(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

Чап Бодески действительно хорошо знал свой город — расположенный через дорогу от полицейского участка трактир под названием «Дудка и трубник» пустовал, томительно ожидая первых выпивох. Владелец — худой как вязальная спица дядька с тонкими пшеничными усами и абсолютно идиотским именем Барни Боб Крейн, скучал за прилавком и тер одну и ту же пивную кружку уже добрых полчаса. Мысли его крутились вокруг гораздо более приятных вещей — Барни Боб любил приложиться к собственной продукции. Сугубо ради дегустации и проверки качества, говорил он. Однако факт оставался фактом — зачастую к концу вечера на бровях оказывались не только постоянные клиенты «Дудки», но и сам владелец. Что очень не радовало супругу Барни Боба, высокую и крепкую блондинку по имени Беатрис. В Трес-Кабронес даже последняя свинья знала, что хоть хозяином трактира и считается Барни Боб, но на самом деле власти у него едва ли больше, чем у английской королевы. Трикси, как ее подобострастно именовали местные забулдыги, ведала поставками, ценообразованием, бухгалтерией, кухней, а порой могла и навалять слишком зарвавшемуся алкоголику. Этого было достаточно для того, чтобы завоевать уважение в городке. Поэтому Барни Боб большую часть времени пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны, ему было приятно такое отношение к жене, с другой — старина Барни воспитывался в традиционной семье, поэтому, когда его претензии на лидерство в их союзе с Беатрис были встречены хлесткой зуботычиной, это весьма расстроило. Свой закупоренный внутри гнев он потихоньку вымещал на официантке, уборщике, но чаще всего — на собственном сыне Крисе, молчаливом и скромном подростке. Одним из любимых занятий Криса было затихариться в каком-нибудь неприметном уголке, скажем, в своей комнатке на втором этаже или вовсе на чердаке, и спокойно рисовать в альбоме, подаренном матерью на тринадцатый день рождения. Беатрис частенько говорила: «Если Кристофер того не захочет, вы его нипочем не найдете. Черт меня раздери, если у нас в роду не было невидимок, ей-богу!» Однако если от кого Крис и не мог укрыться, так это от собственного папаши. Барни Боб был полон пламенной решимости сделать из мальчика настоящего мужчину и поэтому к школьным упражнениям добавил комплекс собственных, направленных, по его мнению, на развитие «мужских» навыков. Но реальность упряма, и бравого ковбоя из младшего Крейна никак не выходило. Он не желал учиться гарцевать, предпочитая вместо этого угощать кобылу, принадлежащую их семейству, всякими лакомствами, чем снискал ее искреннее расположение. С физической подготовкой тоже не задалось — полосу препятствий, сооруженную Барни Бобом, Крис не одолел и на треть. Вот стрелять у него получалось недурно, но оружие сидело в руке гораздо менее комфортно, чем карандаш или кисть. Постепенным обрушением планов отец был жутко недоволен, и вскоре это начало выливаться в скандалы. Обычно они держались внутри семейства, хоть и не всегда — не далее, чем вчера Барни Боб надрался в собственном трактире настолько, что начал громогласно причитать, мол, вот у вас, мужики, сыновья хоть куда, а у меня рохля растет! «Чертов слюнтяй, белоручка, слабак» — злобно бормотал он, утирая рот сальным фартуком, — «да от меня ли он вообще? Род Крейнов — это сталь, это кремень, это…» — Это белая горячка, — шипела Трикси, сдергивая муженька с табурета, — пиздуй спать в хлев, скотина поганая, иначе сейчас пришибу! Обычно даже одного взмаха молотком для отбивки мяса хватало для того, чтобы усмирить бушующего Барни Боба. Так случилось и в тот раз. Старший Крейн ретировался дрыхнуть к свиньям, Беатрис спровадила восвояси оставшихся посетителей, перевернула табличку на двери и поднялась к сыну на второй этаж. — Как дела, Рокуэлл-младший? — с наигранной веселостью спросила она. Усталость матери не укрылась от взгляда Криса. Не то что бы у него была причина винить в этом себя — в конце концов, младший Крейн и без того помогал всеми силами, беря на себя функции кассира, оформителя, а иногда и уборщика с официантом, если была в том надобность. Но все равно винил. — Отлично, мама. Я оставил тебе ужин в холодильнике, сосиски с картофелем. — Спасибо, милый, — ответила Трикси, переводя дух, — есть новости? Сын нахмурился. — Не очень хорошие. Звонили Марстоны и велели известить, что от них куриного мяса пока ждать не стоит — отчего-то почти вся птица передохла. Женщина вздохнула. — Тогда придется вычеркнуть крылышки из меню. — Жаль, — отметил Крис, — их хорошо берут. — Знаю, но не жарить же нам голубей, правда? В глазах младшего Крейна мелькнул озорной огонек. — Некоторые из этих так нажираются, что навряд ли заметят разницу. Особенно, если залить все соусом барбекю. — Твоя правда, — засмеялась Трикси, — удалось поработать сегодня, Кристофер? Вместо ответа сын соскочил с продавленной койки и протянул матери блокнот. — Там, где я заложил, начинаются сегодняшние рисунки. Их оказалось три — пасторальное, золотистое поле с крошечным красным трактором и белой мельницей, панорама неизвестного города с приземистыми каменными домами в европейском стиле и профиль старика с морщинистым, потемневшим от солнца лицом и дряблой шеей. — Твоя мама ничегошеньки в этом не понимает, Крис, но, по-моему, все вышло очень красиво, — резюмировала Трикси, — только скажи, зачем ты нарисовал Фрэнка Коневода? Мальчик развел руками. — Я в перерыв вышел проветриться, а он спал на крыльце соседнего дома. Вот и подумал, чего моменту пропадать? Судя по всему, ответ был принят, но так и не убедил мать, поэтому Крис продолжил. — Я должен научиться изображать самые разные штуки, чтоб стать хорошим иллюстратором. Получу работу в городе покрупнее, может, даже в столице штата, и непременно вывезу тебя из этой дыры! — Обязательно вывезешь, сынок, — отозвалась Беатрис, гася настольную лампу, — а теперь спи. Завтра этот опять будет не в духе с бодуна. Спокойной ночи, милый. — Спокойной ночи, мама, — сказал Крис, отворачиваясь к стене. Беатрис была права — «этот» и впрямь был не в духе. Барни Боба мучили одновременно отходняки, не желавшие никуда уходить, и чувство, что все на свете относятся к нему как к куску лежалого говна. В попытках завоевать хоть немного причитающегося уважения он накричал на официантку Джинни за то, что она якобы разбила кувшин для эля, и на уборщика Эрнесто, который протирал полы без должной, по мнению Крейна-старшего, сноровки. Немного подняв тем самым настроение, находившееся на дне весь день, Барни Боб взглянул на часы. Горячая вечерняя пора приближалась. Уже скоро все местные алконавты, отпахав положенную смену, поползут сюда, и банка для чаевых начнет заполняться с приятным уху звяканьем. Пользуясь доминирующим положением на алкогольном рынке Трес-Кабронес, Крейн-старший взвинчивал цены на выпивку настолько, насколько позволяла врожденная наглость. Изредка возмущающимся клиентам он говорил: «Не хочешь пить здесь — ступай домой! Удачного самогоноварения!». Скрипя зубами и скрепя сердце, покупатели оставались в кабаке, и от этого Барни Боб еще сильнее чванился. Ему нравилось ощущать власть над этими людьми, пусть даже в каком-то одном аспекте их жизней. Он как раз предвкушал, как в конце месяца съездит к родне в Талсу, штат Оклахома, и славно там покуролесит, когда пронзительно звякнул колокольчик, открылась дверь, выкрашенная обшарпанной голубой краской, и в трактир «Дудка и трубник» вошла целая процессия. Молодой шериф с помощником бывали в «Дудке» частенько, черный парень тоже периодически захаживал, но за ними на недавно вымытый пол ступили четыре девицы, одетые отчего-то в школьную форму. Барни Боб потер глаза не слишком чистым кулаком и еще раз пригляделся. Ни одну из этих четверых он прежде не видел. Немного поразмыслив, Крейн-старший пришел к выводу, что изголодавшиеся по женскому вниманию полицейские скинулись и оплатили услуги ряженых проституток. Эта мысль вызвала у него раздражение пополам с завистью. «Живут же люди, — плотоядно подумал Барни Боб, поворачиваясь к витрине за стойкой, чтобы убедиться, что на бутылках не висят клочья пыли или еще какого-нибудь дерьма, — развлекаются всячески, извращенцы гребаные! Наверняка еще все это проворачивают на наши налоги. А я тут усирайся перед ними. «Здравствуйте, шериф Бодески! Чего отведаете, шериф Бодески? Не желаете ли еще порцию чили, шериф Бодески? Это за счет заведения, шериф Бодески!» Тьфу!» Его внимание привлекла девчонка с розовыми волосами, усевшаяся на табурет у дальнего края стойки. Даже по самым свободным меркам ей никак нельзя было дать больше тринадцати. «Ба, так они еще и педофилы, ебаный в рот!» — ошарашенно подумал Барни Боб и пообещал себе при первой же удобной возможности настучать на шерифа Бодески куда следует. — Тяжелый день, Боб? — вывел его из транса насмешливый голос. «Вспомнишь про говно, вот и оно» — досадливо отметил он про себя. Но вслух ответил: — Да все путем, шеф! А что такое? — Ты уже четыре минуты шкрябаешь сухой тряпкой одно и то же пятно на стойке, — заметил Чап, — и лицо злое такое, как будто кто-то в твой аквариум стирального порошка насыпал. Барни Боб отбросил тряпку, будто она обернулась королевской коброй, и вымученно улыбнулся. — Уже поскорее в отпуск хочется, залипаю. Что будете заказывать, шеф? Чап облокотился на стойку. Это взбесило Барни Боба по причине, которую он и сам назвать не мог. Наверное, день действительно был дерьмовый. — Я возьму кружку темного и чипсы, — коротко ответил Бодески, — только подогрей их немного, поджарь, что ли… Крейн-старший кивнул и сцепил зубы. Он терпеть не мог, когда клиенты выебываются. А выебонами, по его мнению, были любые дополнительные пожелания к заказу. — …в прошлый раз они вообще не хрустели — не чипсы, а хуета какая-то. Их подсушивать надо, что ли, — рассуждал Бодески, — и я еще поговорю с Трикси об этом, но все же — вам бы не помешало побольше соусов разных закупать. А то стандартный, уж прости, слишком похож на густой томатный сок. Не очень, короче говоря. Барни Боб уже был готов плюнуть Чапу Бодески в пиво, когда его остановил мелодичный голос: — Простите, можно как-нибудь с меню ознакомиться? — спрашивала девушка с рыжим растрепанным каре. Она разместилась вместе с подругами за столиком у окна, из которого лились золотистые предзакатные лучи. — Поддерживаю, — хмуро отозвался помощник шерифа. Фрид, кажется, или Фрей. Барни Боб не помнил. Да и сейчас ему было насрать — из-за отсутствия официантов на месте в крови закипела ярость. Как раз в этот момент на свою беду в трактир вошел Крис. Он возвращался с прогулки в прекраснейшем расположении духа — за время вечернего променада удалось закончить сразу несколько набросков, которым вскоре предстояло обрасти мясом и превратиться во что-то по-настоящему красивое. Летняя пора баловала приятным, нехарактерным для здешних мест ветерком, да еще вдобавок мама все чаще говорила о том, что можно сделать перерыв в управлении трактиром и скататься куда-нибудь отдохнуть (разумеется, без папаши). Из-за всего этого в душе Криса Крейна поселился хор ангелов, поющих о том, что даже мальчики, живущие в жопе мира, иногда заслуживают праздника на своей улице. Поэтому вместо того, чтоб молча прошмыгнуть в «служебные помещения», Крейн-младший вприпрыжку подошел к стойке и протянул руку Чапу Бодески. — Добрый вечер, шериф! — с радушной улыбкой сказал он. — Добрый, приятель, — ответил тот, пожав протянутую ладонь, — как сам? Наслаждаешься каникулами? — О да, — Крис изобразил ироничные кавычки пальцами, — еще как, сэр. Это место просто создано для развлечений! — Что правда — то правда, — согласился Бодески, — я иногда думаю, что от скуки галюны ловить скоро начну. — Уверяю вас, шериф, — вклинился Барни Боб, вернувшийся с кухни с тарелкой, от которой шел пар, и большой кружкой темного пива, — Кристоферу этим летом скучать будет некогда. Люди, как-никак, пьют круглый год, верно, мой мальчик? — Да, отец, — обреченно кивнул Крис. — И-и-изв-вините, п-п-пожалуйста, но, может быть, м-м-можно все-таки п-посмотреть м-меню? — робко подала голос высокая девушка с небольшим чемоданчиком в руках. Барни Боб чертыхнулся и прошипел: — Сейчас, блядь, будет вам все — и меню, и фото ню и какао с чаем. Повернувшись к Крису, он добавил: — Сынок, на пару слов? Тот пожал плечами и последовал за отцом из общего зала в кухню. Там вовсю хозяйничали два повара. Они колдовали над двумя чадящими старыми плитами и еще более старым грилем. Вытяжка, висящая в помещении со времен войны Севера и Юга, со своими обязанностями справлялась паршиво, из-за чего дышать на кухне было практически нечем. Но Барни Боба такие мелочи ничуть не заботили. Перебьются, думал он. Нужно быть идиотом, чтобы отказаться от работы в наше время, особенно в таком-то хлебном месте. Схватив с грубо прибитого крючка черный фартук, он швырнул его сыну. — Давай, малыш, жопу в горсть, и вперед. Сегодня посетители раньше собрались. Выручи папку. Крис запротестовал. — Ты обещал, что я не буду с блюдами таскаться в обычные дни, только в пятницу и в субботу! — Я соврал, — ответил Барни Боб. — вот тебе меню. И не забывай улыбаться гостям! С этими словами он выпихнул Криса в общий зал, а сам двинулся куда-то в подсобки, проклиная на все лады официантку Джинни, саботировавшую его труды. Крейн-младший натянул на лицо дежурную улыбку, делавшую его лицо еще более печальным, и плюхнул меню на стол перед щуплой девчонкой с розовыми волосами, по виду едва ли старше его самого. — Позвольте принять ваш заказ, — усталым голосом произнес он. Девчонка брезгливо взяла планшетку с прикрепленными к ней листами бумаги и присмотрелась. — Да-а, не разбежишься здесь у вас… Ладно, я возьму ростбиф с картофельным пюре, яблочный пирог и кофе… Потекли однообразные минуты. Следующие полчаса Крейн-младший сновал туда-сюда между кухней и залом, нагруженный подносами, будто странный двуногий мул. К счастью, клиенты оказались беспроблемными и, хотя чаевых срубить так и не удалось, их доброжелательность немного подняла Крису боевой дух. Наконец, когда с обслуживанием было покончено, мальчик осел на табурет рядом с девчонкой. Сердце колотилось в груди, как обдолбанный подросток на рэйве, а под светло-русой челкой выступили градины пота. Хотелось оказаться где-нибудь на другом конце страны или даже мира, чтоб не слышать дурацкое кантри, которое вечно врубает отец, не видеть этот полутемный зальчик, который всегда грязен, как его ни мой, не дышать ароматами жирной еды и дешевого бухла. Пока что Крис Крейн мог сбежать отсюда только в выдуманные миры — да, не навсегда, но по крайней мере, их двери всегда открыты. Однажды настанет день, и он повесит огромный замок на дверь «Дудки и трубника», а сам сядет на рейсовый автобус и покинет Трес-Кабронес навечно. Не один, конечно. С мамой. А отец пусть остается здесь и диктует свои порядки соседским свиньям и курам, чертов… Что-то острое ткнулось Крису в бок. Он ойкнул и повернул голову. Девчонка с розовой гривой выразительно глянула на него и подпихнула поближе тарелку, на которой еще оставалась добрая половина порции ростбифа. — Что такое? — обеспокоенно спросил Крейн-младший, — невкусно? Может, заменить? — Поешь, — сказала она, — видок у тебя слишком уж несчастный. Это было правдой. С самого утра Крис ходил голодным — на плотный завтрак Барни Боб времени отпрыску не дал, поэтому пришлось обойтись глазуньей, а обед Крис пропустил уже по своей вине, ибо слишком увлекся альбомом. Решение было принято. Вскоре Кристофер Крейн уже торопливо уминал ростбиф, промакивая соус куском серого, чуть черствого хлеба. В считаные секунды от блюда не осталось и следа — может, повара в «Дудке и трубнике» не знали английского языка, зато чертовски хорошо стряпали. Насытившись, Крис поспешил как можно скорее убрать тарелку куда-нибудь подальше. Увидь ее отец, и скандала не оберешься. Барни Боб терпеть не мог, если его работники «переводили продукты» на себя, и даже для собственного сына исключений не предполагалось. Перед лицом закона в «Дудке и трубнике» все были равны. — А ты неплох, — снова пихнула его локтем девчонка, — быстро справился. — В моей семье если ты не ешь быстро, то не ешь вообще, — мрачно ответил Крис, вытирая губы в следах подливки. Уборщик Эрнесто, ловко орудуя шваброй, повернул рубильник под потолком. Мелкие светодиодные лампочки засияли кавалькадами огней, и Крис подумал, что теперь это место перешло из разряда «шалман» в «шалман с неоном». Из служебных помещений словно по команде вынырнул Барни Боб. Нервно пригладив топорщащиеся усы, он рявкнул: — Так, готовность номер один! Приходим в тонус, не расслабляемся, твари ленивые. Ты, — почти ткнул он пальцем Крису в лоб, — какого хера тут развалился? Посуду уже за всеми убрал? — Н-нет, с-сэр, — промямлил сын. Глаза Барни Боба налились кровью. — Так сделай милость, твою мать! Он едва не спихнул сына с табурета. Проклятый щенок совсем потерял приличие — прохлаждается аккурат посреди рабочей смены, пусть даже незапланированной. Ну ничего, Барни Боб Крейн способен научить уважению кого угодно. Он поднял вверх жилистый кулак и замер. Только сейчас дошло, что он не в служебном помещении, а в общем зале, и весь образ «строгого, но милосердного отца семейства» дал трещину. Барни Боб малодушно понадеялся на то, что посетители не обратят на это внимание, занятые своей едой и выпивкой. Однако ошибся — шериф Бодески наблюдал за происходящим внимательно, и его взгляд совсем не радовал. Девушки из-за столика у окна тоже подобрались и сверлили его глазами. В воздухе повисло ощутимое напряжение. Даже стало немного жарче, вроде бы. Разрядил обстановку прозрачный «дзынь!» колокольчика, и в трактир ввалились первые завсегдатаи. Это позволило Барни Бобу наконец вернуться к розливу горячительных напитков, чему он был очень рад. Крис тоже выдохнул, но не от облегчения, а от досады — пришло время работать. Нацуки поморщилась, от приземлившегося рядом с ней мужика несло чесноком и потом, поэтому она поспешила переместиться за стол к подругам. — …что-то мне пока не очень по душе эта реальность, если честно, — призналась Моника, — все какое-то… не такое. Вы же под админкой гугл-картинки смотрели, да? Помните, какой там Париж, Вена, Барселона, Рим? А это что? Пыль, чад, алкаши, всякие…— она выразительно глянула в сторону Барни Боба, — мудаки. — Да брось, Мони, — беспечно возразила Сайори, — не так уж и плохо. Еда, вон, вполне себе приличная. — Ты не д-доб-берешься до сочной сердцевины, не разбив п-п-прежде скорлупу, —изрекла Юри, наматывая на палец прядь волос. Ей уже давно хотелось заказать вина. Останавливала только мысль о том, что здесь наверняка про хороший сорт этого напитка и слыхом не слыхивали. — Если верить тому старперу в шляпе, то уже скоро эту скорлупу расколют мне о башку, — мрачно добавила Нацуки, — это, блядь, маразм настоящий. Какой-то Внешний Мир, император, драки в конце концов, вашу мать! Я в дешевом сёнэне, что ли? Юри усмехнулась. — Нацуки, т-ты же мечтала оказаться в м-манге, вот твой шанс, в-воспользуйся им! Та в ответ только показала средний палец и высунула язык. Юри закатила глаза и отхлебнула остывшего кофе. Трактир продолжал заполняться посетителями, и вскоре разговаривать стало затруднительно из-за ревущих кантри-напевов и потоков мата, которые считались в Трес-Кабронес за беседу. Джинни и Крис продолжали носиться между кухней и залом, меча на столы луковые кольца, кальмаров в кляре и прочие фиш-эн-чипсы. Кто-то начал смолить, и к духоте примешался мерзкий душок табака. Примеру одного идиота последовали другие. Через пять минут дымовая завеса заволокла все помещение трактира. Дышать стало трудно. Моника потерла мигом покрасневшие глаза и решила, что с нее хватит. Пора прощаться с «Дудкой и трубником». Видимо, шериф и его товарищи были того же мнения, потому что Чап Бодески резво приблизился к их столику и кивком указал на дверь. Дважды повторять не пришлось — Моника поднялась с места и направилась к выходу. Девочки двинулись за ней, причем Сайори удалось мимоходом стянуть креветочный пирожок с тарелки у какого-то доходяги. Они не имели и малейшего понятия о том, что в трактире Барни Боба придется подзадержаться.