Якорь прошлого

      Мозг Намджуна устроен очень удобным образом: он быстро прощается с ненужными воспоминаниями о разных происшествиях. Отсеивает, отстригает, обрывает. Какую-то неприятную часть детства Намджун уже вряд ли когда-то вспомнит собственными силами, поэтому он был уверен, что спасён от угрызений совести.       До трёх часов ночи Намджун не спит. Сон не приходит долгое время. И Намджун крутится на постели в круговороте надоедливых мыслей и предположений. Найденный телефон не даёт покоя, а точнее – то, что он нашёл в нём. Можно ли назвать этот случай знакомством? Он не уверен. Ведь знакомство – это когда встречаются двое незнакомых людей. В этом есть небольшая загвоздка. В его голове обосновывается человек с разбитым сердцем, он страдает от бессонницы и морит себя воспоминаниями о старой любви, которую надеется вернуть. Намджун знает, чем закончилась бы вся их история, это и так понятно, но тот человек отказывается понимать. Мурашки. Он был прежде уверен, что так умеют любить только в кино.       Намджун оставляет телефон в коробке с потерянными вещами, но на следующий день он не сообщил об этом руководителям и даже не попытался самостоятельно отследить владельца по камерам (тогда возникли бы вопросы, Намджун смог бы что-нибудь придумать, но лишний раз внимание к находке привлекать не хочет). Мало кто возвращается за своими вещами (Намджун навсегда запомнил, как одна женщина с заплаканным ребёнком вернулась за пластинкой для зубов, которую кто-то из официантов ошибочно выкинул в мусорку, и он целый час рылся в пакетах, пока не нашёл какую-то непонятную розовую пластину, тогда женщина отблагодарила его деньгами), и если вещь лежит в коробке более трёх месяцев, то руководители разыгрывают её среди обычных сотрудников. Как ему следует поступить в этой ситуации? Попытаться отыскать владельца или всех обмануть?       Он переворачивается на бок, прижимая одеяло к груди, затем крутится, ещё, ещё, ещё и ещё раз, как нить на веретене. Распахнутые занавески, холодный ветер с дождём, пролетающий над домом вертолёт, звуки трамвая. Веки закрыты, но во мраке проявляются, как плёнка, пятна, которые формируют отправленные фотографии. Очертания тела вырисовываются чётче, и тогда Намджун, пряча голову под подушку, раздражённо рычит в матрас. Через полчаса ему удаётся кое-как уснуть.       — Чё рожа такая, будто всю ночь учил гимн Узбекистана задом наперёд? — Юнги, ставя поднос на место, пристраивается к Намджуну, который с многострадальным выражением лица пьёт кофе.       — Да так, не выспался.       — А я говорил тебе, что не надо устраивать трёхчасовой марафон просмотра гейского карликового порно! Чему ты там научиться решил?!       — Да ничё я не смотрел, это ты профи по этой части. Я предпочитаю с лесбиянками.       — На тебя никакая женщина не посмотрит, окстись. Тебе такое не светит. А вот синяки говорят о бессонной ночи.       Намджун закатывает глаза, потому что не видит смысла оправдываться: для Юнги это пустой звук. Намджуна не особо волнует чужое мнение. Поднося чашку с кофе ко рту, Намджун, слегка притрагиваясь к пенке губами, замирает. Говорить или нет? Из груди, расширенной от глубокого вдоха, вырывается тяжкий выдох. Рука с чашкой опускается. Юнги внимательно следит за её передвижением. Он хмурится, потому что видит, что Намджуна что-то тревожит. Обычно он выпивает всю чашку разом, потому что ненавидит кофе и энергетики.       — А знаешь что, дружище?       — О?       — О. Отъебись.       — Чё это?       — Я вчера... телефон чей-то нашёл, когда после закрытия прибирался. — Он не хочет сейчас говорить об этом, но может быть, Юнги даст какой-нибудь дельный совет?       — И? Оставил у себя в кармане или в коробке? — Юнги щурится. — Что-то я не слышал, чтобы кто-то из наших кудахтал о находке. Я требую долю. Тридцать процентов. Дорогой? Нет, сорок давай. Сорок мне, шестьдесят тебе.       — Бля, я же не вор, ты прекрасно это знаешь. — Намджун снова подносит чашку к губам, слегка притрагивается к пенке, но затем продолжает: — Но там... знаешь...       — Хорош кошачью простату массировать. Выкладывай, розбiйник!       — Короче, этот телефон, вроде как, гею принадлежит.       — Хуя струя. Как понял? По цвету мобилки определил или к гадалке ночью бегал? — Юнги, ухмыляясь, упирается руками в бока, потому что его распирает от самодовольства – он ещё не потерял форму. Его раздражает тот факт, что Намджун эмоционально едва ли реагирует, будто он под транквилизаторами.       — Ну как-как? Я телефон почти положил в коробку, а потом, в общем, в диалог случайно залез и...       — Случайно? Это как? Запнулся о свои двухметровые культяпки и носом разблокировал?       — ДА ЗАВАЛИСЬ ТЫ УЖЕ! — рявкает Намджун на весь зал, раздвигая руки в стороны. Гости, шокированные, оглядываются. — Прошу прощения. — И уже шёпотом: — Взял, блять, своими грёбаными пальцами, разблокировал злоебучий телефон и, сука, диалог прочитал, хоббит тэговский! Уебан, всё утро вот испоганил за одну минуту. Вообще с тобой разговаривать невозможно!       — О, наконец-то, растормошил тебя. Теперь ты заряжённый в жопу! Это тебя Аллах наказал и послал меня тебе на голову, — Юнги хлопает друга по плечу, а затем, усмехаясь, переводит взгляд на кофейные пятна на полу и барной стойке. — И чё там было? Порнуха? Покань, — Юнги начинает качать бёдрами вперёд-назад и тихо стонать.       — Я особо ничего не понял. Они расстались. Вроде. Какой-то додик по имени Хосок. Он свою побрякушку просрал в нашем ресторане. Обычный самсунг. Дорогой, конечно, какая-то там последняя модель. Ну он жёстко динамит какого-то чудика. То ли пауза у них, то ли разбежались по разным берегам. Я не особо вникал. Там вообще очень много сообщений. Я как прочитал, у меня сердце сжалось. Я почему-то сразу свою бывшую вспомнил, хоть мы и нормально расстались.       — Ого, вот это драмы. И что дальше будешь делать? Напиши сценарий, отправь режиссёрам KBS. Потом разбогатеешь и меня к себе возьмёшь, будешь просто так обеспечивать. За мою мудрость.       — Хуюдрость.       — Над предложением подумай. У них дорамы дерьмо в последнее время. Даже смотреть нечего.       Юнги наблюдает за тем, как Намджун, отставляя недопитый кофе, наклоняется к нижним полкам, роется в ящиках, достаёт новую тряпку, смачивает в растворе и неторопливо, не выражая ни одной эмоции вытирает кофейные пятна, стирая следы своей утренней вспышки гнева.       — Я с ним, знаешь, поболтал чуть-чуть...       — Ты с ним что? — переспрашивает Юнги и, упираясь в столешницу рукой, нависает над сидящим на корточках Намджуном.       — Совсем малость. Пару сообщений буквально. Ну…       — И нахуя? А если этот потеряшкин восстановит доступ и увидит?       — Я удалил те сообщения. Но видел бы ты его тело...       — Воу-воу, откисни, я не из таких, ясно? Это ты у нас супер приветливый, общительный на обе стороны. — Юнги делает шаг назад. — Обе стороны у тебя рабочие. Я помню.       — Знаешь, — продолжает Намджун, вытирая пятна с пола, — там чумовое тело просто. У меня даже чуть встал. Да у каждого встал бы!       — Чумовое, чумовое. Ты иногда так и напрашиваешься... Ты сам, бля, чума волосатая. — Юнги надменно хмыкает. — Чёрта с два, у меня не встал бы.       — Иди нахрен, встал бы.       — Ну это мы ещё посмотрим.       — Хочешь щас проверить? Хочешь, бля, утырок, на его фотки посмотреть? А? — Намджун выпрямляется и, размахивая рукой с тряпкой, провоцирует Юнги.       — Проверим! Пососёмся?       — Если за телефоном не вернутся, я продолжу с ним диалог. Ты слюнями потом захлебнёшься. — В знак окончания диалога Намджун бросает тряпку другу в лицо и уходит в комнату для сотрудников.       Там он приводит себя в порядок, приглаживает волосы и смотрит. Он устаёт. Наверное, он просто давно не занимался сексом. После того случая с гонорей, которая в итоге случилась с Юнги, а не с ним, Намджун опасался ложиться с кем-то в постель. В его поле зрения появляются привлекательные люди, но дальше разглядываний никуда не заходит. Через пять минут он снова возвращается в зал, находит взглядом нового гостя и спешит к нему, вынимая блокнот с ручкой. Небольшая фигура, сжатые плечи, они покорно сжаты.       — Добро пожаловать. Готовы сделать заказ? — Намджун подбирается со спины, и парень пугается от неожиданности. Плечи сжимаются сильнее. Худые запястья, бледная кожа, выбеленные волосы. Намджун снова повторяет свой вопрос.       — Ах... да, да, готов, — парень опускает голову, замечая меню перед собой, раскрывает, быстро изучает глазами.       Всё это время Намджун смотрит в окно, солнце слепит, он щурится и прикрывает ладонью глаза. Лужи всё ещё напоминают о ливне, под который он снова попал после закрытия. Любимые кроссовки сегодня пришлось оставить сушиться и надеть натирающие ботинки. Когда вид за окном наскучивает Намджуну, он начинает изучать гостя, как обычно всегда и делает. Парень уже сидит с идеально ровной осанкой, расправленные плечи, наклонённая голова, открытая шея, тонкие пальцы, перелистывающие страницы. Он вспоминает, что находится в общественном месте, либо воспитание, либо работа обязывает. Но больше его внимание привлекают часы. Они выглядят жутко дорого. Ему есть на что рассчитывать, и тогда он вмешивается:       — Если вам необходимо время подумать, я могу подойти попозже. Или могу предложить свою помощь. Вот здесь у нас блюдо дня.       — Нет-нет, сейчас.       — Я могу помочь вам сориентироваться. Есть какие-то предпочтения? Какое мясо? Или рыбу? Или птицу?       — А мясо и рыба это не одно и то же? — задаёт вопрос парень, даже не поднимая взгляда на Намджуна.       — Уверяю вас. Не хотелось бы ставить вас в неловкое положение.       — У вас подают пасту?       — Простите? — Намджун не слышит.       — Пасту Карбонара, пожалуйста, — и он захлопывает меню. Намджун записывает и задумывается. Паста находится в самом конце меню, а он пролистал только до половины. Кажется, он пришёл сюда не ради еды. Отвлечься. Или ждёт. Но если бы кого-то ждал, то дождался бы и вторую персону. — И чай какой-нибудь.       — Конечно. У нас огромное количество сортов чая. У нас есть чайный мастер.       — Спасибо. Мне любой чай. Любой. На ваш выбор. — Быстро произносит парень. Намджун делает для себя заметку: разговаривает он так, словно ни с кем не желает вести беседы. Может, Намджун мешает ему вести слежку за кем-то? Может, он поджидает тут свою девушку, чтобы собственными глазами убедиться, что у неё есть любовник, о котором ему рассказал друг с работы?       — Сочту за честь. Среднее время ожидания примерно полчаса. Могу я предложить вам воду?       Парень отрицательно мотает головой. Намджун повторяет заказ, от замешательства выгибая бровь, под конец бросает на парня взгляд недоумения и спешит на кухню.       — Что-то ты сегодня редко клювом у нас на раздаче клюёшь, Джун! — сотрудник кухни салютует Намджуну, он отвечает приветственным жестом.       — Да бля, смена скверная. Никто за мои столики не садится. Все лавры уходят Юнги и Ёлю. Да мне как-то рыпаться сегодня не хочется.       — Есть такое. Ты пробил заказ? Наверное, это всё вспышки на солнце.       — Да. Там должен выйти чек на карбонару.       Возвращаясь в зал, Намджун потирая руки от нетерпения. Пальцы ломит с того момента, как он включился в переписку. Их было трое: Намджун, Хосок и «Не брать трубку». Телефон находится в нескольких метрах от него. Отключённый. О его существовании в этой коробке никто не подозревает. Кот Шрёдингера. Отвага полностью вымещает собой страх быть пойманным за вторжение в частную жизнь, а слабоумие подкрепляет мужество, которым он руководствуется, когда в тайне от остальных сотрудников незаметно вынимает из коробки мобильный.       К Намджуну подстраивается Юнги, занятый разглядыванием зала. До полной посадки ещё далеко, но в понедельник чего-то подобного им ожидать и не стоит. Глаза Намджуна закатываются сами по себе, и он прячет телефон в задний карман.       — Новый гость, да?       — Точняк.       — Моё любимое. Обожаю заказы у новых гостей принимать. Аж колени дрожат.       — Ага. Особенно за полчаса до закрытия.       — После банкета, — подхватывает Юнги. — Слушай, а тот чмырь, который телефон посеял...       — М? — Намджун осматривает зал, надеясь, что кто-то из гостей сядет за его столик. Взгляд невольно падает на парня с выбеленными волосами. Они выглядят нездоровыми.       — Он за твоим столиком был? Чаевые оставил?       — Хрен знает. Но столик не мой, не в моей части. Возле вешалки.       — Жаль. А то мы могли бы его вычислить и побить всем составом. То есть ты не собираешься выходить на связь с владельцем?       — В судьбу веришь? — Намджун строит спокойной выражение лица с налётом надменности.       — Ну... переодически.       — А я вот уверовал.       — Как знать. Ладно, я раздуваю паруса своих трусов и лечу к своему столику.       — Опять к тебе сел?!       — Ага, у меня столики лицеприятные, располагающие.       Намджун снова возвращает взгляд на своего единственного гостя. Безликий блондин, повернувшийся в сторону окна. Он подпирает голову подставленными ладонями, накрывая уши, абстрагируется от окружающего мира и не шевелится. Время от времени он перебивает свой монолог в голове, чтобы почесать макушку или нос. Намджун его совершенно не понимает, но поскольку делать ему больше нечего, то он принимается за разбор его поведения. Ради чего сюда пришёл? Но часы у него «чумовые» («Сам ты чума волосатая»). Пора избавляться от этого выражения. К нему никто не присоединяется. И тут какое-то странное дело. Намджун знает, как в их ресторане выглядит человек, который в одиночку пришёл к ним на завтрак, обед или ужин. Они всё равно чем-то себя занимают, потому что если бы они пришли сюда в компании с кем-то, то не смогли бы закончить своё дело. Что-нибудь читают, изучают, смотрят, анализируют, помечают. И таких всё равно единицы, в основном сюда все приходят с кем-то. Чаще всего это пары. Намджун только успевает подметить небольшой нос у блондина, он всегда это замечает, так как у него есть запросы во внешности: маленький нос, потому что ему кажется, что все люди с миниатюрными носами безумно привлекательные. Закон природы. Он осматривает зал, возвращается на раздачу, перебрасывается несколькими предложениями с поварами, а затем закрывается в уборной. Он опускает крышку унитаза, садится и вынимает телефон.       Последнее сообщение остаётся без ответа, тогда Намджун отключил телефон и ушёл домой.

– о чём думаешь?

      Он поправляет фартук, прищуривается и улыбается. Можно ли считать это знакомство знаком судьбы? Может, это именно тот человек, которого Намджун полюбит до конца своей жизни? А потом они будут много-много раз вспоминать с улыбкой этот случай и радоваться, что однажды парень по имени Хосок обронил в ресторане мобильный. Намджун заново восстанавливает цепочку событий того вечера.       Отвратительно заполненный зал на протяжении всего дня, высокие чаевые, небольшое собрание сотрудников, он убирается, в последний раз обходит зал (чего обычно не делает), находит потерянный телефон, кладёт в коробку, и именно в этот момент приходит сообщение. Ни мгновением позже. Намджун вступает в диалог, ему сразу же отвечают, а за телефоном никто так и не возвращается. Другого намёка судьбы быть и не может. Сильнее этого намёка будет только кирпич в лицо. : привет, мася! : рад что ты мне снова написал!! : как твои дела?? : увидимся сегодня? : я сейчас думаю о том что у меня просто отвратительные волосы

– отвратительные? Почему?

: они уже не такие густые, как раньше. Стилисты часто перекрашивают меня. Ты ведь не разлюбишь меня, когда увидишь?

– а должен?

: помню, после душа ты любил утыкаться носом мне в макушку перед сном. я специально использовал вкусные шампуни, бальзамом мазал, эссенциями. Ты ненавидел запах геля или лака. Не знаю, может быть, ты и не замечал...

– замечал.

      Намджун ещё раз задумывается. И всё же. По какой причине... как можно верить в судьбу периодически? Нет, не о том. По какой причине они всё же расстались? С точки зрения «Не брать трубку» они всего лишь сделали паузу в отношениях, но с точки зрения Намджуна и так ясно, что им отношениям наступил конец, и ещё давным-давно, до этой паузы. Этот Хосок просто не хочет брать ответственность за разрыв или, возможно, думает оставить «Не брать трубку» в качестве запасного варианта. Если захочется с кем-нибудь провести ночь. Всё возможно. Стратегия. Намджун закусывает большой палец. Этот парень не похож на сумасшедшего ревнивца или тирана. Но это, конечно, не ему судить. : правда???? ты меня смущаешь!! а чем ты сейчас занят? Не хочешь увидеться?       Намджун думает. Вероятно, он хочет встретиться с ним, но не сейчас, он хочет увидеться с ним, поговорить в реальности, признаться, всё обсудить и убедить, что у них определённо есть шанс. Но сейчас нужно завоевать его как-нибудь образом, потому что «Не брать трубку» уже даёт некоторые намёки, что Хосок изменился в приятную сторону.

– думаю о тебе.

– работаю.

: я знаю, как ты любишь морить себя работой!! не забывай отдыхать : я так скучал по тебе ты постоянно молчишь и я решил что ты себе кого-то нашёл : если хочешь мы можем встретиться я сейчас дома соберусь приведу себя в порядок и мы встретимся где-нибудь!

– я работаю.

: ты ведь ни с кем не встречаешься? Много разных слухов ходит

– я ни с кем не встречаюсь.

      Затем Намджун получает фотографию оголённых плеч. Он тихо стонет в кулак, приближая фотографию и разглядывая открытые части тела. Лёгкая эротика сразу же создаёт небольшое возбуждение, Намджун уже давно ни с кем не спал. Он окончательно просыпается, вспоминает о работе, возвращается на раздачу, а затем выходит в зал. Тот гость так и не притронулся ни к карбонаре, ни к чаю. Он оставил хорошие чаевые и исчез. Поэтому Намджун смог пообедать карбонарой.       Брать чужой телефон в свой дом – это присвоение чужого имущества, воровство или просто Статья 329 УК, но Намджун слишком жадный и нетерпеливый, чтобы дожидаться следующей смены или перерыва, чтобы ответить на сообщения. Но разве работать над поиском новых отношений – это наказуемо по законодательству? И если владелец всё же заявится и попросит вернуть телефон, то Намджун не задумается ни на секунду. Значит, судьба распорядится именно так.       Когда впервые за весь вечер чужой телефон издаёт вибрацию, Намджун, наспех завязывая полотенце на бёдрах, валится на кровать и перекатывается к подушкам. : о чём думаешь? всё ещё не хочешь встретиться?

– по вечерам я могу вспоминать только о тебе. сейчас бы я предпочёт такую сексистку

: ?

– переписку*

– предпочёл* пальцы мокрые

: ты не скучаешь по моему телу? : я по твоему телу безумно соскучился : у меня в груди так тепло становится, когда я вспоминаю, как мы переплетали наши пальцы в постели : ладони были потные, но это было так крышесносно       Намджун шумно сглатывает, мешкается, задумывается над ответом. Он, закусывая указательный палец, косится на открытое окно. Город непривычно тихий. И Намджун вспоминает факт: если в шумном лесу внезапно наступает тишина, то необходимо немедленно покинуть это место. Но он в доме. Наверное, это просто волнение. Но непривычная тишина действует на нервы, поэтому он подходит к окну, выглядывает и убеждается –его квартира на своём месте.       Время близится к десяти вечера, Намджун вернулся с работы час назад и сразу же принял душ, и единственная радость дня для него – общение от чужого имени под чужим телефоном с чужим парнем. Бывшим? Чтобы как-то вогнать парня в краску, Намджун включает камеру, слегка отгибает край полотенца, уменьшает яркость света в ванной комнате, делает снимок торса по шею и отправляет в сообщении. Через несколько секунд парень отправляет ответную фотографию, но более откровенную. Да, он определённо работал над своим телом, долго и с наслаждением.

– а мог бы пошире раздвинуть ноги?

: а что мне за это будет? ;)       — Хитрый какой, — но Намджун не знает, что он может предложить взамен, ему следует быть осторожным. То, что он отправил фотографию своего тела, было безумным и опрометчивым поступком. Видимо, у них одинаковое телосложение. Но если он что-то упустил?       А если у него более накаченные руки? Или, наоборот, более худые? А если какой-то запоминающийся шрам или татуировка? А если родинки? Диалоговое окно молчит, никто не печатает сообщение в ответ, Намджун опасается, что прямо сейчас этот парень изучает фотографию. Может быть, он что-то нашёл там?       Раздаётся звук уведомления. Намджун, зажмурившись, поворачивает к себе экран, раскрывает глаза и видит видео. На семь минут. Намджун впадает в ступор, он включает видео, увеличивает громкость, снова смотрит на окно, а затем, удобно устроившись на постели, начинает смотреть. Рука невольно заползает под полотенце. На видео ладонь парня крепко обхватывает бедро и медленно оттягивает кожу. Хочется впиться зубами.       Когда Намджун кончает, он тут же вытирает живот влажными салфетками и забрасывает телефон под подушку. Руки под водой трясутся. Постыдный взгляд. Он игнорирует своё отражение в зеркале. Он чувствует, как у него горит лицо, и ополаскивает его ледяной водой, пытаясь отрезвить себя. Нет, он в себе, он здоров, он адекватный, но его буквально трясёт от острых ощущений. Если у него были отношения, то его партнёры были либо слишком закомплексованными, либо не доверяли интимной переписке. И такая раскрепощённость и его доверие вызывает слабую дрожь в ногах.       В переписке появляются два непрочитанных сообщения, которые Намджун не заметил, когда умывался. От взволнованности и предвкушения появляется глуповатая улыбка. : как тебе? : хосок? : понравилось?? : эй : почему ты молчишь??

– мне пришлось немного помочь себе рукой.

: ох ты такой извращенец! ты поменялся... : твоя откровенность возбуждает

– тебе нравится?

: знаешь, если честно... : мне кажется, эта пауза пошла нам на пользу : у меня ощущение, что ты становишься лучшей версией себя... : нет, извини, ты всегда в лучшей форме, но сейчас ты такой чуткий и внимательный, ты не скупишься на ласковые слова : наверное, тогда меня просто было слишком много в твоей жизни : или я просто не замечал этого из-за своей работы? : ты постоянно сердился, когда меня выдёргивали из дома       Намджун, не долго размышляя, пишет ответ. Внезапно он задумывается, а одинок ли он? У него есть друзья, есть товарищи, есть приятные коллеги, есть старые связи из университета с однокурсниками и преподавателями. Но всё же.       Одинок ли он?       Определяет ли его что-то внешне?