Allow me to be

Это были самые счастливые дни их совместного отпуска. У Иори выдался свободный месяц от перелётов и съёмок, только редкие обучения и то онлайн, а Хёнджин выпросил отпуск за свой счёт, чтобы подстроиться под график своего омеги. Свадьбу решили сыграть чуть позже, ближе к сентябрю, так как лето обещает быть насыщенным. Омеге уже предложили несколько долгосрочных контрактов за границей и он все уши прожужжал Хёнджину о том, как он безгранично рад такой возможности. Альфа же ходил немного хмурый, как только речь заходила о работе. Хёнджину было проще. Он был привязан к своему офису и к одному месту в целом уже долгие годы. У него был стабильный доход и график спокойный по каждому из месяцев. Иори порой говорил, что альфа его просто не понимает в силу их разной специализации. Тогда Хёнджин задумался над тем, что может это он не правильно как-то живёт — слишком скучно и однообразно. Но его вполне всё устраивало, ему нравилась его работа и должность, и та стабильность к которой он так долго и упорно шёл. Кажется впервые за долгое время он перестал понимать своего партнёра, что начало его пугать. Последние дни отпуска хотелось провести максимально друг с другом, поэтому Хёнджин как лизун лип к омеге, ходя за ним по пятам. Иори иногда капризничал, но в целом был довольный всем, за исключением того, что в последнее время его сильно начала мучать изжога, а потом тошнота, а потом всё вместе и снова по отдельности. — Как ты себя чувствуешь? — лукаво улыбается альфа, притягивая омегу в свои объятия. Они устроились на большом диване за просмотром любимых фильмов, которые давно хотели пересмотреть вместе, но из-за разных графиков никак не получалось собраться. — Не очень. Странно себя ощущаю, — буркнул Иори, устраиваясь поудобнее. Хёнджин положил руки на его живот, ласково нашёптывая. — Может там уже кто-то есть. — Ага, мой гастрит из-за сладких круассанов или не дай Бог какая-нибудь язва. Так и знал, что в Париже я буду падок на всякие вкусные булочки. — Нет, дорогой, я имел ввиду ребёночка, — альфа начинает массировать его живот. Омега резко отстраняется, смотря Хёнджину в глаза с испуганным выражением на лице. — Что ты такое говоришь? — голос Иори становится до невозможного раздражительный. — Сейчас не самое подходящее время, я тебе уже… — Говорил. Знаю, — быстро подхватывает альфа. — Но когда будет время? Разве такое можно спланировать заранее. Это ведь как счастливый случай. — Да. Счастливый, — со вздохом повторяет омега. Хёнджин видит, как Иори меняется в лице. — Тебя что-то расстраивает? Расскажи мне. Мы всё решим вместе. — Просто… — начинает Иори, нервно покусывая щёку изнутри. — Я только понял чем хочу заниматься в жизни. Всё это внимание и эти камеры, что направлены в мою сторону — это что-то захватывающее. Тебе не понять… — Попробуй объяснить. — В детстве меня считали гадким утёнком. Всех забавляли мои рыжие волосы и нетипичный цвет глаз для среднестатистического корейца. Дразнили и всё такое, а альфы вообще на меня внимание не обращали, для них я был пугалом с огорода, тем кем пугают ворон. — Ты для меня самый прекрасный, — подбадривает Хёнджин. — Знаю, Джин, но это не одно и тоже. Я хочу быть уверенным в себе, хочу чтобы мной восхищались и признавали меня. Мне это очень нужно, пойми же ты наконец, — омега встаёт с дивана и молча направляется в спальню, закрывая двери за собой. Хёнджин тупит в потолок, чтобы хоть что-то осознать, но ничего не понимает. Он никогда не задумывался о таких вещах, как внешность. Ему не прилетали обидные фразы от его окружения, ни в юношеские годы и не сейчас тем более, когда он вырос и не воспринимал чужую критику на свой счёт, та что касается его внешного вида. Альфа принимал себя таким какой он есть, не задумываясь о своих каких-то недостатках или наоборот особенностях. Все ведь люди разные, думалось ему. Если бы все были идеальные и не имели ни малейшего изъяна — это разве люди что ли? Только хорошо отлаженная техника может работать без сбоя, и то даже она иногда подводит, что уже говорить о людях. С того разговора атмосфера в их доме начала ухудшаться день за днём. Иори начал пропадать на частых съёмках, а Хёнджин по долгу ждать его дома как самый преданный пёс. Когда омега приходил домой, становилось не лучше. Он был постоянно раздражён и ходил нервным, как сам не свой. Бегал часто в туалет, его аппетиты начали расти, а сам он начал сильно уставать, беря частые отгулы на работе, что его растраивало ещё больше. Хёнджин смекнул достаточно быстро и побежал за тестом на беременность. И вот омега вылетает из дверей ванной комнаты с трясущими руками и двумя полосками на маленькой картонке. — О нет-нет-нет, — затараторил в панике Иори, а потом начал истерить и топать ногами на одном месте. Хёнджин прибежал на громкие звуки. — Что случилось? — альфа смотрел на реакцию омеги не менее испуганный. — Вот что, — всхлипывает омега и протягивает тест новоиспечённому папаше. Хёнджин сначала вспоминает, что вообще означает одна полоска, а что две, а потом, почесав свой затылок, восторженно вскрикивает и хватает Иори в свои руки, крепко обнимая и кружа на одном месте. — Я так счастлив. Мы станем родителями, — альфу распирает от радостных эмоций и он вообще не замечает, как его омега молчит и больше ни слова не произносит. Хёнджин записал Иори в омежью консультацию и начал готовиться к роли ответственного родителя. Предупредил всех на работе, что скоро ему понадобиться больше выходных или более свободный график — одно из двух. Иори тоже вроде как взял перерыв в своей работе и начал сидеть дома, готовясь к тому чего не миновать, потому как речи об прерывание беременности никак не поднимались. Сам омега находился в жутких сомнениях, ему было и стыдно, что он такое предложит своему альфе и тяжело представить себя в роли родителя, что совсем не клеиться с его планами на будущее. У него в голове фотосессии, может в скором времени показы, и сотрудничество с люксовыми брендами, а не вот эти пелёнки, гавнёнки и крики по ночам. Иори прожил с этой мыслью ровно полтрети беременности, а потом тихо собрал вещи, когда Хёнджин был на работе и оставил ему записку с коротким послание: «Прости, но это не моя жизнь». Сказать, что Хёнджин был разбит, — ничего не сказать. В тот день альфа даже пораньше отпросился с работы, предчувствуя, что-то не доброе и не прогадал. Его ждала пустая квартира, в которой ещё мельком был слышен запах карамели. Он понял всё тут же, даже не сразу заметив записку на комоде. Отчего-то ему чувствовалось, что омега находится в постоянных сомнениях, но он не замечал этого, так как был полностью ослеплён мыслью о будущем ребёнке, которого теперь не увидит и даже не будет знать сохранил ли Иори его. Это был самый худший период в жизни Хёнджина. Он забил на работу и почти что её чуть не потерял, если бы не хорошие товарищи и начальник, который давно знал альфу и всегда только положительно отзывался о его работе. Его отправили в долгосрочный отпуск и следом на удалённую работу на полставки, чтобы Хёнджин мог прокормить себя хотя бы. Но альфе не хотелось есть, ему в целом ничего не хотелось, хотя было кое-что — просто хотелось умереть. Он сутками лежал в своей постели и почти не выходил из неё, чтобы не выветрить запах его омеги, а его ли теперь? Иори не брал трубки, старые соцсети были почищены, а родственников его Хёнджин не знал, точнее не довелось как-то познакомиться в личной беседе и перекинуться контактами. Омега будто и вовсе не существовал и это всё было его больное воображение, на фоне неудачных любовных знакомств. Альфа собирал себя по кусочкам медленно и постепенно. Сначала попытался выходить из дома, хотя бы на свежий воздух, потом уже у него проснулся аппетит. Когда Хёнджин посчитал, что готов избавиться от любых воспоминаний связанных с Иори, то принял координальное решение, не просто убрать все вещи напоминающие ему о нём, а купить дом загородом, как и планировал ещё до жизни с омегой. Жизнь начала налаживаться только через года два, но ему всё также было тоскливо, потому что он не прекращал чувствовать то, что родное где-то рядом, как будто рукой подать. Он снова вышел на работу и вернулся в строй, полный какой-то непонятно движущей им силой, что, конечно, его начальник только оценил и вернул альфу на прошлую должность на полную ставку. Время летело и три года прошли в прежней стабильности, пока Хёнджин не увидел в одном из модных журналов его. Иори блистал, как всегда, во всей своей красе. Альфа тепло улыбнулся. Мечта омеги исполнилась, как он и хотел, контракты со многими брендами такие как Диор, Гуччи, Шанель и всё о чём только грезил Иори. И какой чёрт его попутал вбить в поисковой системе его имя с пометкой модель. Хёнджин перечитал все статьи и пересмотрел все показы, пока не дошёл до жёлтой прессы или любительских снимков папарацций. Одна фотография заставила его подорваться с места и уронить стул на пол. Дата снимка была старой, как раз тот период, когда омега решил покинуть его и больше не появляться. Некий фотограф, вероятно гонясь за сенсацией, заснял редкий кадр модели Иори на прогулке с коляской и это единственное фото, больше ничего похожего и никаких разговоров не было про ребёнка нигде. Хёнджин снова просиял. Оставил, подумалось ему. У него есть ребёнок. Надо только его найти. Поиски были не долгими, но вот самое сложное оказалось связаться с омегой напрямую. Теперь у него свои менеджеры, раскрученный верстаграм, в котором впрочем ничего не понимал альфа, и своя охрана. Методом денежных средств и уговоров, ему удалось назначить встречу с такой занятой моделью как Иори. Встретились в хорошем дорогом ресторане, вот только для этого Хёнджину пришлось лететь в Париж, в котором он в целом никогда и не был. Стало не уютно, особенно, когда он увидел омегу, которого уже было совсем не узнать. Он был весьма худой как тростинка, волосы чёрные как смоль, только вот глаза те же зелёно-карие, только уже без блеска и огня в них как раньше. Иори с серьёзным выражением на лице встал и поклонился, соблюдая приличие. Хёнджин же держал себя в руках, хотелось обнять, но потом подумал, что не стоит бередить старые раны. Официант принял заказ и оставил их наедине. — Здравствуй, Хёнджин, — начал первым омега. — Как поживаешь? Им впервую очередь подали просекко и разлили по бокалам. Иори сделал глоток. — Всё хо… стабильно, — альфа замялся. Он даже не знал с чего начать разговор. Перед ним сидел совсем другой человек, такой холодный и не подступный, а казалось каких-то пару лет назад он ярко ему улыбался и мечтал. — Вижу, что у тебя тоже всё весьма не плохо. — Не плохо? — зацепился за это слово Иори. — Посмотри на меня, милый. Я мировая модель. — Как ты и хотел, — тихо добавил Хёнджин и выпил глоток из своего бокала. Разговор обещает быть тяжёлым. — А ты чего хотел от этой встречи? — покосился омега. — Разве это непредсказуемо. Я хочу увидеть своего ребёнка, — твёрдо ответил Хёнджин. Иори тихо посмеялся. — Я не знаю где она, — начал омега. — Она, — тихо себе под нос повторил Хёнджин. — Возможно уже в другой семье. Это не имеет значение. Уже прошло столько времени. — Когда ты это сделал? Сколько ей было? — Полгода. Иори принялся как ни в чём не бывало за свой ужин, который им принесли пару минут назад. Он произнёс все эти слова так спокойно, как будто это вообще к нему никакого отношения не имеет и продолжал наслаждаться едой. — Где она? — Хёнджин не стал это терпеть. Пусть из него дурака не делают, даже если он в целом не сразу догадался обо всё, это ещё ни о чём не говорит, что им можно крутить и смеяться над ним уж тем более. — Где она? — громче повторил альфа, уже настроенный твёрдо и решительно. Охрана тут же подбежала к их столу, чтобы увести его. Иори поднял два пальца вверх, указав на охрану, чтобы те притормозили. — Я тебе сказал всё как есть. Ребёнок в приюте, кажется, на Довон-донг. Больше я ничего не знаю, а если это всё зачем ты пришёл, то уходи по хорошему. Хёнджин попытался вырваться, когда два высоких крупных мужчины подхватили его под локти. Он просто хотел подойти ближе и посмотреть в эти бестыжие глаза, напоследок, прежде чем уйти и больше никогда не видеть их. Но охрана его не подпустила ближе чем на два метра и вывела на улицу. Как же альфа был зол. На омегу, на себя, на, казалось, весь мир вокруг, что перестал крутиться вокруг него одного. Где-то там его дочь, которую нужно найти во что бы то ни стало. Так ведь не должно быть, чтобы при живых родителях ребёнок находился в приюте.

* * *

— Я этого не делал… — Всё вы так говорите. Я не я и корова не моя, — женщина устало потирает переносицу и достаёт бумаги на имя девочки, показывая их потенциальному биологическому отцу. — Хорошо видно? На листе чёрным по белому был написан отказ от ребёнка, который был подписан мужем Хёнджина, его омегой. — Я ничего не подписывал самолично! — повышает голос альфа. — А вы тут не кричите на меня. Сейчас я вызову охрану и она выпроводит вас, — фыркнула женщина. Хёнджин был не в том положение, чтобы нападать, поэтому усмерил свой пыл, подуспокоившись. Сейчас нужно действовать осторожно и в тоже время хитро, других вариантов у него нет. — Прошу. Я клянусь. Я ничего не знал. Я никогда бы не отказался от своего ребёнка. Поверьте мне, — голос альфы задрожал, поддавшись эмоциям. Он отвернулся на пару секунд, чтобы смахнуть накатившиеся слёзы с лица. — Просто скажите кто её забрал, — Хёнджин достаёт из кармана белый конверт. Он готовился. Он знал, что другого пути нет. Но он использует все доступные методы на пути к своей цели — найти дочь любой ценой. — Что это? Взятку предлагаете, да как вы… — Пять миллионов вон, — тихо прокомментировал альфа. Ему не хотелось думать, что эта цена за его ребёнка, но ему нужна вся доступная и недоступная информация. Женщина помолчала, посмотрела на конверт, потом на альфу, потом снова на конверт и также молча забрала его. — Скажу только к какому садику она прикреплена, больше ничего. Альфа кивнул. Женщина назвала адрес детского сада, группу в которой находится ребёнок и часы работы, этого было вполне достаточно, чтобы начать.