*** Игрушка ***
Долг тем и хорош, что плату с него можно взять любыми способами. — Каково это, отдать первое место сладкому солнечному мальчику с обложки журнала? Гордость не пострадала? Ах, наверное специально ему уступил, я понимаю, — Хёнджин появлялся всегда не вовремя. Как змея вылезал из-за угла и жалил словами, впрыскивая ядовитые капли напрямую в главную артерию. Минхо даже переодеться не успел после соревнования, как пронырливый демон достиг его с заранее заготовленными насмешками. О, Минхо был уверен, что золотой мальчик Хёнджинни долго копил яд, выискивал подходящий момент, чтобы больнее куснуть. — Что такое, Джинни, просрал все папины деньги на ставке? — ответная любезность. — Какая жалость, видимо, дома тебя накажут. Ремень всё ещё в ходу у богатеньких деток? Вот только вместо ожидаемых поджатых в обиде губ, манерно вскинутого подбородка или же закатанных глаз Минхо обнаружил настоящее ликование на ухоженном семейным статусом лице. Хёнджин мягко ступал в лакированных туфлях, показательно помахивая при этом зажатой меж длинными пальцами неизвестной бумажкой, вызвав этим только вскинутую в недоумении бровь. — Где-то просрал, где-то выиграл, — прошептал Хёнджин, приблизившись к стоящему полураздетому парню. С такого расстояния Минхо мог рассмотреть не только блядскую трещинку на нижней губе, но и расширенные от эйфории зрачки. Понимающая усмешка расплылась на лице, но в слух Минхо ничего не озвучил. Золотой мальчик, видимо, заскучал в своей драгоценной вип ложе, раз не смог обойтись без дополнительного развлечения. Минхо заинтересованно склонил голову, ожидая дальнейшего развития. Ликование Хёнджина было так очевидно, что Минхо хотел похлопать парня по щёчке, сказав: «ты справился, ты молодец, так трудился, сцеживая в баночку яд». Перед глазами появляется бумажка, и, чуть сощурив глаза, Минхо смог рассмотреть, что это простой вырванный лист из фирменного отельного блока. Золотистые вензеля пятизвёздочного Four Season на голубом фоне были хорошо знакомы Минхо, а вот почерк и слова — нет. — Например, я выиграл… угадай, что? — Хёнджин вторгается в пространство Минхо, возбужденно облизывает губы и, зацепившись кончиком пальца за кожаный ремень, просовывает бумагу прямо в штаны Минхо, старательно затолкнув её подальше. — Тебя. Минхо даже сопротивляться не стал. Джинни был таким смешным — пыжился изо всех сил, чтобы Минхо обратил на него своё внимание. — И как же ты это сделал? — Минхо подался ближе и, протянув руку, провёл пальцами по залакированным блондинистым волосам. Неприятные. Липкие. В пальцах точно запутаются. — Поспорил с твоим спонсором, — самоуверенно, — они разорвут с тобой контракт и передадут его мне. Теперь ты мой, Минхо. Вот же маленькая мразь. Сначала Минхо удивленно моргнул, а затем искренний смех раскатился по небольшому помещению. — Джинни… ну надо же, ты смог меня удивить, — ласково произнёс Минхо, просовывая пальцы сквозь уложенные пряди, — теперь будешь покупать мне новые игрушки? — Может быть, если ты их заслужишь, — голос Хёнджина был не твердым, но таким самоуверенным. Минхо было весело наблюдать за ним. А ещё веселее будет играть. — Не сомневайся, Джинни, ты будешь задаривать меня. Смотри, чтобы хватило ноликов на счету, — Минхо сжимает пальцы в волосах и с удовольствием слышит болезненное шипение. Правило первое: «Дикий зверь — не питомец, а игрушки нужны не только котятам». — Мои лошадки дорого тебе обойдутся, — Минхо прижался кончиком носа к костюму от Версаче и, сделав глубокий вдох, прикрыл глаза от тяжести парфюма, которым Хёнджин пользовался. Элитная мразь. Минхо нравится.*** Оплата ***
Оплата может стать расплатой. Делая покупку, нужно думать о последствиях. Член входит так глубоко, что Минхо почти давится им. Он открывает рот шире, отодвигает голову назад и с раздражением отмечает появившуюся ладонь на затылке. Длинные пальцы хозяйствовали среди его прядей, словно пытаясь показать, кто был хозяином положения. Минхо голову приподнимает, почти выпуская изо рта член, и, словно бы невзначай, зубами головку цепляет. Ему даже не нужно было взгляд вверх поднимать, чтобы представить, в какой гримасе искривилось лицо Хёнджина в этот момент. Болезненное шипение и резко дернувшаяся рука выдала того с потрохами. — Ах, прости, я не так хорош в этом, — вытирая слюну с подбородка, произнёс Минхо без капли намёка на притворное сожаление в хриплом голосе. Хёнджин рассерженно вскинул бёдра вверх, открыто говоря, чтобы тот заткнулся и продолжил сосать дальше. Пусть Минхо и делал ему неприятно, но он всё же оказался на коленях, в парадном костюме, приготовившись на выход к ужину. Помада была уже смазана с губ, а складки на брюках не были так идеально ровны. Глядя на униженного Минхо, Хван ощущал, как внутри сворачивалось блаженное удовлетворение от собственной пакости. Ирония в том, что униженным Минхо себя не чувствовал совершенно. Ему было весело. Скопив побольше слюны во рту, он открыл рот и позволил большой капле опуститься на головку. Тонкая ниточка оборвалась, лишь когда капля достигла мошонки, делая мокрыми светлые брюки Хёнджина. Минхо внутренне хмыкнул, думая о том, что, чем дороже ткань, тем хуже с неё убираются любые следы. Кончик языка надавил на уретру, причиняя уже другого вида боль Хёнджину, и тот, не выдержав, вцепился в фиолетовые пряди Минхо. Он их покрасил совсем недавно, после нового проигрыша австралийскому мальчику. Спор был простой, а два очка решили дальнейший имидж Минхо. — Так не пойдёт, — вновь снявшись с члена, Минхо крепко сжал нахальную руку Хёнджина и придавил её к подлокотнику, — не можешь следить за руками, тогда прийдётся без них. — Работай ртом лучше, и никто портить причёску не будет, — съязвил тяжело дышащий Хёнджин. На что в ответ Минхо вытянул губы дугой и прищурил глаза. — Я постараюсь, Джинни. О, он постарается. Определенно. Минхо с усердием продолжил сосать, стараясь довести трясущегося от удовольствия золотого Хёнджинни до оргазма. Он напрягал горло, сглатывал, стимулируя лучше, и, в конце концов, когда тот напрягся и задрожал, Минхо сжал губы в кольцо сильнее, чтобы ни капли не вылилось. Он хмурил брови, чувствуя, как горячая сперма бьет в заднюю стенку горла, сдерживался, чтобы не сглотнуть, а затем повернулся чуть в сторону и, открыв рот, позволил просто вытечь всей накопленной сперме на ковёр. Белая жидкость, смешанная со слюной, брызнула не только на змеиные туфли от Прада, но и запачкала светлые брюки. Минхо моргнул несколько раз, а затем, протянув руку, подцепил угол расстегнутого пиджака и, подняв взгляд вверх, аккуратно вытер свой рот десятками тысяч долларов. Немая пауза продлилась достаточно долго, чтобы Хёнджин успел не только осознать, но и прочувствовать весь тот спектр эмоций, что Минхо ему насильно подарил. Он не скупился, хорошо постарался, чего уж там, и теперь мог наблюдать, как в чужом взгляде набирала силу очередная волна, грозящая перерасти в цунами. Вот только до Минхо она всё равно не доберётся. Золотой мальчик Хёнджин в этот раз пропустит спонсорский ужин. Какая жалость. Минхо опёрся бедром о столешницу и, вытащив телефон из заднего кармана, набрал короткий текст. Экран лежащего на столе телефона мигнул, и Минхо нежно улыбнулся сидящему в кресле Хёнджину, что даже не потрудился привести себя в порядок. — Не забудь оплатить Камелоту седло, Джинни. Махнув рукой, Минхо скрылся за дверью и аккуратно прикрыл её за собой, таки услышав как со стола что-то полетело.*** Торг ***
Хёнджин с детства любил чужие игрушки, отбирал их насильно, покупал за папины деньги, обменивал на свои собственные, но никогда не ломал. Ему было интересно прикоснуться к чужому. Сначала деньги решали, затем просто «купить» стало слишком легко. В ход пошли ставки, махинации, сложные схемы, и всё ради того, чтобы заполучить недоступное. Конный спорт оказался настоящим открытием — за ширмой элегантности скрывалось столько грязных оттенков жизни, что Хёнджин увяз в них по коленные чашечки, периодически стряхивая со штанин слишком броские грязные капли. Игра стоила свеч. Азарт кипятил кровь и опустошал кошелёк. Порой дело было не в ставках и не в самом выигрыше или победе — сам процесс будоражил. Хёнджин любил чужие игрушки. Он любил играть с ними. И не только… Светлый ангел был изящен. Минхо как-то обмолвился, что Кукольный ангел достоин быть запечатлён на холсте рукой не меньше по значимости художника уровня Микеланджело. Он описывал его так, словно смотрел на рококо Фрагонара — нежным и сладким, словно воздушный зефир. Хёнджин даже не был уверен, шутил ли Минхо или был настолько слеп, чтобы спутать зазубренный нож с мягкой кистью. Впрочем, Минхо не знал его так, как Хёнджин, и, похоже, что его правда это не слишком-то волновало, а самому Хёнджину это было только на руку. Широкая улыбка привлекала, обезоруживала, а взгляд затягивал в опасные сети. Хёнджин знаючи обходил все расставленные ловушки, лавировал между взмахом ресниц и губящим смехом. Он аккуратно поправлял выбившуюся белую прядь, получая в ответ благодарный изгиб аккуратных губ в персиковом блеске. Игра продолжалась не только во время скачек и ставок, но и выходила за пределы арены. Со стороны казалось, что нежный ангел был ведом Хёнджином, он шёл под руку с ним, звонко цокал бокалом вина и, играя пальцами с жемчужной ниткой на шее, периодически кивал, соглашаясь в чём-то важном с собеседником. Хёнджину нравилась эта игра. Нравилось то, каким взглядом провожал Минхо ангела. Он думал, что совсем незаметный, но столь режущую остроту было невозможно пропустить. Среди надетых масок в этой консервативной элите Минхо выделялся не только фиолетовым цветом волос, но и открытой прямолинейностью. — Ты сегодня только с вином? — бархатный голос ангела звучал незаинтересованно, почти что скучающе, но Хёнджин знал, что он означал. — Хочешь конфетку? — лукавая усмешка совсем немного отдавала змеиным соблазном. — У меня есть. — Ммм… Хёнджин подцепил наполненный бокал с подноса проскользнувшего рядом с ними официанта и опёрся плечом о мраморную колону. Ангел повернулся к нему лицом, поднял на него дьявольски скучающий взгляд и, протянув руку, засунул её в чужой карман без спросу. — Славно. Всегда найдёшь, чем меня порадовать, — чужие пальцы пытались что-то нащупать в его кармане, но там ничего не было. Обхватив двумя пальцами тонкую кисть, Хёнджин вытащил руку из своего кармана и облизнул губы. — Нетерпеливость тебя однажды погубит, — почти что хихикнул Хёнджин, — или раскроет всем твои темные стороны. — Тц, — ангел закатил глаза и, оторвавшись от стены, поманил его рукой, идя в сторону укромной ниши. — Пойдём, Хённи. Хёнджин сделал глоток вина и, ставя почти нетронутый бокал, пересёкся к сощуренным режущим взглядом. Эта игра была интересной, и в этот раз Хёнджин не знал, чем она закончится. Он растянул губы в лукавой усмешке и, показательно проведя по ним языком, отправился следом за ангелом в полумрак, скрытый тяжелой гардиной. Людей было не так много, но совсем от них скрыться было достаточно сложно. Всё, что нужно было Хёнджину — вытянуть из кармана портсигар, где рядом с сигаретами аккуратно лежало несколько круглых конфет. Ангел всегда называл их конфетками и смаковал их так, словно они и правда были сладкими, а не горьким кошмаром с блаженным эффектом. Хёнджин едва приблизился к парню, как тот уже протянул руку и требовательно махнул своими короткими пальчиками. — Встретимся через час у тебя? — спрашивает Хёнджин, наблюдая, как белая горькая таблетка исчезает во рту. Нежное лицо слегка кривится, брови изламываются под острыми углами, а затем оно расслабляется. — Не-а. — Почему? — Не хочу, я устал. И Хёнджину даже нечего было сказать в ответ. Ангел был свободолюбивым, требовательным, и, если уж говорить по правде, перья у него были явно окрашены в чёрный. — Хотя, может быть я передумаю, посмотрим через час, — ангел растянул сладко губы, вызывая закатанные глаза у Хёнджина. И, пока он думал над тем, как бы не ляпнуть чего-то грубого, от чего их отношения вполне могли бы испортиться, ангел уже скрылся за шторой, продолжив свой танец социальной бабочки. Хёнджин мотнул головой раздраженно, принимая в очередной раз противный характер падшего ангела, который был чуть больше, чем друг детства. И пока он закидывал в рот вторую таблетку, тяжелая ткань вновь приоткрылась, но вместо басовитого голоса он столкнулся с тянущей нежностью. — Играешь в одиночестве? Какая жалость, кажется, тебя отшили сегодня, — Минхо без прелюдий сразу приблизился вплотную к растерявшемуся парню. Он взял того за щеки, от чего пухлые губы вытянулись уточкой, и, просунув большой палец между зубами, надавил им, вынуждая Хёнджина открыть широко рот. — Ах, вот оно что, а я всё думал, откуда он их берёт… — с непередаваемой интонацией произнёс Минхо и надавил подушечкой пальца на кончик языка, что сопротивлялся такому воздействию. — Джинни, неужели тебе не хватает игрушек, раз ты решил испортить мои? Минхо спрашивал, но ответ ему был не нужен. Он говорил с Хёнджином на его языке — баловства и вседозволенности. И раз тот понимал только его, Минхо установит новые правила. — Принесёшь ещё раз на подобное мероприятие, и испорчен будет не только костюм. Но если ты хочешь, то мы, конечно, поиграем, — Минхо сжал рукой пах Хёнджина и раздвинул бедром длинные ноги. — Правда, я видел недалеко твоего папеньку… Длинные пальцы сжались на бицепсах Минхо, кажется, таким образом пытаясь его остановить. Но так ли это было? Минхо видел, как чёрные зрачки превратились в широкие бездны, а член в руке начал твердеть. Минхо гадко усмехнулся, понимая, что реакция, видимо, вызвана в том числе наркотой, и кто ему лекарь, раз Хёнджин решил закинуться прямо тут, на благотворительном мероприятии, где были собраны самые сливки из тронутых чужой бедностью душ. Минхо пальцем во рту слюну собирает, размазывает её по дёснам, заводит за щёку и вытирает мокрый след прямо под челюстью. Тяжелый парфюм забивался в лёгкие с настойчивостью самого Минхо, что с силой проглаживал уже твёрдый член сквозь ширинку. — Кончишь в штаны? Хочу посмотреть, как ты будешь ходить в мокром весь вечер, — Минхо прошептал в самое ухо, едва касаясь губами нежной кожи. — Давай, Джинни, поиграем. Минхо видел, что Хёнджин уплыл на волнах эйфории куда-то совсем далеко, он двигал бёдрами на встречу позору и дрожал от винного дыхания Минхо, опалявшего шею Хёнджина. Шум голосов Хёнджина только сильнее разогревал, добавляя пузырьков эйфории в разогнанный кровоток. Минхо со снисхождением смотрел на золотого мальчика, дрожащего от умелой руки. То ли эффект наркотика был силён, то ли Хёнджин так жаждал оргазма, но его даже дважды просить не пришлось. — Кончай, Джинни, — произнёс Минхо с едва сдерживаемым смешком и получил то, что хотел. Хёнджин голову назад откинул, напрягся всем телом и рот в стоне попытался открыть, но Минхо быстро зажал его своей рукой, запрещая издавать громкие звуки. — Хороший мальчик, — Минхо провел рукой по щеке тяжело дышащего парня, обвёл того взглядом и, криво усмехнувшись, вышел в зал. Пиджак в этот раз длинный, Хёнджин справится, а уйти раньше не сможет — папенька сегодня был строг после прошлого беспричинного пропуска.