, подаваясь навстречу сжимающим его волосы пальцам. — Ты лучший, — выдохнул он, прежде чем из последних сил подняться и повалиться на кровать рядом с Эзрой. Тот неторопливо расчесывал рукой его волосы, пока Кэнан не заснул. Зеб бухтел неподалеку, что они слишком громкие, а Чоппер ему поддакивал, но Эзре было плевать. Он был сыт и счастлив впервые за много дней.