Хранительница Драконьего Логова

      С каждым днём неотвратимость и быстротечность времени ощущалась всё острее. Оно утекало сквозь мои пальцы, словно песок, возвращающийся в родное лоно земли. Я не успела заметить, как минул мой девятый день рождения. Девятый в этом мире, если быть более точной в своих рассуждениях, а о своём реальном возрасте я уже и не пыталась вспоминать. Я росла стремительно, незаметно для самой себя. Но с сожалением понимала — чем быстрее пролетали дни, тем быстрее наступала неизбежность, а вместе с ней и тень войны, страшной и кровавой.       И это пугало меня в разы сильнее, чем драконы, к присутствию которых я привыкла за эти годы настолько, что они более не внушали мне даже трепета. Хотя, пожалуй, встречаться с Вхагар или Караксесом я пока что была не готова.       Впрочем, с Солнечным Огнём после той злополучной стычки мы так и не сдружились — наглая ящерица демонстративно игнорировала меня, по всей видимости, затаив обиду. Наверное, если бы не наше случайное столкновение, никто в тот день бы и не понял, что дракон высвободился из цепей и мог в любой миг покинуть свой грот. Поэтому в какой-то степени я спасла ситуацию. И, к сожалению, здорово получила за это, потому что Айлин со мной не церемонилась — заперла дома на несколько недель, заставляя вариться в собственной скуке, словно в курином бульоне. И поделом. Я на такое безумие больше не отважусь.       — Боги, Сиракс, что ты ела сегодня на завтрак? — с плохо скрываемым возмущением пробормотала я, борясь с желанием заткнуть нос пальцами. — Леди Вонючка…       Сиракс обиженно зарокотала и взмахнула своим длинным хвостом, нарочито случайно задевая кончиком мою спину и едва не сшибая с ног. Я покачнулась, насупилась и поглядела на неё исподлобья, но все нелицеприятные эпитеты, царапающие язык, оставила при себе, продолжая своё нехитрое, но весьма грязное дело. Убирать драконье дерьмо оказалось вовсе не так легко, как мне думалось, — и морально я к этому до сих пор готова не была. Если относительно небольшая Сиракс гадила столько, то мне было страшно представить, какую кучу оставит Вхагар… С её-то габаритами.       Хотя, стоит признать, среди всех королевских драконов Сиракс стала моей однозначной любимицей. Спокойная, царственно-величественная и даже ласковая в какой-то степени, она вполне спокойно воспринимала моё присутствие в своей обители и не пыталась закусить моей несчастной девятилетней тушкой. В отличие от того же Солнечного Огня, который демонстративно фырчал на меня каждый раз…       Но по Сиракс было видно, что она ужасно скучала по своей венценосной всаднице, которая совсем недавно разродилась третьим сыном, а потому в силу определённых обстоятельств не могла оседлать дракона и взмыть к небесам. Я сама так ни разу и не пересеклась с принцессой Рейнирой Таргариен, хотя мне, в действительности, хотелось глянуть на неё одним глазочком. Некогда отрада королевства, а после потери своих любимых сыновей — безумная королева, женская версия Мейгора Жестокого. При всём своём страхе сталкиваться лицом к лицу с будущими участниками Танца Драконов, мною двигал искренний интерес. Какая она, первая женщина в истории Вестероса, объявленная наследницей Железного Трона? На этот вопрос я пока не получила ответа.       Впрочем, с её младшими братьями и подросшими сыновьями я встречалась чуть ли не каждый день. И это скорее было минусом, чем плюсом, если говорить честно.       — Это снова ты, ящерка? Ох… Фу, ну и вонь!       Меня передёрнуло от этого притворно-визгливого голоса, а губы сами собой сжались в тонкую линию, чтобы не сказать ничего грубого. Королевский сын всё-таки. По его велению мне могут и голову с плеч снять.       — И вам доброе утро, мой принц, — с натянутой улыбкой проронила я, не сумев подавить усталый вздох. Вообще-то от меня требовался хотя бы небольшой поклон, но я ограничилась смазанным кивком, потому что на первое сил не оставалось. — Простите за неприятный запах, я убирала логово драконов.       Эйгон второй-своего-имени Таргариен рос не по дням, а по часам, как и любой здоровый ребёнок. Совсем недавно всё королевство праздновало его двенадцатые именины, а столица содрогалась от количества высокородных гостей, прибывших с целью почтить юного принца своим вниманием. Однако вместе с возрастом Эйгона II росло и его непомерное, совершенно по-царски прожорливое эго. Несмотря на свой статус первого сына короля Визериса, мальчик был практически полностью предоставлен сам себе, лишённый пристальной родительской опеки. Королева Алисента была занята дворцовыми интригами и делами государства, которые всё чаще стали падать на её плечи в связи с ухудшающимся здоровьем мужа-государя. И на Эйгона у неё времени не оставалось. Поэтому весь его досуг заполняли полагающиеся по статусу учителя и наставники. Но, увы, занятия и науки интересовали юного принца всяко меньше, чем симпатичная девица, подливающая ему чай или вино.       К своим двенадцати годам Эйгон Таргариен стал тем ещё сладострастником, рано познавшим прелести плотских утех. И я искренне не понимала, почему его внимание то и дело задерживалось на моей скромной персоне, ещё не вошедшей даже в возраст цветения. С того дня, когда я случайно забрела в грот к его дракону, старший принц дома Таргариенов периодически терроризировал Драконье Логово своим присутствием, которое не вызывало у меня ни малейшего удовольствия. Каждый его визит всегда превращался в испытание на стойкость. Казалось, этот наглый мальчишка демонстративно пытался поддеть меня — с каждым годом всё сильнее и сильнее.       Впрочем, я полагала, что от подобной настойчивости страдали многие девочки-прислужницы. Эйгон, оставленный в тени наследницы-сестры, пытался урвать хотя бы те крохи внимания, которые у него оставались. И мне, признаться честно, моментами было его даже жаль. Поэтому я молча сглатывала всякую обиду и спешила проявить участие. Возможно, в этой отзывчивости и крылась причина его повышенного интереса…       — Как ваш полёт на Солнечном Огне, мой принц? — поинтересовалась я буднично, из чистой вежливости. — Сегодня он покорнее, чем обычно.       — Рядом со мной он всегда ведёт себя хорошо, — хвастливо отозвался Эйгон, довольный тем, что я первой проявила интерес. Как же легко было тешить его хрупкое самолюбие. — Ох, как же от тебя несёт…       Так отойди от меня, глупый ребёнок. Я едва сдержала порыв закатить глаза и послушно отступила на пару шагов назад, чтобы мой благоухающий аромат оказался вне зоны королевской досягаемости.       — Тогда вам не стоит приближаться ко мне, мой принц. К тому же, кажется, вас уже ожидают ваши родичи.       Я ненавязчиво кивнула в ту сторону, где столпился весь молодой выводок драконьего дома. Маленькие принцы Веларионы за минувшие четыре года подросли и теперь могли наравне со своими дядями учиться валирийскому языку и приручать своих дракончиков. Я с тоской оглядывала их чёрнявые макушки, которые уже сейчас стали предметом перешёптываний и сплетен даже здесь, в обитель королевских драконов. Ни один из сыновей принцессы Рейниры не был похож на своего законного отца — и это в действительности было так. Я видела Лейнора Велариона несколько раз, когда он навещал Морской Дым, своего любимца, поэтому могла лично убедиться в том, насколько поразительной и ужасающей была разница между ними. В сыне Рейнис-почти-королевы кипела валирийская кровь, окрасившая волосы в серебро, а глаза — в сирень. Но в его детях воплотилось куда больше андальского наследия, чем драконьего.       Первой ошибкой будущей Чёрной Королевы было выбрать себе в любовники человека со столь сильным семенем. И, хотя я предпочитала сохранять нейтралитет, даже мысленно не склоняясь ни к одной из враждующих фракций, сложно было не признать тот факт, что Рейнира совершенно бессовестно врала и короне, и своим подданным, считая всех вокруг слепцами и идиотами. А ко всему прочему вбивала гвоздь в своё же положение при дворе — и без того весьма шаткое.       — Я там не нужен, — хмыкнул Эйгон, выводя меня из задумчивости. — Пусть мои сильные племянники тренируются управлять своими дракончиками. А я, пожалуй, понаблюдаю со стороны — вдруг кого-то из них поджарят до хрустящей корочки.       Он рассмеялся, довольный своей остротой, а я невольно поджала губы, ощущая, как похолодело моё нутро. Визерис — редкостный слепец, раз он до сих пор не заметил той вражды, что разгоралась между двумя его родовыми линиями в последние годы. Пока Алисента нашёптывала на уши своим детям мерзости о будущей королеве и манипулировала своим венценосным мужем, Рейнира продолжала плодить бастардов, закапывая свою репутацию всё глубже. И та, и другая — одинаково хороши. С такими королями и враги не требуются…       — Никто никого не поджарит, мой принц, — аккуратно возразила я и глянула на Дарио, который выходил из грота, ведя за собой молодого изумрудного дракона. Вермакс за эти годы знатно подрос и похорошел — совсем скоро унесёт юного принца в небеса. — Драконоблюстители об этом позаботятся.       Эйгон высокомерно фыркнул и покинул моё общество, видимо, насытившись чужим вниманием сполна. Я устало вздохнула, опустошённая этим диалогом, и уселась подле каменной стены, решив, что немного отдыха мне не помешает. Сегодня в Королевской гавани стояла удушливая и сухая погода, море укутал штиль — ни ветерка, ни волны. В Драконьем Логове было чуточку прохладнее, но солнце, пробивающееся к нам сквозь окна, прогревало безмолвный камень, раскаляя его до предела. Признаться честно, здешний климат сводил меня с ума. Я готова была проклясть Джорджа Мартина за то, что он придумал всю эту ерунду с нетипичной сменой времён года… Сейчас я смертельно хотела окунуться в зимнюю прохладу лишь бы сбежать от душившей меня жары.       — Отлыниваешь от работы, мелочь? — насмешливо прозвучало откуда-то сверху.       Я вздёрнула бровь и ухмыльнулась, когда Беллами умостился рядом со мной, разминая уставшие плечи. Тёмные кудри, отросшие почти до плеч, местами слиплись от пота, а на скуластом лице мелькала россыпь крупных веснушек. За минувшие годы он тоже повзрослел и вытянулся, перегнав ростом многих своих ровесников. В будущем Беллами грозился превратиться в настоящего великана, чего, увы, нельзя было сказать обо мне. Нет, я, конечно, не завидовала, маленький рост — это тоже неплохо. Но не тогда, когда это становится причиной для постоянных шуток.       — А сам-то? — в тон ему поинтересовалась я. — Сильно устал на сегодняшних занятиях? Как себя чувствуешь?       — Как будто по мне потоптались драконы, — поморщился Беллами и помассировал левое плечо, которому, по всей видимости, сегодня досталось больше всего. — Так часто меня ещё не избивали… Твой дед — изверг. Ты знала?       — Ты не видел мою бабушку. Она хуже в разы — даже без боевого посоха.       Беллами рассмеялся, обнажая свои очаровательные ямочки на щеках. Я предпочитала не раскидываться громкими словами, но, думаю, его вполне можно было назвать моим первым другом в этом мире. Да, наше знакомство прошло не в лучших условиях и совсем не так, как, быть может, хотелось бы нам обоим… Но сути это не меняло. Как только мой домашний арест закончился и мне вновь позволили посещать Драконье Логово, Беллами прилип ко мне, словно навозная муха к куче дерьма. В итоге я даже перетащила книгу прадеда в грот, где содержались юные драконы, и мы вместе с моим новоявленным «учеником» практиковали своё произношение и учили слова. Признаться честно, сперва мне думалось, что он безнадёжен — настолько плохо всё было. Беллами не знал простейшей грамоты, был костноязыким и плохо запоминал новую информацию. Но, к счастью, мы оба были достаточно упрямы, чтобы продолжать свои попытки. Айлин умилялась, глядя на нас, а Дарио поглядывал на Беллами с подозрением и настороженностью, явно не испытывая радости от того, что он так часто находился подле меня.       — Если вдруг что — бей ниже пояса. Поняла, Сейра? — строго шептал мне на ухо дедушка, стоило моему новоиспечённому другу скрыться за ближайшим поворотом.       Я же давилась от смеха в такие моменты. Едва ли его опасения имели под собой основания, но опыт моей прошлой жизни благоразумно напоминал, что рядом с любым мужчиной нужно держать ухо востро. Во избежание всяких проблем.       — Сейра, сегодня ты особенно… благоухаешь, — сказал вдруг Беллами, вырывая меня из размышлений.       Я глянула на него с тем раздражением, которое не смела показать в присутствии Таргариенов.       — Ты тоже не розами пахнешь, смею заметить, — язвительно отозвалась я, брезгливо поморщившись от въедливого запаха пота. — Но я же молчу.       — Я ведь мужчина, — горделиво дёрнул подбородком Беллами, поглядывая на меня с ласковой снисходительностью. Как на неразумного ребёнка. — Девочкам вроде тебя стоит больше заботиться о себе. Тем более, с такой… выделяющейся внешностью.       Я поджала губы, но ничего не сказала — лишь интуитивно коснулась заплетённых в косу серебристых волос. Чем старше я становилась, тем больше люди обращали на это внимание. Не то, чтобы это вызывало какие-то опасения с моей стороны, скорее — немного раздражало. Айлин продолжала таить от меня правду о личности моей матери и отца, а я не настаивала, помня о том, как тяжело ей далась эта тема. Слова про лисенийскую кровь, конечно, звучали вполне логично в контексте происхождения моей семьи, однако… некоторые моменты вызывали определённые вопросы. Но я предпочитала хоронить их в себе, не испытывая явной нужды в этой правде — всему своё время.       Я перевела взгляд на драконьих принцев, столпившихся неподалёку от Вермакса. Дарио стоял подле дракона, который встревоженно оглядывался, явно не испытывая ни малейшего желания находиться среди такого столпотворения. Он угрожающе зашипел, выпустил дым из вздыбившихся ноздрей, но Дарио хлестанул по полу посохом и бодро скомандовал:       — Lykirī.       Вермакс возмущённо клацнул челюстью, но угомонился — на какое-то время. Я с усмешкой разглядывала Джекейриса Велариона, который переминался с ноги на ногу в очевидном нетерпении, желая, наконец, повзаимодействовать со своим любимцем. Из-за его плеча выглядывал кроха Люцерис, малый ростом, но удивительно неутомимый и яростный — как и все драконьи детёныши. Эйгон ошивался подле них, дергая себя за отросшие серебристые локоны, и скучающе закатывал глаза, явно не питая интереса к происходящему. Но я прекрасно понимала, что сюда он пришёл лишь для того, чтобы уважить своё любопытство. Первый сын короля был очевиден во многих своих поступках.       Лишь один драконий принц стоял в отдалении, словно чужой, лишний в собственной семье. Эймонд Таргариен потухшими глазами поглядывал в сторону дракона и поджимал тонкие губы, не в силах скрыть одолевавшую его зависть. Пока что в этом несчастном хрупком ребёнке не было и намёка на разрушительную жестокость, которой прославился в своё время Братоубийца. Эймонд был тихим мальчиком с узким бледным лицом и невероятно яркими пурпурными глазами, в которых постоянно полыхали всевозможные эмоции — от спокойствия до гнева, от стеснения до мстительности. Вдвое меньше старшего брата, но в разы яростнее. Эймонд был истинным Таргариеном — от макушки до пят.       Но дракон его так и не проклюнулся. И это, само собой, не осталось без внимания. Мальчик носил с собой яйцо всюду, я неоднократно замечала его с ним подле большого очага, оборудованного в гроте, где содержали детёнышей. Но все старания, казалось, были тщетны. И пусть я знала, что окаменевшие драконьи яйца были могущественным оружием даже в худшем своём состоянии, но не могла поделиться своими наблюдениями с бескрылым принцем. В конце концов, я лишь зритель в этой истории.       Мимо нас один из воспитанников Дарио провёл молодого барашка, который послушно цокал копытцами, видимо, уже смирившись со своей грядущей судьбой. Первое время я жалела этих несчастных животных, но после привыкла к тому, что в Драконьем Логове постоянно кого-то поджигали и забивали. В конце концов, мы здесь на лошадей содержали. Вермакс, учуяв аромат добычи, встрепенулся, качнул перепончатыми изумрудными крыльями и повёл мордой. Он бы с превеликой охотой бросился к барашку, чтобы растерзать его на кусочки здесь и сейчас, но строгий голос старшего принца Велариона прозвучал громко и отчётливо:       — Keligon, Vermax! Dohaeris!       Вермакс глянул на него с пренебрежительным любопытством, но послушно замер, хотя взгляд его продолжал скользить в сторону ещё живого ужина. Дарио одобряюще кивнул, безмолвно поощряя успехи Джекейриса. Его курносое лицо расплылось в довольной улыбке, а тёмные глаза, похожие на две бронзовые монетки, засверкали от предвкушения.       — Можно мне сказать это? — спросил он, с мольбой вглядываясь в лицо дедушки. Дарио, подумав с мгновение, великодушно махнул головой — мол, делайте, что желаете, мой принц. А мальчишка от радости засверкал ярче золотого слитка. — Drakarys, Vermax!       Полыхнул огонь — в воздухе запахло гарью и жжённой плотью. То, что минуту назад являло собой живое создание, обратилось в обгоревшие останки, пузырящиеся под гнётом драконьего пламени. Я наблюдала это не первый раз, но вновь и вновь моё сердце замирало от мимолётного страха и… восхищения, как ни странно. Драконы — живое воплощение огня и древней магии, старой как мир. Валирийцы научились подчинять их, но даже их силы недостаточно, чтобы удержать это пламя в ладонях. Оно обязательно найдёт выход из созданной клетки и обратит всё вокруг в пепел.       — Каждый раз, когда вижу это — мне становится дурно, — пробормотал побледневший Беллами и отвёл взгляд. — Пусть мы и ухаживаем за ними, но иногда мне кажется, что было бы лучше — не существуй драконов на свете вообще…       — Ты мыслишь так, потому что представляешь себя на месте этого барашка? — усмехнулась я и вздёрнула бровь. — Они опасны и неукротимы — это правда. Но в этом кроется их сила и прелесть. Разве нет?       — Не уверен. Ты слишком любишь этих тварей, — хмыкнул Беллами и передёрнул плечами. — Я этого не понимаю…       — Зато я понимаю, почему они больше любят меня, — лукаво улыбнулась я, не имея, в общем-то, особого желания спорить с ним.       Для меня не было секретом, что Беллами подался в орден драконоблюстителей лишь для того, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Сыну шлюхи сложно пробиться наверх и устроить свою жизнь так, чтобы вкушать её прелести, а не горести. Я не осуждала его, но склонялась к мысли, что ему не стоило столь поспешно принимать подобное решение. Однако предпочитала молчать об этом — моя правда ему не нужна. Каждый вправе распоряжаться своей судьбой так, как желает сам.       Я краем глаза заметила чьи-то силуэты у одного из туннелей, что вёл вглубь гротов. Напряжённо вглядевшись вдаль, я поняла, что там копошились Эйгон и Люцерис, незаметно ускользнувшие от своих родичей, воспользовавшись суматохой, что была вызвана драконом. Но больше всего меня удивила треклятая свинья, которую они вели за собой. Если память мне не изменяла, её должны были забить сегодня в обед, чтобы отправить на корм Сиракс. Дурная мысль шевельнулась в голове, когда я увидела на лицах драконьих принцев поганые улыбочки, не предвещающие ничего хорошо. Они, хихикая и переговариваясь между собой, приматывали к свиному боку сено — на манер крыльев — и с предвкушением посматривали в сторону Эймонда. Который пока что пребывал в сладком неведении.       — Ну нет, — гневно процедила я и, оставив без внимания удивлённое лицо Беллами, подхватила с пола его посох. Он был длиннее меня раза в три, но тяжести ему этот факт не прибавлял. — Мелкие засранцы…       Я уверенным шагом направилась к распоясавшимся принцам, заранее понимая, что не смогу воззвать к их совести. Однако и созерцать творящийся беспредел не намеревалась — это уже слишком. Жалость, которую вызывал один только вид одиноко стоящего в стороне Эймонда, терзала мне душу. Это было похоже на чувство, когда ты видишь под деревом несчастного покоцанного котёнка, но не можешь притронуться к нему, приласкать и сказать, что всё будет хорошо. На сердце сделалось тошно и мерзко. Я сталкивалась с издевательствами в свои школьные годы… А потому подобные «шутки» всегда вызывали во мне приступы гнева. И не имеет значения, в чью сторону они направлены.       — Что вы делаете? — спросила я прямо и громко, чтобы обозначить своё присутствие. — Эта свинья — пища Сиракс. Почему она у вас, ваше высочество?       Эйгон, обративший на меня внимание первым, раздражённо шикнул, явно призывая к тишине. Его лавандовые глаза сверкнули довольством и волнением.       — Не шуми, ящерка. Дай нам немного поразвлечься. Иди, иди отсюда! Кыш!       Люцерис коротко хихикнул в ответ на дядины слова, а меня не удостоил и взглядом, продолжая привязывать сено к свиному брюху. Этот бестолковый ребёнок ещё не понимал, на что подписывался — и чего ему будет стоить эта «невинная проказа». Я, дёрнув бровью, подняла посох и со всей силы стукнула им об камень, разнося гулкий звук по Драконьему Логову. Люцерис вздрогнул и на этот раз не смел проигнорировать моё присутствие — в тёмных глазах мальчишки шевельнулось опасение. Эйгон же вспыхнул от гнева.       — Да ты издеваешься! Я же сказал — иди отсюда! — зашипел он, встревоженно заглядывая мне за спину и явно опасаясь, что их сейчас заметят за дурным делом. — Я — твой принц, ящерка. Слушай, что тебе говорят — и не зли дракона. Драконы едят ящериц, чтоб ты знала…       — Пусть вы и принц, но законы Драконьего Логова равны для каждого. Для того и был создан орден драконоблюстителей, — холодно возразила я, не желая отступать. Хотя от волнения сжималось сердце. — Что вы хотите сделать с ней?       — Просто немного пошутим над нашим тихоней Эймондом. Вот и всё! — дёрнул губами Эйгон. — Иногда подшучивать над родичами — это нормально, ящерка…       — Вы хотите подсунуть ему вместо дракона свинью. Я права?       Принцы переглянулись между собой, удивлённые моей догадливостью, но ни капли стыда не промелькнуло в их взорах. Люцерис, глянув на меня из-под густых чёрных бровей, рискнул высказаться:       — Эймонд всегда хмурится и молчит, если с ним пытаешься поговорить. Может, от этой шутки у него поднимется настроение?       Я насмешливо вздёрнула бровь и, хмуро улыбнувшись, спросила, усилием воли сохраняя почтительность в голосе:       — А вы бы обрадовались, если бы ваши родичи сунули вам свинью вместо дракона, мой принц?       Люцерис, ещё слишком маленький для таких серьёзных разговоров, заметался и стушевался под моим тяжёлым взглядом. Его тёмные глазки воззрились на Эйгона, отчаянно надеясь, что он как старший найдёт решение этой проблемы. Но первый сын короля Семи Королевств уже вовсю полыхал от гнева и раздражения.       — Ты закончила? А теперь вон отсюда! Это приказ! — крикнул он, невольно привлекая к нам ещё больше внимания. Его голос эхом разлетелся под сводами Логова.       Я не сдержала улыбки, когда услышала стремительно приближающиеся шаги. Дарио, окинув нас напряжённым и непонимающим взглядом, глянул на меня с немым вопросом. Но я лишь пожала плечами, молчаливо указав кончиком посоха на свинью, которая топталась у входа в грот, явно не понимая, что она здесь забыла. Краем глаза я заметила удивлённое лицо Эймонда, который вместе с Джекейрисом выглядывал из-за плеча драконоблюстителя.       — В чём дело? — нарочито спокойно поинтересовался Дарио. — Почему это животное здесь, мои принцы? Оно должно было отправиться на корм дракону давным-давно.       Эйгон и Люцерис побледнели, пряча за спиной солому, которая, однако, предательски сыпалась на пол, выдавая все их тайные помыслы. Какое бы видное положение в иерархии они не занимали, но один из них совершенно точно всё понимал. Эйгон боялся больше, потому что знал, что их «невинные шутки» не придутся по вкусу взрослым членам семейства Таргариенов. Королева Алисента не оставит подобную выходку безнаказанной, если прознает о ней.       — Skoros massitas? — повторил дедушка на валирийском с настойчивым вопрошанием. Выглядел он при этом так строго, словно не принцев отчитывал, а каких-то детей с псарни. На эти принцы первые — и не они последние. — Что свинья делает в драконьем гроте?       — Мы просто хотели пошутить! Ничего плохого, правда! — первым сдался Люцерис, которого всё происходящее, видимо, встревожило до глубины души. — Это всё Эйгон придумал! Он хотел подшутить над Эймондом!       — Ты… мелкий паршивец, — прошипел разъярённый Эйгон, который явно не ожидал столь быстрой капитуляции со стороны племянника. — Ты тоже в этом участвовал!       Бесконечный поток порицаний и обвинений полился с их уст в тот миг, когда они поняли, что весь их обман посыпался прахом. Я отступила в сторону, понимая, что моя роль в этом дурном спектакле отыграна до конца. Это пылкое решение, принятое по воле эмоций, ещё аукнется мне однажды. Зная задиристый нрав Эйгона, он не упустит ни единой возможности напомнить об этой ситуации и указать мне на моё место. Но это будет после — не сейчас. Я скользнула взглядом за спину Дарио и уткнулась в побледневшее лицо Эймонда, который в ярости и обиде поджимал тонкие бескровные губы. Быть белой вороной в родной семье, должно быть, тяжкая ноша...       В итоге двух паршивцев, переругивающихся и вопящих, конвоировали в Красный Замок. Там с ними не будут церемониться и страшиться в выражениях — королева Алисента подобного пренебрежения к своему второму сыну не стерпит. Пожалуй, отношения между партиями «зелёных» и «чёрных» усугубятся ещё больше. Однако это было неизбежно, словно назревающая буря, поднимающая морские волны в немом предупреждении. То, что должно случиться — случится. Как бы мы ни пытались обмануть судьбу.       — Тебе не стоило этого делать.       Я непонимающе обернулась, столкнувшись с пурпурными глазами принца Эймонда, который смотрел на меня в упор. Он встревоженно комкал в пальцах край зелёного дублета и был бледен, словно сам Неведомый.       — О чём вы, мой принц? — спросила я, удивлённая, что он решил лично обратиться ко мне.       — Эйгон теперь не даст тебе покоя из-за того, что ты выставила его дураком, — равнодушно отозвался Эймонд.       — Я не боюсь его, — нарочито беззаботно отмахнулась я и растянула губы в улыбке, пытаясь убедить себя в правдивости этих слов. — А вам стоит ставить их на место в подобных ситуациях… Почему вы не защищаетесь?       Эймонд замялся и опустил взгляд, а я заметила, как по его щекам растеклась краска. Он явно был смущён тем, что я, девчонка без роду и племени, смердящая драконьим дерьмом, бесстрашно указала ему на его слабость и защитила перед лицом собственных родичей. Возможно, мне стоило быть осторожнее в словах, возможно, мне стоило тщательнее подбирать выражения... Но я не могла сдержаться — в этих сгорбленных плечах мне виделась я сама. Та «я», которая умерла давным-давно.       — Однажды вы получите дракона, — сказала я, всё ещё не уверенная в том, стоило ли мне доводить мысль до конца. Но язык был быстрее разума. — И он будет самым могущественным существом из ныне живущих. Я уверена в этом... Вы ведь Таргариен.       Кончики его губ дрогнули, словно пытались сдержать рвущуюся наружу горечь. Но во взгляде Эймонда засветилась слабая надежда и неозвученная благодарность, которую он никогда не рискнул бы произнести вслух.       Таким был мой первый разговор с Эймондом Таргариеном, будущим всадником Вхагар и… Братоубийцей.