«Мне не нужна ваша жалость».
Соник подтягивает колени к подбородку. О, Боги и Хаос, что же он натворил? Его хозяин наверняка воспримет его слова как попытку взбунтоваться, а значит, его убьют. В любой другой ситуации он посчитал бы эту новость хорошей. Но учитывая, что он высказал всё одному из самых добрых членов двора… — Вот ты где! Соник подпрыгивает от голоса Герцогини, донёсшегося с вершины лестницы. Она смотрит на него взглядом, способным убить медленно и мучительно. — Что ты… Ах ты чернь! Ты был здесь всю ночь?! Соник кивает, совсем своему голосу не доверяя. Герцогиня щёлкает пальцами, позади неё вырастает Блэк Армс с кнутом, покрытым кусками необработанного металла. Соник мгновенно бледнеет, пятится к очагу и лишь больше пачкается в пепле, когда, пытаясь защититься, поднимает иглы. — Двадцать ударов плетью, — Герцогиня ядовито усмехается. — Затем отнеси его ко двору. Блэк Армс кивает, хватает Соника и швыряет его на пол лицом вниз. Он срывает часть костюма с его спины, и синий мех лишь на секунду встаёт дыбом — ударяет кнут. Острые куски металла впиваются в спину, срывают мех и частички кожи, покрывая всё вокруг рубиновой кровью. Соник хнычет от каждого удара, борясь с желанием свернуться в клубок, ведь если он это сделает — Герцогиня решит, что он бунтует, и ударов станет лишь больше. Поэтому он сосредоточенно смотрит на безупречные танцевальные туфли Герцогини, ведь смотреть ей в глаза тоже нельзя. Его глаза тускнеют, с каждый ударом тело разрывается так же, как разрывается сердце от воспоминаний. Наконец двадцать ударов иссякли. Блэк Армс перекидывает полубессознательного Соника через плечо и следует за Герцогиней, стараясь не испачкать кровью свою униформу, в то время как одежда синего ёжика была разорвана в клочья.________________________________________________
— Какого чёрта?! Даже будучи на грани сознания, Соник замечает, что это не голос императора, хотя Герцогиня точно вошла в тронный зал. Но голос доносится из дальнего конца помещения, оттуда, где находится трон. Кто же… — Я могу спросить о том же, — парирует Герцогиня. — Что вы здесь делаете? — Не переводи стрелки, шлюха. У Соника глаза расширяются. Голос принадлежит принцу. Принцу?! О, Боже, ну неужели он не мог просто сдохнуть во время порки? Почему, ах, почему вселенная пытается сталкивать их в одном и том же месте?! — Шэдоу, ты видел… — слышится женский голос. Кто-то осторожно забирает Соника у Блэк Армс. Ёжик протестующе скулит, когда его переводят в более удобное положение. — Прости, малыш, — шепчет Грэй. — Грэй, приведи его сюда, — командует принц. — Нет. Ты не перенесёшь его невесть куда, чтобы вылечить, — женские пальцы скользят по его подбородку, заставив Соника встретиться взглядом с печальными бирюзовыми глазами Руж. — Сегодня ты всем управляешь, милый, — продолжает Руж после короткой паузы. — Знаю, тебе больно видеть его таким, но ты в ответе за весь двор. Прежде чем принц отдаёт новый приказ, по помещению проносится судорожный вздох. — Хватит быть всегда правой, Руж, и принеси аптечку. Грэй, посади его сюда, — после этого в тоне его голоса появляется яд. — Что касается вас двоих… я хочу знать, кто отдал приказ выпороть его. Грэй усаживает Соника на лестницу, Руж приносит аптечку. — Сожми руку Грэя, если будет больно, — шепчет летучая мышка, прежде чем приложить смоченную спиртом тряпочку к грубым порезам, в то время как Грэй вытирает кровоточащий нос и разбитую губу влажной тряпочкой. Соник дёргается от каждого прикосновения к свежим ноющим ранам, пальцами крепко сжимая руку Грэя. — Тише, малыш, всё хорошо, — Грэй легонько хлопает Соника по предплечью. — Сделай глубокий вдох, затем выдох. Мы стараемся быть нежными. Мы пытаемся тебе помочь. Можешь посидеть спокойно и расслабиться? Соник кивает, и тряпки снова ласково целуют его раны. Чтобы отвлечься от жгучей боли, Соник сосредотачивает свой взгляд на принце, одетом в лавандового цвета пиджак, пока тот приближается к Герцогине и дрожащему Блэк Армс. — Не знала, что сегодня вы управляете двором, — фальшиво удивляется Герцогиня. — Если бы я… — Меня не интересуют твои оправдания, Герцогиня, — принц пренебрежительно поднимает руку. — Ты можешь вести себя, как королева… — Которой я и буду, — прерывает его лебедь. — Но это не даёт тебе права пороть кого-то. Тем более, ты сама рабыня, — он смотрит в сторону двора. — Бларк! Генерал Блэк Армс с кряхтением делает шаг вперёд, крутя в мясистых руках точно такой же кнут. Принц поднимает руку, давая знак остановиться, и поворачивается к Сонику. — Сколько? Соник взвизгивает, пока Руж обрабатывает наиболее страшную рану, его когти впиваются в руку Грэя, и летучая мышь всё время тихо извиняется. — Что? — спрашивает он, задыхаясь от боли; его спина неописуемо болит. — Я имею в виду, сколько ударов они сделали? — повторяет принц, его голос звучит гораздо мягче, чем несколько секунд назад. — Двадцать! — непроизвольно выкрикивает Соник, когда Руж снова случайно касается его раны; летучая мышь спешно извиняется, в то время как Грэй шепчет утешительные похвалы ему на ухо и использует другую чистую тряпку, чтобы вытереть пепел, макияж и кровь с тела ёжика. Принц кивает, хватает Герцогиню за её изысканное платье-пачку чудесного чёрно-серебряного цвета и разрывает на спине. Она и придворные тревожно ахают, когда принц толкает Герцогиню на пол. Затем принц поворачивается и пинает сопровождающего её Блэк Армс по коленям, заставив так же опуститься на пол. — Двадцать ударов каждому, Бларк, — приказывает принц. — И я хочу слышать, как она считает, сидя на троне, — он бросает злобный взгляд на Герцогиню. — Прямо здесь?! — поражённо восклицает Руж. — Да, — коротко подтверждает принц. Двое других Блэк Армс прижимают Герцогиню к полу, а ещё четверо — удерживают провинившегося Блэк Армс. Бларк коротко, но довольно фыркает и замахивается кнутом. Соник съёживается вместе с первым ударом кнута по спине Герцогини; чёрная лебедь выкрикивает первое число, а Блэк Армс страшно воет. Сонику не жаль совсем Герцогиню, но её боль он понимает. Даже сейчас он чувствует фантомную боль, когда Руж и Грэй заканчивают с его перевязкой. — Я пойду принесу чистую и более подходящую одежду, — Руж поднимается. — Если это угодно императору. — Вполне, — принц поднимается по лестнице на помост и садится на трон. Его алые глаза, тёплые и нежные, будто угасающий пепел костра, совсем не похожие на те адские кроваво-красные, что он видел совсем недавно, встречаются с глазами Соника. — Подойди сюда, Duendecito. Соник повинуется, медленно поднимается по ступенькам, чтобы добраться до своего хозяина. Но на последней, самой верхней ступеньке он колеблется. Ему было сказано никогда не приближаться к трону ни при каких обстоятельствах, неважно, кто хозяин. Он уверен, что Империя Дум — не исключение. Герцогиня снова болезненно кричит, пытается считать, пока Соник смотрит на последнюю ступеньку, делая выбор между приказом и традициями. Ему, на самом деле, не нравится ни один из вариантов, но приказ есть приказ, поэтому он поднимается на последнюю ступеньку и садится на неё. Руж возвращается с тёмно-серой туникой, тёмно-серым кардиганом, парой удобных балеток и с пачкой бинтов и мазей. — Это для твоих ног, — объясняет она. — Вот, оденься. Я займусь остальным. Соник кивает и натягивает через голову тунику, стараясь не потревожить раны и повязки. Руж снимает с Соника его обувь и аккуратно наносит лосьон и мази на мозоли и волдыри на ступнях синего ёжика, отметив, что больше всего их на пятках и на пальцах ног. — О, Боже мой. Они совсем не дали тебе времени разносить обувь, милый? Соник отрицательно качает головой, изо всех сил пытаясь удержаться на месте. Лосьон и мазь холодят ноги, и он не уверен, хорошо это или плохо. Но он чувствует себя немного лучше, когда Руж начинает обматывать его ноги белыми бинтами с алоэ, которые одновременно успокаивают и повреждённые ноги и беспокойный разум. Когда Руж, помня о мозолях, заканчивает бинтовать его ноги, она надевает на него балетки на плоской подошве так, будто Соник примеряет туфельку Золушки. — Вот так. Лучше? Соник только кивает, неуверенный в собственном голосе. — Приятно знать, милый, — улыбается Руж. Затем она поднимает взгляд. — Он ваш, император. — Очень хорошо. Герцогиня всё продолжает выкрикивать числа, кажется, едва ли преодолев половину. Придворные вокруг тихо смеются и потешаются над ней. Кажется, они весьма удивлены тем, как далеко зашёл принц. И Соник тоже удивлён. Принц уже намекал, что ему не нравится Герцогиня, но сейчас кажется, что он яростно её ненавидит. Блэк Армс страшно воет, когда удар кнута приходится по его морде, и на пол капает зелёная кровь. Его товарищи молча наблюдают за ним, и по всему двору витает плохо скрываемое отвращение к развернувшейся сцене. На Соника падает тень того, кто решает сесть рядом. Синий ёжик мгновенно подскакивает, краем глаза замечает, что это принц аккуратно устроился рядом с новым придворным танцором. — Полагаю, отсюда открывается прекрасный вид, не так ли? — дразнит. Соник ничего не отвечает, его взгляд прикован к корчившейся в агонии Герцогине. На её месте должен быть он. Это его должны унижать на глазах у всего двора. Это он должен получить двадцать ударов плетью, пока не истечёт кровью и не охрипнет от выкрикивания цифр. Так почему же там — не он? — Потому что даже она должна знать своё место. Соник сглатывает, поняв, что высказал свои мысли вслух. Он прижимает уши и съёживается, ожидая пощёчины. Но вместо этого он чувствует лёгкое прикосновение к руке. — Ты не сказал ничего плохого, Duendecito. Соник поворачивается и встречается с мягким взглядом и тёплой улыбкой. — Я ответил на твой вопрос, потому что тебе было любопытно. А любопытство — не преступление, — объясняет Шэдоу. Соник снова смотрит на Герцогиню. — Почему вы это делаете? Из жалости? — Едва ли, — Шэдоу прослеживает за его взглядом. — Моего отца вдохновила твоя песня. Он решил позволить мне управлять двором сегодня. Соник не отвечает (благоразумно решив не спрашивать о местонахождении истинного императора, поскольку вряд ли это касается обычного раба) и подтягивает колени к подбородку, оставив достаточно места для ошейника на случай, если Шэдоу решит его пристегнуть. Но Шэдоу не делает ничего подобного, лишь сосредоточенно смотрит на Герцогиню и Блэк Армс, когда те заканчивают счёт. Двое падают на пол ничком, стоная в агонии. Бларк убирает кнут, шестеро стражников отступают. — Отлично, — Шэдоу поднимается. — Отведите Блэк Армс обратно в казармы. Герцогиня, одевайся. Сегодня танцуешь ты. Придворные ахают, Герцогиня смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Мастер, прошу, — шепчет Соник. — Я-я могу это сделать, — не то, чтобы он хочет быть добровольцем, но он знает, что Герцогиня так или иначе заставит его танцевать, поэтому он решает избавить её от этой проблемы. — Нет, Duendecito, — взгляд Шэдоу становится жёстче. — Это часть её наказания. Он дважды хлопает в ладоши, давая знак музыкантам начать играть. Слышится весёлая мелодия; Герцогиня поднимается, крепко сжимая свой изорванный костюм, и кровь стекает по её ногам. Шестеро стражников уводят Блэк Армс, а чёрная лебедь шатается, двигаясь совсем не так элегантно, как раньше. Шэдоу возвращается на место рядом с Соником. Но затем Герцогиня останавливается, её серебряные глаза горят адским пламенем. Двор молчит, песня медленно становится тише, будто что-то не так. — Танцуй, Герцогиня, — рычит Шэдоу. — Я повторять не буду. — Я. Не. Буду. Танцевать, — рычит Герцогиня в ответ. Все поражённо ахают. Герцогиня подходит к Шэдоу, гнев затуманивает ей взгляд. Соник неуютно съёживается, когда она смотрит на принца. — У тебя есть прекрасный способный танцор. Меня только что высекли, чего вообще делать не стоило, и я не в состоянии танцевать, а вот он отсиживает свою ленивую задницу, — она указывает на Соника, тихо скулящего и отшатнувшегося от её тени. — Герцогиня, — предупреждающе рычит Шэдоу, поднимаясь, его кровавые очи сталкиваются со стальными. — И как будущая королева, скоро я позабочусь о тебе и об этом королевстве. Как ты можешь ожидать от меня этого, когда я совершенно без сил после твоего приказа высечь меня? Что скажет твой отец? Давай, скажи мне, что скажет твой отец, когда он узнает, что ты высек меня, его прекрасный цветок? — продолжает Герцогиня, не обращая внимания на формирующуюся красную ауру вокруг Шэдоу. — Герцогиня, — принц рычит громче, красное сияние становится ярче. Соник вздрагивает; он ненавидит, что находится под перекрёстным огнём своего хозяина и Герцогини, хотя вот придворные ещё кажется не решили, кто из них хуже (и это несмотря на постоянно усиливающееся красное сияние вокруг Шэдоу). — Не перебивай меня, юноша, — Герцогиня тыкает Шэдоу в нос. — Молчи, когда говорит твоя будущая королева… гха! Шэдоу хватает её тонкую шею быстро и удушающе, её руки резко поднимаются к удерживающей её руке. Шэдоу поднимает её в воздух, в его голосе сочится яд. — Слушай внимательно, Герцогиня. Ты не выше него. Ты чернь. Ты ничто. — А ты не император. Ты не можешь… — она хрипит, когда рука Шэдоу сжимается сильнее. — Сейчас император я, — рычит Шэдоу. — И ты подчиняешься моим приказам. Я приказываю скакать — ты скачешь. Приказываю уйти — уходишь. Приказываю прыгать — прыгаешь. И когда приказываю танцевать — ты танцуешь, — всё ещё сжимая её горло, он притягивает Герцогиню так, что они едва не сталкиваются нос с клювом. — Я понятно объясняю? Герцогиня, побледневшая настолько, что её перья теперь кажутся такими же тёмными, как мех Шэдоу, умудряется прорычать: — Ты похож на своего отца больше, чем хочешь признавать. Ты устроил порку прямо при дворе, а теперь жесток так же, как и он. Посмотри, твой танцор дрожит от твоего гнева. Соник сглатывает, когда понимает, что его снова трясёт. Он заставляет своё тело замереть, заставляет себя прекратить хныкать, торопливо вытирая испуганные глаза. Рубин на мгновение встречается с изумрудом, прежде чем в кроваво-красных глазах снова вспыхивает гнев, когда Шэдоу сильнее сжимает шею Герцогини. — Ты уверена, что он боится меня? Когда чёрная лебедь не отвечает то ли из упрямства, то ли от нехватки воздуха, Шэдоу сбрасывает её с помоста. Она пролетает над головами нескольких придворных и врезается в стену, затем падает на пол. Когда она, дрожа, поднимается, в её глазах нет ничего, кроме ненависти. — Я доложу твоему отцу. — Вперёд, — насмехается Шэдоу. — Только я знаю, мой отец скорее поверит мне, чем купленной шлюхе. Будь он в этом зале, он бы сказал нечто подобное. А ты знаешь, как сильно он ненавидит тех, кто наказывает других без позволения императора, — затем он быстрым взглядом осматривает придворных. — Есть ли несогласные с моими словами? — Нет, о, славный император, — отвечают ему хором. — Замечательно, — Шэдоу снова один раз хлопает в ладоши. — Герцогиня, ты будешь танцевать, пока я не прикажу остановиться. Бларк, отведёшь её вниз, когда она закончит. Пришло время подрезать ей крылья. Потеряв дар речи, Герцогиня, покачнувшись, произносит первые несколько нот следующей мелодии и перемещается в центр зала. Дрожа от шока, Соник безуспешно пытается заставить своё тело замереть. Он сосредотачивает свой взгляд на Герцогине, надеясь, что сможет таким образом хоть немного успокоиться. Что-то оказывается на его плечах. — Ты дрожишь, Duendecito. Соник слегка подпрыгивает от голоса, прежде чем замечает лавандовый пиджак на своих плечах (и от него пахнет одноимёнными цветами и слегка одеколоном). Шэдоу садится рядом, он одет в белую рубашку на пуговицах, чёрные классические брюки и тёмно-серый жилет (всё это Соник замечает только сейчас, когда принц снял свой пиджак). Соник инстинктивно отшатывается назад, его дыхание учащается. — Соник? — зовёт Шэдоу, медленно потянувшись к синему ёжику и замерев, когда тот напрягается. — Ты… в порядке? Соник отрицательно качает головой. — Что такое? — спрашивает Шэдоу, и его голос совсем не похож на тот яростный тон, каким он был всего несколько минут назад. — Боюсь, — шепчет Соник, глядя расфокусированным взглядом. — Кого? Синий ёжик подтягивает колени к подбородку, стараясь не трястись слишком сильно, его дыхание становится тяжелее. — Соник? — медленно спрашивает Шэдоу, явно стараясь показаться не слишком навязчивым. — Вас… — голос Соника едва ли громче шепота, будто он сообщает самую страшную тайну на свете. И осознав свою ошибку, он съёживается, ожидая ударов и оскорблений. Но вместо этого его плеча нежно касается рука. — Я… тебя пугаю? — у Шэдоу глаза расширяются в неверии, прежде чем его сменяет сочувствие. — О, Duendecito, — он медленно тянет руку, замерев над чужим плечом в том случае, если Сонику захочется комфорта. К его удивлению, синий ёжик берёт его ладонь и кладёт её на своё костлявое плечо. Заметив удивлённо округлившиеся глаза Шэдоу, Соник только пожимает плечами. — Полагаю, вы этого хотели? — Да, но я хочу этого только если тебя самого это устраивает. — Ну, мне от этого легче, — Соник смотрит на руку Шэдоу, слишком нежную для его худых плеч. Ему хочется оттолкнуть Шэдоу, но в то же время он чувствует себя и правда лучше, пока рука принца лежит на его плече. — Да, я вижу, — Шэдоу тепло улыбается. Некоторое время они сидят в тишине, наблюдая, как Герцогиня неуклюже танцует, пока музыканты играют всё громче и быстрее. — Мастер? — Да, Duendecito? Соник сглатывает, его снова трясёт, но уже не так сильно. — Я… Мне очень жаль. За вчера. Мне очень жаль и стыдно за свои слова. Я-я оскорбил вас и ваш характер, когда вы были так добры ко мне. Добры, хотя я этого и не заслуживаю. И-и вот так я вам ответил, — Соник покорно склоняет голову. — Как бы вы не планировали меня наказать, делайте то, что считаете нужным, — он напрягается, ожидая шквала ударов, свиста плети, огня на коже, ожидая предмета, что насильно пропихнут внутрь только для того, чтобы… Но вместо всего этого Шэдоу обхватывает его другой рукой, и подбородок Соника оказывается на чёрном плече. Объятия Шэдоу лёгкие и достаточно свободные, чтобы Соник мог освободиться, если только захочет. — Ч-что? — бормочет Соник, его руки растерянно падают по бокам. — Я-я думал… — Я не сержусь, Соник, — шепчет Шэдоу. — Я понимаю твоё замешательство. Я знаю, что тебе больно и что ты злишься на меня. Ты имеешь на это полное право, — он ослабляет объятия, теперь нежно держа Соника за плечи. — Когда я пригласил тебя на танец в тот вечер, у меня не было намерения сделать тебя придворным танцором. Я ненавижу, что мой отец сделал это с тобой, и я ненавижу, что Герцогиня так тебя унизила. И мне неприятно осознавать, что мне вообще пришла в голову эта идея, — алые глаза смотрят на него мягко, пока рукой Шэдоу осторожно проводит по синяку под глазом синего ёжика, доказательству произошедшего прошлой ночью. — Я никогда не хотел причинить тебе боль. Знаю, ты думаешь, что это не так, а я знаю, что это произошло непреднамеренно, но это не меняет того факта, что тебе больно из-за меня. И мне очень жаль. У Соника едва не кружится голова от его слов, но он сосредотачивается на самом важном для него вопросе. — В-вы ведь лжёте, да? — Никогда, — в глазах Шэдоу снова вспыхивает огонь. — Но я знаю, ты неуверен. И я хочу доказать, что не вру. Пожалуйста, скажи, что я могу сделать, чтобы заверить тебя, что каждое моё слово — правда? — Я не знаю. Однажды я вам поверил, и теперь я… здесь. — Я понимаю, — в голосе Шэдоу слышится боль, он отпускает плечи Соника. Тот слегка постукивает ногой в короткой тишине, наблюдая, как Герцогиня всё чаще спотыкается. Музыка похожа на танго — Соник узнал этот стиль. — Скажи, — Шэдоу слегка оживляется, — как бы ты доказал кому-то, что говоришь правду? Соник удивлённо моргает, на мгновение встретившись с серьёзным взглядом Шэдоу. Ещё ни один хозяин не просил его проявить себя в чём-либо. Разве что в… Он отмахивается от этой мысли. — Полагаю, это зависит от того, насколько хорошо я знаю собеседника. Если очень хорошо, то я поверю. Но если плохо, то нет. — Справедливо, — Шэдоу кивает. — Ты много знаешь обо мне, Duendecito, но я знаю о тебе только то, что ты трудолюбивый, великолепный танцор, потрясающий певец и просто мобианец, на чью долю жизни выпало слишком много. Я не хочу, чтобы ты рассказывал мне свою историю, если ты не хочешь, но мне бы хотелось узнать тебя получше. Я как будто завожу друга. — Почему вы хотите это сделать? — глухо спрашивает Соник. — А нельзя? — возражает Шэдоу, его багровые радужки беспокойно вспыхивают. — Можно, — честно говорит синий ёжик. — Но предупреждаю, вы можете услышать такие ответы, после которых захотите отдать меня на избиение Бларку, или убежите быстрее скорости звука. — Это неправда, — ласково фыркает Шэдоу. — Какой твой любимый цвет? Соник смотрит на него ошеломлённо. Шэдоу что, вообще его сейчас не слушал? — Что? — Ты меня услышал, — продолжает Шэдоу со смешком. — Разве не странно, что я знаю тебя уже несколько месяцев, Duendecito, но не знаю, какой твой любимый цвет? — Мой… любимый… цвет? — медленно повторяет Соник, чувствуя вдруг веселье. Затем он понимает, что улыбается. — Синий. Как летнее небо. Или как океан. Зелёный — мой второй любимый цвет. Как пальма на травянистом холме с видом на пляж, или как весенняя трава. Ещё мне нравится красный, но только если его не очень много, — он смотрит на Шэдоу. — А у вас? — Мне тоже нравится синий. Но мой любимый цвет — золотой, — отвечает Шэдоу. — Как первые лучи рассвета. — Как подсолнухи, — бормочет Соник с лёгкой улыбкой. — И правда. Тебе нравятся подсолнухи? — Это мои любимые цветы, — Соник кивает, его улыбка становится ностальгической. — Я предпочитаю лаванду. Её вид и запах очень успокаивают. — Это точно, — Соник снимает со своих плеч пиджак и возвращает его Шэдоу. — Так и пахнет. Шэдоу снова надевает пиджак, мягко улыбаясь. — Прекрасно. Это значит, что тот, кто его стирает, использует правильное мыло. Соник коротко и тихо хихикает, но достаточно, чтобы Шэдоу его услышал. К его огорчению, Шэдоу хихикает вместе с ним. Их смех затихает быстро, как только один ловит взгляд другого, в удивлённых и вместе с тем заинтригованных рубиновых и изумрудных глазах мерцает целая галактика. Соник отворачивается, молчаливо осознавая, что только что произошло. Но он всё ещё видит улыбку Шэдоу, будто солнечный лучик в проливной дождь. — Какая музыка тебе нравится? — спрашивает Шэдоу. — Уверен, что как танцор ты слышал много разных песен. Наверняка у тебя есть любимая. Всё, началась дрессировка с промывкой мозгов, чтобы исключить любые импровизированные ответы. — Любая, которая вам… — Не тот ответ, — коротко прерывает его Шэдоу, заставив Соника вздрогнуть. — Попробуй ещё раз. Какая музыка тебе нравится? Соник касается рукой подбородка, перед его глазами мелькают воспоминания. — М-мне нравится народная музыка или песни в исполнении народных инструментов. Я вырос на такой музыке. «Валлерман» — моя любимая песня. Как и «Колыбельная». Ещё мне нравится та, которую я спел на ваш день рождения. Есть ещё одна, «Спой со мной», она мне тоже нравится. Была ещё одна песня, точные её слова я не помню, но она была о таинственном королевстве, и певец призывал свою возлюбленную вернуться и остаться в королевстве. Это была первая песня, под которую я танцевал. И… ещё мне нравится балетная музыка. Много слышал её в детстве. — У тебя музыкальное образование, — удивлённо говорит Шэдоу. — Нравится что-то конкретное из балетной музыки? — Всё из «Щелкунчика», «Лебединого Озера» или «Спящей Красавицы», — Соник улыбается. — Особенно мне нравится па-де-де Феи Драже. Никогда не умел танцевать это, но мне нравилось наблюдать за теми, кто умеет. Главный вальс «Спящей Красавицы» тоже прекрасен, мне очень нравилось смотреть, как все его танцуют. Улыбка Шэдоу становится шире, он совершенно поражён словами Соника. — Ты полон сюрпризов, Duendecito. Кто научил тебя этим песням? — Я… Дети моего первого хозяина научили меня, — отвечает Соник с короткой запинкой, отодвигая воспоминания прочь. — Понятно. Тебе стоит когда-нибудь исполнить некоторые из этих песен, я бы хотел их послушать. И ещё мне бы хотелось увидеть, как ты танцуешь под эти пьесы, — подбадривающе говорит Шэдоу. — Как вам будет угодно, Мастер. Шэдоу сжимает губы от такого покорного ответа, но ничего не говорит. Вместо этого он поднимается и дважды хлопает в ладоши. — Достаточно, Герцогиня. Чёрная лебедь падает на пол, тихо болезненно стонет, пока музыканты заканчивают играть. Бларк хватает Герцогиню и перекидывает её безвольное тело через плечо, с ворчанием покидает зал, чуть не затоптав пушистую девушку овечку с медовыми глазами и белой шерстью, несущую серебряный поднос, накрытый белой атласной тканью. Она спешно приближается к трону, неся поднос деликатно, будто там что-то хрупкое. — Прошу прощения, ваше превосходительство, но не желаете ли освежиться? — Нет, не нужно. Спасибо, — Шэдоу поворачивается к Сонику. — Ты что-нибудь хочешь, Duendecito? Соник растерянно моргает, прежде чем понимает, что ему задали вопрос. — Нет, спасибо, Мастер. Овца смотрит на него, ярко улыбаясь. — Эй, это ведь ты спас принца! — Я просто пытался защитить своего Мастера, — Соник смущённо улыбается. Он не решается добавить, что хотел умереть, и тогда решил, что спасение принца — это лучший способ сделать это. Овца срывает ткань с подноса и направляет Сонику прямо в лоб дуло серебряного пистолета. — Жаль, тебе не удастся сделать это дважды. Соник косит взгляд и теряет дар речи, когда овца нажимает на спусковой крючок. Жёлтая молния слева ударяет овцу в грудь, вышибив её с лестницы с громким криком. Пистолет стреляет, попадает собаке в левую ногу. Он кричит, пригибаясь к полу, пока кровь просачивается сквозь его пальцы. Придворные в панике разбегаются, Шэдоу оказывается перед Соником с золотым копьём в руке. Овца перезаряжает оружие и целится то ли в Соника, то ли в Шэдоу — трудно сказать, ведь Грэй нападает на неё справа, пытается прижать её конечности к полу, пока двое катятся по полу. Кто-то хватает Соника, слышится ещё один хлопок. — Хаос Контроль! Сплющивание, сжатие — его как будто засунули в коробку. Короткий треск, из-за чего шерсть и иглы встают дыбом. А потом резкий «пуф!», что даже в ушах звенит от неожиданности. Он вздрагивает и зажмуривается. — Всё хорошо, Соник. Открой глаза. С тобой всё хорошо. Соник открывает глаза и видит обеспокоенный взгляд Шэдоу. Принц крепко держит Соника на руках и несёт его к дивану в своей комнате. Он осторожно опускает синего ёжика, аккуратно раскладывает декоративные подушки, берёт чёрное бархатное одеяло и накидывает на него. — Как себя чувствуешь? — спрашивает Шэдоу. — И, пожалуйста, не давай ответа, который заставит меня задуматься. Говори честно. — Я не ранен, — Соник смотрит на пушистое одеяло. — Немного испугался, но я не ранен. — Хорошо, — Шэдоу тихо хвалит его за честный ответ и садится рядом. — Плохо, что это тебя испугало, но хорошо, что ты не ранен. Некоторое время в комнате слышится лишь потрескивание огня в камине. — Как вы это сделали? — вдруг спрашивает Соник. — Что именно? — Шэдоу выглядит слегка удивлённым. — Молния в ваших руках. И… эта штука с телепортацией, наверное, — объясняет Соник. — По крайней мере, мне кажется, что это сделали вы. — Это та же сила, что даёт тебе суперскорость, — отвечает Шэдоу, слегка просияв. — Энергия Хаоса? — глаза Соника расширяются. Шэдоу кивает. — Моя энергия Хаоса столь велика, что я могу перемещаться в разные места и создавать копья из света. Если я буду испытывать сильные эмоции, то смогу телепортироваться довольно далеко или выпустить много энергии, подобно взрыву. — Вау… И вы… вы использовали эту силу, чтобы спасти меня, — бормочет Соник, его изумрудные глаза сверкают замешательством. — Я не понимаю. — Не волнуйся об этом, — рука Шэдоу опускается рядом с кончиками пальцев Соника. Он их легонько сжимает. — Оставайся здесь и отдыхай. Я проверю двор. — Хотите, я станцую потом? — спрашивает Соник, приподнявшись на локтях. — Раз уж Герцогиня теперь не может. — Нет. Отдыхай, Duendecito, — Шэдоу исчезает в голубовато-белой вспышке. Соник ложится на спину и смотрит на потрескивающий огонь, думая обо всём, что произошло сегодня. У Шэдоу нет причин быть столь милостивым. Нет причин быть добрым. Нет причин, чтобы переживать о нём. И всё же он поговорил с Соником, спросил его совета. Спас от пули в голову. Утешил его и простил, даже извинившись за то, что втянул Соника во всё это безумие. И он хочет узнать Соника лучше, чтобы стать друзьями. И как нежно он зовёт его «Duendecito»… Соник изначально думал, что это прозвище ему дали лишь из жалости. Но, возможно, её нет ни в действиях принца, ни в его словах, как Соник предполагал ранее. В этом глубоком баритоне слишком много нежности, чтобы звучать жалостливо или повелительно. Но если это не жалость, то что же? Какой у Шэдоу мотив быть таким добрым не только на словах, но и в действиях? Эту загадку Соник разгадает позже. Принц приказал ему отдохнуть, и ему приходится последовать приказу хозяина. Соник сворачивается клубочком под уютным одеялом на мягком диване, стараясь не потревожить повязки, и засыпает перед тёплым огнём.