Moments

— Так ты хочешь потанцевать или что-то в этом роде? Гарри даже не смотрит на нее, когда спрашивает, вопрос почти невнятно срывается с его губ, как будто он произносит эти слова просто для того, чтобы заполнить пустоту, не имея за ними никакого реального смысла. И все же Элли размышляет. Уилл танцует с Келли, Кассандра исполняет все желания Горди, и она действительно надела самое дорогое платье в своем шкафу только для того, чтобы весь вечер быть в плохом настроении. Гарри, похоже, чувствует себя не намного лучше. Он, кажется, уже погрузился в свой стакан, вяло облокачиваясь на барную стойку, волосы вьются у него надо лбом, и вид довольно угрюмый. Черт возьми, думает Элли. Что она теряет? — Конечно, — отвечает она через мгновение. Гарри, наконец, слегка оживляется, поднимая голову, и поворачивается к ней лицом. Его взгляд, который до этого казался отсутствующим, немного заостряется. — Серьезно? — спрашивает он, как будто вообще не ожидал, что она ответит. Элли пожимает плечами. — Да, почему нет? Похоже, к нему возвращается часть его фирменного стиля Гарри Бингхэма, потому что он слегка смеется про себя, а затем делает последний глоток виски из бутылки, прежде чем протянуть ей руку. Элли приподнимает брови, услышав это, но ставит свой напиток и подчиняется. Его рука ложится ей на поясницу, когда он ведет ее на танцпол. Его рука теплая, когда он прижимается к ней через шелковую ткань платья, или, может быть, это из-за алкоголя, обжигающего ее изнутри, но это приятно. Элли смутно замечает выражение лица Кассандры, стоящей у фотобудки в другом конце комнаты, но она решает выбросить эту мысль из головы, игнорируя крошечную мстительную часть себя, которая говорит: «Прими это». Гарри, кажется, тоже замечает Кассандру. — Интересно, о чем она думает, — говорит он, обнимая ее за талию. Песня оптимистичная и звучит в стиле ретро, и они попадают в ритм, который дается легче, чем Элли ожидала. — Клянусь богом, если ты пригласил меня потанцевать, чтобы разозлить мою сестру, я растопчу тебя на этих каблуках, — говорит Элли, но она улыбается, музыка слишком заразительна, толпа вокруг нее движется в такт. Гарри смеется и кружит ее, пока она с легким стуком не приземляется ему на грудь. — У тебя пятно на рубашке, ты знаешь? — добавляет она, отстраняясь и глядя на него снизу вверх. — Я этого не делал, — отвечает он, говоря не о пятне. — Я не поэтому тебя позвал. Элли моргает. Он смотрит на нее так, как смотрел в ту ночь на своей вечеринке у бассейна, как будто видит ее впервые и видит не тень Кассандры Прессман, а ее, Элли. Что-то неподвижное и теплое поселяется у нее в животе при этой мысли. После этого они продолжают танцевать; Гарри на удивление хорош, когда это необходимо, берет ее за руку и касается ее спины или талии, двигается плавно. Алкоголь, который она выпила, сейчас действительно действует на нее, и она смеется, когда Гарри кружит ее, теряясь в этом моменте, забывая обо всей той дерьмовой ситуации, в которой они оказались. Она тоже слышит, как он смеется, и радуется; раньше он действительно казался непохожим на себя, хандря в баре в полном одиночестве. Это больше похоже на Гарри, которого она знает, на того, кто правил старшей школой Вест Хэма, на того, кто устраивает безответственные, безумно веселые игры в беглеца просто ради того, чтобы чем-то заняться. Песня плавно переходит во что-то медленное, и, не желая упускать момент и снова становиться угрюмой, Элли обнаруживает, что обвивает руками шею Гарри и мягко покачивается в такт мелодии. — Тогда почему? — спрашивает Элли, когда Гарри притягивает ее немного ближе, теплые и уверенные руки возвращаются к ее талии. — Почему что? — уточняет Гарри, приподнимая уголки губ. — Почему ты пригласил меня потанцевать? — Почему ты сказал «да»? — отвечает он, приподнимая бровь. Элли думает об этом. Конечно, прямо сейчас она злится на Кассандру, и да, какая-то ее часть почувствовала самодовольное удовлетворение от выражения лица сестры, когда та увидела Элли с Гарри Бингхэмом в другом конце комнаты. Но это не единственная причина, по которой она согласилась. Она солгала бы, если бы сказала себе, что между ними ничего не было, даже если в долгосрочной перспективе все было бы намного проще, если бы она просто оставила это. Но она устала принимать решения, основываясь на Кассандре, и… она хочет сделать это, ясно? Она хочет этого, и она хочет не думать ни об этом, ни о последствиях этого — так, как она делала, когда они играли в «беглеца», и когда они поцеловались у бассейна, и обо всем, что было после этого. — Потому что я этого хотела, — честно отвечает Элли. — И да, это, наверное, не самое умное, что можно сделать прямо сейчас, учитывая, кто мы такие и все такое, — продолжает она, — но мне все равно. Я не хочу думать ни о чем из этого прямо сейчас. Ухмылка Гарри превращается в настоящую улыбку, и он слегка посмеивается, глядя на нее из-под ресниц, они оба все еще тесно прижаты друг к другу. — Что? — спрашивает Элли. — Просто… кажется, мы с тобой похожи гораздо больше, чем ты думаешь, я думаю. — О, да? — Элли бросает вызов. — Я думала, что я должна быть своеобразной. И напряженной. Гарри снова смеется над этим. — Ты такая и есть, — отвечает он. — Но я никогда не говорил, что это плохо. — Теперь они еще ближе, прижаты друг к другу, теплые и цельные. Элли могла бы сосчитать его глупо длинные ресницы, если бы захотела. Как и в прошлый раз, Гарри наклоняется к ней без каких-либо предисловий, ничего, кроме предположения, что он получит то, что хочет. Но на этот раз Элли подготовлена; она наклоняет голову и заправляет прядь волос за ухо, и вместо этого он задевает ее щеку. Гарри плавно приходит в себя, выпрямляясь с тем, что кажется отработанной грацией. — Я что-то не так понял? — спрашивает он после долгой паузы, глядя на нее сверху вниз. Боже, это так на него похоже — он даже не выглядит смущенным, просто вежливо смущенным и искренне любопытным. Ей почти хочется рассмеяться. Вместо этого она просто слегка приподнимает уголок рта и разжимает руки, обнимающие его за плечи. Но она не отстраняется полностью, беря его руку в свои. Это то, чего Элли из прошлого никогда бы не сделала, но она чувствует, что теперь может быть немного смелее. Учитывая все — она чувствует, что становится другим человеком, способным на это. — Давай подышим свежим воздухом, — говорит она, ведя его за руку к двери. Снаружи зала пусто, когда Элли ведет Гарри за угол здания, в тихую тень, слабо освещенную уличным фонарем в нескольких ярдах от них. Гарри, к его чести, выглядит так, будто понимает это. Он засовывает руки в карманы и смотрит на нее, опустив подбородок и слегка прищурив глаза, как будто пытается понять ее. — Здесь слишком тесно, да? — говорит он. Элли пожимает плечами. — Что-то вроде того. — Я думал, ты сказала, что тебе все равно. Что ты не хотела думать ни о чем из этого. — Я не думала и не хочу, — отвечает Элли, проводя большим пальцем по уху, ее нервный тик. — Думаю, легче сказать, чем сделать. Она не знает, почему ей нравится Гарри. Ничто из того, что он сделал, не дало ей повода для этого — и он не сделал ничего, кроме того, что был мудаком по отношению к Кассандре и вообще мешал всему, чего она и другие девочки пытались достичь. Они хотят разных вещей, это совершенно ясно. И все же, кажется, что в этом что-то есть — потому что, несмотря на то, что логика неубедительна, даже несмотря на то, что это не очень хорошая идея, ей действительно нравится Гарри, или, по крайней мере, какой-то ее части он нравится. Гарри забавный отвлекающий фактор, то, что заставляет ее ненадолго забыться, но он также видит ее так, как никто другой раньше не видел. Он не такой, как она ожидала; до того, как все случилось, они почти не разговаривали. Все, что она знала о нем, — это его самомнение короля школы, напыщенный богатый мальчик, который на самом деле ей не нравился. Так что она не уверена, была ли эта его часть — та, которая, кажется, интуитивно понимает, о чем она думает, та, которая, кажется, осторожно интересуется, как и она, в том, чтобы копнуть глубже, — была там все это время, и она просто никогда об этом не знала, или это проявилось только после того, как они оказались в этом неизвестном месте в этих автобусах. — Могу я тебя кое о чем спросить? — наконец произносит он. — Почему ты играешь вторую скрипку при Кассандре? Элли напрягается при этих словах, но Гарри поднимает две руки перед собой, успокаивая. — Я не это имел в виду, я знаю, что это не так, теперь я это вижу, но… ты должен признать, ты играешь эту роль. Я имею в виду, я почти ничего не знал о тебе до того, как мы пришли в это место. И мне кажется, что это упущенная возможность, потому что девушка, с которой я познакомился? Она довольно крутая. Элли сухо поджимает губы. — Это то, что видят люди, а не то, что я делаю. Что бы я ни делала, люди всегда видят во мне просто другую ее. Даже если мы не похожи. Вот почему она исключила меня из комитета, ты же знаешь. Мы поссорились из-за этого. — Я в это не верю, — говорит Гарри. Элли озадаченно смотрит на него. — Это то, что ты позволяешь людям видеть. И ты позволяешь людям видеть того, кто просто следует за тобой. — Может быть, это потому, что я действительно согласна с ней в том, как вести дела, — говорит Элли, скрещивая руки на груди. — Только сейчас? — спрашивает Гарри, подходя ближе. — А раньше? Когда ты испугалась, что люди увидят тебя и меня вместе? — Это другое. — Разве? Ты не боялась на моей вечеринке. Теперь он еще ближе, вторгаясь в ее личное пространство, тусклый свет уличного фонаря резко отбрасывает тень на его красивые черты. — Все так и было, — говорит Элли, вздергивая подбородок в небольшом акте неповиновения. Честно говоря, она не уверена, что верит в то, что говорит; она просто знает, что должна стоять на своем, даже если в словах Гарри есть неприятная доля правды. — Знаешь, это приятно, — тихо говорит Гарри, — просто… позволить людям увидеть. Не нужно прятаться. Просто говори о том, что ты чувствуешь. Просто делай то, что ты хочешь, и пусть люди принимают это или не принимают. Она немного раздосадована этим. Раздосадована и зла, потому что да, она привела Гарри сюда, чтобы тайно поцеловать его, чтобы ей не пришлось принимать на себя основную тяжесть осуждения со стороны своей сестры и всех остальных, если бы она сделала это на танцполе. Так, как она хотела, когда он наклонил голову и приблизился к ней, видя ее насквозь. Элли расцепляет руки и снова кладет их Гарри на плечи, одной ладонью прижимаясь к его подбородку, чтобы опустить его до своего уровня. Он легко следует за ней, и она чувствует, как ухмылка скользит по его губам, когда они впервые встречаются. Это медленный поцелуй, в некотором роде сладкий и понимающий — потому что он был прав и знает об этом, но все равно дарит это ей. Их общий секрет, чтобы, когда они разойдутся, Элли могла снова быть рядом с Кассандрой, а Гарри мог снова стать оппозиционным мудаком. Он проводит большим пальцем по ее скуле раз, другой, тепло обнимая ее за талию, прежде чем они расстанутся. — Знаешь, она не просто кто-то, — говорит Элли после долгой паузы, заправляя волосы за уши. — Я могла бы перестать беспокоиться о том, что думают все остальные, но не она. Она моя сестра. На мгновение Гарри выглядит слегка виноватым, как будто он думает о Кассандре и о чем-то, что он натворил. Элли считает, что все это время он бросал вызов ее авторитету и вел себя как полный придурок. — Ага. Я понимаю, — говорит Гарри, и в его голосе слышится что-то такое, чего определенно не было раньше. Он избегает ее взгляда, и она видит, что это происходит — Гарри, который был рядом несколько мгновений назад, теплый и понимающий, прижимающийся к ней, ускользает. Элли просто слабо улыбается ему, а затем поворачивается, чтобы вернуться в дом и присоединиться к остальным. Гарри следует за ней несколько минут спустя. Остаток вечера они больше не разговаривают, а затем Элли идет домой и ждет возвращения своей сестры.