***
«Шумно. Орёт телек, гремят чем-то на кухне. Дверь хлопает. Кажется, что Андрей уже встал.» Открываю глаза. На диване с другого края чел какой-то, каналы щёлкает, пиво хлебает. Поднимаюсь, снимаю куртку, бреду в туалет. В дверях натыкаюсь на Андрея. Он делает шаг назад — я захожу внутрь. Даю поцеловать себя в щёку. Говорю шёпотом: — Зубы б мне почистить хоть как-то. — Вспоминаю, что вчера ещё и блевал. Хорошо что ума хватило на пол сесть, а то весь был бы сейчас в чме полном. — Ты как, малыш? — Херово. — Выйду, тебе потом таблов дам. Только никому. — Андрей, вчера… Я… Она сама — К горлу подкатывает мерзкое чувство. — Знаю, малыш. — Я не очень понял о чём она… Но нас спалила, вроде как. Андрей помрачнел и опустил глаза. — Пока никто ничё особо не предъявлял, но я сам ток встал. Наташка вчера курить вышла, балкон заблевала и уснула. Может и пронесёт. — А с глазом чё? — у глаза, под бровью налился синяк. — Забей. Я на кухню. — Захлопнул дверь. Попытался привести себя в порядок. Прополоскал рот с зубной пастой. Пиздец на голове намочил под краном над ванной. По-другому никак не смог уложить. Отросшие волосы над губой, на подбородке смотрятся максимально ущербно. С ними ща ничё не сделаю. Видон у меня отвратный, как ни старайся На кухне — Маша, Андрей, Илюха, Дима и ещё какой-то короткостриженый парень, не помню его со вчера. Киваю всем «доброе». Усаживаюсь за стол, к Машке и Илье. Маша уже в другой Илюхиной майке, в шортах. Сидит, пьёт пиво из тёмной стеклянной бутылки. Пододвигает мне чай. «Сладкий. Фэ.» Андрей стоит, облокотившись на кухонный стол. Смотрит настойчиво, даже не скрывается. Приходится сделать несколько глотков. — Ну, живой, вроде. Те может пожрать чё? — Проявляет гостеприимство Илья. Вижу, что у него рассечена нижняя губа и бледный синяк у подбородка. — Не, спасибо. Чай попью. — Так чё вчера было, Серёг? — оживляется Диман. — Дим, да отвали от человека. Тебе ж сказали всё. — Маш, а ты не лезь! — Огрызается Дима. — Э! Хлебальник запечатай или я, бля, помогу. — Илюха зыркает на Диму. — Да я, один хрен, не помню ничё. Тебя, вот, Илюх, помню, что с кухни позвал на диван. Спасиб, а то я, видать, сидя вырубился. Пиздец, наебенился. Хлебаю чай, обращаю внимание на время — два часа. «Явно, не ночи. Нормально я поспал» — Блин, а во сколько я лёг-то. Илюх? — Часов в пять я тя пнул. Пока весь барагоз утрясли, рассосались все более-менее. «Понятнее не стало. Но подробнее выпрашивать не вариант. Вроде как, поинтересовался и ладно.» — Мне просто, бля, интересно, как он слинял так от Дикого? Серый, научи, а? «Вот так и тянет ответить. Утыкаюсь в кружку и молчу.» — Сивый, мы ща на практике отработаем, хошь? Я подхожу — а ты слинять попробуй. — Бля, ну подходи. Может найду дыру, через которую Серёга проскочил. Резко неприятно закололо в боку, когда Андрей дёрнулся в сторону Димана. Илья резко свистнул. — На улицу съебите оба! Нехуй мне кухню громить. Андрей махнул головой «на выход» и сам двинул в коридор. Сивый — за ним. Проходит мимо меня: — Серый, а ты чё язык в жопу сунул? Не успеваю сообразить — рыпается ко мне. В руке у меня кружка. Моргаю а осколки осыпаются с головы Сивого, летят во все стороны. Лежу придавленный к полу. Димана стаскивает с меня Илья. — Сказал, бля, не на кухне, уёбок. — Выталкивает в коридор. Сивый — обратно. Мне кто-то наступает на руку. Встаю, держась за стол. Машка матерится, одёргивает Илью. Сивый прёт снова в кухню. Андрей роняет его, обхватив за горло. Сивый дёргается, краснеет. Машка орёт из-за спины: — Андрей, бля, отпусти его! Ебанулся? Андрей ослабляет хватку, но всё ещё держит Димана на полу. Илюха подходит ближе и несколько раз бьёт Сивого по лицу. — Сам съебёшь или помочь? — Диман только смотрит снизу вверх на Илюху и тяжело дышит. — Дикой! Отпускай. Пусть валит уже. Андрей расцепляет руку. Диман встаёт, вытирает кровь тыльной стороной руки и молча уходит. — Маш, сиги есть? — На балконе общая. Ща тоже пойду — собирает тёмно-синие осколки с пола. — Блин, давай я. Порежешься. Ещё и чаем тебя облил, извини. — суечусь, сгребаю мелкие крошки, чувствую, что мизинец на правой болит и плохо сгибается. Мою руки, держу под холодной водой, пока не начинает сводить до локтей. Беру куртку, иду на балкон. Еле справляюсь с зажигалкой. Затягиваюсь. Сигареты крепкие, дешёвые. Дым бьёт по горлу, лёгким, головная боль сильнее пульсирует в висках. Стою, смотрю на струящийся дым. Заходит Илья. Говорит внутрь комнаты: — Маш, ща, перетрём. Да тут он, уймись — закуривает. — Бля, вот хуй кого звать буду. Заебали как уёбки себя вести. Не по пятнадцать же лет ебанарот… — За кружку извини. Не хотел. — Да чё кружка. С тебя новая, такая же шоб, синяя, со стрельцом — и в расчёте. Я вот чё. Пока эта пизда отсыпается, сразу скажу — я её к тебе не засылал. Она, бля, только спросила: один ты, нет. А то ты вчера сказанул про «подстилать под тебя кого-то», ещё подумаешь, что подставил тебя. Бля, если б знал, что в комнате до тебя бухого доебётся… Овца. Сказано ж, бля, всем было — в комнате моей не ебаться… — Да чё произошло ваще? Илюха тараторит, не выпуская сигарету изо рта. — Ай, короче. Ты из толчка на меня вывалился — я сказал те притормозить с бухлом. Ты на кухню — чёт про кофе плёл. Дикой тут подваливает, грит, типа спать тут остаётся. Типа, куртку у меня кинет, там и ляжет, а то телек орёт, шароёбятся все. Ну, говорю, валяй. С балкона вертаюсь — Дикой мне говорит, что ты в сопли и он тебя спать отправил, куртку твою кинул, а сам, короче, на диване покемарит. Ну его дело, так-то правильно поступил. Я, ток, очковал, что ты во сне ещё блевать вдруг будешь. Но там Машка сидела с Натахой, сказал им приглядеть. — Стыдно, пиздец. Всем, блин, проблем навешал. Опять. — Да, с кем не бывает. С кем-то почаще, хех. Главное, что не буйный ты по синьке. А пинка в койку по-дружески отвесить не сложно. — хлопает меня по плечу. — Ну спасибо, повезло мне с вами. А на кухню я нахера отполз? — Ща, слушай дальше. Пизда эта, Наташка, в нулину ваще. Маша — ко мне прибежала. Мол, пусть тут ночует. Уломала — вместе они легли. Меня рубануло на диване. Потом от ора Машки подрываюсь, они с Диким, чёт, рамсят. Приложил его, от Машки с локтя получил, когда она влезла. — показывает на губу — Тут Сивый орёт с балкона про ведро. Натаха, бля, тут всё уделала. Её отмыли — и в койку. Пока балкон, пока то сё. Этот, бля, Сивый, чёт, на уши приседает. Чёт, Натаха там пиздела про тебя, про Дикого. На хуй послал его, спать собрались. Девки у меня спят. Тебя, короче, с кухни дёрнул. Сивый опять в залупу полез, что с пидорами спать не ляжет. Заебал, бля, орать. Думал белка у него или чё. Шоб угомонился, на кресло его послал отсыпаться. Сам на диван лёг. На балкон ломится Маша. — Зай, да погодь, а? Ща мы. Короче, такая вот херня. Так что, ты тут самый тихий бухарик. Натаха, ладно дрыхнет ещё. А этот, болезный, бля, отоспался, вроде, а ему всё пидоры мерещатся. Так-то предъява эта, считай, и меня касается. С Диким батрачим вместе, даже заночевали как-то на точке. Ты тоже с нами. Сёдня на одном диване спали. С Женьком ещё. И чё? Все пидоры теперь? Баб синих меньше слушать надо, а не на пацанов нормальных гнать. — Базаришь, Илюх. — Улыбаюсь. — Да и, бля, может мы тут ваще тебе обломали всё. Хах. Да не, шучу я. Дикой говорит, что на её визг подскочил, а ты там отбиваешься. — Бля… Отбивался еще… Во я нахуярился… Перед Наташкой извиниться тож надо. Ваще не помню чё наделать мог. — Да ну не, без криминала. Я б, бля, на твоём месте тоже выхуел, если с перепоя мне б сосать полезли. Да даже если б Машка. Меня всего передёрнуло. Сигарета истлела, осыпавшись пеплом на пол. — Ну всё равно как-то, не знаю. Бухая — не бухая, а девушка же. — Бля, да хорош уже, Серёг. Она, тоже, небось, ни пизды не помнит, да и сама, овца, нахуевертила. Кароч, её меньше слушай, а то, если как Диман будешь тут выёбываться так же вылетишь, понял? — Киваю. — И эт ещё. — понижает голос — Делюга к тебе будет, восьмого утром на рынок забегай, там перетрём. — А чё делать? — Здесь не будем. Машке не трепи. Открыл пропустил Машу, шлёпнул её по заднице и вышел. — Козлина, блин. Говорю ж так не делать — ворчит, но улыбается. — Маш, я замёрз. — Ну постой со мной. Я сиги получше намутила. — Показывает пару тонких, ароматизированных — Да, не смотри так. Эти брёвна — кивает на золотистую пачку — ваще курить невозможно. — Согласен. — пытаюсь прикурить, два пальца отекли, не слушаются. — Бля, тебе б в травму. Выглядит хуёво. — Подносит мне зажигалку. — Да уж… Домой сначала надо. Телефон не смотрел даже. Вдвоём вздохнули. Каждый о своём. «Мне б ваще сейчас при Машке тему родителей не поднимать. Хер знает, сколько у отца её запой в этот раз будет.» — Серж, я не знаю, вспомнит ли Наташа или нет, но она вас спалила. То, что Димка тут орал, эт одно. А она, прям, видела, как Дикой трогает тебя. — Машка как-то тяжело и виновато вздыхает — Я ничё не говорила ей, честно. Наоборот. Короче, даже сказанула, что мы целовались. — Маш, блин. — Да она не поверила, всё равно. Пьяная, блин, ещё. Я побоялась отпускать. Лучше б она свалила. Но я ж не знала, что она… Ну она к тебе полезла и… — Знаю, Маш. Илюха мне ща рассказал. — Вы об этом сейчас говорили? Ну а схерали тогда он сюда меня не пускал? — Маш, блин, ну перетереть «по-мужски» надо было. Машка закатила глаза. — «По-мужски», а всё про то же! — А чё нам ещё обсуждать, кроме как-то, как Сержу обломали первый секс с девушкой? Машка засмеялась и мне немного весело стало даже. — Бля, реально. Так ты не переживаешь по этому поводу? — Ну надо понять чё Наташка помнит, хотя сомневаюсь, Илюха поверит. Мы ж «по-мужски» побазарили. Я — ровный пацан. Всё в норме. — Да я, блин, про то, что Наташка к тебе полезла. Открывается дверь балкона, заходит Андрей. «Я околею со всеми тут стоять курить. И откуда этот жучара чёрные сиги взял?!» — Нормально всё. Облапала, но мне от этого ни горячо ни холодно. Андрей стоит, слушает. Вижу, что улыбку сдержать пытается. «Глаз, вот, только у него еще больше заплыл. Вообще, блин, отхватил ни за что.» — Маааш, глянь, там Натаха, встала, не? — Дикой, а тебе она нахера сдалась? — Бля, ну извиниться. И ты извини. — Проехали. Ща, пойду, скажу ей. Машка вышла, я пошёл следом. Замёрз страшно. — Стой. — Блин, ну холодно. — Руку дай. Протягиваю — в ладони остаётся таблетка и приятное ощущение от щекотного касания пальцев по ладони. — Что хоть за таблы? — Витамины. Пиздуй уже, трясёшься весь. Потом скажу. В комнате опять этот пацан. Пультом щёлкает и пиво хлыщет. На кресле — тот, с кухни. Женёк. — Чё? Заебунел, да? Киваю. Иду в толчок, пью таблетку. Потом — на кухню, ещё за чаем. Маша с Наташкой уже за столом. — Да пусть Дикой идёт в жопу со своими извинениями! У меня синяк, бля, из-за него. — показывает запястье правой. «А может и из-за меня…» — Привет, Серёж. Аайй! — морщится — У тебя с рукой что случилось? — Да ща, чаю попью, да домой, потом в травму. — Трогаю чайник. Горячий. — Ты ж в той стороне, где и Машка? Вместе пойдём, мне туда же. Машка делает лицо «Соглашайся. Так надо.» — Хорошо. Пойдём. Андрей всё-таки попробовал извиниться. Был послан, только немного в другом направлении. Я стрельнул пару чёрных сигарет, вместе с которыми получил торопливый поцелуй в щёку. В коридоре никого не было, но сердце бешено заколотилось. Обулся, дождался Наташу и мы вышли в сторону дома. Наташка сказала, что Машке свою пачку оставила, мои курить отказалась. — Ты, блин, думаешь я вчера напиздела? Я правда, так вот не курю. — Угу. — Серёж, я вчера. Ну. Хуйню сделала. Илюха, гандон, на мозги накапал — подкати, подкати. — Илюха? — Да ты еще прийти не успел, он орал, что «вот, там пацаны хуё-моё». Сводник хренов. Типичный, блин, Стрелец. Невозможный. Ты пришёл — я приглядываться стала. Ну и заметила, что Дикой тебе явно не друг. Давлюсь дымом. —… с чего ты взяла? — Да со стороны видно. Взгляды друг на друга кидаете, жмётесь друг к другу. А уж когда он пивом пожертвовал, чтоб к тебе сесть, да ещё банку тебе открыл… Даже не отмазывайся, покраснел, вон, уже. — От холода. Хорош уже выдумывать чего нет. — Да не буду я говорить никому. Я ж не ты. — А чё я-то? — Ну а кто уже всем про минет наплёл? Я что ли? — Я ваще нихера не помню про вчера. Только с Илюхиных слов. — Илюха… Ну он-то да. Свечку нам, как раз, держал, рядом стоял. Козлище. Ну он-то с чего-то это взял же? Не с потолка же? — Оттуда же, бля, откуда и Сивый. — Показываю руку — А это — на сдачу. Наташка устало вздохнула. — Да ничего я Диману не говорила. Сам прикопался: «А чё было?», «А чё за барагоз?», «Почему пидарасы?». Сдуру две сиги с ним выкурила и… — Понял я. Бывает. Щас-то нормально себя чувствуешь? — Да пойдёт. Эх, вот неплохой ты парень. Жалко, что уже с другим парнем… Дикой, блин. Кабздец, конечно. Что ты в нём нашёл, а? Молчу. Хочу вторую закурить, но домой идти надо. Зато, наверно, таблетка подействовала. Не так уже колошматит. — Серёж, с Илюхой только я б на твоём месте не связывалась. Машке говорю — она не верит. Мутный он. И пиздит через слово. Мутили мы с ним. До Машки ещё… Ладно, пойду я. Мне направо ща.***
Квартира. Родители. Скандал. Рука. Причитания мамы. Машина. Дежурное отделение травматологии. Рентген. Перелом со смещением. Гипс на месяц. Лежу дома. Отхожу от обезбола. Опять мутит. Мать ещё прям с ложки хотела кормить. Левая-то, бля, работает. Но про мой загул зато забыла со всей этой суетой. Только я так больше не хочу. Не в смысле дома торчать хочется, а в смысле в компанию к Андрею, думаю, приходить мне не нужно. С рукой ещё встрял. Даже не знаю, смогу ли работать. До конца праздников точно к Илюхе не дойду. И к Андрею не вырвусь. Проблем я много ему принёс. Не можем мы скрытно себя вести. Наташка права, что видно всё, даже если не обжимаемся и за руки не держимся. Сегодня сил нет. Но надо как-то ему сказать, что на вписках вдвоём точно делать нечего. Написал Андрею про гипс и пожелал спокойной ночи. Он позвонил. Дома тоже был уже. Приятно было слышать его голос. Попросил его купить кружку для Илюхи. На рынке, где сувениркой торгуют, по-любому есть такие. Потом деньги отдам. Чуть не заплакал, когда он прийти предложил. Ну, как друг, проведать вроде. Сказал ему, что подумаю. Мне очень хочется, но даже представлять больно, что я его увижу и не смогу обнять.