Останься

      Мама уехала домой помыться и переодеться, а я допивала кофе, когда увидела, как в палату к Арине зашёл доктор и бегом двинулась за ним следом. Мужчина средних лет с едва заметной сединой у висков оторвал взгляд от сестры и с вопросом посмотрел на меня.       — Вы кем будете пациентке?       — Сестра, — я хмуро посмотрела на него, будто он виноват во всей этой ситуации.       — Ваша сестра отказывается от дальнейшего пребывания в больнице. Я пытался ей объяснить, но, как я понял по интонации, так как она начала говорить на другом языке, она не передумала.       — Арин? — голос начал дрожать, как только я заметила её взгляд. Она всё решила и, даже если мир канет в Лету, она останется при своём.       — Я с ней поговорю.       Доктор вышел, оставив нас наедине. Мне хотелось выть, лесть на стену, потому что нет ни шанса на её долгую жизнь. В больнице она будет существовать последние дни, только бы мы как можно дольше провели с ней время. Это конец. Если бы хоть маленькая надежда, шанс, возможность операции…       — Ты всё решила? — я стою посреди палаты, смотря в никуда, всё темнеет. Мне плохо настолько, что тело начало терять равновесие, и я пошатнулась, чуть ли не падая на пол.       — Вася. Тебе плохо?! — взволнованный голос сестры приводит меня в чувство, в ушах по-прежнему шумит, но теперь я смогла сконцентрировать взгляд на Арине.       — Ты все решила? — я повторяю вопрос, ожидая получить ответ.       — Да. Не хочу провести остаток дней в этом склепе, — она хмыкнула, упрямо смотря на меня. Моя маленькая девочка не боялась. Она смирилась, и от этого мне ещё страшнее. Я всхлипнула, отворачиваясь от неё. Слёзы потекли по щекам, обжигая кожу.       — И чего ты хочешь?       — Хочу на море. Точнее, в домик на море. Помнишь, как на тех фото, что мы видели в журнале ещё детьми. Ты тогда пообещала, что мы точно там побываем, — на её бледном лице расцвела улыбка, самая яркая за последнее время.       — Раз пообещала, значит, поедем.              Чуть ли не запихивая в Арину еду, я с невозмутимым видом кормила её с ложечки, на что слышала бубнёж и видела, как она думала, незаметный нежный взгляд, от которого ком в горле.       — Как думаешь, насколько мама психанет, когда услышит наши планы?       — Это уже не важно, мышка, — я хмыкнула, услышав звонок телефона. Отложив миску и вытащив его с кармана, я тихо выдохнула, увидев, что звонит Алеся. Выйдя из палаты, я подняла трубку, сглатывая ком в горле.       — Хэллоу, подруга, хау ду ю ду? Я готовлю твою любимую лазанью, запиваю это всё белым вином под песни Асти. В общем, развлекаюсь на полную и жду тебя. Поторопись.       — Привет, Лесь. Прости, я не смогу приехать, как мы договаривались, — я говорила ровно, без каких либо эмоций.       — Колись, что случилось?       После её вопроса я разрыдалась. Так горестно на душе стало. Захотелось рассказать хоть кому-то. Чтобы пожалели. Да, в этой ситуации не меня надо жалеть. Но мне резко так захотелось высказаться, насколько мне тяжело. Эгоистично, да.       — Вась, я постараюсь отпроситься на работе и прилечу к вам. Ариша как? Держится? — голос подруги был взволнованным, на фоне послышался грохот, будто что-то разбилось.       — Ты же её знаешь. Кремень.       Мама вернулась, когда я сбросила вызов, пообещав Алесе, что вечером наберу. С мамой пришли две девочки. Одна из них стояла с заплаканными голубыми глазами, которые смотрели на меня с сочувствием и всемирным горем. Девочка была низенькая и худенькая, кожа была настолько бледной, что виднелись синие вены. Другая же, темнокожая девушка, смотрела на меня как будто с узнаванием, выглядела она помято: футболка на два размера больше и спортивные штаны. На фоне блондинки она выглядела весьма комично со своим ростом.       — Василис, это Линда и Стефани, друзья Арины. Девочки, это Василиса, Аринина сестра.       — Очень приятно, Василиса, — блондинка, которая оказалась Линдой, застенчиво улыбнулась, с явным акцентом проговорив моё имя, на что я прыснула, кивнув ей в ответ.       — Мы зайдем с девочками к ней. Ты поезжай домой, поспи немного. Вот ключи от машины, и еда в холодильнике, — мама чмокнула меня в щеку, протянув ключи.       Уже дома я приняла душ, не ощущая, какой температуры на меня лилась вода, послышались гудки, которые сообщали, что мне кто-то написал. Выйдя из душа, надела спортивные штаны и футболку, а волосы оставила распущенными, чтобы высохли. Написал Дима, спросил, как Арина, и извинился, связь у них плохая и едва как смог мне написать. Я ответила, что расскажу при разговоре и что я в порядке. Не хотела его тревожить, пусть закончит съёмки спокойно. Я легла на кровать, ожидая, что он ещё что-то напишет. По щекам покатились слезы, но я не могла даже шевельнуться. Они застилали глаза и скапливались на подушке, где начинали образовываться мокрые пятна. Я лежала словно статуя и молча плакала, пытаясь перейти от стадии осознания к принятию. Слёзы закончились только ближе к рассвету. Прямо в моё лицо начали светить первые лучи солнца сквозь окно, и я наконец-то смогла пошевелиться. Все конечности затекли, но самое заметное было то, что в душе у меня как будто образовалась вечная пустота. Эмоции постепенно возвращались, однако эта чёрная дыра внутри не позволяла мне прочувствовать их в полной мере. Я словно навечно лишилась частицы себя.       Уже в больнице, надев перед выходом на скорую руку джинсы и водолазку, я заметила пропущенный от Леси, вспомнив, что должна была позвонить, я написала, что заснула и сейчас приехала в больницу.       — Ты с ума сошла, Арин, — зайдя в палату, я застала сестру, которая собирала вещи, и маму, стоящую над ней с грозным видом.       — Я всё решила. И Вася меня поддержала!       — Ах, Вася поддержала! — мама перевела на меня свой взгляд «Родителя».       — Мам, выйдем поговорить. Собрала уже вещи?       — Ещё нет. Можешь идти, используй свой метод «Киселя», — Арина послала мне воздушный поцелуй, возвращаясь к своему делу.       — Она всего три дня пролежала в больнице! Доктор сказал, что как минимум неделю нужно.       — Мам, давай поговорим без надежд и самообмана. Я не хочу, чтобы свои последние дни она провела в мучении. Последнее, что она увидит, будет море и люди, которых она любит, а не врачи и капельницы.       — Это глупо, Василис! — на глазах у мамы появились слёзы, сложно было представить, что она ощущает. Возможно, если бы я знала, что мой ребенок умрёт быстрее меня, то никогда не имела бы его.       — Глупо, и я это понимаю. Но лучше я проведу с ней несколько недель в радости, чем здесь. Пойми и её, а не только себя.       — Она ещё ребенок. Её решения нелогичны, — мама устала присела на стул в коридоре, пока мимо нас проходили медсестры.       — Арина и нелогичная – две не совместимые вещи. И признай уже, что и сама понимаешь, что она права. Мы ждём тебя в палате.       Я зашла к сестре, которая сразу мне улыбнулась, поднимаясь с кровати и, наверно, в порыве благодарности за поддержку, она бросилась ко мне в объятия, утыкаясь в моё плечо.       — Я зайду к доктору. Подождите меня около машины.       Подписав все документы, мама убежала с доктором в кабинет за рецептом и рекомендациями. Мы вышли на улицу, где вовсю грело солнце. Даже странно из зимы попасть в жаркое лето, разговаривая с Ариной о вариантах куда можно поехать, мы не сразу заметили ребят. Но едва мы услышали громкие восклицания и пение Даника, то остановились как вкопанные. Сред парковки стоял Дима с шариками, Сударь с букетом из конфет и Даник с гитарой.       «Весь мир у нас в руках,       Мы звёзды континентов,       Разбили в пух и прах       Проклятых конкурентов.       Мы к вам заехали на час,       Привет, бонжур, хэллоу!       А ну скорей любите нас,       Вам крупно повезло!       Ну-ка все вместе       Уши развесьте,       Лучше по-хорошему       Хлопайте в ладоши вы!»       Даник на последней строчке ещё громче запел, да так, что некоторые люди повыходили с больницы и начали снимать на видео. Мы с сестрой переглянулись и синхронно заржали на всю улицу.       — Ариша ты как всегда прекрасна, — Дима, улыбаясь, чмокнул её в щеку, отдавая шарики.       — Ты что здесь делаешь? — я посмотрела на Масленникова, который подошёл ко мне, пока парни окружили Арину.              — К вам приехал. Я соскучился, Вась, — он тут же родным движением обнял меня за талию, а я обвила руки вокруг его шеи, тревожно заглядывая в глаза.       — Я тоже скучала, — прошептала, я не отрывая взгляд от него, всеми фибрами души ощущая, насколько сильно этот мужчина пробрался мне под кожу.       — У тебя усталый вид, — холодные пальцы коснулись моих отёкших век. — Попробуй забыться, моя камелия. Всё будет хорошо.