Робин и колдун: Возрождение

Марион очнулась от холодной воды, которую ей выплеснули в лицо. Жадно хватая ртом воздух, она резко села, и широко открытыми глазами смотрела перед собой, не понимая, где она находится. Острая боль в левом плече, пронзившая её, словно молния, вернула её в действительность и она вспомнила, что с ней случилось. В голове шумело и её подташнивало, даже неяркий свет от свечей резал глаза. Гримаса боли исказила её лицо, она тихо застонала и попыталась лечь, не опираясь на больную руку. Какая-то женщина в чёрном, желая помочь ей, поддержала её рукой за спину, а другой рукой поднесла к её губам чашу с водой, слегка смочив ей губы. Марион сделала несколько глотков и почувствовала, что тошнота отступает, и с трудом снова открыла глаза. -Где я? — слабым голосом спросила Марион. -Не волнуйся, дитя моё, -ласково промолвила женщина, — сейчас тебе ничто не угрожает. Марион недоверчиво посмотрела на неё, действительно, она не была связана, как если бы её взяли в плен солдаты барона, комната, в которой она находилась, была плохо освещена, и сложно было судить об обстановке, но это была не тюрьма, не было ни решёток, ни цепей. Стражников тоже не было видно. Но в комнате был кто-то ещё, его гнетущее присутствие Марион почувствовала и стала вглядываться в темный угол рядом с небольшим окном. Было сложно разглядеть чёрное на чёрном. Но она чувствовала, что в темном углу кто-то стоит, и пристально смотрит на неё. -Мне трудно было представить, что дама знатного происхождения способны так вероломно вторгаться в чужие владения с оружием в руках. –раздался голос человека. Этот ледяной, равнодушный голос из её давних ночных кошмаров она узнала сразу, он не мог принадлежать в этом замке кому-то другому. С ней разговаривает черный колдун. -Так что же Вас заставило явиться сюда и доставить столько хлопот моей охране, отправив на тот свет полдюжины моих воинов? –продолжил чародей. -Я здесь, чтобы забрать дорогих мне людей, -ответила Марион, стараясь говорить спокойно и уверенно. -Ах, вот как… -промолвил чародей после некоторой паузы. –Так почему же Вы, леди Марион, решили, что это надо делать таким варварским способом? Разве нельзя было просто прийти и спокойно обо всем договориться? Марион опешила, она была готова к сражению, но такого поведения барона она не могла предугадать. -Договориться? –невольно вырвалось у неё. –О чем можно договариваться с кровожадным чудовищем? -Ваша дерзость не украшает Вас, миледи, — спокойно продолжил барон, ничуть не изменив громкость и интонации своего голоса, ему были совершенно безразличны гнев и боль женщины. — И за меньшую непочтительность я сурово расправлялся с непокорными мне людьми. Но я готов это проигнорировать, учитывая Ваше скорбное состояние. Вы привыкли видеть во мне врага, однако, как соперник Вы мне абсолютно не интересны. Те, за кем Вы сюда пожаловали, живы, в этих стенах им ничего не угрожает. И если Вы будете вести себя правильно, то скоро сможете их увидеть. Их благополучие во многом зависит от Вашего благоразумия. –закончил свою речь колдун, и медленно вышел на свет. Уставившись своим змеиными глазами на Марион, он сделал знак рукой своей прислужнице. Выйдя из комнаты и прикрыв за ними дверь, прислужница склонила голову перед бароном в ожидании указаний. -Подготовьте её и приведите, когда я прикажу, а чтобы она не натворила ещё больших глупостей, свяжите ей руки и заткните рот. С этими словами он удалился.

***

В подвальную камеру, где сидел сарацин, прикованный цепью, вошли трое стражников. От долгого нахождения в полной темноте Назир почувствовал резкую боль в глазах от света факелов, которые они принесли с собой. Сюда, где его держали, не проникал дневной свет и Назир не мог точно сказать: сколько он здесь уже пробыл. Ограничение в движениях, отсутствие света и скудная пища ослабили его тело, он с большим трудом поднялся на ноги, но не думал сдаваться. Внешне ничем не проявляя своё душевное состояние, он спокойно стоял и ждал, пока солдаты снимут с него тяжелую цепь, и свяжут ему руки. В рот ему сунули кляп, а на голову надели холщовый мешок. Он видел из-под мешковины дорогу, и куда его ведут, но как он понял, кто-то не хочет, чтобы его лицо увидели и узнали. Назир не тратил силы на разгадывание злобных замыслов чёрного колдуна, это бы ему мало помогло, но он шел и сосредоточенно прислушивался к тому, что его окружало, он казался почти расслабленным, но был готов действовать решительно и молниеносно, если понадобится. Этому навыку он был научен смолоду. Будучи в своё время воином барона, он не боялся своего хозяина, хотя видел, как перед черным магом все пресмыкаются. Назир всегда чувствовал себя свободным человеком. Без своих верных сабель Назир чувствовал себя уязвимым, и мысленно говорил себе, что это до поры до времени. Через прорехи в мешковине Назир подсмотрел как были вооружены охранники. Его завели в какое-то гулкое помещение, где, судя по шорохам и негромким голосам, были люди, подвели к центру залы, где находился каменный алтарь. Стражник поставил Назира спиной к каменной плите алтаря и толкнул его рукой в грудь, чтобы начать привязывать его за железные кольца, прикрепленные по краям каменной плиты. Теряя равновесие от удара в грудь Назир почувствовал, что падает навзничь, и, воспользовавшись ситуацией, схватил стражника связанными руками за грудки, увлекая за собой в падение. Солдат барона не успел сориентироваться, и сам не понял, как уже летел вверх-тормашками. У алтаря началась неразбериха, двое других попытались навалиться сверху, но Назир, как угорь увернулся и скатился на другую сторону алтаря, попытавшись сдернуть с головы мешок, который ограничивал его обзор. С первого раза у него не получилось это сделать, и тогда сарацин нагнулся к упавшему стражнику, чтобы забрать его меч. Ему не позволил это сделать удар по голове, всё перед ним закружилось и померкло, как подкошенный он упал на каменный пол. Пришедшие в себя охранники схватили его за руки и за ноги, и стали второпях привязывать к алтарю, украдкой поглядывая на чёрного мага, который хладнокровно смотрел на всю эту сцену. Назир уже не видел и не слышал, как сразу же за ним привели и уложили на алтарь Джона, но его друг не сопротивлялся, так как Лилит предварительно добавила ему в питье сонного зелья, и его сюда просто приволокли как мешок. Подготовка к обряду была завершена, не хватало главного действующего лица.

***

В комнату вошли стражники и молча встали у двери. Один из солдат барона слегка склонил голову и молча показал жестом на дверь. Робин, немного неуверенно пошел вперед. Двери перед ним распахнули, и он вышел в сопровождении охраны. Со стороны это выглядело, как будто знатный дворянин отправился осматривать свои владения. Мыслей о побеге у Робина уже не возникало, он пытался разгадать, что за жертву приготовил к закланию барон и понимал, что, возможно это близкий друг, нуждающийся в помощи. Проходя через полуразрушенную залу, Робин заметил следы свежей крови на полу. Он замедлил шаг, пытаясь понять, что здесь произошло. Через разрушенную стену он увидел, как багряное осеннее солнце клонится к горизонту. Закат сперва вспыхнул ярко желтыми красками, рассыпав рыжие блики на облаках, постепенно краски сгущались и переходили в багровые оттенки. Робин замер, не желая двигаться, и на удивление его никто не торопил. Робин не думал ни о чем, просто смотрел. Лучи солнца засветились веером, добавляя закату голубых, потом тёмно-синих и сизых оттенков, облака стали объемные, освещенные снизу, напоминая оперение сказочных птиц. Ярко вспыхнув напоследок, желтый солнечный шар окрасил горизонт в фиолетово-лиловые тона и скрылся, оставив затухающие желто лиловые тени, которые постепенно посерели и стали цвета потухших углей. Сумерки окутали зал и серой пеленой легли на всё, что их окружало. Нужно было идти дальше. Они спустились по узкой винтовой лестнице и, перейдя по тёмному коридору, поднялись к входу в залу с колоннами. При их появлении монахи в тёмных одеждах низко склонились. Робин почувствовал, что ему даже начинает нравиться такое поведение черни барона. С любопытством он наблюдал, как что-то приятное щекочет в груди и как-бы искрится, добавляя куража. Он никогда не испытывал раньше ничего подобного и ему это не нравилось. Было в этом что-то чуждое и неестественное. Похоже, чёрный маг пытается хозяйничать в его душе и голове. Он вспомнил, как однажды пожилая женщина искренне поблагодарила его, когда они вернули жителям её деревни хлеб, отнятый солдатами шерифа. Со слезами, она поцеловала ему руку, и то чистое горячее чувство благодарности без примеси уничижения и неравенства мгновенно смыло неприятный осадок от поклонов черни. Спокойно, с немного равнодушным видом, он в окружении стражников зашел в залу.