Останься

      Даник открыл мне двери, при этом почему-то странно улыбаясь. Как только я хотела спросить, что случилось, увидела, как Артём обматывал сидящего на стуле Сударя пищевой пленкой.       — Почему не скотчем? — я хмыкнула, снимая обувь, а парни застыли с глупыми улыбками на лицах.       — Васичка пришла, — Артём отпустил пленку, которая осталась висеть на шее у Никиты.       — Привет, придурки. Где Дима?       — В комнате. Вещи собирает.       Я оставила их доделывать свой косплей на мумию и, постучавшись, вошла в комнату парня, которая больше походила на склад.       — Ты всё это с собой берешь? — я удивлённо смотрела на три коробки и не до конца собранный чемодан, в который Дима складывал вещи.       — Да. Там оборудование, — он поднялся с пола, чмокнув меня в губы, и обнял за талию, прижимая ближе к себе.       — Так бы и сказал, что просто решил сбежать от меня, — я кокетливо отвела взгляд в сторону, обвивая руками его шею, ощущая запах лимона, исходящий от Димы.       — Ты вряд ли от меня избавишься, дорогая, — так же игриво произнёс Масленников, свободной рукой мягко проведя по моей щеке.       — Я и не хочу. Это ты убегаешь.       — Всего на пять дней. И мне это самому не нравится, — он целует меня в щеку, утыкаясь носом в висок, глубоко при этом вдыхая.       — Камелия? — я хихикнула прижимаясь к нему ближе.       — Ещё пахнет врединой.       — Кем? — я возмущенно уставилась на довольного парня и начала его щекотать, прекрасно зная, как он этого боится. Не ожидавший такого Дима отпустил меня и постарался уйти, при этом громко смеясь, но не заметив кровать, упал прямо на неё; я с веселым смехом села прямо на его бедра, продолжая свои пытки, пока он изворачивался подо мной.       — Всё, прости, я не то хотел сказать. Ты совсем не врединой пахнёшь! — Масленников, смеясь, прижал меня к своей груди, не давая хоть малейшего шанса продолжить свои пытки. Я, хмыкнув, расслабилась, нежась в его объятиях. Было тепло и приятно. Хотелось вот так лежать и никуда его не отпускать.       — Ещё бы, я пахну твоей мечтой, — я пафосно подняла голову, утыкаясь в его чело, смотря прямо в глаза.       — Обольстительница, — мурлыкнул мне в ухо Дима, лукаво улыбнувшись. В потемневших глазах мерцал дикий блеск, и я довольно усмехнулась ему в ответ, игриво подмигнув.       Уже сложив все вещи в машину, парни сели в неё, пока Дима никак не отпускал меня из объятий.       — Будешь скучать? — заглядывая мне в глаза, спросил Масленников, при этом нагло улыбаясь, будто не сомневаясь в ответе.       — Нет.       — Будешь. Только не плачь в подушку, а то твой сосед прибежит успокаивать?       — Дима, красная зона, — снова эта вспышка ревности и собственнические замашки.       — Ты просто врунишка, Вась.       — Да сам ты…       — Кто? Ну, кто?       — Какашка, — я огрела Диму сумкой по спине. Он схватил меня в охапку и…укусил за нос. Я завопила, он выпустил меня, садясь за руль и послав мне воздушный поцелуй, а затем уехал.

***

      На душе было неспокойно. Не знаю, с чем это связано, но я едва находила себе место. Несколько часов провела за написанием книги, и в момент, когда уже собралась звонить всем знакомым, так как моя интуиция чуть ли не орала, что что-то случилось, мне позвонила мама.       — Алло? — я застыла на месте, услышав мамин всхлип.       — Василис, Ариша в больнице, — её голос дрожал от рыданий, на краю сознания искрилась надежда, что сестра всего-то заболела, а мама, как всегда, остро среагировала.       — Что с ней? — в тумане из страха и отчаяния я начала искать свой загранпаспорт и документы, так как в чудеса не верила.       — Сердце, Вась. Несколько дней назад пришла после фотошколы уставшая, бледная, сказала, что просто тяжелый день. Вчера случился приступ, она скрывала от меня свои боли. Я так испугалась. А если бы меня дома не было! Пришла с магазина, слышу, Вижен лает, захожу в её комнату, а она лежит едва дыша на полу, я..! — мама в панике начала тараторить, приглушенно рыдая.       — Мам, я куплю билеты и прилечу. Надеюсь, завтра к вечеру буду. Скинь адрес дома и больницы. Всё будет хорошо.       Я сбросила вызов, едва сдерживая слезы. Врачи ещё год назад предупреждали об опасности приступов. Ещё один, и крайне сложно будет прийти в себя или выжить. Арина родилась с пороком сердца. После операции, которая прошла тяжело, нас предупредили, что приступы могут усложнять работу сердца. Или совсем отключить его. У меня дрожали руки, пока я собирала вещи, по интернету заказав билеты в Даллас на час дня. Я как в тумане доехала до аэропорта. Дожидаясь своего рейса, я настрочила Диме объяснение, почему буду вне зоны. Путь был долгим, каждую секунду в моей голове происходили разные варианты событий. Одна хуже другой.

***

      Завезя чемодан в квартиру, взяв ключи у соседа, которому их оставила мама, я не глядя оставила его в прихожей, вызывая такси к больнице. Хотелось плакать, ведь на меня упало осознание, что же случилось. Приступ. Которого не было почти год, неожиданно и необъяснимо. Почему? Что его вызвало?       — Здравствуйте. В какой палате Некрасова Арина Владимировна? — женщина на ресепшене бросила на меня взгляд, явно услышав акцент и дрожь в голосе.       — В триста седьмой. Вы кем приходитесь?       — Сестрой.       — Надевайте халат и идите.       Везде был запах лекарств. Казалось, белые стены впитали их на многие столетия. Едва как найдя палату, я с каким-то отчаянием, которое накатило на меня, стоило только войти в внутрь, посмотрела на находящихся там людей. Всхлипнув, я подбежала к бледной сестре, которая сидела на кровати под капельницей. Я обняла Арину одной рукой, другой вытирая дурацкие слезы с щек. Плакать больше не хотелось — этого требовал организм. Когда поток воды из глаз прекратился, я аккуратно отодвинулась от сестры, чтобы взглянуть ей в лицо.       — Ариш, ты как? — она подняла на меня свои пустые глаза, которые были на мокром месте. Маленькая моя! В таком юном возрасте ей пришлось прочувствовать невосполнимую боль.       — Нормально, — на лице показалась скупая улыбка, которой сестра пыталась скрыть страх.       — Почему не говорила ничего? — я села на стул возле неё, обхватывая её ладошку, отмечая, насколько она холодная.       — Боялась. Не хотела признавать это, — она смотрела в пустоту, будто находясь в другой вселенной.       — Признавать приступы? Это же важно, Арин. Ты должна была сказать! — я прикусила губу, стараясь не переходить на крик.       — Признавать, что это конец, — отчаяние и смирение в её голосе напугали меня больше, чем слова       — Арин, что ты…       — Нет, сис. Не надо этого банального: всё будет хорошо. Это конец. Месяц, неделя, хорошо, если не день. Но я умру. И не ты ли учила меня смотреть на всё без розовых очков? Мы не в фильме, где всё заканчивается хорошо. Я хочу спать. Оставьте меня, — она вырвала свою руку из моей, отворачиваясь к стене. Мама сжала моё плечо, прошептав Арине, что мы будем в коридоре.       — Что сказал врач? — я хмыкнула присаживаясь на стул, отмечая насколько мама выглядела уставшей.       — Месяц максимум. И то, если она проведет эти дни в больнице, — она разрыдалась, утыкаясь мне в плечо. А я просто улыбнулась, ощущая как мир рухнул окончательно и впервые захотев надеть розовые очки.