(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

Целые поколения детей, выросших на волшебных сказках, знают, что быть принцем или принцессой клево. С одной стороны ты особа королевских кровей со всем причитающимся уважением и почетом, а с другой — всякие душные государственные дела решает папа или мама. А то и оба сразу. Ты же в это время чиллишь в свое удовольствие или кутишь напропалую с симпатичными служанками или постельничими. Конечно, есть риск, что какая-нибудь не в меру амбициозная мачеха окрутит слабохарактерного родителя или подсунет тебе тарелку с отравленным фруктовым салатом, но от такого принцессы едва ли погибают чаще, чем в автомобильных авариях. Ну а ежели захочется приключений, всегда можно найти добродушного зеленого великана и уйти жить на болото. Словом, не жизнь, а видение в малиновом креме. «Только вот с кислой горбушкой реальности это видение ни хрена не гармонирует» — мрачно подумала принцесса Китана. Ей не спалось уже добрых четыре часа. Какой-то не в меру рьяный палач приступил к исполнению своих обязанностей раньше, чем нужно, и крики очередного бедолаги просто вымели сновидения из сознания. На мгновение принцессу посетила неблагочестивая мысль, что было бы неплохо и самому палачу поплавать в кипятке, но надолго она не задержалась. Все-таки ни к чему слишком уподобляться сестре. Их и так многие путают, особенно, когда маски по цвету не отличаются. Китана вышла на небольшой балкон, увитый красными мясистыми листьями с наружной стороны и наморщила аристократичный носик. Воздух пах какой-то неприятной органикой — бичом этого мира. Не помогали даже регулярные воскуривания благовоний, распыление парфюма и натыканные повсюду скляночки ароматической соли. Удушливый чад столичного города, никогда не знавшего канализации, сметал эти незначительные препятствия безо всякого труда. Практически все обитатели дворца тайно или явно тяготились таким соседством, однако поделать ничего с этим не могли — Шао Кана смрад не беспокоил. Император вообще по жизни волновался редко. Вдыхаемые по утрам пары технического растворителя поддерживали его в расслабленном состоянии. Периодически он путал какого-нибудь незадачливого придворного с антистресс-игрушкой и радостно тискал ее, умиляясь издаваемому писку и вытекающей из игрушки бордовой жиже. — Скажи «ааа», — сюсюкал он, видя на месте толстого краснощекого мужика улыбающийся помидор. — ААААА, БЛЯДЬ, КАК БОЛЬНО, — послушно голосил тот, изо всех сил пытаясь укусить Шао Кана за палец. Подобные вопли только раззадоривали внешнемирского самодержца, поэтому скоро игрушка затихала, становилась пассивной и Шао Кан немедленно терял к ней интерес. Кадровая ротация при дворе достигала космических масштабов, и неприкосновенными считались только особо отмеченные персоны. Китана относилась к таким. Сперва добрый отчим не проявлял к ней большого интереса, чему она, впрочем, только радовалась, скорее относился как к болонке — существу славному, приятному для глаз, но абсолютно бесполезному. Затем, после отчаянного демарша падчерицы в пользу Земного Царства, сделался до крайности подозрительным и приобрел скверную привычку врываться в ее покои с воплем «Вот ты и попалась, дрянь! Я разгадал твои замыслы! Щас я тебя на кол-то посажу, ууу, тварь поганая!» Под «колом» Кан имел в виду не свой собственный, а всамделишный деревянный, отчего угроза становилась несколько страшнее. Поэтому последние несколько месяцев Китана ломала голову над тем, как бы ей половчее съебаться на Землю. Самым очевидным решением было позвать Рэйдена, дабы он отворил портал (ну или хотя бы портальчик) между мирами. Но когда, рискуя жизнью, продираясь через густые и зловещие рощи живых деревьев, Китана установила контакт с могучим богом грома, она обнаружила его спящим на циновке в каком-то вонючем шанхайском притоне. Повсюду были разбросаны бутылки из-под рисовой водки, миски с остатками лапши и использованные презервативы. — Лорд Рэйден, мне нужна ваша помощь, и немедленно! — лихорадочно шептала Китана, опасаясь, что какой-нибудь рептилоид выпрыгнет из-за протяжно стонущего дерева. Не открывая глаз, Рэйден жахнул снопом молний прямо в направлении голоса. — Тебе сколько раз было сказано, кх-х, не звонить по этому номеру, ох… я больше не возьму… т-т-трубку, — забормотал он злобно, поворачиваясь на другой бок и засовывая руку в давно не стираные штаны, — Оператор, это спам! — закричал громовержец противным гнусавым голосом. На этом сеанс связи прекратился. Разочарованной Китане пришлось возвращаться домой несолоно хлебавши и еще долго обливаться водой из лейки, пытаясь смыть с себя липкую смолу — одно из деревьев очень стремилось облапать ее на обратном пути. Следующим утром она велела вырубить рощу к дьяволу, объяснив свой приказ тем, что из-за деревьев-извращенцев в людях заводятся демоны. Однако вскоре прямо под ее окнами промаршировала рота садовников, явно собиравшихся высадить новые. Шао Кан счел это прекрасной шуткой и долгое время веселился, приговаривая «Как я ее подколол, а? Ну разве я не охуенный остряк?». Советники кивали и почтительно кланялись. У многих дергались веки. Осознав, что на Рэйдена рассчитывать нечего, Китана сменила стратегию и принялась искать союзников внутри дворца. Однако и на этом направлении ее ждала неудача — к тем, кто действительно обладал какой-либо силой и шарил за магию, вроде Куан Чи или Шанг Цунга, не было смысла подступаться. И тот, и другой были скользкими типами, готовыми объебать тебя при первой же возможности. Остальные же были либо непроходимо тупы (принц Горо), либо нарциссичны (генерал Рейко), либо непроходимо тупы и невероятно нарциссичны (принц Рэйн). Надежда таяла, как ванильное мороженое в горячем кофе, и Китана уже нет-нет да и подумывала сигануть с крепостной стены, но помощь и поддержка пришли откуда не ждали. Пока Китана стояла на балконе и хмуро сворачивала самокрутки, чтобы укуриться и забыться, она краем глаза заметила движение внутри своих покоев. Посчитав, что это опять какой-нибудь кухонный служка пробрался туда, дабы спиздить ее ношеные трусы и потом продать их через местный аналог интернета за кругленькую сумму, она распахнула дверь и шагнула в комнату. У изголовья кровати действительно стояла фигура в темном плаще с капюшоном. Она деловито шарила в недрах ночного столика. На полу уже лежали две пачки жевательной резинки со вкусом слёрма, дневник в кокетливом чехле и разряженный вибратор. Не найдя желаемого, фигура засунула обе руки под подушку. Тут Китана, движимая праведным гневом, от души засандалила ей по морде. Та дернулась, капюшон открылся, и явил перед принцессой ее собственное лицо. Ну, почти. С несколькими косметическими отличиями. — Одолжи косарь, будь другом, — произнесла фигура хриплым низким голосом. По всей видимости, удар не сильно-то ее побеспокоил, и Китана подумала, что пора бы снова вернуться в качалку, — видишь, человек страдает с самого утра, еще не ел ничегошеньки. — Нет уж, — отрезала Китана, — банк для вас закрыт. Ты мне еще за позапрошлый месяц торчишь. Не собираюсь поощрять твои хотелки, все! — Да я верну, зуб даю, видишь? С этими словами отражение сдернуло маску. Показалась жуткая клыкастая гримаса — зубы у Милины определенно имелись порядочные. Каждым из них при желании можно было бы пырнуть оппонента в бою. Или открывать консервные банки. Китана с трудом отвела завороженный взгляд. «Правду говорят, отвратительное тоже притягивает» — подумала она. Милина тем временем продолжала: — …время тяжелое, довольствие этот жлоб лысый, папенька наш, сократил, а у меня, между прочим, потребности есть, и много! Китана вздохнула и достала увесистый кошелек из сумки, стоявшей подле письменного стола в углу. Ворчать на Милину смысла не было — только недавно она ментально переползла границы совершеннолетия и многому еще научиться не успела. Но сказать что-то все-таки стоило. — Если бы ты была хоть наполовину такая, как я… — Я больше, чем наполовину такая, как ты, — перебила Милина, — пропустим занудство и просто перейдем к той части, где ты даешь мне деньги. Китана усмехнулась. — Всем давать — развалится кровать, дорогая сестра. Ничего с тобой не сделается, посидишь недельку-другую, смиряя плоть, заодно в себя придешь. На мгновение глаза клона вспыхнули яростным пламенем. Но Милина смогла совладать с гневом — регулярные занятия со специально приглашенным ко двору психологом приносили плоды. Пусть даже за последние полгода это был уже восьмой специалист. Она стала реже срываться на людей, крушить мебель в своей комнате, а во время последней сессии умудрилась погладить щенка, не сожрав бедное животное после. Былая ненависть между сестрами прошла отчасти из-за этого, а отчасти потому, что Шао Кан нечеловечески доебал обеих. И если Китана терпеть не могла отчима по множеству причин, начиная от «он убил моих друзей» до «он поссал в кувшин с цветами и вытер хер моим любимым покрывалом», то Милина возненавидела Кана после того, как он отказался доставить из Земного Царства некого старичка. Старичок был светилом в области реконструктивной челюстно-лицевой хирургии, поэтому встречи с ним она желала сильнее, чем с Санта-Клаусом. Сперва император отмахивался от любимой дочери, а потом и вовсе пригрозил, что лично засунет несчастному деду в жопу долото, если еще хоть раз о нем услышит. В тот вечер Милина горько плакала и грызла подушку. Перья и всхлипы разносились по комнате и вылетали в приоткрытое окно. Наутро она явилась к сестре и предложила той помириться и совместно «дать по съебам из этого гадюшника». Китана, стоически переборов приступы нахлынувшей паранойи, согласилась. После этого видеться они стали значительно чаще и, хотя из планов пока ничего дельного не рождалось, привыкли друг к другу. Не без шероховатостей, правда. Как, например, сейчас. Не получив желаемого, Милина насупилась и прошла к удобному креслу у окна. Вонючий ветер, идущий с балкона, неприятно колыхал волосы, будто в них копаются какие-то незримые скользкие пальцы. Китана видела, что сестре хочется что-то сказать, но теперь уж она будет молчать из принципа. Но не очень долго. Минут десять, не больше. Так и вышло. — Во дворце говорят, что Земное Царство может отказаться от участия в последней Смертельной Битве, — проронила она таким будничным тоном, будто просила собеседника передать масло. Китана встрепенулась, на лице отразилась тревога. — То есть как это — отказаться? Милина пожала плечами. — Там нет людей, всех способных давно вывели из игры, остались одни лузеры, старики и долбоебы… — Но Рэйден… — Этот сразу и старик, и лузер, и долбоеб, — отрезала Милина. Старшая сестра хотела было поспорить, но потом вспомнила видение из рощи с шанхайским притоном, водкой и презервативами, и желание исчезло. Тем не менее, допускать гибель Земли не хотелось — люди, конечно, далеко не самые приятные создания, но ведь помимо них, там живет еще куча разных славных тварей, и потом, победа Внешнего Мира = триумф Шао Кана, а видеть этого лысого уебка торжествующим ой как не хотелось. — И что, совсем-совсем никого не могут найти? — спросила Китана. — Да откуда мне знать-то, твою мать, — с раздражением рявкнула сестра, — просто передаю, что услышала. Я им учет не веду, знаешь ли. После этих слов обе замолчали. Тишина повисла вязкая и дискомфортная. Впрочем, хотя бы одной из девушек она сейчас шла на пользу. В голове у Китаны потихоньку вырисовывались гипотетические турнирные расклады. «Значит, так, со стороны Земли нужно минимум шестнадцать человек или даже больше, потому что Остров Дракона славится своей повышенной опасностью для… туристов. Даже в лучшие времена у Рэйдена были проблемы с тем, чтоб собрать столько опытных и умелых бойцов, а сейчас и вовсе, должно быть, швах». Китана испытала неожиданный укол сочувствия к богу грома и подумала, что наверняка выглядела бы так же, окажись она на его месте. Ну, разве что руку в трусы бы не засовывала. — Здешние почти все на месте… — протянула она. — Точно, — подтвердила Милина, барабаня пальцами по подлокотнику, — и новичков они размотают секунд за десять-пятнадцать. Даже самый подготовленный салага им на один ЗУБОК. — Слушай, тебе не надоела еще игра слов вокруг твоей пасти? — спросила Китана. Получилось резче, чем ей бы хотелось. Сестра обиделась. — Это часть терапии вообще-то. Самоирония помогает принимать себя, так что нет, соси жопу. — Очень зрелый ответ, браво, — саркастически похлопала в ладоши Китана. Милина прищурилась. — А если я тебе ебало смазливое немного подправлю, это как будет, достаточно зрело? Китана сжала кулаки. Обычно она корила себя за то, что ввязывается в перепалки, что, по большому счету, недостойно принцессы, но конкретно в этом случае все правила были унесены смрадным ветром. — Что ж, можешь попробовать. Девушки одновременно поднялись со своих мест, принимая боевые стойки, когда в комнату ввалился Шао Кан, дико сверкая глазами. — Доброе утро, девки, — бодро вскричал он, — как здорово, что я вас обеих тут обнаружил! После обильного завтрака похмелье вроде бы отступило, поэтому император пребывал в замечательном расположении духа. Будущее казалось ему кровавым нотным станом, который только и ждал, чтоб кто-нибудь талантливый написал на нем симфонию криков и боли. А разве есть хоть кто-нибудь более талантливый во Внешнем Мире? Нет. Вот то-то же. Шао Кан попытался ласково ущипнуть Китану за щеку, но та увернулась. — Здравствуй, отец, — сухо сказала она. Милина же оказалась чуть более хитрой и изобразила почтительность. — Доброе утро, папа, — а вот елейный голосок никак ей не давался. Все равно в нем сквозило коварство и глубокая неискренность. Однако император не обращал на это ровным счетом никакого внимания. Пружинящим шагом он подошел к окну и резко распахнул его, едва не выломав грубую раму и подобие стекла. Китана потратила немало нервных клеток, прежде чем ей удалось выбить право обустроить свою комнату по земной моде. Немало крови выпили и попытки донести до не слишком смекалистых внешнемирских ремесленников, что же она хочет видеть по окончании работ. Шао Кан все эти придумки не одобрял, чуждых культур сторонился, и его подозрительность от такого только усиливалась. Подогревали ее и байки суеверных чудаков при дворе, считающих, что через такие штуки всякие волшебники из Земного Царства могут подглядывать за почтенными внешнемирцами, а то и по морде ночью съездить, пока никто не видит. Император порывался иногда запретить сомнительное новшество, но раз уж оно пока существует лишь в принцессиных покоях, не делал этого. Воздух в комнате немедля наполнился пришедшими с улицы запахами помоев, гари и свиного дерьма. Китану замутило, на глаза навернулись слезы. Почему-то вспомнилось, как много лет тому назад перед одним из турниров они с Лю Кэнгом шли из кинотеатра на съемную квартиру в Квинсе. Лю тогда преподавал карате группке каких-то задротов за одиннадцать с половиной долларов в час и не мог позволить действительно хорошее жилье. Их халупа на первом этаже как раз соседствовала с мусоркой, от которой в теплую пору разило точно так же. Лю Кэнгу было плевать — шаолиньский быт приучил его и не к такому, а вот выносливая, но все же привыкшая к определенному уровню комфорта Китана страдала. Ей жизнь в Нью-Йорке показалась отнюдь не сахарной, поэтому начало очередного турнира она восприняла с облегчением. Да, нескольких славных ребят там порешили (Найтвульф, ты не забыт), еще нескольким крепко накостыляли (Страйкер, спасибо за службу), но хотя бы на Острове Дракона не было ужасающей вони! Из воспоминаний вывела крепкая рука отчима, опустившаяся на спину. — Это дух твоей родины, Китана, нашего величия! — вдохновенно возвестил Шао Кан, — так ты согласна? Китана судорожно принялась восстанавливать в памяти последние слова императора. Но ничего кроме «бу-бу-бу, бла-бла-бла» не вспоминалось. Видимо, нью-йоркский флэшбек надежно выдернул ее из реальности. — А? — коротко спросила она, непонимающе моргая. — Хуй на! — выплюнул Шао Кан, — я тут пять минут перед тобой распинаюсь, блядь, во всех красках живописую наши перспективы… еще раз спрашиваю, ты согласна? Китана сглотнула. Неожиданно задрожали коленки. Внешнемирский самодержец продолжал буравить ее испытующим взором. Накативший ужас передался внутренностям, отчего очень захотелось в туалет. И тут краешком глаза она заметила Милину, нетерпеливо ерзающую в кресле. Та отчаянно подмигивала сестре и кивала как коллекционная фигурка-бобблхэд. — Че молчишь-то? — рыкнул любящий отчим. Милина выразительно глянула на сестру, в последний раз энергично кивнула и для верности провела по горлу ребром ладони. — Да, согласна, — наконец нашла в себе силы ответить Китана. И зачем-то добавила, — можешь на меня рассчитывать. Морда императора расплылась в желтозубой ухмылке. Он хлопнул падчерицу по спине и расхохотался великолепным злодейским смехом. Китана печально отметила, что после такого «дружеского жеста» наверняка останется синяк. — Вот и прекрасно! Завтра начинаешь тренировки, вернее, вы обе начинаете. Даже если у старого хуесоса Рэйдена больше нет его прежней команды, это не значит, что я буду снисходительным. Мы заставим ублюдков с Земли жрать говно! Тут до Китаны дошло, на что она согласилась. Сердце ухнуло куда-то вниз, а слезы поползли по щекам. В этот момент она ненавидела себя и свою склонность периодически витать в облаках. В голове билась цитата из какого-то старого гангстерского фильма «Я на одну секунду отвернулся и получил кучу дерьма в лицо!». Собеседник вроде бы отвечал на это «Завтра я буду у тебя в офисе, и мы начнем сортировать эту кучу». Кино на то и кино — проеб, который нынче допустила Китана, попробуй рассортируй — с ним так просто не сладишь. И теперь Земному Царству придет конец… (почему) потому что ты решила вспомнить, каково жилось в Квинсе. Отличная работа, просто блеск. — О, да ты никак от счастья ревешь, доча, — умилился Шао Кан, — не переживай, — ободряюще гундосил он, — я обязательно позволю тебе лично казнить парочку каких-нибудь ублюдков. Сама выберешь! Шао Кан говорил с такой гордостью, будто предоставлял Китане лучший выбор в ее жизни. И, с точки зрения императора, так и было! Молча кивнув, она натянула на лицо слабую улыбку. Это вернуло внешнемирского правителя в благодушное состояние. Повернувшись к двери и расколотив по пути несколько декоративных фигурок, стоящих на полке, Шао Кан откланялся и был таков. В комнате вновь воцарилось молчание. От былой накаленной обстановки не осталось и следа. Китана сидела на постели, закрыв лицо ладонями. Ее трясло. Чертова мечтательная сучка, вот ты кто, принцесса Китана. Ведь знаешь же, что с этим лысым уродом нужно держать ухо востро. И все равно умудряешься обделаться на ровном месте. Все твои друзья с Земли, все проверенные люди, все хоть мало-мальски известные воины мертвы, пропали или скурвились, как Кейдж. Кто теперь на помощь-то придет в час нужды? Иисус, мать его, Христос? — Из него боец, думаю, неважный, чел наверняка по баффам или хилу угорает, — изрекла Милина, изящно закидывая ногу за ногу. — Я, что, вслух это ск… боже мой, тебя разве не учили надевать трусы? — осеклась и тут же возмутилась сконфуженная Китана. Милина вскочила с кресла. На ее обезображенном клыкастой гримасой лице расплылось радостное удивление, будто только что удалось вспомнить слово, долго вертевшееся на языке. — Бля, точно, — заторопилась она к выходу. Китана последовала за ней. Страгно хотелось ото всех запереться. Может, даже всласть поплакать. Тут она ощутила мягкое прикосновение к запястью. — Не грузись ты так, — негромко сказала Милина, — может, все и обойдется. Вдруг этот молниеносный хрен соберет какой-нибудь гребаный отряд мечты? — Скорее уж отряд самоубийц, — с горечью ответила Китана. — Тоже неплохо. Знаешь, — хватка на запястье стала крепче, — пусть они делают что могут. И мы будем делать что можем. Сейчас притворимся послушными, исполнительными и подыграем папаше, а потом в ключевой момент… — Наебем? — с надеждой спросила Китана. — Наебем, — подтвердил ее несовершенный клон, выходя за дверь.