— Иногда проще разговаривать с незнакомцами.
— Меня зовут Кейт.
— Ну вот, ты всё испортила.
Проходит уже много лет с тех пор, как Намджун по собственной инициативе с кем-то знакомился. До этого с новыми лицами его сводили разные обстоятельства. Школа, школьные кружки, университет, работа или, к примеру, скамья на очереди к урологу. Намджун тогда по неосторожности занимался сексом с девушкой без защиты и через неделю убедил себя (на фоне болтливой тревожности), что он подхватил от неё гонорею. Зуд и жжение оказались всего лишь плодом воображения и самовнушения, но на той скамье Намджун завёл знакомство с Мин Юнги, которому не повезло подхватить настоящую гонорею. Как же он там говорил? «Если бы моя бабуля была жива и узнала об этом, она так и сказала бы мне: «Это тебе за то, что ты не молился». Женщины слишком волшебны и… заразны, в этом всё их коварство!» Это был единственный за долгие годы случай, когда Намджун смог познакомиться с кем-то. Как высказался Картман: «Хочешь найти настоящих друзей ¬– сперва поимей дело с настоящими хуями», так вот Юнги стал самым что ни на есть настоящим другом.
И особенно Намджун не переносит знакомиться по интернету. Он считает, что такое знакомство может закончиться либо встречей с пятидесятилетним извращенцем, либо подвалом и наручниками к батарее.
Но то самое особенное знакомство, которое перевернуло всю его жизнь, не вписывается ни в какие рамки. Оно было непредсказуемым. Оно будто было нужным и необходимым, судьбоносным, триумфальным. Намджун ещё никогда не встречал подобных личностей. И нет, он сейчас имеет в виду не знакомство с Юнги. Пожалеет ли он об этой встрече? Намджун не учуял ни одной предательской или горестной ноты, или, может быть, это станет самой большой ошибкой его жизни?
У Намджуна мало друзей (один из них – Мин Юнги, который на антибиотиках лечился больше недели), потому что он предпочитает находиться в небольших компаниях с людьми, с которыми у него есть общие интересы. Если человек хороший, но не подходит для категории «друзья», то Намджун переносит его в категорию «пивные товарищи».
— Мы же с тобой друзья, да, Джун?
— Конечно.
И врёт. Он не скажет правду, чтобы не задеть чужие чувства, но в душе никогда не будет называть его другом. Для него это понятие имеет слишком большой вес. Его не предавали, не обманывали, не бросали, и Намджун искренне убеждён, что дело в его способности разбираться в людях, в его способности отделять одно от другого – как процесс разделения мусора.
Намджун не переносит знакомиться с людьми на улице, он ненавидит шаблонный сценарий и попусту тратить время. Он сразу определяет, что за личность перед ним, и если она его не устраивает, то Намджун вынужден тратить время на общение, чтобы не оскорбить.
Намджун подхватывает тарелки с раздачи, ставит на поднос, проплывает между столиков, доходит до гостя, обменивается с ним безэмоциональным взглядом, опустошает поднос, выпрямляется, чтобы вернуться на кухню, но в последний момент замечает обложку закрытого журнала – грохот упавшего подноса. Намджун застывает в полусогнутом положении, ближе наклоняется, щурится, вглядывается в лицо. Со стороны Намджун выглядит как человек, которого мучает сильная мигрень, но который продолжает разгадывать загадку. Намджун быстро поднимает поднос с пола и обращается к гостю:
— Позволите? Я… ненадолго, — и, прежде чем мужчина успевает ответить, Намджун выкрадывает со стола журнал, читает заголовки, пролистывает от начала и до конца и, жестом прося мужчину подождать, уходит к барной стойке.
Там он находит Мин Юнги (он говорил, что потратил большую часть своей зарплаты – или, возможно, даже больше, потому что Намджун отработал шесть утренних смен подряд и едва ли был в состоянии слушать – на антибиотики, врачей и терапию и клялся, что вытрясет деньги из той дуры, если он встретит её), который, разглядывая потолок, время от времени делает вид, что занят работой.
— Ты видишь? Ты видишь это?! Я тебя спрашиваю: ТЫ ВИДИШЬ? — кричит Намджун, пихая Юнги в лицо фотографию на развороте. Юнги скашивает глаза, пытаясь прочитать текст. Гости в зале оглядывается на двух официантов.
— Да дай ты сюда, как я тебе с такого расстояния что-то разгляжу, чума ты волосатая, — ругается парень и, выхватывая свежее издание, чешет левую щёку, на которой его мучает раздражение после бритья на холодную воду. — Бля, я заебался, в нашем доме вечные проблемы с горячей водой. Я даже помыться нормально не могу, приходится тут душ принимать.
— Это ты про нашу моечную? Там ванна как раз твоего размера. Всё, я это уже сто раз слышал, читай давай.
— Ну. И? — спустя несколько секунд изучения выдаёт Юнги и обращает на Намджуна взгляд, переполненный скептицизмом и усталостью. — Чё я тут должен увидеть? Разоблачение его гейской жизни? Смену пола? Роман с Дональдом Трампом?
— Да это же он! Он самый! Это я с ним познакомился, понимаешь? Тот чудик! Это!.. Это!.. — дыхания не хватает.
Юнги робеет, не зная, что ответит, но затем фыркает с нотами невозмутимости и, глумливо ухмыляясь, приподнимает бровь.
— Тихо-тихо. Ты щас лопнешь. Кто-нибудь, проверьте пульс у этого парня! — кричит Юнги на кухню, приоткрыв дверь, а затем возвращается к Намджуну с надменным выражением лица. — Ну да, а я вчера в очереди за букетом из трусов «Кельвин Кляйн» Анджелину Джоли повидал.
— Бля, ради Христа, отъебись.
— Да не, анальным кольцом клянусь, я так подхожу к ней, говорю: «Боже мой, Джоли, дорогая, если ты согласишься провести со мной хотя бы одну ночь в постели, я покажу тебе, кто такой настоящий мужчина». А она такая: «Радугу тебе в жопу! Не врёшь?» И тут я схватил её, и мы помчались навстречу плотским утехам. А потом после горячей ночи мы отправились с ней в Африку кастрировать хомяков.
Намджун строит кривую гримасу.
— Хуёвая шутка, да? — Юнги чешет затылок. — Что-то в последнее время я не в духе, какой-то шлак выходит. Так… о чём ты там? Что-то про шизофренические бредни, протекающие с сильными визуальными галлюцинациями. Я ничего не напутал?
Намджун просит Юнги подождать, бежит в раздевалку для сотрудников, достаёт телефон, возвращается к барной стойке и открывает галерею.
— Молодой человек! — мужчина за столиком, который обслуживает Намджун, просит подойти к нему.
— Ща-ща, подождите. Ну, видишь? Бля, в твоём возрасте уже носят очки с диоптрией на плюс двадцать. — Мужчина удивлённо округляет глаза. — Да ща, минуту потерпеть можно? — и уже шёпотом добавляет: — Я же терплю, пока вы полвека изучаете меню на семь страниц.
Намджун работает в этом ресторане больше года. За это время он изучал не только динамику потока гостей, но и контингент. Если за его столик никто не присаживался, Намджун просто вставал в дальний угол и изучал лица людей. Он пытался понять, какие личности посещали их ресторан, какой их статус, что они выбирают чаще всего, какие чаевые оставят. Намджун надеялся создать личную статистику и развить в себе способность быстро различать первосортных гостей (они оставляют шикарные чаевые) от второсортных (они оставляют конфликт или запись в жалобной книге после себя). И в первые же недели работы Намджун понял, что самые интенсивные часы наступают в вечер пятницы и в обеденное время субботы.
Он любит работать на износ, готов сутками терпеть боль в ногах, чтобы получать достойную зарплату. Сегодняшним вечером боль в ногах особенно сильная, она захватывает икры целиком и поднимается чуть выше колен. Намджун, волоча ноги, заканчивает протирать столики после закрытия, когда замечает валяющийся под вешалкой в углу мобильный телефон. Он нагибается, подбирает, выпрямляется, смотрит в окно. Сезон дождей, а у Намджуна так и не появляется привычка брать хотя бы зонт или дождевой плащ. Он пытается вспомнить посетителей, которые сидели возле этой вешалки, но едва ли может вспомнить кого-то конкретного, потому что за эту часть зала отвечает другой официант. Все попытки тщетны. Субботний вечер не оставляет возможности вспомнить лицо.
Пожалуй, завтра Намджун попросит кого-нибудь из руководителей посмотреть камеры, чтобы отыскать владельца. И он почти кладёт мобильный в коробку с остальными забытыми вещами, честно, Намджун и крышку уже почти закрывает, как вдруг раздаётся звук уведомления и пугает неожиданностью. Несмотря на шумный ливень за окном, Намджун вздрагивает, а затем опускает взгляд на сверкнувший экран. Он поджимает губы, когда раздаётся второе уведомление подряд, и в его руки снова возвращается сотовый. С паролем. 1-2-3-4? Нет. 1-1-1-1? Нет. 0-0-0-0? Да. Намджун ухмыляется. В шторке уведомлений он замечает два сообщения, он, почёсывая подбородок, снова смотрит в окно, заглядывает на настенные часы, висевшие над самым входом, запоминает время – половина одиннадцатого – и нажимает на уведомление.
Его выносит в чей-то диалог в какой-то социальной сети (Намджун не знаком с ней, и это не потому, что он почти нигде не зарегистрирован, а потому, что все новости он предпочитает узнавал из радио или у кого-нибудь не проплаченного государством СМИ). Иногда с Намджуном случаются приступы нездорового интереса к чужой жизни, и он считает, что у него это от матери, которая по вечерам, когда готовила ужин, пересказывала Намджуну все сплетни с работы. Он не всегда приветствовал эту скверную черту характера, и порой она блокировала крохотную вспышку совести, но эти беседы с матерью раскрыли в нём это, и Намджун ничего не может поделать. Он не крадёт чужие вещи и не притрагивается к тому, что ему не принадлежит, и это у него от отца.
Контакт «Не поднимает трубку» пишет:
:
ты всё ещё не хочешь разговаривать со мной?
Намджун, недовольно оглядывающий помещение в поиске не убранных мест, за которые ему могут предъявить на утренней смене, ожидает ещё какого-нибудь сообщения. Собеседник молчит, и Намджун пролистывает переписку вверх. Сотни не отвеченных, но прочитанных сообщений продолжают висеть в диалоге, как прибитые гвоздями. Его намеренно игнорируют. Почему? Сначала сожаление, а потом мнительность. Эти не отвеченные сообщения – сквозное отчаяние. Ссора? Предательство? Измена? Болезнь?
:
я часто гуляю в последнее время по месту нашей первой встречи, помнишь?
:
я помню абсолютно каждый поцелуй, который ты дарил мне на лавочках в ночном парке.
:
ты говорил мне, что в последнее время у меня появился лишний вес, но сейчас из меня ушло целых семь кило.
:
но ещё ты говорил, что мои бёдра – это единственное, чем я по-настоящему могу гордиться.
:
кажется, у меня не осталось больше причин для гордости, мои ноги выглядят худее...
:
но это я всё делаю ради тебя
:
ты ведь вернёшься ко мне?
Всё же измена?
:
не думаешь, что нам пора снять эту раздражающую паузу с наших отношений и наверстать упущенное?
Отношения в паузе? Тревожный звонок. Намджун считает, что делать паузу в отношениях – просто оттягивать неизбежное. Это неуважение. Если кто-нибудь попросит его о подобном, он сразу порвёт с человеком, какая-то манипуляция.
:
я так скучаю
:
мне одиноко без тебя
:
правда, я больше ни с кем не общаюсь, мои «псведо» друзья, как ты их называл, отвернулись от меня, и я не знаю, с кем мне поговорить
:
я ни на кого не заглядываюсь и всё ещё жду тебя
:
мне не хватает твоих рук в постели
Намджун сглатывает слюну после ожидания и роняет швабру на пол, когда «Не поднимать трубку» присылает фотографию голых ног. Намджун колеблется, сомнения покалывают, пальцы двигаются в воздухе. Есть два пути: закинуть телефон в коробку или вступить в игру. Намджун, постукивая пальцами по барной стойке, закусывает губу, задумчиво мнёт фартук, глядит на лежавший телефон, от волнения и азарта Намджун начинает чаще дышать. Если бы рядом с ним был Юнги, он спросил бы у него совета, но тот, наверное, первым бы вырвал телефон из рук и попытался бы как-то низко подшутить над собеседником. Что-то в духе: «Мы с ним встречаемся, больше не пиши сюда!!» или «Соболезную, он скончался в ночь с четверга на пятницу. Похороны состоятся во вторник». Щекотливое ощущение в грудной клетке –предчувствие победы. Рассудок постепенно начинает подчиняться душевному трепету. И тогда Намджун понимает: он не сможет теперь так просто оставить телефон в коробке и сделать вид, будто не находил его. Телефон призывно вибрирует.
Но если владелец вернётся за мобильным? К примеру, прямо сейчас! Намджун испуганно оглядывается на дверь, но вспоминает: он закрыл её на ключ после последнего сотрудника с кухни и приступил к уборке. Но если он увидит всё через окна, а потом вернётся на другой день и напишет жалобу? Тогда его оштрафуют, выгонят, лишат премии, отберут зарплату, выгонят из квартиры и депортируют в район для бедных. Но Намджун ведь может удалить переписку, а если кто-то начнёт что-то подозревать, то Намджун просто заявит, что он ничего не знает. Звучит надёжно. Так вот как выглядят торги с совестью.
:
вторая половина постели пустует без тебя
:
думаю, было бы славно, если бы ты приехал ко мне
:
обнял бы меня со спины и прошептал бы что-нибудь ласковое
Несколько секунд, и появляется новая фотография.
— А. Так это парень, что ли? — изумлённо спрашивает Намджун у пустоты. Вопрос остаётся висеть в пустом зале с перевёрнутыми стульями. Свидетелей нарушения частной жизни несколько: кофейная машина, касса и видеокамеры. Намджун опоминается и выдёргивает провод из розетки. Он снова возвращается к фотографии, детально изучает. Приоткрытые губы, небольшая горбинка на носу, изгибы талии, плоская грудь, острые ключицы. Можно подавиться фантазиями. Намджун делает выбор:
– я тоже скучаю по тебе, детка
А потом задумывается. Ведь должна быть причина этой паузы? А если они и не встречались даже? Быть того не может. А если «Не брать трубку» изменил? Есть причины? Фотографии провоцируют Намджуна. Серьёзное дело – обманывать человека в такой ситуации, он надеется и ждёт. На бейджике «Ким Намджун». Он официант. Это не прибавить к общему счёту несколько тысяч вон, это не переписать график смен без ведома руководства – это игра с доверием, с чувствами человека, с чужой тоской, с надеждами. Он безразличен, но на что-то надеется.
:
?!
:
ты!
:
ты ответил мне!!!
:
ты и вправду скучаешь по мне??
:
приезжай ко мне
:
пожалуйста
:
приезжай без всяких объяснений немедленно садись за руль и гони ко мне пробок нет!
–мы торопимся, не думаешь?
:
а к чему медлить??? Столько времени прошло с того ужасного момента а сейчас ты говоришь такое!
:
мы с тобой прекрасно друг друга знаем, нам не нужно время, чтобы узнать друг друга получше или привыкнуть после первой ссоры
– и всё же я не могу
:
наверное…
:
ты прав не хочу тебя торопить
:
главное не забывай, что я безумно люблю тебя
– как думаешь а я люблю тебя?
:
знаешь, однажды ты сказал мне это, и я никогда не подвергну это сомнению
:
я верю
Намджун блокирует телефон и долго и тяжко вздыхает. На мгновение он даже перестал дышать. Пальцы, набирающие текст, больше не двигаются, будто окоченели от бурлящей совести. Его скручивает изнутри. Он в шаге от полёта телефона до стены. У этой игры серьёзные правила. Очень. Надо быть к этому морально готовым.
Намджун в последний раз обходит помещение, отключает свет, проверяет оборудование, накидывает куртку, перекрещивается перед выходом, накидывает наплечную сумку, выходит, закрывает и бежит. Через минуту подъедет его автобус.
