Якорь прошлого

      Хосок заезжает за ним быстрее, чем этого ожидал Чимин. В такое время не бывает пробок, но даже в этом случае Хосок раньше умудрялся опаздывать, и его часто приходилось ждать. Он до сих пор не знает загадку его опозданий. Чимин успевает быстро привести себя в порядок: он умывается, подкрашивает брови и губы, душится любимыми духами, в панике вываливает из шкафа на пол всю одежду, выбирает что-то такое особенное. Какой-то образ, который будет выглядеть привлекательно, но при этом не будет показывать, как долго он ждал этой встречи. Он должен выглядеть достойно, а не низко. В итоге Чимин останавливается на чёрных штанах в обтяжку, белом свитере с горлом и чёрной рубашке из плотной ткани наверх. Хосок звонит в домофон и параллельно пишет, чтобы Чимин спускался. Несмотря на то, что он почти всегда опаздывает, сам он ненавидит кого-то ждать. Он всегда был нетерпеливым.       Чимин запрыгивает в машину Хосока, неловко здоровается с ним, пристёгивается, весь сжимается и сцепляет пальцы замком, глубоко вдыхая. Куда ему смотреть, что говорить, что делать? Столько времени они не виделись. Уже отвыкли друг от друга, хотя прежде Чимину казалось, что это едва ли не навсегда – их отношения, над которыми они старались работать. Это человек, которого он считает частью своей жизни, нерушимой и надёжной, но что же ему сказать? Машина трогается с места, они выезжают с парковки, сердце ухает в груди, Чимин боится взглянуть на Хосока лишний раз, но очень хочет знать, что происходит у него в голове и какие чувства бушуют в нём. Изменился ли он? Не может точно определить. Но какая-то вещь его выдаёт. Усталость? Возможно. Несмотря на то, что Чимин часто выбирается на работу в ночное время, он никогда не устаёт рассматривать виды за окном, ночной Сеул всегда его привлекает, а сейчас ему не за что зацепиться взглядом. Стеклянные глаза, он вспоминает их прошлое и не может поверить, что теперь чувствует себя с ним в компании так неловко. Им будто совсем не о чем поговорить, но зачем тогда звал? Он ведь помнит, что между ними было, разве не понимал?       Они едут молча около двадцати минут; кажется, Хосок едет куда-то бесцельно, просто катается по городу, как раньше. Когда они только начинали знакомиться, Хосок катал Чимина по ночному городу и общался с ним (он ненавидит ходить пешком), выведывал как можно больше информации, потому что влюбился в него с первого взгляда. Точно, машина поменялась. Стала более солидной. Их знакомство начиналось в автомобиле, первый секс у них произошёл в автомобиле. Приятные воспоминания. Они встают на светофоре на перекрёстке, Хосок громко и грубо ругается на водителя впереди, который не дал ему проскочить вперёд.       — Ублюдок, водить пусть научится, — злобно проговаривает Хосок. В дороге он часто нервничает из-за других водителей. Он ненавидит пробки, ненавидит людей, которые не умеют водить, ненавидит медленных людей, ненавидит людей, которые пытаются перестроиться в его полосу. Чимин привык к такому, и он никогда не комментировал его агрессивное поведение за рулём, а сейчас всё вспомнил и засмеялся, отворачиваясь к окну.       — Ну ты же видел, да, что он, бля, мог ведь посильнее разогнаться, ненавижу этот светофор. На нём тупо пять минут стоишь. Выйти бы и набить ему ебало. Дебила кусок.       — Мы куда-то торопимся? А ты совсем не меняешься, — с томной улыбкой проговаривает Чимин, прикрывая её ладонью.       — Думаешь? — спрашивает Хосок, изучая дорогу перед собой. Он ждёт, когда загорится зелёный. Тогда он на секунду переводит взгляд на сидящего справа Чимина, ухмыляется и снова смотрит на дорогу. — Хорошо выглядишь.       — Спасибо.       — Не скажешь про меня то же самое?       — Не знаю, а должен? — Чимин начинает чувствовать себя немного увереннее, когда может съязвить в ответ. Он закидывает ногу на ногу и, упираясь локтем в подлокотник, глядит куда-то в сторону Хосока. Делает вид, что рассматривает его, но на самом деле прицеливается взглядом на фонарь позади. Хосок на это ведётся.       — Вежливость.       — Не вижу причин быть вежливым и лгать. Это называется лицемерие.       Как только загорается зелёный, Хосок тут же трогается с места и круто поворачивает направо. Да, они не едут в какое-то конкретное место, но разве Чимин сможет обсудить с ним в машине такую важную тему? Нужна тишина, требуется спокойствие и неподвижность, необходимо отсутствие отвлекающих факторов. Хосок в машине не способен обсуждать подобные вопросы, он полностью сконцентрирован на дороге – не любит отвлекаться.       — Ну и что, как ты?       — Пойдёт.       — Что в жизни происходит?       — Много чего.       Хосок замолкает и снова ухмыляется.       Ритм сердцебиения напоминает «полёт шмеля» Корсакова. Становится очень тревожно. О чём он думает?! «А если он думает о том же, о чём и я?!»       — Злюка.       — Наверное.       Движения рук становятся более плавными, Чимин любит смотреть на то, как Хосок прокручивает руль одной рукой, почему-то для него это выглядит очень возбуждающе. Когда они были вместе, иногда Чимин так сильно возбуждался, что не сдерживался и занимался сексом с Хосоком в машине где-нибудь в тёмном месте. Это гораздо неудобней, если сравнивать с кроватью, но со своим возбуждением Чимин ничего не мог поделать. Хосок подходил ему по той причине, что они оба были очень голодными в сексуальном плане. Интересно, а Хосок тоже ни с кем не встречался и ни с кем не спал? В этой машине бывали чужие тела?       По дороге Чимин вспоминает, что буквально час назад сидел за ноутбуком и пролистывал своё прошлое, рассматривая старые фотографии и перечитывая сохранённые переписки. Он даже не подозревал, что Хосок захочет внезапно вырваться из прошлого. Разум принадлежал только Намджуну.       — Ну так и зачем позвал? — первым интересуется Чимин от нетерпения. Он боялся задать этот вопрос, потому что представляет реакцию, и он боится, что Хосок ответит, что он не соскучился по Чимину: ему просто потребовалась от него помощь. К примеру, протолкнуть в агентство знакомую модель. Тогда Чимин спросит: «Знакомую? Насколько знакомую? Это твоя новая пассия?» И Хосок ответит: «Нет конечно». Но потом окажется, что Хосок солгал ему и что на самом деле они начали встречаться сразу после их паузы. Он делает вид, что ему совсем неинтересен ответ, и смотрит в окно, полностью расслабляясь и раздвигая ноги.       — Да просто так. А что, нельзя? Мог и не звонить, — Хосок просто дёргает плечами, будто в его приглашении действительно изначально не было ничего особенного. Его голос мягкий и спокойный, нет раздражения или неприязни. Так в чём же дело?       — Ха! — у Чимина комично округляются глаза от возмущения, он всплескивает руками, возвращая взгляд недоумения на Хосока. — Просто так в три часа ночи? Шутишь? То есть ты ничего не хочешь мне сказать?       — М?       — Совсем ничего?       — Ты сейчас один? — и стреляет взглядом на Чимина буквально на секунду.       И Чимин готов поклясться, что в этом секундном взгляде он разглядел то ли надежду, то ли опасение. Прямо сейчас, когда на лицо Хосока падают тени и свет ночного города, когда его волосы взъерошены, когда он одет в серые спортивные штаны и серое худи, он кажется снова таким родным, таким красивым, что хочется его расцеловать. Пахнет чем-то привычным. Чимин внутри скулит и скребёт изнутри рёбра. Он всё ещё любит его, несмотря на все унижения. В глубине души Чимин подозревает, что в их отношениях всё вернётся к прежнему лейтмотиву. Он будет пропадать на работе, будет ставить друзей на первое место, будет звонить ему только в пробках, будет безинициативным. Но на поверхности души дрейфует надежда на то, что в этот раз всё будет по-другому. Что, к примеру, Хосок изменился, что он будет присылать несколько раз в неделю букеты, что он будет писать по утрам и перед сном, что будет волноваться, что Чимин слишком долго работает и что будет беспокоиться о его рационе питания.       На все его вопросы хочется ответить «Да». Глядя в глаза под покрывалом посреди июля. От его ответа зависит то, чем закончится их встреча – свободой или сладким пленом.       — Нет.       — Вот как.       Хосок снова замолкает, крутя руль одной рукой и глядя на дорогу. Со стороны кажется, будто он ни о чём не размышляет, но Чимин знает: когда Хосок прикусывает нижнюю губу, поджимая её согнутым указательным пальцем, это означает, что он что-то обдумывает, что-то серьёзное, что волнует его, что-то в духе жизненно важного. Значит, думает Чимин, он и вправду на что-то рассчитывал, и от этого факта внутри всё грохочет, будто кирпичи падают на клавиши расстроенного рояля, стоящего посреди пустого зала Большого Театра.       — А ты? Зачем ты спрашиваешь?       — Да просто. Мы ведь столько не общались.       «По твоей инициативе.       — Так у тебя кто-то есть?       — Это неважно.       — Это нечестно.       — Предположим, что есть, и что тогда?       — Тогда я хотел бы узнать побольше об этом человеке. Как давно вы начали встречаться, какие планы, какие чувства, — начинает тараторить Чимин: он волнуется от обиды, потому что Хосок снова задевает его гордость. Он ведь прекрасно знает, что Чимин всегда любил его, так душно и больно становится, и слёзы подступают к глазам. Чимин всегда любил его, говорил, что никогда не предаст его и будет верным ему. Но эти клятвы никому не потребовались, они стали непригодными со временем. В их отношениях обещания больше не валюта. — Как зовут, чем занимается, счастлив ли ты с ним?       — Это всё не-важ-но, — спокойно проговаривает Хосок, глядя на дорогу.       — Почему ты не спрашиваешь меня всё то же самое? Тебе без разницы? А если бы я был сейчас один? — от злости Чимин закипает. Почему он не может быть честным с ним? Признаться, что тоже скучал по нему?       — Попытался бы всё вернуть.       От этого признания всё внутри переворачивается вверх дном, рояль с кирпичами проваливается под пол, свет гаснет, лампы лопаются, софиты отрываются от потолка. Чимин, ошарашенный и, на самом деле, совсем не готовый к этим словам, раскрывает рот, надеясь, что слова сами найдут выход, но затем прикрывает губы ладонью и отворачивается к окну. Мысли стрелой пронзают небо.       Хосок ничего больше не произносит, даже не смотрит в его сторону. Наверное, они разобьются, и так будет лучше. Их фотографии в разбившемся автомобиле покроют все обложки новостных изданий и будут занимать первые места во всех интернет-лентах. Слезящимися глазами Чимин смотрит на ночной Сеул, там много людей, они разноцветные, Чимин хочет сбежать к ним и раствориться в цветном пятне.       — Останови.       — Что? — спрашивает Хосок и удивлённо смотрит на Чимина, на его затылок.       — Останови машину. — Нервными движениями рук Чимин расстёгивает ремень безопасности и дёргает ручку на заблокированной двери.       — Зачем? Тебе плохо? — Хосок начинает высматривать ближайшее парковочное место и постепенно сбавляет скорость.       — Немедленно останови машину!       — Да что случилось?       Машина останавливается возле автобусной остановки, но Хосок всё ещё не открывает двери, он снимает с себя ремень и поворачивается к Чимину с тенью тревоги на лице.       — Тебя тошнит?       — ДА! От тебя! Открой двери, сейчас же! — действия становятся агрессивнее, а дрожащий голос приближается к обрыву, Чимин всё ещё не поворачивается к Хосоку, чтобы тот не прочитал его лицо.       — Но что я не так сделал?       — Ты... Ты издеваешься?! — кардиограмма рвёт лист, сердце ускоренно бьётся внутри, от этой несправедливости Чимин набирается храбрости (проклятая гордость осыпалась лепестками под ботинками, Хосок рвёт голыми руками) и поворачивается к парню, обращая на него трагически округлённые глаза, красные, блестящие от слёз. — Ты действительно не понимаешь, ЧТО ты сделал не так?! Почему ты вообще решил, что написать мне спустя столько времени и сказать такие слова – это охренительная идея?! Придурок! Как же я тебя ненавижу!       — Я просто решил исправить нашу ошибку!       — Просто исправить?! НАШУ?! НАШУ?! Ты кусок дерьма, который ПРОСТО перестал выходить со мной на связь! Ты кусок дерьма, который ПРОСТО поменял свои контакты и меня назвал «Не брать трубку»! — Чимин агрессивно размахивает руками в такт своей кульминационной тирады, он давно мечтал сказать все эти слова Хосоку после их расставания, настаивал их под сердцем. Он стоял под душем и проговаривал, он ложился спать и проговаривал, он ехал на работу и проговаривал, он сидел в кругу друзей и проговаривал. Он поставил обиду на репит и так и не смог пережить травму, нанесённую Хосоком. — Ты кусок дерьма, который ПРОСТО решил сбежать вместо того, чтобы ВМЕСТЕ пережить тяжёлый момент в отношениях! Ты кусок дерьма, который ПРОСТО забил на меня, довёл меня до аппатии и лишил желания жить! Ты кусок дерьма, который ПРОСТО никогда не выделял на меня внимания! Ты кусок дерьма, который ПРОСТО никогда не любил меня! Ты кусок дерьма, который заставил меня отказаться от всех моих друзей и бросил меня страдать в одиночестве! Чон Хосок, иди нахрен! — слёзы душат, он не видит чётких линий лица Хосока, видит только размазанный силуэт, хочет добавить ещё и ещё.       — Мне требовалось время, чтобы всё осознать. — Тихо в противовес голосу Чимина отвечает Хосок. Ему тяжко смотреть на него. То ли совесть, то ли жалость. Всё это время, что они провели в разлуке, Хосок вспоминал про Чимина, но не решался написать ему. У него были отношения, но все они были недлительными и ненужными. Почему так вышло? Наверное, Хосоку просто нравилось нравиться кому-то и от скуки иногда к кому-то испытывал симпатию. Так что же он испытывал к Чимину? Почему решил вернуться? Самолюбие?       — А мне требуется время, чтобы ПРОСТО... просто... просто!.. — он начинается заикаться, потому что вспоминает все те мысли и боль, когда размышлял о Хосоке и их будущем, которое оказалось слишком прекрасным и далёким. Когда он, сломленный и обессиленный, лежал на кафельном полу ванной и мечтал вырвать себе вены зубами, Хосок был очень далеко. Чимин мечтал покончить с собой, но как-то справился, а сейчас он возвращается и говорит ему что-то подобное.       — Мне не хватало тебя, Чимин, — Хосок берёт в свои ладони дрожащие ладони Чимина, ледяные (он помнит, что у него ладони становятся ледяными, когда он в стрессе или гневе), а затем начинает мягко разминать их и согревать.       Чимин не знает, что ему ответить, он не до конца понимает, как ему вообще стоило изначально реагировать на сообщение Хосока и его слова. Может быть, для него было слишком травмоопасно даже просто отвечать ему? Его психика мчит по ночной трассе на 180 километрах в час, а впереди обрыв. Ему стоило пометить как спам и удалить, а потом больше никогда не вспоминать. Что было бы, если бы Чимин поступил именно так? Телефон издаёт звук уведомления. Чимин намеренно отключил все звуки, кроме мессенджера, и это может быть сообщение либо по работе, либо от Намджуна. На мыслях о Намджуне Чимин вырывает свои ладони, хоть и потеплевшие, опоминается, вытирает солёное лицо.       — И мне не давал покоя тот факт, что мы ещё могли попробовать быть вместе, что у нас есть шанс.       — Откуда только у тебя такие мысли? — шмыгая носом, интересуется Чимин, изувеченный возвращением Хосока в его жизнь. Ему заново придётся восстанавливаться после встречи с ним, но сейчас Чимин не одинок, у него есть важный человек в его жизни. — Откуда такая наглость? Может быть, сейчас я счастлив без тебя? А своим возвращением ты убиваешь во мне меня прошлого, — он находит в бардачке маленькое зеркало, рассматривает себя в нём, подтирает под глазами, а затем смотрит на Хосока. — Знаешь, когда ты оставил меня одного, меня мучил один вопрос: за что он так поступил со мной? Разве я заслужил такого отношения? Я ведь делал всё, чтобы ты был счастлив. Когда я был маленьким, моя бабушка говорила мне: «Не делай добра – не получишь и зла», а я, прости за тавтологию, назло ей относился ко всем с открытым сердцем. Я действительно не понимал того, почему же всё закончилось именно так. Просто оказалось, что тебе это всё не нужно было. Но это всё мои домыслы. А сейчас... раз уж ты тут, то я задам тебе лично этот вопрос. Не сбежишь? Так что, Хосок, почему же ты оставил меня одного? Чтобы я страдал?       — Нет, я... — Хосок, растерянный, разводит в стороны руки, пытаясь подобрать слова, а Чимин терпеливо ждёт его оправданий. Но Хосок, сдавшись, тяжко вздыхает, смотрит в сторону, а затем возвращает взгляд на Чимина, его лицо выражает мысль в духе «Ох, и не хотел я тебе этого говорить». — Я боялся того, что наши отношения стали слишком серьёзными.       Чимин в непонимании выгибает брови. Снова раздаётся звук уведомления на телефоне, в обычной ситуации он сразу же отреагировал бы на сообщение, но из вежливости слушает Хосока.       — На меня всё это давило. Давило, что я не соответствовал твоему статусу, что ты мечтал переехать куда-нибудь и заключить брак, что ты строил слишком много совместных планов.       — То есть это я виноват?       — Нет. Я не был готов к этому, а когда понял, то не смог объяснить. Да и агентство твоё... — снова тяжкий вздох.       — Что? Что агентство? — не понимает Чимин и щурится. Новое уведомление. Это Намджун. Это точно он. Обычно, когда он просыпается, он сразу же пишет Чимину, интересуется его настроением и скидывает какую-нибудь фотографию. К примеру, фотографию с постели, завтрака на кухне или вида из окна. Иногда он может позвонить после пробуждения по видеозвонку. Он любит общаться с Чимином. И даже если бы во всём мире исчез интернет, он писал бы ему бумажные письмо и вкладывал в конверты полароиды.       — Оно заставило подписать меня договор. Я был очень сильно ограничен даже в общении с другими людьми, — тихим голосом объясняет Хосок, и Чимин, искренне удивлённый, хмурится. Он никогда не слышал о том, что руководство заключало договор с Хосоком.       — В каком плане?       — Они боялись за твою репутацию, из-за сплетен, понимаешь? Люди могли сфотографировать меня в компании с кем-то, а потом СМИ во всех статьях начали приписывать бы мне измены или проблемы в отношениях с тобой. Из-за этого я перестал общаться с некоторыми товарищами. Понимаешь? Там было очень много условий, — Хосок скрепляет пальцы в замок и роняет ладони на ноги. — И мне стало не по себе. Я не знал, как тебе сказать об этом. Меня это всё тяготило. Либо отношения с тобой, либо нормальная жизнь.       Чимин совершенно не знал, что ответить на это. Он не был в курсе того, что его агенство за спиной у него заключило договор с Хосоком, он никогда не думал, что Хосок испытывает давление из-за того, что Чимин был слишком серьёзным в плане их совместного будущего, он никогда не думал, что кто-то из-за него проходит через испытания, чтобы оставаться вместе с ним. Он не знал. Но если бы знал, то что сделал бы? Поменял агентство, в котором работает с подросткого возраста? Он не знает, потому что находясь в отношениях с Намджуном всё равно не может уволиться, потому что ему мешает чёртова преданность. Нет, эта преданность и вправду его погубит.       — Почему же ты молчал? — сокрушённый шёпот. Глаза в пол.       — Не хотел ставить тебя перед выбором.        «Почему же он молчал?»       Он ставит новый вопрос на репит, отворачивается и направляет стеклянные глаза на небо, чтобы снова не заплакать. Что же было бы с ними, если бы они просто обо всём поговорили?        «Почему он молчал?»       — А тот человек, с которым ты сейчас встречаешься... это кто-то из знаменостей?       — Нет.       — Вот как.       — Агентство о нём не знает?       — Нет. — Ему тяжело говорить, ком в горле.        «Почему он молчал?» Вопрос застревает между звёздами на небе. У них столько было бы возможностей остаться вместе.       — И я не знаю этого человека?       — Нет. Но знаешь что? — Чимин, часто моргая, поворачивается к Хосоку и зажимает ледяные ладони между ног. — Ирония заключается в том, что именно благодаря тебе я познакомился с ним.       — Это как?       — Ты был как-то раз в ресторане и оставил там телефон. Не знаю, нарочно или случайно, это не важно. А этот телефон потом нашёл один официант в тот момент, когда я писал тебе, он не сдержался и ответил от твоего имени. Я тогда был счастлив как дурак, а когда правда вскрылась, то... ну, как-то так и получилось. Он сказал, что влюбился в меня. И вот. Мы вместе.       Хосок хмыкает.       — Да. Весёлая история. Жаль, не всем её рассказать можно, верно?       — Ты выяснил всё, что хотел?       — Пожалуй, да.       — Тогда отвези меня домой.       — Как скажешь.       Дорогу до дома Чимин не помнит. Он судорожно размышлял над словами Хосока, вспоминал их прошлое и то, в каком подавленном состоянии незадолго до разрыва был Хосок. И его заявление многое объясняет. И теперь Чимин не знает, счастлив он сейчас или несчастлив. У него сердце вот-вот лопнет. Фары проезжающих мимо машин и фонари слепят Чимина, но его мысли остаются чёткими. Так почему же он не сказал?       Хосок останавливается возле подъезда, глушит мотор, задумывается. Ему не терпится что-то сказать.       — И всё же... — замолкает, неуверенно.       — Что? — Чимин проверяет, не оставил ли чего-то в салоне, расстёгивает ремень и готовится выйти. Он не знает, как ему вести себя с Хосоком. Почему он решил внезапно вернуться?       — Ты знаешь, что если я что-то говорю, то я твёрд в своих словах и намерениях. Думаю, мы можем остаться... не знаю. — Хосок, нахмурившись, мнёт пальцами руль и глядит на него. — Можем, пожалуйста, ещё раз с тобой встретиться?       — Зачем? — Чимин крупно сглатывает слюну и снова начинает волноваться. Ладони тёплые, горячие. И Хосок это знает, чувствует со своего места. Он знает его наизусть.       — Один раз. Сейчас был неудачный момент.       — Неудачный? А для таких встреч бывают удачные моменты? Не думаю, что это будет честно по отношению к Намджуну.       — Намджун? Так зовут твоего парня? Я точно его не знаю? Знакомое имя.       — Неважно.       — Давай я сам поговорю с ним, объясню ему.       — И как ты это объяснишь ему? Мне аж интересно. «Намджун, брат, я бывший твоего возлюбленного, которого он безумно любил, вот спустя столько времени объявился и хотел бы поговорить с ним наедине. Ты же не против, да, братишка?» А потом купишь ему пива, чтобы вечером нескучно было.       — Ты всё такой же злюка, — ухмыляется Хосок, направляя свою грустную улыбку точно в глубины души Чимина. Она откликается улыбке вибрациями. — И всё же будет здорово, если ты согласишься.       «Почему же он не сказал?»       Чимин задумывается.       — Давай, не ломайся.       — Хорошо. Но только один раз. И никому на этом свете не говори о том, что ты писал мне и что мы с тобой встретились. Ясно?       — Ладно-ладно, — победоносная улыбка идёт ему больше, думает Чимин и выпрыгивает из салона.       Спиной он чувствует, как Хосок провожает его взглядом. Когда он раньше подвозил его до дома, то уезжал только тогда, когда Чимин заходил в квартиру и писал об этом. Что-то было в этом от рыцарского поступка. Чимин машет на прощание и заходит в подъезд.       В лифте у него начинает кружиться голова от волнения и переизбытка эмоций.       Уже на квартире он достаёт телефон, чтобы проверить уведомления и ответить Намджуну, и, разочарованный, находит только сообщения от менеджера – он скидывает ему новое расписание на следующий месяц. Отсутствие сообщений от Намджуна в такой тяжёлый момент подкашивает Чимина, и он в слезах с лопнувшим сердцем под рёбрами залезает под душ.